Помоги проекту - поделись книгой:
Виктор Петров
Русские в истории Америки
Предисловие
В последние годы советские читатели открыли для себя множество имен русского зарубежья. 12 сентября 1989 г. на страницах «Московской правды» появилось обширное интервью с русско-американским писателем и историком Виктором Порфирьевичем Петровым. Три месяца спустя рассказ о примечательной судьбе этого человека напечатала «Советская культура»[1]. Теперь и наши читатели получают возможность познакомиться с новым для себя автором. Книга В. П. Петрова «Русские в истории Америки», впервые опубликованная в Вашингтоне в 1988 г., обращена к самому широкому кругу читателей. Написанная с симпатией и большим уважением к прошлому, она дает общее представление о вкладе выходцев из России в историю Соединенных Штатов.
Петров — весьма плодовитый автор (отсылаю читателя к списку его произведений в конце книги). Еще живя в Китае, он написал роман «Лола» и два сборника рассказов. В дальнейшем, после переезда в 1940 г. из Китая в США, опубликовал более двух десятков книг — восемь на английском языке. Среди последних книги по экономике и географии Китая, Монголии, несколько работ о Советском Союзе. Но тема «Русской Америки» занимает совершенно особое, можно сказать исключительное, место в его творчестве (во всяком случае, после 1940 г.). В этой связи достаточно назвать «Сагу Форта Росс» в двух книгах и трилогию «Колумбы российские», не считая других менее крупных сочинений.
Сочетая специальности географа и историка, В. П. Петров три десятилетия отдал преподавательской работе в университете Джорджа Вашингтона, в университете Виктории в Британской Колумбии (Канада), и, наконец, продолжительное время был профессором Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе.
Книга «Русские в истории Америки» как бы подвела итог многогранной деятельности В. П. Петрова по изучению и популяризации русского наследия в Соединенных Штатах. Она содержит и краткий исторический обзор открытия и колонизации Россией Северо-Запада Америки (1741–1867), и очерк истории крепости Росс в Калифорнии (1812–1841), и биографии ведущих деятелей Русской Америки — Г. И. Шелихова, А. А. Баранова, Н. П. Резанова, И. А. Кускова и др. Особый интерес представляет раздел о главных правителях Русской Америки, основанный на очерках профессора Р. А. Пирса, публиковавшихся «Alaska Journal» (1971–1973), а затем изданных отдельной книгой[2]. Менее систематически излагается материал о роли русских в истории самих Соединенных Штатов, хотя и здесь читатель найдет довольно обстоятельное описание деятельности Ф. В. Каржавина, И. В. Турчанинова, П. А. Дементьева и др.
Пожалуй, менее всего известна отечественному читателю история русской православной церкви в Америке — В. П. Петров освещает се со знанием и любовью. Надо подчеркнуть, что после продажи Аляски Соединенным Штатам православная церковь стала главной хранительницей русского наследия в Америке. В соответствии со ст. 2 договора от 18(30) марта 1867 г. все церковные храмы на «уступленной территории» оставались «собственностью членов православной церкви, проживающих на этой территории и принадлежащих этой церкви». Православные жители Русской Америки сохраняли полную свободу пользоваться «правом собственности и исповеданием своей веры (ст. 3)»[3].
Автор сообщает нам разнообразные сведения из истории православной церкви, ныне особенно полезные в связи с приближающимся 200-летием со дня прибытия первой православной миссии в Америку в 1794 г. во главе с архимандритом Иоасафом.
Высокой оценки заслуживает, в частности, очерк о выдающемся ученом и миссионере И. Е. Вениаминове (1797–1879), который внес огромный вклад в изучение языков народов Северо-Западной Америки — алеутов, эскимосов и тлинкитов, а в конце жизни стал митрополитом Московским и Коломенским. С большой теплотой описан и один из пионеров распространения христианства в русских колониях в Америке, инок Герман Аляскинский, канонизированный в 1970 г. русской православной церковью за рубежом и ставший таким образом первым православным святым в Западном полушарии. И хотя в отличие, скажем, от нынешнего епископа Ситкинского и Аляскинского Георгия В. П. Петров не стремится систематически изложить историю православной церкви на Аляске, все, что он сообщает, дает представление о том, каково значение православия в современной американской жизни.
Интересен и полон оригинальных наблюдений рассказ В. П. Петрова о посещении им в 80-е годы Аляски, в том числе — об участии в юбилейных торжествах по случаю 200-летия основания Г. И. Шелиховым и его женой Натальей Алексеевной постоянных русских поселений на северо-западном берегу Американского континента.
