Ловушка для волшебников

— Не боишься меня, — заявил он.

— Что вы, я вас жутко боюсь, как увижу — прямо больной делаюсь, — заверил его Говард.

— Чего я тебе расскажу, — пообещал Громила. — Про Арчера и вообще.

— Не хочу ничего знать, — отрезал Говард, но не удержался и встревожено спросил: — Арчер рассердился, что слова оказались неудачными? Так?

Громила кивнул и, лучась самодовольством, добавил:

— А я тебе по душе.

— Никому вы не по душе, это в принципе невозможно, — ответил Говард. — Лучше скажите, что же все-таки решил Арчер?

— Прислать меня, — ухмыльнулся Громила.

— Вы собираетесь и сегодня устраивать папе неприятности? — забеспокоился Говард.

— Там поглядим, — неопределенно пообещал Громила.

Говард решился на эксперимент.

— В таком случае, — храбро заявил он, — мы пойдем не домой, а куда-нибудь еще.

Он развернулся и направился совсем в другую сторону. Громила тоже развернулся всем своим обширным телом и потопал рядом с Говардом.

— Ну, куда бы нам пойти? — спросил Говард.

— Арчера повидать? Хочешь? А других? — предложил Громила.

— Давайте пойдем к мистеру Маунтджою, — наугад сказал Говард.

— Лады, — согласился Громила, но шаг замедлил.

К немалому удивлению Говарда, ноги понесли его в центр города, по Мукомольной, а потом по Главной улице. Громила маячил у него за спиной и не отставал. Они быстро взбежали по лестнице Городского совета, будто и правда явились по делу. «Ничего, нас скоро остановят», — с надеждой подумал Говард.

Огромные двери привели их в просторный мраморный вестибюль. Говарду почудилось, будто краем глаза он заметил кого-то в форме, может даже полицейских, но, подобно друзьям Говарда, при виде Громилы полицейские испарились. Торопливые шаги Говарда и Громилы гулким эхом отдавались под потолком вестибюля. За окошком с табличкой «Справочное» восседала свирепая дама. Говард и глазом не успел моргнуть, а Громила уже отыскал рядом с окошком дверь в справочное и, всунувшись туда, навис над дамой — маленькая головенка на широченных плечах.

Даме пришлось неудобно задрать голову, чтобы посмотреть Громиле в лицо, терявшееся где-то в вышине.

— Что вам нужно?

Громила искательно ухмыльнулся.

— Маунтджой? — произнес он.

Дама оказалась из тех, кто обожает давать всем от ворот поворот. Поэтому она, не скрывая удовольствия, отчеканила:

— Мистер Маунтджой не принимает рядовых посетителей без предварительной записи. Запишитесь на прием через секретаря, вам назначат время.

Но Громила словно и не услышал.

— Кабинет шестьсот девятый где?

— В отделе градостроительства, — ответила справочная дама, — но…

— Найти как? — уточнил Громила.

— Но я вам не скажу, — не сдавалась справочная дама.

Громила мотнул Говарду подбородком.

— Пошли поищем.

— Так нельзя, так не положено! — возмутилась дама.

Громила и ухом не повел. Он вылез из справочного закутка и гулко зашагал через мраморный вестибюль к мраморной же лестнице, а Говард потрусил за ним. Справочная дама что-то кричала им вслед, а когда это не подействовало, выскочила из своего закута и завопила:

— Вернитесь сейчас же!

Говарду очень хотелось вернуться. Когда Громила затопал вверх по мраморной лестнице, Говард с надеждой подумал: «Сейчас нас арестуют», но не тут-то было. Громила в ответ громко крикнул справочной даме:

— Маунтджой — ну?

— Я вам не скажу! — взвизгнула та. — Сию же минуту вернитесь!

Громила снова повелительно мотнул головой, и Говарду пришлось последовать за ним по лестнице. Потом начались самые неловкие минуты в жизни Говарда. Громила со своей туповатой ухмылкой преспокойно заходил во все двери подряд. Они с Говардом вторгались в большие и малые конференц-залы, помещения архивов, справочные, кабинеты, даже туалеты. «Нас вот-вот арестуют! — стучало в голове у Говарда. — Мы нарушаем правила!» Время от времени возмущенные вторжением сотрудники (ростом не меньше Говарда) пытались преградить Громиле дорогу, но Громила или ухмылялся еще шире и отодвигал их в сторону, словно мебель, или кратко вопрошал: «Маунтджой?», получал в ответ: «Не здесь» — и двигался дальше. А большинство сотрудников Городского совета просто испарялись у Громилы с дороги, не дожидаясь вопросов.

«Прет как центурионская колесница сквозь масло!» — подумал ошеломленный Говард. Громила шел вперед да вперед, и Говарду только и оставалось, что следовать за ним. В одном конференц-зале, с ковром, действительно шло совещание — за большим столом собралось с дюжину человек. Когда Громила бодро шагнул в дверь, сердитый чиновник в темном костюме воскликнул:

— Тут вам не публичные слушания, это закрытое совещание!

