Ростов. Лабиринт

Ростов. Лабиринт

Александра Давыдова

isbn: 978-5-906338-06-8

Пролог

Крик метался по тоннелю, отражался от стен, дробился на отдельные визгливые ноты, собирался обратно — в нутряной утробный вой. Живые люди так не кричат. Это звук самой смерти — из раззявленного рта того, кто уже одной ногой в могиле. А то и двумя.

По тоннелю, спотыкаясь, отталкивая друг друга, чиркая плечами по стенам — до разодранных рукавов, до крови, — бежали двое. Задыхались, отплевывались густой пеной, дышали надрывно — будто у каждого в груди не легкие, а захлебнувшиеся воздухом кузнечные меха.

Крик догонял их, подхлестывал, заставлял бежать все быстрее — хотя, казалось, невозможно, просто невозможно быстрее — в темноте, исчерканной полосами налобных фонариков, по неровному выщербленному полу.

Вдруг голос кричащего сзади всхлипнул и погас — будто кто-то выключил человека. Нажал на кнопку, прихлопнул громадной ладонью. И тишина. Ватная, плотная, давящая на уши... Вдвойне страшная — на контрасте. Бегущие затормозили. Прислушались. Один с кряхтением нагнулся, чтобы затянуть шнурки на ботинках — во время бега ему все время чудилось, что вот-вот они развяжутся, он споткнется и тогда... Лучше не думать. Другой привалился к стене и прерывисто выдавливал из себя воздух, раззявил рот, как подлещик на рыбном прилавке.

Тишина длилась и длилась, мерзко-тягуче, как черная растянутая жвачка в челюстях подземелья, прерываясь только звуком капающей с потолка воды.

Кап.

Кап.

Кап.

Кап. Кап. Шлеп.

Шлеп. Шлеп-шлеп-шлеп.

Гх-кки-и-и-и-и-ххи-ххи...

Взрослый бородатый мужик, отслуживший в горячих точках, один из лучших спелеистов в России — более тридцати пройденных пещер и катакомб, — в голос смеявшийся раньше над ужастиком про подземных тварей, возрастом под сорок лет, ростом под два метра, всхлипнул — истерично, отчаянно, испуганно, совсем по-детски, — дернулся от стены и побежал дальше. Его товарищ неуклюже вскочил, споткнулся, ткнулся ладонями и коленями об пол, зарычал от ужаса, подобрался и бросился следом.

В ушах стучала кровь, барабанили глухие молоточки:

— Только бы, только бы, только бы уйти!

— Хи-хи-ххи-и-и-и-и-и-и! — смеялась у них за спинами темнота.

* * *

Девица с экрана телевизора бубнила — как это всегда бывает в передачах про инопланетян, древние цивилизации и экстрасенсов, чуть снисходительно, с презрительно-ученой интонацией. Мол, будьте счастливы, что переключились на наш канал — именно здесь откроются все тайны бытия. Забудьте обо всем, чему вас учили в школе, перестаньте пользоваться здравым смыслом — и мы в лучшем виде расскажем об этом странном и непознаваемом мире:

— ...И вот в пятнадцатом веке на Дон неожиданно приходит целый отряд — возглавляет его известный венецианский политик и военачальник, Иосафат Барбаро. Достоверно известно, что его политическая деятельность была лишь прикрытием — тогда в Европе параллельно с христианством существовало множество тайных сект, поклонявшихся древним африканским и азиатским богам: Мардуку, Осирису, Исиде... И Барбаро принадлежал к одной из таких сект — Красной церкви или Церкви крови. Возможно, именно с этим связаны раскопки, которые он вел на Кобяковом городище. Что же искал у нас, под Ростовом, этот оккультист?

Камера скользнула по буровато-серым развалинам. Фокус поменялся, картинка медленно «проехала» вдоль заросшего мхом шва между кирпичами. Вновь смена ракурса — разбитая грунтовка, справа от нее — горы угольной крошки, перемешанные с битым стеклом и гнилой ветошью. Слева — похожие на толпу призраков сизые болотные заросли. Топорщилась арматуринами, масляно блестевшими на солнце, свалка. И титры: «Совсем рядом с Кобяковым городищем, фактически над ним, в конце девятнадцатого века был построен стекольный завод».

Девицу сменил мужчина-ведущий — эдакий Индиана Джонс свежей формации, в куртке болотного цвета с небрежно завернутыми рукавами. Он шел по грунтовке, щурясь на солнце, а камера ехала за ним следом, изредка выхватывая крупные планы: мужественный небритый подбородок, широкий пояс с прицепленным к нему карабином, объемистые карманы на штанах.

— Но не все тайны городища связаны со Средневековьем. Программа «Копатели» решила провести независимое журналистское расследование, связанное с сетью катакомб под Кобяковым — в шестидесятые годы прошлого века военные хотели строить здесь подземный бункер, но в один прекрасный день все инженеры бесследно пропали. А жители Аксая просыпались по ночам от гула, скрежета и сотрясения почвы, которое волнами шло от этих самых катакомб...