Конечно, придирчивый читатель найдет в книге В. П. Петрова погрешности, повторения и неточности, отчасти они порождены структурой книги — включением материала, написанного в разные годы. Мы не хотели вторгаться в авторский текст и поэтому воздержались от существенных поправок и сокращений. В случае необходимости читатель может обратиться к специальным исследованиям, в которых найдет более подробные и систематические сведения по истории Русской Америки и русско-американских отношений XVIII–XIX вв.[4]
Лишь в некоторых случаях было сочтено возможным внести фактические исправления в отношении отдельных лиц и дат, в частности исправлены написание фамилии российского посланника в Вашингтоне, подписавшего 18(30) марта 1867 г. договор о продаже Аляски, это не «барон де Штакель», а Эдуард Андреевич Стекль — под этим именем значится он в русских документах[5], кстати сказать, бароном он не был; и месяц подписания договора — не «октябрь», а март.
Хотя книга В. П. Петрова не может претендовать на специальное исследование роли русских в ранней американской истории, надеюсь, что этот популярный очерк окажется полезным широкому кругу читателей, интересующихся Русской Америкой.
Часть I
Пролог
Соединенные Штаты Америки, молодое независимое государство, в 1976 г. отпраздновало 200-летие своего существования. Фундамент этого государства — англосаксонская культура и традиционный протестантизм во всех его формах и проявлениях. Это и понятно, поскольку до завоевания независимости территория была английской колонией в Северной Америке.
Эти исторические факты известны всем, но очень немногие представляют себе, какую значительную роль сыграли на Американском континенте выходцы из России. Русские «открыли» северо-западный берег Америки — Аляску и Алеутские острова — в 1741 г., т. е. еще до того, как США стали независимым государством. А если верить легендам, то еще задолго до капитанов-командоров русского флота Беринга и Чирикова на Аляску приходили русские землепроходцы, и их первое появление там относят ко временам Ивана Грозного, т. е. к концу XVI в. Возможно, это были беглецы из разоренного Новгорода, ищущие спасения от грозного царя. Нужно, однако, отметить, что в действительности берега Америки были обнаружены на девять лет раньше, в 1732 г., экспедицией мореходов Федорова — Гвоздева.
Но легенды остаются легендами, если они не подтверждаются историческими фактами. Здесь, в этом труде, мы будем стараться базироваться на фактах, хотя многие из них могут показаться предубежденному читателю фантастикой.
«Открытие» северо-запада Америки Берингом и Чириковым привело впоследствии к заселению Аляски и Алеутских островов русскими охотниками и промышленниками и присоединению этих территорий к владениям Российской империи, что, в свою очередь, привело к основанию знаменитой Российско-Американской компании (РАК). До образования РАК, получившей монопольные права на этих территориях, на Алеутских островах бойко промышляли морского зверя многочисленные сибирские торговые компании, яростно конкурировавшие между собой и даже враждовавшие.
С появлением РАК наступил период мирного внедрения русских на Американский континент, и с этим периодом неразрывно связаны имена основателя крупной меховой компании, предтечи РАК, Григория Ивановича Шелихова и первого правителя, русской колонии, может быть, самого последовательного проводника имперской политики на Аляске и островах — Александра Андреевича Баранова.
После Баранова, до дня продажи Аляски Соединенным Штатам в 1867 г., Русской Америкой управляло еще тринадцать главных правителей.
Много русских имен, как-то прославившихся в Америке, вошло в историю. На страницах этой книги будет отмечена деятельность некоторых из них, как тех, кто проявил себя на территории Аляски и Алеутских островов, так и тех, кто позже принимал участие в создании и сохранении нового государства. Соединенных Штатов Америки, вплоть до конца XIX столетия.
Более пятидесяти лет тому назад автор этого труда серьезно заинтересовался историей русского периода Аляски и Алеутских островов. Меня интересовала судьба аборигенов: алеутов, индейцев, эскимосов и особенно креолов, принявших православную веру от первых миссионеров на Аляске, прибывших туда в 1794 г. Что случилось с потомками этих новокрещенных православных, в особенности со времени продажи Аляски? Сохранилось ли там наследие русской культуры?
В начале 40-х годов, т. е. по крайней мере 45 лет тому назад, в Сан-Франциско мне довелось много раз встречаться и разговаривать о судьбах Аляски с двумя просвещенными священнослужителями, истинными миссионерами православия на Аляске, теперь покойными о. М. Барановым и о. А. Присадским. Оба много лет провели на Алеутских островах и Аляске. Священник о. М. Баранов главным образом подвизался на Прибыловых островах, где ему удалось сохранить православие в его древней форме до наших дней.
Нужно сказать, что в этом смысле картина жизни там была в те времена безотрадной. Как видно, со времени продажи Аляски и отъезда русских на родину, русское влияние там стало падать. Православные церкви были единственным связующим звеном между местным населением и русской культурой. Постепенно число священников стало уменьшаться. Некоторые из них вернулись на родину, многие поумирали, кое-кто перебрался в континентальную Америку. Храмы остались без священников. Влияние церкви катастрофически упало. Еще сильнее удар по православию был нанесен революцией в России, когда прекратилась финансовая поддержка православных приходов от высшей церковной администрации в России.
