Игра на ее поле

Он посмотрел в ее сито и хмыкнул, заметив маленький кусочек золота размером с муравья. Подняв глаза, Лука увидел ее победоносную улыбку и возбужденный блеск в глазах и прикусил язык, чтобы не ляпнуть первое, что пришло в голову, например: «Не бросай свою основную работу».

— Повезло, — проговорил он, втыкая лопату в песок и отряхивая грязь с колен. — Тайгер будет в восторге. Что дальше?

— Шторм с Тайгером хотели прокатиться в вагончике и посетить выставку, поэтому сначала мы сходим туда, а самую важную часть оставим на конец.

Он удивленно приподнял бровь.

— Магазин леденцов, — ответила она, потирая живот, и его либидо мгновенно отреагировало.

Их взгляды встретились, и притяжение, возникшее с их первого знакомства, снова стало оживать, заставляя их наклоняться ближе друг к другу, неосознанно, против своей воли. Лука ждал, что Чарли первая опустит глаза, пробормочет какое-нибудь оправдание, но она продолжала смотреть на него. Ее глаза сверкали озорными огнями, а щеки стали алыми.

— Знаешь, что я думаю?

Она облизнула нижнюю губу:

— Что?

— Что нам надо пропустить всю ерунду и перейти сразу к приятному.

Он говорил не о конфетах, и она это знала — ее голодный взгляд опустился на его губы, наполняя его достаточной храбростью, чтобы обнять ее за талию и прижать к себе. Она не отстранилась. Ее тяжелый вдох отозвался в самом неожиданном месте: его сердце.

Черт, нет.

Как правило, его сердце никак не реагировало, когда он держал в объятиях красивую женщину. И ему это нравилось. Но что-то в Чарли заставляло его хотеть обнимать ее и защищать, и этого желания стало достаточно, чтобы он оставил быстрый поцелуй на ее губах и отпустил ее.

— Шторм и Тайгер могут вернуться в любую секунду, а я отвлекаю тебя от работы.

В зеленых глазах сверкнула злость, прежде чем она моргнула, уничтожая все проявления эмоций, но ее разочарование все еще было ощутимо, когда она достала блокнот из заднего кармана и сделала вид, что что-то внимательно изучает.

Луке нужно было поддерживать свою репутацию плейбоя, которую он сам создал и за которую отчаянно держался, чтобы жить без эмоций и привязанностей.

И он сделает все возможное, чтобы все оставалось на своих местах.

Глава 5

Чарли зашла в магазин леденцов, не заботясь о том, следует ли Лука за ней.

Ей потребовалась вся сила воли, чтобы не убить его. Она была образцом профессионализма, изображая интерес к Шторму и Тайгеру, которые присоединились к ним во время катания в вагончиках, но внутри вся кипела.

Но она не знала, на кого на самом деле злится — на себя или на него. Она была так близка к тому, чтобы снова позволить ему поцеловать ее, она почти просила об этом, позволив ему очаровать ее, обнять за талию, прижать к своему телу… Никто не был так близок. Никогда. Но когда Лука посмотрел ей в глаза, ей показалось, что он заглянул в душу. В тот момент по спине пробежал холодок — Чарли испугалась, что этот человек уничтожит весь мир, который она создала.

— Позволь, я угадаю — ты любишь мятные конфеты.

— Нет, я люблю анисовые леденцы.

Она полезла в сумочку, он остановил ее руку.

— Я заплачу — в знак благодарности за то, что ты позволила мне поехать с вами и отвечала на мои глупые вопросы.

В этом заключалась еще одна проблема: он задавал проницательные, умные вопросы о ее работе и о том, что входило в планирование тура для рок-звезды. Его интеллект делал его еще привлекательнее.

Чарли пробормотала «спасибо» и продолжила изучать большой выбор леденцов, краем глаза наблюдая за тем, как он очаровывает продавщицу за кассой.

Расплатившись, Лука отдал ей большой пакет анисовых леденцов и положил маленький пакетик в задний карман.

— Спасибо. А ты что купил?

Он подмигнул ей и сморщил нос:

— Секретный запас на тот случай, если у тебя все закончится, а ты разозлишься на меня, и мне придется чем-то тебя задабривать.

Она хмыкнула:

— Хороший план. Ты постоянно меня раздражаешь, поэтому мне кажется, нам он понадобится.

— Я не нарочно. Наверное, ты просто не привыкла к таким людям.

— Да, что-то в этом роде.

Ей бы очень хотелось, чтобы существовала вакцина против высоких загорелых плейбоев с русыми кудряшками и голубыми глазами. Она бы первая заняла очередь на прививку.

Чарли открыла пакет с леденцами, и в нос ей ударил сильный запах лакрицы, возвращая ей счастливейшие детские воспоминания. Очень редко, когда ее маму настигало особое настроение, воскресным утром она вела дочь на рынок в Сент-Килде, держа за руку и останавливаясь перед каждым прилавком, восхищаясь картинами и фресками, и сделанными вручную украшениями.

Маленький пакетик анисовых леденцов был редким гостинцем от мамы, которая была так поглощена собой, что большую часть времени даже не вспоминала о существовании дочери. И, несмотря на то что эти особенные воскресенья случались очень редко, Чарли часто вспоминала их, надеясь снова увидеть маму, которую она так сильно любила, но которая редко отвечала ей тем же. Когда Эйб, последний из длинного списка маминых ничтожных любовников, переехал к ним, она не ждала, что статус-кво изменится: мама будет поглощена своим приятелем и не станет обращать на нее никакого внимания. Но тем летом, когда ей исполнилось шестнадцать, все изменилось.

Она так и не смогла понять, что вызвало ее подозрения. Эйб постоянно флиртовал, он заговаривал с каждой юбкой, включая ее. И хотя она сама считала его омерзительным и старалась избегать, она заметила, как мама стала на нее смотреть. Ее мать ревновала, ревновала к собственной дочери, и через две недели она выставила ее за дверь.

«Убирайся и никогда не возвращайся!»

Даже сейчас, спустя десять лет, Чарли не могла забыть холодную решительность в голосе единственного человека в мире, которому она доверяла.

Она провела две недели на улице, пила дешевый кофе, ела сэндвичи и спала в сарае — в сарае Гектора, как потом оказалось, и, если бы он не оказался великодушным человеком, оплакивающим в то время гибель единственного сына, кто знает, как обернулась бы ее жизнь.

— Ты в порядке?

Она кивнула:

— Да, я просто проголодалась. — Она предложила ему пакетик с анисовыми леденцами, прежде чем положить один себе в рот. — Давай возвращаться, мне надо проверить приготовления к концерту.

Он не стал больше ничего говорить, но она замечала, как он время от времени бросал на нее взгляды, когда они шли к стоянке. Сев за руль, она повернулась к нему:

— Прекрати так на меня смотреть.

— Как — так?

— Как будто тебе есть дело.

Улыбка исчезла с его лица.

— А кто сказал тебе, что это не так?

Она не могла контролировать свою злость — на мать, на свои воспоминания, на то, что позволила себе волноваться о том, что думает Лука, и ударила ладонями по рулю.

— Прекрати. Парни вроде тебя не имеют никаких эмоций.

На мгновение ей показалось, что в его глазах мелькнула обида.

— Это жестоко.

— Разве? — Она устала ото всех этих разговоров, от их заигрываний друг с другом. Они застряли вместе на две недели, и будь она проклята, если позволит ему пробраться в ее сердце. — Поправь, если я не права, но разве у нас не было маленького интимного момента. И что ты сделал? Ты убежал так быстро, что у меня до сих пор болит шея. И это значит, что у тебя есть эмоции? Справедливо.

Его челюсти сжались, прежде чем он заставил себя расслабиться и откинуться на сиденье.

— Не важно, справедливо это или нет, но почему эмоции должны все усложнять?

— Усложнять что?

Он покачал головой, и карамельные кудряшки погладили его шею.

— Теперь ты ведешь себя нечестно.

Он протянул руку и, поймав прядь ее волос, накрутил ее на палец.

— Не делай вид, что ничего не происходит.

Ее сердце сжалось от его напряженного взгляда, огонь желания сделал его глаза темно-синими.

— Мы двое свободных взрослых людей, которые вынуждены быть рядом. Добавь сюда еще и искру влечения.

Чарли вздохнула, когда Лука отпустил ее волосы, и тут он положил руку на ее щеку и стал большим пальцем гладить нежную кожу на ее подбородке.

— Хотя… не искру. С того места, где я сижу, это больше похоже на неконтролируемый лесной пожар.

— В таком случае мне повезло, что я сижу не на твоем месте.

Он погладил себя по колену и подмигнул ей:

— Тогда иди сюда. На моем месте очень удобно.

Она улыбнулась, радуясь, что напряжение между ними спало.

— Ты не производишь эмоции. Ты производишь искры. Я поняла. — И она не позволит себе спутать одно с другим.

Раньше Лука не понимал выражения «из кожи вон лезть».

Он наблюдал за тем, как Чарли приказывает ленивому техническому персоналу поторопиться, успокаивает раздраженных звукооператоров, недовольных акустикой в зале, проверяет, чтобы костюмы Шторма висели в нужном порядке.

Он вынужден был признать, что не понимал, как много труда она вкладывает в работу, а она только пыталась подготовить выход Шторма на сцену.

Он не понимал, как она сохраняла спокойствие при постоянных недовольных требованиях Шторма. Ему хотелось задушить рок-звезду и увезти Чарли от этого всего, но однажды он уже совершил ошибку, пытаясь облегчить ее ношу, и не собирался ее повторять.

Он предложил вразумить Шторма, но она вежливо отказалась, велев ему заниматься тем, в чем он хорошо разбирается, — цифрами и предоставить ей все остальное.

Пока Лука играл по ее правилам, но он каждый раз заводился, когда Шторм требовал принести газированную воду вместо негазированной, горький шоколад вместо молочного или захотел огромный гамбургер прямо перед выходом на сцену.

К его изумлению, Чарли реагировала совершенно спокойно, выполняя разумные просьбы и не обращая внимания на капризы. Она была настоящей динамо-машиной, и он не мог не восхищаться ею. Кроме того, она придумала какую-то систему раздачи бесплатных билетов детям-инвалидам и позволила местным молодым музыкантам пройти за кулисы, чтобы познакомиться с группой, и Лука стал первым членом ее фан-клуба.

— Мой папа потрясающий.

Лука посмотрел на Тайгера. Мальчик с гордостью наблюдал за тем, как Шторм ходит по сцене, машет руками и издает странные звуки. Он был похож на игрушечного солдатика; образ только усиливался матросскими кожаными штанами и красным вельветовым пиджаком с эполетами.

Не дождавшись ответа, Тайгер сощурился и посмотрел на Луку.

— Да, он очень впечатляет.

Удовлетворенный таким ответом, Тайгер указал на Чарли:

— Она ваша девушка?

Лука сдержал улыбку.

— Нет.

— Просто она очень нравится папе, понимаете. Я вижу.

Не обращая внимания на вспышку ревности, Лука скрестил руки и наклонился к собеседнику:

— Откуда ты знаешь?

— Потому что ему нравилась моя няня, но, когда Чарли начала командовать им, он сразу забыл про Элке.

— Ты всегда такой наблюдательный, малыш?

Тайгер пожал плечами:

— Я знаю папу. Большую часть времени он очень классный.

Лучше не спрашивать, что было в остальное время. Из того, что он видел, только с Тайгером Шторм был нормальным. Когда они были вместе, Шторм вел себя почти по-человечески. Была ли это игра для его фанатов? Плохой парень пытается искупить прошлые грехи, изображая преданного отца. Его не касалось то, что Тайгер идеализировал своего отца, но он не хотел, чтобы ребенка предали.

Как его.

Он отлично помнил, как встретил своего отца в первый раз: ему было пять и мама повела его в кино на Чапел-стрит. Он был очень возбужден в предвкушении попкорна, газированной воды, эскимо и целого дня наедине с мамой, когда они столкнулись с Рэдом, выходящим из дорогого бутика. Его мама засияла, сильнее сжала его руку и почти побежала через дорогу, чтобы встретиться с ним. Мужчина устало посмотрел на него, словно он собирался украсть его бумажник, но Лука вспомнил о хороших манерах и протянул руку, когда мама представила его.

Рэд посмотрел на протянутую руку и ушел не оборачиваясь.

Мама делала вид, что ничего не случилось, но он заметил слезы в ее глазах, и их поход в кино был испорчен. С тех пор он не мог есть попкорн. Это был первый, но не последний раз, когда Рэд отверг его. К счастью, с возрастом Лука обзавелся толстой кожей. Но, глядя на Тайгера, который обожал своего чудного отца, он снова все вспомнил: свои ожидания, надежды, наивность…