Помоги проекту - поделись книгой:
— Лейтенант Акимушкин, лейтенант Жоголев на шестой пусковой, старший лейтенант Мамолин в «Управлении»…
Комбат неторопливо взялся за козырёк и сдвинул его ещё ниже на глаза.
— А ну пошли, — вполголоса приказал он Царапину и, подняв плечи выше обычного, шагнул к воротам. Проходя мимо чёрного мертвеца, искоса глянул на него, но шага не замедлил. Следовательно, имел уже счастье встретиться с ему подобными.
Комбата в казарме звали за глаза «дед» Костыкин. Прозвище — ёмкое, понятное любому военнослужащему и говорящее об огромном уважении.
Увидев майора, Акимушкин издал радостное восклицание и вскочил, собираясь приветствовать по уставу, но комбат жестом приказал ему не тратить времени зря.
— Какие потери?
Акимушкин доложил.
— В бригаде знают? — Майор уже сидел на вертящемся табурете в обычной своей позе — уперев кулаки в колени.
— Так точно!
— А кто докладывал?
— Мамолин.
— Хреново… — Майор схватил микрофон, щёлкнул тумблером. — «Управление» — «Старту»! Мамолин? Майор Костыкин с тобой говорит. Что доложил в бригаду?
— Доложил, что атаковали нас, товарищ майор. Но они требуют подробно!
— Подробно?.. — «Дед» Костыкин снова взялся за козырёк и сдвинул его ещё на миллиметр ниже. — Значит, пока я буду к вам добираться, передашь в бригаду от моего имени: «Атакованы неизвестными лицами. Национальность нападающих, а также принадлежность их к вооружённым силам какой-либо державы установить не можем. Противник применил неизвестное нам оружие массового уничтожения. Несём значительные потери. За командира дивизиона — майор Костыкин». Всё.
— Как — всё? — против всех уставов вырвалось у Мамолина.
Царапин с Акимушкиным тревожно переглянулись.
— Товарищ майор! — Мамолин был совершенно сбит с толку. — Но ведь это же… Ведь они же…
— Я слушаю, — хмурясь, бросил комбат.
— Судя по всему, они… пришельцы из космоса, — запнувшись, выговорил Мамолин.
«Дед» Костыкин стремительно подался к пульту.
— А вот об этом — упаси тебя боже! А то пришлют тебе сейчас подкрепление… Грузовик с санитарами тебе пришлют! Не теряй времени, Мамолин! Без нас потом разберутся, что они за пришельцы.
3
Самосвал с поднятым кузовом канул в ночь.
— Ну теперь дело пойдёт! — возбуждённо приговаривал Акимушкин. — Теперь дело пойдёт!
Куда пойдёт и о каком деле речь, он не уточнял, но настроение у личного состава после наезда «деда» Костыкина заметно улучшилось. Только бы комбат благополучно добрался до «Управления», а там уж он разберётся, как кому действовать.
Вдобавок «фаланги», словно напуганные таким поворотом событий, больше не показывались, прекратилась и стрельба на шестой пусковой. Такое впечатление, что вся эта ночная нечисть вновь отступила на обширный пустырь между огневыми позициями и солдатским городком.
Снаружи в дверцу капонира заглянул Петров.
— У меня патроны кончаются, — предупредил он.
Царапин достал из подсумка обойму и спустился из фургончика. Петров, оставив дверь открытой, вошёл в капонир и принялся дозаряжать карабин.
— Самосвалом их распугало, что ли? — заметил он, перегоняя патроны в магазин.
Царапин вспомнил раскалённый оплавленный кузов самосвала.
— Левшу я из кабины выгнал… — сказал он вдруг с тоской. — Потом выхожу, а он лежит…
У Петрова сразу заклинило патрон. Ефрейтор заторопился и, чертыхаясь, попробовал вогнать его дурной силой.
— Дай сюда «саксаул», — буркнул Царапин, имея в виду карабин. — А ты пока с моим выгляни…
Но тут снаружи донёсся короткий шум, словно кто-то с маху бросился на песок. Потом что-то легонько стукнуло в металлические ворота.