По сведениям, полученным от названных выше миссионеров, и по впечатлениям от их рассказов мною был написан очерк «О Русской Аляске», опубликованный в 1945 г., т. е. больше сорока лет тому назад. Очерк написан в минорном тоне, с весьма пессимистическими прогнозами относительно будущего православия на Аляске. Он полностью, без изменений, помещается ниже.
В качестве добавления к нему я должен сказать, что, к счастью, положение на Аляске к настоящему времени изменилось, особенно с того времени, как аляскинскую епархию возглавил энергичный епископ Григорий — сейчас правящий епископ Ситкинский и Аляскинский.
На о-ве Кадьяк теперь открыта семинария Св. Германа, в которой обучаются главным образом молодые люди — выходцы из местного населения. Окончив семинарию, они посвящают себя служению церкви, идут священниками в самые удаленные селения, десятки лет вообще не имевшие пастырей. Восстанавливаются старые полуразрушенные храмы, а там, где их не было, строятся новые.
Православие вернулось на Аляску, и количество приходов и церквей медленно, но неуклонно растет.
В следующих главах книги описывается история русского периода Аляски и история православия там не только во времена правления русской администрации, но и после продажи Аляски.
Во второй половине книги рассказано о русских, причастных к созданию нового государства — Соединенных Штатов Америки; отмечено пусть незначительное, но все же участие их в борьбе американцев за независимость во времена Дж. Вашингтона.
Более заметное участие принимали русские в гражданской войне между Севером и Югом, в которой решалась судьба и будущее Соединенных Штатов Америки. Здесь, конечно, уделено внимание приходу русских эскадр в американские порты в самый разгар войны. Эти эскадры своим присутствием в Америке сыграли существенную роль в сохранении единства американской нации.
О русской Аляске
Мысли вслух
Однажды, мне случайно попал в руки исторический документ: официальная бумага конторы Российско-Американской компании на о-ве Кадьяк, адресованная в Кадьякскую духовную миссию еще в 1808 г. Документ сам по себе ничего особенного не представляет. Это выдержка из переписки конторы компании с миссией по обычному в те времена вопросу — выдаче разрешения на бракосочетание русского «промышленного» с алеуткой. Привлекло же мое внимание то обстоятельство, что бумажка была подписана самим управляющим компании Александром Андреевичем Барановым, ставшим уже легендарной личностью.
Привожу дословно этот занятный документ с сохранением его орфографии:
«Записавшейся по здешнему Гражданству Иркутской Губернии Илгинской слободы крестьянин Константин Кобичев просил опозволении Ему сочетаться Эзохинского Жила с девицею Агафьей Ювеналиевой дочерью по добровольному согласию их Законным Браком. Апосему исоблаговолено будет по обряду чиноположения Сочетать их Браком».
Под этим документом собственноручная подпись: «Правитель Баранов» и дата «Числа 15 апреля 1808-го года, Кадьяк».
Энергичная подпись, со смелым уверенным росчерком — «Правитель Баранов»! Невольно осторожнее прикасаешься к этому клочку бумаги, реликвии первых лет русского владения Аляской. Бумага очень неважного качества, шершавая, сиреневого цвета. В те годы Баранову было не до красивой бумаги и не до бумагописания. Слишком занят он был закреплением на территории, им занятой, постройкой фортов и поселков, защитой своих «промышленных» от нападений индейцев. Человек, вышедший из низов многомиллионного русского народа, головой, упорством и неутомимой энергией пробивший себе путь, в те годы выполнял важную историческую миссию.
Несколько лет тому назад в одной из газет было помещено интервью с жительницей Аляски, весьма интересно описавшей условия жизни там в настоящее время. В это описание, однако, вкралась досадная неточность, которую мне хотелось бы исправить. В беседе было сказано, что в городе Джуно имеется отель «Баранов», названный в честь «графа» Баранова, первого правителя Русской Аляски. А. А. Баранов никогда графом не был, а, как уже было отмечено, происходил из небогатой мещанской семьи, которая даже не была приписана к купеческой гильдии его родного города Каргополя. Я нисколько не хочу этим умалить значения Баранова. Наоборот, хочу подчеркнуть, что он, не принадлежа к привилегированному классу, сумел добиться известного положения и в будущем репутации человека государственного масштаба.
Сами русские еще мало знали о Баранове, о его исключительной деятельности на Алеутских островах и Аляске, о том, в каких невероятно трудных условиях ему приходилось вести здесь большое важное дело, что называется, голыми руками, иногда не имея сношений с родиной, по два-три года не получая ни поддержки, ни припасов. Но за пределами России слава о нем разошлась по всему свету — от Гавайских островов до Бостона и от залива Сан-Франциско до Лондона. Знаменитые мореплаватели того времени, капитан Ванкувер и лейтенант Пьюджет, в воспоминаниях о плавании вдоль Тихоокеанского побережья Американского материка дали весьма лестный отзыв о государственном уме, способностях Баранова и о его умении ладить с туземцами.