Громила снова осклабился в туповатой ухмылочке, углядел дверь на другом конце зала и целеустремленно затопал к ней по ковру. Темный костюм схватился за телефон и негодующе заклекотал в трубку.

«Ну уж теперь нас как пить дать арестуют!» — подумал Говард, поторапливаясь за Громилой. Ему было неловко за их с Громилой неподобающее поведение, и он все время ждал, что их перехватят. Но похоже, Громилу было не остановить. Он повел Говарда по очередной лестнице, затем по длинному коридору с матовыми стеклами в окнах, который привел их в другое крыло Городского совета. Громила рванул на себя дверь. За ней началась анфилада кабинетов, где печатали, расхаживали и советовались по поводу архитектурных чертежей.

Громила подмигнул Говарду:

— Градостроительство. Теплее.

Он размашисто зашагал из кабинета в кабинет. Все вокруг казались рядом с ним маленькими и щупленькими, все возмущались и пытались остановить неуклонный ход Громилы, но он нацелился на дверь, замыкавшую череду служебных помещений. На ней висела табличка «М. Дж. Маунтджой». Ручища Громилы легко распахнула и эту дверь. Обитатель кабинета подскочил от неожиданности.

— Вот, Маунтджой, — объявил Громила и гордо заухмылялся, словно мистер Маунтджой был невесть каким сокровищем и он, Громила, лично раскопал этот клад.

— Да, меня зовут Маунтджой, — откликнулся хозяин кабинета.

Он вопросительно воззрился на Говарда в школьном форменном свитере, с учебной сумкой через плечо. Взгляд Маунтджоя уперся в заплатку из липкой ленты — это Говард наскоро зачинил прореху от Громилиного ножа. Потом мистер Маунтджой снова посмотрел на Громилу. «Ясное дело, он подумал, что мы странная парочка», — понял Говард.

Сам мистер Маунтджой очень подходил к своему гладкому и округлому голосу, который запомнился Говарду по телефонному разговору. Мистер Маунтджой был гладкий и округлый, с прилизанными волосами. Держался он вальяжно, но глаза у него были въедливые.

— Поговори с ним, — велел Громила Говарду.

— Э-э… — замялся тот. — Мой папа — Квентин Сайкс…

Больше он ни слова вымолвить не успел: в дверь ввалилась целая толпа, и все наперебой спрашивали, цел ли мистер Маунтджой. Они все его любили и взволновались за него. Говард окончательно сконфузился. Кое-кто спрашивал, не выставить ли Громилу вон без всяких церемоний. Громила развернулся всем корпусом и внимательно оглядел энтузиастов, словно сама идея показалась ему удивительной. А она не удивительная, она просто невыполнимая, подумал Говард.

Мистер Маунтджой в замешательстве потеребил свой строгий галстук.

— Благодарю вас, я в полном порядке, — звучно пророкотал он. — Пожалуйста, дайте нам побеседовать. Все под контролем.

Но когда сочувствующие повалили вон, Говард расслышал, как мистер Маунтджой добавил себе под нос: «Надеюсь».

Как только дверь затворилась, мистер Маунтджой еще больше ослабил галстук.

— Так о чем вы говорили, юноша? — спросил он Говарда, не сводя завороженных глаз с Громилы.

— Зачем вы заставляете моего отца сдавать вам по две тысячи слов каждые три месяца? Только отвечайте по правде! — с нажимом сказал Говард.

— Юноша, я его не заставляю, — улыбнулся мистер Маунтджой. — Это всего-навсего дружеская хитрость, приемчик, который я изобрел, чтобы впредь уберечь Квентина от писательских кризисов.

Улыбался он искренне, отвечал дружелюбно и любезно, прямо журчал, так что Говард совсем сник, устыдился своего вопроса и повернулся к выходу.

— Вот и неправда, — благодушно заявил Громила.

— Но это сущая правда. — Мистер Маунтджой нервно глянул на Громилу. — После выхода второй книги Квентину Сайксу чуть ли не год не удавалось ничего написать. Книга пришлась мне по вкусу, я посочувствовал автору и придумал способ его подхлестнуть. Сейчас это для нас с ним не более чем шутка.

— Вранье, — припечатал Громила гораздо настойчивее и мрачнее.

Говард передумал уходить.

— Я тоже считаю, что вы говорите неправду, — сказал он. — Если у вас такие шутки, зачем было отключать нам свет и воду, когда папа разок затянул со словами?

— Я тут совершенно ни при чем. — Мистер Маунтджой был сама искренность. — Может, произошло случайное совпадение. А если это дело рук моего начальника, — не отрицаю, начальник надо мной есть, — то он меня в известность не поставил.

— Так это Арчер нам устроил? — упрямо спросил Говард.

Мистер Маунтджой пожал плечами и развел пухлыми руками — мол, это ему неведомо.

— Кто знает? Во всяком случае, не я.

— А куда Арчер девает эти слова? — допытывался Говард. — И вообще, кто такой Арчер — лорд-мэр или кто?

Мистер Маунтджой засмеялся, покачал головой и уже изготовился было снова изобразить неведение и развести руками. Но тут из-за плеча Говарда вынырнула гигантская ручища и без труда припечатала сразу обе ладони мистера Маунтджоя к столу.

— Скажите ему, — велел Громила.

Мистер Маунтджой задергался, но, как и Катастрофа, обнаружил, что Громилу этим не возьмешь. Тогда мистер Маунтджой оскорбился и изумился.

— Это уж слишком! Однако же, уважаемый! Извольте меня отпустить!

— Говорите, — прогудел Громила.

— Не могу одобрить такой выбор знакомств, — пожурил мистер Маунтджой Говарда. — А отец знает, с кем вы водите компанию?

Громиле стало скучно.

— Эх, всю ночь тут торчать… — протянул он, оперся всей тушей о кулак, которым пригвоздил мистера Маунтджоя к столу, и зевнул во всю пасть.

Мистер Маунтджой придушенно пискнул и опять задергался.

— Пустите! Вы раздавите мне руки, а я, между прочим, пианист! — Он сорвался на крик. — Ладно, будь по-вашему, скажу то, что знаю, только знаю я не много! Но сначала отпустите!

Громила выпрямился.

— Всегда могу повторить, — успокоил он Говарда.

Мистер Маунтджой стал растирать руки, в ужасе проверяя, целы ли его драгоценные пальцы, будто боялся не досчитаться одного-двух.

— Я понятия не имею, зачем Арчеру эти треклятущие слова! — сварливо сказал он. — Я даже не знаю, Арчеру ли их посылал или кому-то другому. Мы сообщались только по телефону, так что это мог быть любой из них.

— Любой из кого? — Говард подался вперед, заинтригованный.

— Любой из семерых подлинных управителей города, — ответил мистер Маунтджой. — Арчер — один из них, а остальные — это Диллиан, Вентурус, Торкиль, Эрскин и… как бишь их? Ах да, Хатауэй и Шик. Все они братья…

— Откуда вынюхали? — надвинулся на него Громила.

— Мой пост позволяет, потребовалось — вот и выяснил, — объяснил мистер Маунтджой. — А вы бы не полюбопытствовали, если бы один из них стал требовать от вас таких странностей?

— Ни за что, — отрубил Громила. — Им не по нраву. Знаю. Сам на Арчера пашу.

— Ах вот что вы здесь делаете! — прищурился мистер Маунтджой. — Полагаю, с мозгами у вас скудновато, им и поместиться-то негде, но даже с вашим убогим умишком… Если бы я работал на Арчера, я бы сюда не сунулся.

— Ему вот одолжение. — Громила ткнул толстым, как морковка, пальцем в Говарда. И добавил, обращаясь к Говарду: — Понял теперь? Я тебе друг. Еще вопросы?

— Хм… да, — откликнулся Говард. — Как мистер Маунтджой отправляет слова тому, кому… в общем, адресату?

— До востребования на номер почтового ящика. Посылает их моя машинистка, — послушно ответил мистер Маунтджой. — Больше я ничего не знаю, правда! Я пытался выяснить, кто забирает бумаги из ящика, — не удалось.

— Значит, вам неизвестно и то, когда пропала последняя порция? — расстроился Говард.

— Ко мне она так и не попала, — пожал плечами мистер Маунтджой. — А теперь не могли бы вы забрать своего сомнительного приятеля и очистить помещение? У меня полно работы. Уходите, пожалуйста.

— Да с радостью, — ответил Громила, оперся обеими лапищами на стол и навис над мистером Маунтджоем. — Назад как пройти?

— Я ничего плохого не имел в виду, — торопливо отозвался мистер Маунтджой. — Вам вон в ту дверь в конце анфилады. Там написано «Запасный выход».

Он придвинул к себе папку с наклейкой «Развитие городского центра. Политехнический колледж» и притворился, будто с головой ушел в работу.

Громила, не тратя слов понапрасну, кивнул на дверь — Говард уже навострился его понимать — и зашагал в обратный путь мимо вспугнутых сотрудников. И верно, череду служебных помещений замыкала дверь, забранная поверх стекла металлической решеткой. «Пожарная лестница. Запасный выход» — гласили красные буквы на табличке. Громила распахнул дверь, и они с Говардом очутились на длинной бетонной лестнице, причем Громила сразу же помчался вниз — на удивление проворно и бесшумно. Говард последовал за ним, но коленки у него подгибались. Мимо мелькали другие эвакуационные двери, многие хлопали. Говард мельком успевал заметить, что за стеклами маячат служащие, но не решаются высунуться, и раза два слышал их возмущенные голоса.