Царапин и Петров метнулись в стороны от открытой дверцы. Только теперь они поняли, какой непростительной ошибкой было оставить хоть на одну минуту подходы к капониру без охраны. Патроны в пальцах Петрова моментально перестали капризничать, и последний — десятый — туго вошёл в магазин. Теперь оба карабина были готовы к стрельбе. Но что толку, если те, снаружи, ударят по воротам вспышкой, которой они изуродовали кузов самосвала!
— Стой, кто идёт? — уставным окриком попытался вернуть себе уверенность Царапин.
Никто не отозвался. Но никакого сомнения: там, снаружи, кто-то был, кто-то стоял перед металлическими воротами.
— Стой, стрелять буду! — повысил голос Царапин и выразительно посмотрел на Петрова. Тот как можно громче и отчётливее передёрнул затвор.
— Я тебе постреляю! — неожиданно раздался звонкий и злой мальчишеский голос. — Я тебе сейчас туда гранату катну — ты у меня враз отстреляешься! Подними пушку, я входить буду!
В дверцу просунулись автомат и часть пятнистого маскировочного комбинезона. Потом высокий порог бесшумно переступил среднего роста круглолицый румяный парень с возбуждёнными глазами. Быстро оглядел капонир, таким же кошачьим движением перенёс через порог другую ногу. На поясе у него в самом деле располагалась пара гранат, а в правой руке, которой десантник придерживал автомат, поблёскивал клинок со следами отвратительной синей слизи.
— Офицеры есть?
Из кабины выглянул Акимушкин.
— Младший сержант Попов, — как-то небрежно растягивая слова, представился десантник. — Товарищ лейтенант, ракетчиков из зоны военных действий приказано эвакуировать.
— Позвольте, позвольте, сержант! — ошеломлённо запротестовал Акимушкин, не на шутку обиженный тоном и особенно словечком «эвакуировать». — Никакого приказа я не получал…
— «Старт» — «Управлению», — проворчал в кабине динамик голосом «деда» Костыкина, и Акимушкин скрылся.
— Акимушкин!.. — Слова комбата были хорошо слышны в гулком капонире. — Там к тебе сейчас прибудут парашютисты… Ах, уже прибыли?..
Десантник неодобрительно оглядывал Петрова с Царапиным.
— Артиллеристы! — выговорил он. — Что ж вы снаружи-то никого не выставили? К ним тут, понимаешь, диверсанты подползают…
Он заметил синюю слизь на лезвии и осёкся.
— Это что? — туповато спросил он.
— Это кровь, — тихо объяснил Царапин.
— Да пошёл ты!.. — испуганным шёпотом отозвался десантник.
Из фургончика по лесенке сбежал Акимушкин.
— Отступаем к «Управлению», — бодро оповестил он.
— Непонятно… — озадаченно пробормотал Царапин. — Совсем непонятно…
Последние события в цепочку никак не складывались. Сообщение Мамолина поступило в бригаду от силы десять минут назад. Можно ли сбросить десант за десять минут?.. Да какие там десять минут! Судя по всему, десант был сброшен в то самое время, когда Царапин выскочил на помощь Петрову, а над позициями выли самолётные двигатели. Сумасшедшая ночь!
Царапин ожидал, что, выйдя из капонира, он увидит на земле двух мёртвых монстров, но не увидел ни одного. Парашютисты успели их с какой-то целью припрятать. Вдвойне странно! Такое впечатление, что десантники были хорошо информированы — во всяком случае, действовали они толково и быстро, словно по наигранному плану.
Первым делом ракетчики извлекли из дизельной Бердыклычева, который долго не понимал, почему он должен, не выключая движка, покинуть свой фургончик и с карабином в руках отходить к «Управлению».
Откуда-то возник ещё один пятнистый десантник, отрекомендовавшийся прапорщиком Файзулиным.
— Отступать будете через пустырь, — бросил он Акимушкину. — Правее не забирайте — там сейчас пойдут танки.