Очевидно, что Баранову нужно было ладить с туземцами, наблюдать за своими землепроходцами, как-то уживаться с членами духовной миссии, с которыми у него с самого начала установились не совсем дружеские отношения, ему, кроме того, нужно было приложить немало усилий, чтобы не потерять те несколько судов, которые у него были, и добиться послушания их капитанов.
Среди его «Специалистов навигационного дела» особенно известен был гардемарин Талин. Талин решил, что ему, представителю благородного сословия, негоже подчиняться «купчишке» Баранову, и между ними началась ожесточенная борьба. Распоряжения Баранова Талин не выполнял, выходил в плавание на своем судне когда ему заблагорассудится и, в конце концов, в шторм потерял судно, больше половины команды и едва спасся сам.
В этих трудных условиях Баранову приходилось продолжать начатое им дело. Наконец, вероятно, благодаря лестным отзывам о Баранове из-за границы, и в частности сообщениям Ванкувера и Пьюджета, русское правительство, по совету члена правления Российско-Американской компании Н. Резанова, возвело А. А. Баранова в чин коллежского советника. Этот чин укрепил авторитет Баранова не только среди туземцев, но и среди бунтарски настроенных подчиненных, особенно навигаторов, ибо отныне Баранов мог разговаривать с ними не как «купчишка», но как равный по сословию и старший по положению.
После смерти Баранова, смены одного за другим тринадцати его преемников и продажи Аляски, многие исторические памятники, свидетельствующие о пребывании русских на Аляске, пропали или пришли в упадок. Однако кое-что до сих пор еще сохранилось. В запущенных ныне часовнях можно найти утварь, иконы и книги, способные пролить свет на деяния наших предков. К сожалению, многое из этого пришло в ветхость, гибнет за отсутствием надлежащего ухода, и мне думается, что русским нужно принять какие-то меры, чтобы сохранить последние остатки нашей истории на Американском континенте.
К сожалению, трудно согласиться с выводами, сделанными жительницей Аляски в упомянутом выше интервью, где она винит североамериканскую православную митрополию в невнимании к нуждам православной Аляски.
Правда, храмы и часовни разрушаются, крыши их протекают, ценные иконы и утварь гибнут, иконы часто весьма старинного письма, но нужно понять, что митрополия не обладает средствами для ремонта храмов и часовен, что все наличные средства митрополии собираются самими православными людьми и являются доброхотными пожертвованиями.
Все храмы в Америке ремонтируются средствами и силами каждой церковной общины и точно такое же положение существует в Аляскинских приходах. Нет необходимости говорить, что приход, не имеющий священника, начинает хиреть, интерес к храму теряется, необходимые духовные потребности не удовлетворяются, но это положение исправить трудно ввиду недостатка священников в настоящее время. Старых священников мало, а новых нет!
В тех же случаях, когда приход имеет священника, храмы начинают постепенно ремонтироваться, приводиться в надлежащий вид, прихожане охотно помогают своему пастырю — делается православное дело, а также сохраняется исторический памятник.
Как на пример можно указать на деятельность нескольких энергичных священников, к каковым принадлежали покойные теперь о. М. Баранов и о. А. Присадский. О. Александр Присадский за короткое время своего пребывания на Аляске с помощью прихожан отремонтировал храмы на Кадьяке и Афогнаке.
К сожалению, старинный храм на Кодьяке позже, в 1942 г., погиб в пожаре, причины которого остались невыясненными. Сгорели и находившиеся внутри документы, старинные иконы и церковная утварь.
Вина митрополии не в том, что на Аляске мало священников, что храмы не ремонтируются, религиозные потребности населения не удовлетворяются в надлежащей степени (все это, как объяснялось выше, не по силам митрополии), а в том, что наша церковная власть относится вообще довольно халатно к историческим памятникам. Ведь если невозможно сохранить храмы и часовни, то можно было бы, по крайней мере, собрать старинную церковную утварь, иконостасы, архивы захиревших приходов и свезти их в какое-то одно место, будь то Джуно, Ситка или даже Сан-Франциско. Многие из оставшихся свидетельств старины представляют в настоящее время большую историческую ценность, и гибель их будет невозвратимой утратой.
Если не принять срочных мер, то нет никакого сомнения, что в самом непродолжительном времени, при том стремительном темпе разрушения, какой наблюдается сейчас, от памятников русской старины на Аляске и Алеутских островах ничего не останется.
Справедливости ради должен отметить, что часть переписки и многие документы были собраны и хранятся или в музее в Джуно, или в Библиотеке конгресса в Вашингтоне, куда они были взяты с разрешения православных церковных властей, но это относится только к разряду ценностей архивного характера.