— Бредятина, — резюмировала блондинка в розовом спортивном костюме, поставила пузырек с лаком на тумбочку рядом с диваном и помахала растопыренными пальцами. — Лучше фэшн или «Муз-тв» какое-нибудь. Карин, можешь переключить? У меня ногти еще не высохли...

Черноволосая девочка с острым кукольным подбородком усмехнулась и щелкнула пультом.

* * *

— Вы уверены, что это не розыгрыш? Не спектакль, устроенный для того, чтобы напугать вас? — Сергей Александрович говорил спокойным, ровным голосом. Только зажатая в пальцах сигарета уже дотлела почти до самого фильтра, и на матово-ореховой поверхности стола лежала короткая дорожка пепла. Зажег — и ни разу не затянулся. — Сколько денег вам нужно для того, чтобы продолжать исследования?

— Извините. Я — пас. — Седой маркшейдер из Санкт-Петербурга откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди, вцепившись в плечи так, что побелели костяшки пальцев. — Конечно, если бы Костя вел себя осторожнее, у него был бы шанс остаться живым. Под землей надо быть осмотрительным и не слишком самоуверенным. С другой стороны...

Говорящий замялся, будто подбирая нужные слова. Пожевал губами. Оглянулся на товарища. Бородач молча помотал головой — мол, ты говори.

Под потолком, между хрустальными каплями люстры, затрещал, забился мотылек.

Тяжелые шторы чуть шевелились от горячего ветра. Будто за ними кто-то прятался.

— Что именно было с другой стороны? — Сергей Александрович зажег вторую сигарету. Медленно затянулся, не отрывая взгляда от собеседника.

— Не что, а кто. Если человек попадает в капкан, в первую очередь он сам виноват — в том, что недостаточно внимательно смотрел под ноги. Но во вторую очередь стоит подумать о том, что капканы сами себя не ставят.

— Я могу нанять достаточно людей для того, чтобы очистить все тоннели от ловушек и выставить охрану.

— Не сомневаюсь. Но вы не дослушали. Дело не в железяке, даже если она дробит кости. Дело в том, кто приходит доставать добычу из капкана.

— Кто же это был?

— Господин Шорохов, — маркшейдер подался вперед, положил ладони на подлокотники кресла и закусил нижнюю губу, — вот уже десять лет вы работаете со мной. Говорили, что цените мои проекты, потому что они кажутся вам разумными и адекватными. Можете ли вы продолжить мысль и признать меня разумным и адекватным человеком?

— Не думаю, что у меня нашелся бы повод не считать вас таковым...

— Тогда послушайте совета. Все эти пропажи и смерти в ростовских подземельях — тот фотограф на Парамонах, потом двое ваших людей, теперь — Костя... Так вот, если вы сейчас не послушаете меня и продолжите попытки залезть под землю, смертей будет гораздо больше. И если бы за убийствами стояли обычные, объяснимые, человеческие причины, я бы первым поддержал вас — копайте, Сергей Александрович! Выведите их на чистую воду, прижмите к ногтю! Но я видел — краем глаза, и этого хватило — того, кто пришел за Костей. Поверьте, его к ногтю не прижмешь.

— И? Может, наконец назовете его? — Сергей Шорохов раздраженно хрустнул пальцами.

Его собеседник развел руками и виновато улыбнулся:

— Думаю, это дьявол.

* * *

Высокий светловолосый парень шагал по парку Горького. Вопросительно вскидывал брови. Щурился. Поправлял очки. Хмурился. Перекидывал из одного уголка рта в другой пожеванную сосновую иголку. Дойдя до Садовой, он сплюнул хвойную жвачку на асфальт и степенно зашагал через дорогу, мило улыбаясь водителям. Пробка ехала улиточьим манером, позволяя пешеходам двигаться в любых направлениях, не убыстряя шаг и ни на йоту не теряя чувства собственного достоинства.

Пройдя еще два квартала, парень остановился и достал из кармана планшет. Открыл файл с последними заметками, сверился с адресом: Социалистическая, шестьдесят восемь. Все правильно. Направо на тротуаре, примотанный цепочкой к дереву, раскорячился рекламный стендик — интернет-кафе «Лабиринт».

Два пролета вниз по ступенькам, обшарпанные стены, вытертые до блеска перила и шахматная черно-белая плитка на полу. Еще одна дверь.

— Здравствуйте! — из-за полукруглого столика, заваленного кучей фотографий и распечаток, лучезарно улыбался щекастый бородатый админ в полосатом свитере. — Меня зовут Илья, чем могу помочь?

— Эм... — парень вытащил руку из кармана и почесал переносицу. — Привет. Звучит глупо, но мне бы Тень найти.

— На игру записываться пришел? Тебе по коридору, потом через большой зал — она, по-моему, за столиком в углу сидит. Рядом с барной стойкой.

— Спасибо.

Девушка с оранжево-фиолетовыми дредами за угловым столиком сосредоточенно жевала горячий бутерброд, поэтому в течение первой минуты знакомства объяснялась знаками: взмахнула рукой — привет, показала на диванчик — садись, протянула ручку — пиши...

— Что писать-то?

— Имя. Фамилию. Ник, если есть. Ты же первый раз на игру?

— Ну да. Только я хотел сначала уточнить по правилам...

— Ой, для новичков все просто. Получишь распечатку с заданием: там ребусы, нужно разгадать, какое в них место зашифровано. Доезжаешь до этого места, делаешь там фотку — чтобы доказать, «нашел, мол», потом дальше по маршруту. Кто быстрее всех адреса разгадал и доехал до финиша — тот выиграл.

— Типа фотокросс, что ли?

— Как фотокросс, только наоборот. Там смысл в качестве фотографий, а здесь — в сложности доступа к интересным местам. Мы ж не просто дома загадываем. А всякие крутые штуки. Заброшенный мусоросжигательный завод, например. Или недостроенный корпус больницы на Второй Пятилетки. Очень на Сайлент Хилл похож, кстати. Ночью там офигенно.

— Мне как раз на вашем сайте этот самый набор крутых мест понравился. И карты хорошие. Коллекторы всякие. Старые планы города...

— Стараемся, чо. Ну так будешь регистрироваться? Ближайшая новичковая игра — в ночь со вторника на среду. Первая в сезоне, кстати.

— Ага. — Парень подтащил к себе листок бумаги с логотипом городской игры «Night» и размашисто вывел: «Макар Шорохов».

Глава первая

Нахичевань

Хорошей погодой в начале октября ростовчан не удивить, но эта суббота выдалась такой замечательной, что даже заядлым домоседам захотелось вдруг на воздух. По Большой Садовой и набережной бродили влюбленные парочки, почти все скамейки были заняты — говорливыми старушками и ребятами с семечками, по аллеям парков мамаши катили разноцветные коляски. Воздух пах кислинкой палой листвы, дымом костров и пылью. На город опускался вечер. И только редкие серебристые паутинки, облетающие прохожих, напоминали о том, что на дворе уже не лето, а осень и заморозки не за горами — если не в октябре, то в ноябре уж точно. Или в декабре — сто процентов, будут!

Двое молодых парней в ярко-оранжевых жилетах явно не вписывались в субботнюю идиллию. Они быстро шли через Театральную площадь — первый, худой и высокий, двигался уверенным шагом, а второй, короткий и круглый, семенил следом и ныл:

— Жрать хочу... жесть... подыхаю вообще...

— Не ной!

— У меня желудок больной, мне нельзя делать большие перерывы...

— Ща... стой... — Длинный парень притормозил, читая пришедшее сообщение, потом вздохнул и, качая головой, быстро удалил его.

— Чо там?

— Ничего, спам...

— Врач сказал, мне нужно дробное питание. Шесть или даже восемь раз в сутки, иначе...

— Ну так слопай уже что-нибудь... — перебил его длинный, заметно раздражаясь.

— Что? — развел руками короткий. — У нас что-то есть?

— Камни не пробовал? Сытно и некалорийно.

— А... Очень смешно, — закивал короткий, поджав губы.

— Ты только что ел, Цыба, ну куда в тебя лезет! — примирительно улыбнулся длинный.

— Это «только что» было пять часов назад, а доктор сказал...

— А-а-а-а... — мучительно протянул длинный, хватаясь за голову. — Какой же ты нудный!

— Станешь тут нудным, когда желудочный сок растворяет живую плоть...

— Да твою плоть даже в ванной с кислотой не растворишь, — усмехнулся длинный, ткнув друга в живот.

— Пошел ты! — Короткий резко вскинул руки, оттолкнул длинного от себя и сделал несколько шагов назад. — Короче, ты как хочешь, а я иду жрать. Мне эти твои игры на фиг не уперлись, у меня расписание — каждые три часа, понял?

Эти слова были сказаны с таким серьезным лицом, что потребовалось собрать всю силу воли, чтобы не заржать.

— Понял...

— Ты мой лучший кореш, но желудок мне тоже не чужой, и он сигналит, что ему паршиво... понял?

— Ага...

— И если ему паршиво, значит, я должен его уважить. Это мой организм, и если я не буду его беречь...

Это было уже слишком, и длинный раскололся, расхохотавшись во весь голос.

— Ну ты и сволочь, Шорох. Что б я с тобой еще когда-нибудь...

Цыба развернулся и широкими шагами направился обратно, в сторону кафе. Макар позволил себе задержаться, чтобы отсмеяться до конца, но потом прерывисто вздохнул и отправился вслед за другом.

* * *

Не то чтобы Цыбин Игорь Иванович — низкорослый молодой человек пухлой комплекции и опасливых повадок — боялся темноты, но мысль свернуть в частный сектор показалась ему определенно лишенной целесообразности. А уж после приятного плотного ужина и вовсе преступлением. Он так и заявил своему напарнику. И вздохнул, когда ему демонстративно не ответили.