Услышав про танки, Акимушкин и вовсе оторопел. Похоже, на них выбросили целый десантный корпус.
— Толпой идти не советую, — торопливо продолжал прапорщик. — Но и рассыпаться особенно не стоит. В общем, держитесь пореже, но так, чтобы поплотнее. Ясна задача?
К нему подбежал парашютист с округлившимися глазами и принялся что-то тихо и сбивчиво докладывать.
— Что-о?! — шёпотом взревел прапорщик Файзулин, тоже округляя глаза.
Ага… Значит, десантники всё-таки не подозревали, с кем им предстоит иметь дело.
По ту сторону холма раздался взрыв. К кабине он явно никакого отношения не имел — рвануло где-то за курилкой. Из-под ног поползли короткие тени — это над позициями дивизиона закачались осветительные ракеты.
Царапин видел, как совсем рядом выдохнул дрожащее бьющееся пламя автомат прапорщика. Грохота он почти не услышал — очередь прозвучала тихо и глухо, как сквозь подушку. Уши заложило, но не тишиной и не звоном — это был неприятный и совершенно неестественный звук. Шорох, если шорох может быть оглушительным. Словно бархоткой повели по барабанным перепонкам.
Пятнистые комбинезоны метнулись в пятнистый сумрак и исчезли. Акимушкин, беззвучно разевая рот, махал пистолетом в сторону «Управления» — видимо, приказывал отходить.
Они побежали к песчаному пустырю, где их чуть было не вмял в грунт разворачивающийся на скорости лёгкий танк, которому, по словам прапорщика Файзулина, надлежало в этот момент находиться несколько правее.
Потом онемевшая ночь словно очнулась и яростно загрохотала порохом и металлом.
— Дизэл!.. — прорыдал в ухо голос Бердыклычева, а дальше воздух, став упругим, почти твёрдым, ударил в спину, бросил лицом в песок.
Когда Царапину удалось подняться, вокруг уже шёл бой. Чёрный сон, таившийся в ночных зарослях, накопил силы и пошёл в наступление.
Дерзко, не прячась, перебегали «фаланги», на которых теперь никто не обращал внимания, потому что со стороны городка надвигалось кое-что посерьёзнее.
В метре над песком, все в лунных бликах, распространяя вокруг себя всё тот же оглушительный шорох, плыли невиданные жуткие машины — гладкие, панцирные, до омерзения живые, шевелящие массой гибких, как водоросли, антенн, с которых слетали зыбкие бледно-фиолетовые луны, и от прикосновения этих лун горел янтак и плавился песок.
Одна из машин, увлекая за собой другую, вырвалась далеко вперёд и шла прямо на Царапина, а он стоял в рост и заворожённо смотрел на неё, уронив бесполезные руки, в которых не было теперь ни карабина, ни даже камня. Невероятно, но Царапин уже пережил когда-то этот миг, уже надвигались на него чужие, испепеляющие всё на своём пути механизмы, и знакомо было это чувство беспомощности муравья перед нависающим цилиндром асфальтового катка.
Уэллс! Вот оно что! Конечно же, Уэллс!.. Боевые треножники, тепловой луч, развалины опустевшего Лондона…
Царапин словно наклонился над пропастью.
«Это безнадёжно, — подумал он. — Мы ничем их не остановим…»
Но тут слева из-за спины Царапина вывернулся десантник. Пригибаясь, он в несколько прыжков покрыл половину расстояния до чужой машины и распластался по песку.
Машина прошла над ним, и ясно было, что припавший к земле человек больше не пошевелится. Но вот она прошла над ним, и десантник приподнялся. С поворотом, за себя, как тысячи раз на тренировках, махнула рука; граната, кувыркаясь, взлетела в навесном броске и, очертив полукруг, опустилась точно в центр чёрного, не отражающего лунных бликов овала на глянцевой броне, который и в самом деле оказался дырой, а не просто пятном.
Секунда, другая — и из овального люка с воем выплеснулось пламя. Воздух вокруг механизма остекленел и раскололся — его как бы пронизала сеть мелких трещин, а в следующий миг он детонировал вокруг второй машины — поменьше, и её понесло вперёд с нарастающей скоростью, пока она — ослеплённая, неуправляемая — не въехала боком в кусты.