Думается, что какой-то организации, будь то церковные власти или Русское историческое общество, или какое-то другое учреждение, нужно немедля осмотреть все те места на Аляске и Алеутских островах, где еще сохранились остатки русского влияния, и произвести учет всего инвентаря, имеющего отношение к истории русского продвижения на американской земле. В частности, на упомянутом выше о-ве Афогнак стоит старинная русская церковь, в свое время отремонтированная силами прихожан благодаря энергии о. А. Присадского. В этой церкви — замечательный иконостас, исполненный в Киево-Печерской лавре и присланный на Аляску в 1903 или 1904 г. Все иконы этого иконостаса прекрасного письма. Там же в 1939 г. о. Александр случайно обнаружил икону, копию с известной «Самонаписавшейся» иконы Божьей Матери, присланную с Афона в конце прошлого столетия, о существовании которой никто даже не подозревал.
Перебирая бумаги архива, которым священник всегда интересовался, он обнаружил официальное распоряжение епархии из Сан-Франциско, датированное 1898 г., за подписью о. Федора Пашковского (позднее митрополита Феофила), в котором сообщалось, что икона, специально написанная на Афоне для православной епархии в Америке, постановлением церковной власти препровождается на Аляску.
Немало времени было потрачено о. Александром на поиски иконы. Никто из стариков, жителей острова, не помнил о получении этой иконы. Тогда был проверен каждый образ, находящийся в храме. Наконец однажды в алтаре священник снял со стены очередную икону, осторожно осмотрел ее и обнаружил на оборотной стороне, в углу, небольшой тайничок. Открыв тайник, священник нашел в нем препроводительную бумагу, подписанную епископом Афона и братией монастыря. В бумаге говорилось, что в тайничок положен позолоченный крест и 12 частиц Святых мощей. Все это о. Александром было обнаружено в целости и сохранности. Крест сиял золотом, точно был сделан вчера. Эта мастерски написанная икона до сих пор находится (с крестом и частицами мощей) в храме на о-ве Афогнак.
Храм после отъезда священника приходит в упадок и запустение. Не пройдет много времени, как крыша протечет, вода испортит иконостас, старые облачения и, конечно, архив, в котором сохранилось много старинных документов и переписки. Есть даже письма, написанные владыкой Тихоном, впоследствии Патриархом Всея Руси.
Передают, что прилив все ближе и ближе подбирается к храму. В бурные зимние дни седой океан бьется в ограду, бросает на нее громадные бревна, называемые на островах «выкидничками». Смоет океан ограду, а там и саму церковь…
Тут же недалеко расположены островки Татытлак и Аехталик. На островках этих стоят еще старинные часовенки — ветхие, заброшенные, близкие к разрушению. Изредка, может быть, раз в десять лет наезжает на островки священник. Всякий, кто интересуется стариной, зайдя в часовенку, будет поражен тем историческим богатством, что находится внутри. Лики на иконах старинного письма, покрытые долголетней пылью, строго смотрят на пришельца; щели в стенах, дыры в крыше — но вдруг перед вашим пораженным взором является «Тайная вечеря» (в часовне на о-ве Татытлак), чудесно написанная неизвестным мастером. Оторвать глаз от этой иконы невозможно. Особенно поражает Иуда Искариот, поза его необычна, в глазах вызов и упрямая решимость пойти и сделать свое недоброе дело, в руке зажаты 30 сребреников! Когда была написана эта икона — сто, двести лет назад?..
В часовенке на о-ве Аехталик такое же внимание привлекает икона Благовещение, тоже старинного письма. Там же еще сохранились разнообразные церковные облачения и архив, возможно, и письма, писанные Барановым. Все это, конечно, осуждено на гибель, если не будут приняты немедленные меры.
Сами жители островов ничего сделать не способны. Там доживает вымирающее племя алеутов. На одном острове осталось только 26 человек. Все они больны туберкулезом, многие спились… Им, конечно, не до часовни и сокровищ, находящихся в ней. Во всем селении нет ни одной избы с целой крышей или забором.
Единственно, что можно сделать, это вывезти из всех заброшенных часовен, со всех островов оставшиеся там архивы, облачения и утварь, как я уже и предлагал, в какое-нибудь одно место — лучше всего, вероятно, в Форт Росс, сделав его сокровищницей русского наследия в Америке.
Конечно, это потребует большого труда — люди, выполняющие такое поручение, должны будут покрыть огромные расстояния в сотни и даже тысячи миль. Кроме того, понадобятся немалые деньги. Ни одна из русских организаций здесь — ни церковь, ни Русское историческое общество — такими средствами не обладают. Следовательно, нужна широкая добровольная поддержка самого общества, всех тех, кто считает себя связанным культурными узами с Россией, ее прошлым, ее историей. Должна быть организована кампания по сбору средств, назвать эти пожертвования можно фондом сохранения русских исторических памятников или как-то иначе. И должны, конечно, найтись инициативные люди с любовью к нашему историческому прошлому.
Хочется верить, что мы еще не обмещанились, не покрылись пылью и паутиной обывательщины и что нам дорого наше прошлое… Думается, что многие из нас еще не оторвались от русского культурного наследия и мыслят себя потомками славных русских землепроходцев.
Русская Америка
Исторический обзор
1
История русских владений в Америке охватывает период примерно в сто лет, а если считать со времени так называемого «открытия» северо-западных берегов Америки Берингом и Чириковым, то тогда этот период насчитывает даже более ста лет. Много писалось и до сих пор пишется об этом так называемом русском периоде в истории Аляски, пишется как русскими авторами, так и американскими. На основании этих описаний можно себе представить весьма красочную и яркую картину существования «Русской Америки» и портреты людей, вписавших много ярких страниц в историю этого интересного периода русского колониального опыта на Американском континенте.
Формально начало русского периода истории Аляски отсчитывается от второй камчатской экспедиции Беринга и Чирикова. Проникновение русских на Американский континент и особенно на Аляску началось, однако, много раньше, хотя точных исторических данных для этого утверждения нет. Исследователи русского проникновения на Американский материк отмечают много слухов и легенд, широко циркулировавших в Сибири, особенно в местах, находящихся в непосредственной близости к Аляске. В частности, о том, что задолго до основания Российско-Американской компании, вероятно, даже уже в XVI в., на Аляске были рурские поселения. Упоминались даже причины возникновения этих поселений — первыми якобы поселились в этих местах новгородцы, после страшного разгрома «господина Великого Новгорода», учиненного царем Иваном Грозным. Несколько семей новгородцев, бежавших от гнева царя, скрылись в Сибири, а позже якобы добрались до берегов Восточного океана и даже смогли перебраться через пролив и обосновались по берегам диких, безлюдных рек Аляски. Как я уже сказал, документов, подтверждающих эти слухи, нет, однако нужно отметить, что новейшие исследователи Русской Америки принимают их во внимание. В частности, советский этнограф С. Г. Федорова, в своем труде, опубликованном в 1971 г., сообщает, что хотя «возможность выявления следов русских поселений полутора-или двухвековой давности практически стала маловероятной… тем не менее уже само по себе обилие в расспросных сведениях указаний на русские поселения свидетельствует о том, что Аляска в 17-м и в первой половине 18-го в. была, вероятно, объектом заселения русскими выходцами». Федорова основывает свое мнение на следующем: «Возможность такого заселения представляется вполне реальной, если учесть, что в эту эпоху русские землепроходцы и мореплаватели дошли до северо-восточной оконечности Азии и начали осваивать моря, омывающие берега Аляски». Этот малоизученный период заселения русскими Аляски ждет еще своего исследователя. И, может быть, когда-нибудь в будущем легенды о русских поселениях на Аляске получат научное подтверждение и станут историей. Или наоборот — будет доказана безосновательность подобных легенд.
Задолго до второй камчатской экспедиции Беринг и Чириков, прослышавшие о возможности нахождения русских поселений в Америке, потратили немало времени на поиски подтверждений тому в многочисленных документах сибирских архивов. И конечно, мореплаватели не могли даже предположить, что их экспедиция станет новой загадкой — загадкой, которая до сих пор не разгадана.
Первая камчатская экспедиция под командой Витуса Беринга была снаряжена по начертаниям императора Петра Великого и совершила свое историческое плавание в 1728 г. Заданием экспедиции, как известно, было определить, соединяются ли Азия с Америкой или между этими континентами существует пролив. Результаты экспедиции казались в общем неубедительными, хотя Беринг пришел к определенному выводу, что оба континента разделены проливом.
Прошло несколько лет, и уже после смерти Петра Великого была снаряжена вторая камчатская экспедиция, из двух кораблей, под общим командованием того же Витуса Беринга. Беринг вел головной корабль «Св. Петр», а капитаном второго корабля, «Св. Павел», был старший лейтенант Алексей Ильич Чириков. Главным заданием этой новой экспедиции было достичь берегов Америки и произвести их обследование. Оба судна, после зимовки в новозаложенном городе Петропавловске на Камчатке, вышли в свое историческое плавание 4 июня 1741 г. Путь был долгий, много времени было потеряно по настоянию Беринга на поиски какой-то фантастической земли Гама, которая якобы находилась в северной части Тихого океана.
Результатом этих безуспешных поисков, продолжавшихся 17 дней, было только то, что запасы провизии и воды на кораблях сильно сократились и даже успех и судьба самой экспедиции теперь оказались под сомнением. С большим сожалением Беринг отдал приказ прекратить поиски явно несуществующей земли Гама и взять курс к американским берегам.
И нужно было, чтобы именно в это утро, 21 июня 1741 г., корабли попали в густой туман, который разлучил их на все время экспедиции. Чириков на своем корабле «Св. Петр» потерял еще два дня в безуспешных поисках Беринга и, наконец оставив бесплодные попытки, решил выполнять главное задание экспедиции — искать новую землю, Америку.
Чириков взял курс на восток, будучи уверен, что где-то там он непременно обнаружит западные берега Американского континента. Одно беспокоило его — то, что с каждым днем он уходил все дальше от русских берегов, в то время как запасы воды и провизии катастрофически уменьшались. Теперь уже необходимо было найти землю, если не для того, чтобы «открыть» Америку со стороны Тихого океана, то, по крайней мере, чтобы пополнить запасы воды и, если возможно, провизии.
Разум подсказывал — не рисковать жизнями членов команды, повернуть назад и признаться в неудаче экспедиции. Но страстное желание добиться намеченной цели требовало идти вперед, даже перед лицом страшной опасности. Чириков принял решение продолжать путь. В команде началось брожение, однако Чириков своего решения не отменил и не повернул корабль.
Несколько дней шел корабль на восток на всех парусах, подгоняемый попутным ветром. 11 июля, на сороковой день после выхода экспедиции из Петропавловска, над кораблем появились чайки… Вскоре вахтенные заметили в воде тяжелые туловища тюленей… Время от времени стали попадаться плавучие стволы деревьев. По всем признакам земля была близко.
Прошло еще четыре дня, и только 15 июля раздался с мачты долгожданный крик вахтенного матроса: «Земля!» Вскоре и с палубы увидели очертания береговой линии. Корабль стал медленно и осторожно подходить к берегу. Все время производились замеры глубины, и после трехдневных поисков нашли наконец под 57 градусом 15 минутой северной широты вход в обширную бухту. 18 июля 1741 г., как было написано в рапорте Чирикова, для «надлежащего о земли разведывания» с корабля была спущена одна из двух имевшихся шлюпок, на которой отправился штурман Авраам Дементьев в сопровождении десяти матросов. Всего на корабле «Св. Павел» было 78 человек. Десантный отряд Дементьева был вооружен, на шлюпке даже находилась небольшая медная пушка и две сигнальные ракеты. Кроме того, на случай встречи с туземцами, для подарков были взяты «один котел медный, один котел железный, двести корольков (очевидно, бусы), один тюнь китайки, пять гоиз и бумашка игол».
Вся команда корабля следила за медленно двигавшейся шлюпкой, все ближе и ближе подходившей к берегу. Скоро шлюпка скрылась за прибрежной скалой, за которой сам берег и место высадки не были видны. Прошло несколько томительных минут, и наконец с берега был подан сигнал, что экспедиция благополучно высадилась.
Дальше произошли события, которые до сих пор представляют загадку для историков. После высадки группы Дементьева прошло шесть дней, но никто на корабль не вернулся. Чириков стал беспокоиться. Может быть, их всех убили или захватили в плен местные жители?
Ждать дольше было нельзя, и Чириков решил отправить вторую и последнюю шлюпку с верными людьми, чтобы выяснить, что случилось с Дементьевым и его группой.
24 июля на последней шлюпке выехал на берег боцман Савельев и вместе с ним «плотник и конопатчик» со всем необходимым инвентарем, на тот случай, если первая шлюпка была повреждена и Дементьев не мог на ней вернуться.
Может быть, отправка второй шлюпки была неосторожным шагом, особенно потому, что на утлом парусном корабле плотник и конопатчик были чрезвычайно нужные люди. Чирикову трудно было бы обойтись без таких людей. Но выбор был сделан, а главное нужно было как-то помочь первой группе или хотя бы выяснить ее судьбу.
С понятной тревогой следили с корабля за шлюпкой Сидора Савельева, которая шла к берегу. Вскоре она скрылась за скалой и, судя по времени, должна уже была пристать к берегу, с которого Савельев обещал дать условленный сигнал. Прошло несколько минут и вдруг с того места, где должен был высадиться Савельев, к небу вскинулся высокий столб дыма и пламени. Это не был условленный сигнал Савельева. Был ли это дым от подожженной шлюпки или условный сигнал индейцев, извещавших сородичей о новой победе над «бледнолицыми»? Неизвестно.
Наступил вечер. Всю ночь с угасавшей надеждой ждали возвращения шлюпок. Рано утром вахтенный увидел силуэты двух приближающихся лодок. Но радость команды была преждевременной. На лодках оказались индейцы, которые стали кричать: «Агай! агай!» — точно просили пришельцев следовать за ними к берегу. Затем они быстро скрылись за прибрежной скалой. Теперь можно было с уверенностью сказать, что обе группы Дементьева и Савельева были захвачены индейцами или просто убиты на месте. Все, что Чириков мог теперь сделать, это записать в судовой журнал: «…с посланными от нас людьми на берегу поступлено неприятельски: или их побили или задержали».
Еще два дня пробыл корабль у берега, хотя никакой надежды спасти людей уже не было. Подойти ближе к берегу значило рисковать судном. 27 июля 1741 г. Чириков созвал совет офицеров, на котором было решено отправиться в обратный путь, в Петропавловск, ибо дальнейшее промедление, недостаток провизии и воды могли привести к гибели всей команды.
Отметив в судовом журнале место высадки 15 членов своей команды. Чириков отдал приказ поднять все паруса и взять курс на запад.
Обратный путь корабля был кошмаром: проходили мимо каких-то островов, очевидно Алеутских, но нигде не останавливались. Чириков торопился вернуться домой, так как на корабле участились случаи заболевания цингой. 26 августа в судовом журнале была зарегистрирована первая смерть. Слег и сам Чириков. Только 12 октября измученная, больная команда увидела наконец берега Камчатки… «Св. Павел» вернулся в родной порт.
Судьба судна «Св. Петр», которым командовал Витус Беринг, была еще трагичнее. Потеряв корабль Чирикова в тумане, Беринг долго еще 16 блуждал по океану, пытаясь его найти. Только 16 июля «Св. Петр» подошел к американскому берегу, над которым возвышалась высокая гора. Америка, таким образом, была обнаружена и вторым кораблем экспедиции. Нужно согласиться, однако, что приоритет открытия северо-западного берега Америки все же принадлежит Чирикову, который подошел на своем «Св. Павле» к о-ву Ситка, теперь называемому о-вом Баранова, на два дня раньше.
16 июля корабль не смог приблизиться к берегу из-за сильного ветра. Нужно было отходить от опасных скал. Только 20 июля «Св. Петр» смог снова подойти к берегу примерно в том же месте, что и в первый раз. Высокую гору Беринг назвал горой Св. Ильи, потому что подошли к ней в день Ильи-пророка.
Хотя приоритет «открытия» принадлежит Чирикову, но Берингу удалось добиться большего. С корабля были спущены две шлюпки: одна под командой Хитрова, другую возглавил ученый Штеллер. Обе партии, высадившиеся на берег, а затем благополучно вернувшиеся на корабль, были таким образом первыми европейцами, исследовавшими эту часть северо-западного побережья Америки.
Миссия была выполнена, и Беринг отдал приказ отправиться в обратный путь. Но этот путь для многих оказался последним. В половине августа, когда до Петропавловска оставалось еще 1600 морских миль пути, на корабле было уже двадцать шесть больных цингой. Около одного из островов умер матрос Шумагин, остров назвали его именем и отметили на карте.
Только 4 ноября вдали показались очертания гор, но каково было разочарование измученных моряков, когда они определили, что это не Камчатка, а какой-то неведомый остров. Корабль стал у берега на якорь, чтобы дать отдых команде. Ночью большой волной корабль сорвало с якоря и перебросило через рифы в бухту. Капитан боялся, что судно не выдержит напора волн, и приказал команде перебраться на берег. Его опасения подтвердились — корабль вскоре был разбит.
Следующие несколько месяцев моряки жили на острове в суровых зимних условиях Дальнего Востока. Один за другим люди умирали от цинги. Их даже не хоронили. Горькая ирония судьбы была в том, что судно только немного не дошло до Камчатки, разбившись у островов, позже получивших название Командорских.
8 ноября умер Беринг. Его похоронили общими усилиями в неглубокой могиле в мерзлой земле. Сверху придавили камнями, чтобы могилу не разрыли песцы. Пережившие зиму члены экипажа летом построили бот из обломков разбитого корабля и 13 августа 1742 г. вышли в море. Через десять дней они уже были в Петропавловске. Так трагически закончилось «открытие» Америки русскими.
Дорога, проторенная Берингом и Чириковым, не заглохла. Позже по ней пошли новые Колумбы российские: Шелиховы, Барановы, Кусковы, пошли по-деловому. Они стали осваивать Америку добротно, чтобы осесть там и остаться надолго, может быть, навсегда.
Прошли десятилетия, но судьба отряда Дементьева продолжала волновать умы не только жителей Севера, но и вообще передовых людей России, а позже и иностранных исследователей. Высказывались предположения, что пятнадцать моряков с корабля Чирикова остались живы и были поселены индейцами где-то на берегу неизвестной реки. Возможно, они обзавелись женами-индианками и у них появились дети. Испанцы, например, писали о встреченных ими «белых и белокурых индейцах» в 1774 г., т. е. через тридцать три года после исчезновения группы Дементьева. Ломоносов в 1763 г. написал следующее: «Если бы достать жителя земли, что лежит против Чукотского носу, то бы весьма уповательно было получить известие о тех россиянах, кои на западном Американском берегу Чириковым потеряны».
Поделиться книгой: