Человек в отставке

Медный. Горком.

Подрезов. Когда?

Медный. Сегодня. Просто ни за что! (Предельно искренне.) Если бы ты познакомился со стенограммой, увидел бы, что речь выеденного яйца не стоит.

Подрезов. Тогда апеллируй.

Медный. О, конечно! (Осторожно.) Я слышал, нынешний секретарь обкома когда-то служил у тебя в полку...

Подрезов. Как будто служил... А что?

Медный. Нет, ничего... Просто я с ним не знаком.

Подрезов. Я тоже с сорок третьего года не виделся.

Медный. С человеком, который тебя знает, легче разговаривать. Ты можешь помочь мне.

Подрезов. Вряд ли...

Медный. Позвони Крымову, скажи два слова.

Подрезов (чуть насмешливо). Телефона нет.

Медный. Из автомата можно...

Подрезов. Недорогой разговор.

Медный. Что же мне, погибать?

Подрезов. Пиши письмо в обком. Если не виновен, Крымов поймет. Он был умный человек, понимал солдатские сердца.

Медный. Я же не солдат!

Подрезов. Все равно — пиши.

Медный (с горьким пафосом). Хорошо. Я напишу. (Пожимает Подрезову руку, с тяжелым вздохом.) Спасибо за совет. (Останавливается у порога.) Николай, а если увидишься с Крымовым? Только одно слово...

Подрезов. Если увижусь? (После раздумья.) Ты пиши. Это главное.

Медный. Да-да! Это, конечно, главное! Я напишу. (Уходит.)

Подрезова (входя с газетой). Коля, ты читал?

Подрезов. Что именно?

Подрезова (подавая газету). О Коноплеве.

Подрезов. Нет. (Читает. После молчания.) Ты довольна?

Подрезова. Да, Коля. Очень.

Подрезов. Ты узнала из газеты?

Подрезова. Да, Коля.

Подрезов (пытливо). Раньше ничего не знала?

Подрезова (с упреком). Коля...

Подрезов. Нет-нет, я ни в чем тебя не подозреваю. Скажи мне правду: ты любила его?

Подрезова. Не надо, Коля... Зачем? Он далек от нас. Даже не дал знать о себе... Мог бы разыскать. Если бы хотел... Я думаю, он меня ненавидит.

Подрезов. Ты казнишь себя?

Подрезова. Нет. Я полюбила тебя.

Подрезов (осторожно). Скажи, эта любовь сильнее первой?

Подрезова. Не знаю... Не помню. Ты со мной — вот главное в моей жизни. (Смотрит на газету, стараясь говорить спокойно.) Я рада, что он вернулся к своему любимому делу. Ты не представляешь, как он увлекался этим своим... чугуном. Даже меня забывал... Я его сначала ревновала... к чугуну. Потом привыкла. Мне даже нравилось — придет, кого-то ругает, кого-то хвалит...

Подрезов. Он очень тебя любил?

Подрезова. Да, очень! (Смущенно.) Мне так казалось...

Подрезов. Люба, поди сюда... Я прошу, Люба... Ты не будешь сердиться?

Подрезова. Ты же знаешь, твое слово для меня закон.

Подрезов. Я не хочу, чтобы моя просьба была для тебя законом. Я бы хотел, чтобы это было твоим собственным решением.

Подрезова. Это все равно, Коля.

Подрезов. Для меня не все равно... Я никогда ничего от тебя не скрывал. Не хочу скрывать и сейчас... Прошу об одном — не надо, чтобы он приходил к нам в дом.

Подрезова (легко). И все?

Подрезов. Все.

Звонок.

Любаша, это ко мне...

Подрезова. Борис Федорович?

Подрезов. Главным образом... Он хочет показать тебе новые машины. И Карп Анисимович. Пожалуйста, открой!

Подрезова уходит, возвращается с Баюрой.

Баюра. Пламенный интендантский привет.

Подрезова. Карп Анисимович, вы сегодня какой-то торжественный.

Баюра. Не ошиблись. Утром, на зорьке, выезжал в пойму. Обнаружил следующее: природа готова встретить нас для весеннего лова, освободились берега, по всем признакам, рыбка ожидает нас с нетерпением. Таковы факты. (Подавая Подрезову рыболовные снасти.) Вот новое снаряжение.

Подрезова. Рыбки как раз не хватает. Я — в магазин.

Подрезов. Пойдем вместе... Карп Анисимович поскучает. Послушай радио, музыка расширяет умственный кругозор. Идем, Люба.

Баюра включает радио, уходит в другую комнату.

(У двери; тихо, со страстью.) Я всегда говорил тебе правду. Ты знаешь всю мою жизнь.

Подрезова. Все... (Рвет газету.)

Подрезов. Ты знаешь всю мою жизнь, Знаешь и то, как я жил с Людмилой.

Подрезова. Видишь? Ты, ты один!

Подрезов. Я люблю тебя.

Подрезова (выбросив обрывки газеты). Все.

Подрезов. Люблю тебя.

Подрезова. Все! Коля! Жизнь продолжается... Солнце светит. Весна пришла... Как сирень?

Подрезов (мягко). Тебе понравится.

Подрезова. Я уверена, что вся она будет из пяти лепестков.

Оба уходят. Баюра возвращается, слушает музыку. Рассматривает картины. Около одной задерживается, становится на стул. Переворачивает картину, спускается на пол. Звонок. Баюра направляется открывать дверь. За дверью слышен женский голос: «Любочка дома?» В столовую входит Маргарита Борисовна. За ней, недоверчиво оглядывая гостью, Баюра.

Маргарита Борисовна. Люлю! Люлю! (Баюре.) Молодой человек, помогите внести в комнату чемоданы. Я отпустила такси.

Баюра (не двигаясь с места). Извиняюсь, вы кто будете?

Маргарита Борисовна. Я Любина тетя.

Баюра. Пароль!

Маргарита Борисовна. Что? Какой пароль?

Баюра. Условный. Иначе я не могу вас пустить в этот объект.

Маргарита Борисовна. Слушайте, субъект, это дом моей племянницы.

Баюра. Огласите фамилию!

Маргарита Борисовна. Вы хотя бы предложили даме сесть.

Баюра (настойчиво). Фамилию.

Маргарита Борисовна. Чью?

Баюра. Любину.

Маргарита Борисовна. Пожалуйста: Подрезова.

Баюра. Проходите.

Маргарита Борисовна. Я уже прошла.

Баюра. Садитесь.

Маргарита Борисовна. Мерси. А вы, собственно, кто такой будете?

Баюра. Карп Анисимович.

Маргарита Борисовна. А точнее?

Баюра. Человек.

Маргарита Борисовна. Адъютант?

Баюра. Берите выше.

Маргарита Борисовна. Не могу сообразить.

Баюра. Интендант.

Маргарита Борисовна. Ах, какая роскошь! Николай Иванович, таким образом, не просто в отставке, но еще с интендантом. Вот это настоящая забота о демобилизованных воинах. Вы на сверхсрочной?