Царапин прыгал, потрясал кулаками, кричал:
— Словили?! Словили?..
Из овальной дыры соскользнула на землю знакомая зловещая фигура. Красные зайчики от горящего поблизости янтака лизнули неподвижную гладкую маску и тяжёлые жвалы. Монстр остановился, не зная, куда бежать, и в ту же секунду вокруг, взламывая траурный шорох чужой техники, зачастили автоматы десантников. На глазах Царапина дьявола изорвало пулями.
Мимо, к чернеющей подобно огромному валуну машине, пробежали двое парашютистов. Ещё не понимая, чего они хотят, Царапин бросился за ними. Втроём они навалились на холодный панцирный борт и, запустив пальцы под днище, попробовали качнуть. Откуда-то взялись ещё двое: один — десантник, другой — кто-то из ракетчиков. Машина шевельнулась и под чей-то натужный вопль «Три-пятнадцать!» оторвалась от земли, после чего снова осела в обдирающий руки янтак. Справа, закидывая за спину автоматы, набегали ещё четверо.
Царапин по-прежнему не понимал, зачем они это делают, но он самозабвенно упирался вместе со всеми в упоении от собственной дерзости и бесстрашия.
Рядом налегал на борт лейтенант Жоголев — на секунду пламя, всё ещё пляшущее над первой — подорванной — машиной осветило его оскаленное лицо и растрёпанные вихры. Лейтенант был без фуражки.
Из хаоса звуков выделилось непрерывное низкое мычанье автомобильного сигнала. Это задним ходом к ним подбирался тягач, толкая перед собой низкий открытый прицеп.
Новый сдавленный вопль «Взяли!», чёрная машина всплыла ещё на полметра и, развернувшись, вползла на платформу.
Тягач рванул с места и погнал, не разбирая дороги. Царапин сначала бежал рядом, держась ладонью за ледяную броню трофейного механизма, но скоро сбился с ноги, отстал и, споткнувшись о лежащего ничком десантника, на котором сидела «фаланга», вспахал метра три песчаного пустыря. Извернувшись, как кошка, сел и застал «фалангу» в прыжке. Опрокинулся на спину и почти уже заученным движением выставил ей навстречу каблук. Клюнула, дура! Отчаянно отбрыкиваясь, дотянулся до автомата убитого и, чудом не отстрелив себе ногу, разнёс «фалангу» короткой очередью.
И что-то изменилось. Он уже не был лишним на этом пустыре. Причина? Оружие. Словно не Царапин нашёл его, а оно само нашло Царапина и, дав ощутить свой вес и своё назначение, подсказало, что делать.
Он перевернулся на живот, выбрал цель и открыл огонь — осмысленно, экономно, стараясь поразить верхнюю треть панциря. Расстреляв весь рожок, забрал у убитого десантника второй и перезарядил автомат.
Тут он почувствовал сзади что-то неладное и обернулся. Горел тягач. Ему удалось отъехать метров на сто, не больше. В жёлто-красном коптящем пламени сквозь струи пара чернел купол так и не доставленной в тыл вражеской машины.
Царапин поглядел назад, и последняя осветительная ракета, догорая, словно предъявила ему пологие склоны, мёртвые тела, отразилась в панцирях чужих механизмов.
Погасла… Вокруг снова была серая, насыщенная лунным светом ночь. Траурный шорох стал нестерпим, и не потому что усилился, — просто смолкли грохот и лязг земной техники.
И Царапин вдруг осознал, что он — последний живой человек на этом пустыре, а ещё через секунду ему показалось, что он — последний живой человек на всей Земле.
Что ему оставалось делать? Прикрывать отход? Чей?
Царапин закинул оружие за спину и побежал туда, где полыхал тягач. Он был уверен, что отбежать ему дадут самое большее шагов на двадцать, после чего уничтожат, — и удивился, когда этого не произошло.
Поделиться книгой: