Помоги проекту - поделись книгой:
Выписавшись из больницы, через несколько дней он переехал на новое место жительства.
«Почему она, ни разу толком не поговорив со мной, поверила, что я художник? Почему эта незнакомая женщина, вернувшая мне зрение, посчитала меня ближе, чем своих родственников?» Он не раз потом спрашивал себя об этом и не находил ответа.
Первую картину, написанную в новой мастерской, он посвятил ей. И она потом выставлялась на многих выставках. Гонорары, которые он получал за картины, перечислял в городской детский дом, где провел свое детство. Через год в мастерской открылась бесплатная художественная школа для детей. Он продолжает очень много работать, словно боится не успеть выполнить все, что он должен сделать. Словно это было записано между строк в ее завещании.
Мне как-то пришлось присутствовать на его уроках. Я был счастлив, что мне удалось побывать в этом удивительном саду творчества и вдохновения.
«Нужно только взять и позвонить…»
Утро было дождливым и холодным. Она была в растерянности и не знала, что делать, к кому обратиться за помощью. Дочка еще крепко спала, и ей не хотелось будить ее. Она подошла к зеркалу и, увидев в нем свое отражение, вновь расплакалась. Сев на стул, она открыла тумбочку, вытащила все содержимое и нашла телефонный справочник, из которого выпала визитная карточка. Подняв карточку, она задумалась, прошлась по комнате и остановилась у окна. С восьмого этажа хорошо были видны большие улицы, переулки любимого города, в котором она жила. Она еще раз прочитала визитку и вздохнула. Вышла в коридор, где на низкой тумбочке стоял телефон, набрала незнакомый номер, и какое-то волнение охватило ее: она вспомнила его слова: «Вам только нужно взять и позвонить».
В телефонной трубке раздались долгие гудки, а затем голос произнес: «Да, я слушаю вас».
— Мне нужен…
— Вы знаете, но он у нас сейчас не работает, к сожалению. Его перевели на другое предприятие. У вас что-то случилось? Если хотите, я поищу его телефон. Вы могли бы позвонить минут через 10?
Она с напряженным волнением слушала незнакомый голос и не знала, что ответить.
— Алло, у вас что-то случилось? — настойчиво допытывалась женщина на другом конце провода.
— У меня умерла мама, и я не знаю, что мне делать… — расплакавшись, ответила она.
После недолгого молчания в трубке вновь послышался женский голос:
— Ваш телефон, пожалуйста?
Она не сразу поняла:
— Мой? — и машинально назвала номер.
— Хорошо, вы никуда не отлучайтесь. Я позвоню сама.
В трубке послышались длинные гудки, и ей показалось, кто-то о ней подумал, кто-то ей посочувствовал, и кто-то обязательно поможет. И снова сказанные им когда-то слова «Вам только нужно позвонить» закрутились в ее голове. Она подошла к окну, открыла ставню и, ощутив холодный ветер и осенний дождь, сразу захлопнула ее. Она стояла, рассматривая улицу и быстро движущиеся по ней машины, людей, и повторяла вслух: «Вам нужно только позвонить». И как бы сама себя спросила: «И почему я ему раньше ни разу не позвонила?»
Зазвонил телефон. Она вновь услышала ласковый женский голос:
— Я вас прошу никуда не отлучаться, к вам сейчас подъедут. К сожалению, он находится в Москве. Номер в гостинице не отвечает. Поэтому я попросила его друзей помочь вам…
В этот день она так и не вникла во все происходящее. Совершенно чужие ей люди были как родные, словно давно жили в ее квартире, словно она знала их с детства.
И только на кладбище она, обессиленная, все же нашла в себе силы подойти к каждому и выразить свою благодарность.
Он вернулся через два дня и поехал вместе с ней на кладбище. И она долго разглядывала его, заметив усталость в его глазах.
— Большое спасибо вам, — после долгой паузы сказала она. — У вас очень хорошие друзья. Я даже не знаю, как с ними расплатиться.
Он тихо произнес:
— О чем вы говорите, милая? Когда человек в беде, кто-то должен же быть рядом, иначе мы просто не были бы людьми.
Она стояла и думала, что это какая-то — сказка, обыкновенная детская сказка, когда происходит чудо, когда вслед за злом всегда приходит добро. Она стояла и думала, вспоминая тот день, когда впервые увидела этого странного, непонятного и в то же время почему-то такого близкого, родного ей человека. И он тоже стоял и вспоминал…
В тот злополучный день он возвращался с неприятного совещания, где ему влепили выговор за нелепый случай, происшедший еще до его избрания директором. Его волновало не то, что ему вкатили выговор, а коробило от того, как с ним разговаривали. И самое главное, что он не мог, в силу своего характера, возразить, протестовать… Он принял все, как обычно, молча. Машина остановилась у переезда. Справа шли груженные лесом вагоны. Он глянул вперед и вдруг, выскочив из машины, рванулся к переезду. Он успел резко толкнуть девушку с рельсов и оттолкнуться сам. Лежал он с мыслью, что ему перерезало ноги, ибо почувствовал боль в теле. Девушка быстро пришла в себя и, вскочив на ноги, хотела бежать куда глаза глядят, но ее держали крепкие руки возмущенных мужчин, выскочивших из машин у переезда.
Он сумел подняться сам. Прихрамывая на правую ногу, сделал несколько шагов, обратился к окружающим:
— Товарищи, расходитесь, ничего страшного не произошло, — и, посмотрев на нее, улыбнулся. Чтобы подбодрить девушку, спросил: — Я тебя не ушиб, чокнутая?
Поезд прошел, и шлагбаум поднял свой хобот над переездом. Подъехала машина, и он прикрикнул:
— Ну-ка, садись, ненормальная, отвезу тебя куда следует. — В машине он обернулся к ней. — Что у тебя случилось, дорогая? Извини, если я тебя обидел. — Она молчала. — Что бы ни случилось, надо жить, а не бросаться под поезд. Если даже кто-то солгал, предал, это вовсе не означает, что жизнь кончилась…
И тогда она стала рассказывать, потому что вдруг почувствовала: человеку, который ехал с ней, не безразлична ее судьба. Он не упрекнул ее ничем. Его не удивляла ее откровенность и то страшное ощущение, во власти которого она пребывала, он знал наперед.
— Ничего, у тебя все будет хорошо, — сказал он. — Может, даже хорошо, что он уехал. Зачем тебе с дураком, негодяем жить? Вот станешь матерью, тогда поймешь. Если будет дочь — назови Надя. Надежда, мне кажется, хорошее имя.
Она хотела сказать ему, что ее маму зовут Надеждой, но промолчала. Он как будто догадался, что она думает о матери.
— Что, живешь одна с матерью?
Она, заикаясь, еле выговорила:
— Да.
— Вот за это тебя отшлепать надо. Дуреха, а если бы погибла под поездом, матери-то каково? — и покачал головой. — Где живешь-то, а то мы едем неизвестно куда.
— А мне показалось, что вы это знаете, — ответила она.
— Ничего, милая, не знаю, я только учусь, учусь и как вол работаю. Так где же ты живешь?
— Еще один переулок надо проехать, и я на мосту сойду. Вот наш дом у моста.
Когда машина остановилась, он вышел, открыл заднюю дверцу и ободряюще произнес:
— Пожалуйста, милая, считай, что это произошло у тебя во сне. И вообще, больше таких вещей не совершай, я тебя прошу. Жизнь у человека одна, не забудь, что из-за твоей ошибки будут страдать другие. Вот, держи… Если нужна будет какая-нибудь помощь, — и подал визитную карточку. — Только нужно позвонить, и тебя в беде не оставят. — Он шагнул к машине, обернулся. — Смотри, как красиво вокруг. Люди куда-то спешат, что-то хотят сделать доброе, хорошее. Будь здорова. Передай привет маме. А о смерти и думать не смей. — И, захлопнув дверцу, отъезжая, махнул рукой.
Она долго стояла на мосту, держа в руках визитную карточку, пока вдруг не поняла, что с ней произошло. Она плакала, но какое-то внутреннее ощущение покоя уже присутствовало в ней. И она не могла понять, почему она так плачет…
Они молча постояли у могилы, положили цветы…
— Ну что, надо ехать. Кто же у тебя родился? — спросил он.
— Дочка. Как вы просили, назвала ее Надеждой.
В машине, сидя на переднем сиденье, он повернулся к ней.
— Вот видишь, как хорошо. Значит, надо жить не только во имя себя, но и во имя дочери.
Дальше ехали молча. Когда подъехали к дому, он вышел и открыл дверцу машины.
— Будь, милая, здорова. Береги себя, живи счастливо и не только для себя, но и для других. Если будет трудно, нужно только взять и позвонить… До свидания. — И он уехал.
Она вновь стояла долго, провожая уходящую вдаль машину. И у нее было желание крикнуть: «Подождите, волшебник, вы же не знаете меня, даже не знаете, как меня зовут. Кто же вы такой?» И вдруг вспомнила его слова: «Нужно только взять и позвонить».
На другое утро она позвонила. Но его не было, он уехал в командировку…
Желтый трамвай
К остановке подошел трамвай. Из дверей вышел молодой человек и увидел седого старичка с букетом желтых цветов. Подтянутый, поправляя воротничок и бабочку, тот проводил взглядом уходящий вагон. Подошел следующий трамвай, но старичок и в него не сел. Тогда молодой человек обратился к нему:
— Отец, чего вы ждете? Здесь ходит один лишь пятый маршрут.
Старик улыбнулся и сказал:
— Сынок, прошел синий трамвай, а затем зеленый. Они не мои, я жду желтый.
Молодой человек недоуменно пожал плечами, дескать, не понимаю.
— Милый человек, — продолжал старик. — Видите ли, тридцать лет тому назад восемнадцатого февраля, между прочим, так же было тепло. Мы с Настенькой ехали вместе на этом трамвае и крепко поссорились. Почему, не помню, но не это главное, и запомнили, что трамвай был окрашен в желтый цвет, И вот через тридцать лет я приехал, бросив все, чтобы увидеться с ней, чтобы вернуться в этот чудный желтый трамвай.
— Зачем? — спросил молодой человек.
— Зачем? — вопросительно воскликнул старик. — Да надоело жить не любя. Жить просто так, на небо глядя. И чего-то ждать, ждать. Вот и решил вернуться к своей радости Настеньке, в юность свою.
Снова подошел трамвай.
— Ну, извольте, сударь, простить меня, это, кажется, он, — ласково сказал старик, продвигаясь к вагону.
Молодой человек улыбнулся и увидел в одном из окон трамвая старушку — седую, в светлой беретке. Он отметил, какая красивая, счастливая женская улыбка у нее. Трамвай зазвонил и отправился, стуча по рельсам, привычным маршрутом. Молодой человек остался стоять на остановке. Ему показалось, что он стал свидетелем огромного события, когда два человека долго шли друг к другу и наконец встретились.
«В жизни нет старости, — сказал он себе. — Есть вечная любовь, во имя которой люди совершают подвиги. Иногда лишь для того, чтобы просто встретиться еще раз, пусть мельком, увидеть родные глаза. И сказать: „Здравствуй! Родная, единственная, я благодарю тебя…“»
Подошел трамвай, почему-то он тоже был желтого цвета… И он вдруг решил сесть в него.
Молодой человек вошел в вагон, взялся за поручни и поймал себя на мысли: «А ведь я обидел утром ее. Вновь ушел, хлопнув дверью. Надо бы вернуться домой, извиниться, обнять, как бывало прежде, пять лет назад. Ведь я любил ее, люблю… И вообще, как глупо мы живем». Он глубоко вздохнул и смахнул ладонью холодный пот со лба.
Трамвай уходил все дальше. А он все думал и думал — о себе, о ней, о желтом трамвае и седом старичке с букетом желтых цветов…
Полет
«Очищение души происходит через страдания человека», — говорил Аристотель. А мне недавно показалось, что для очищения души — надо полететь. Не согласны? А вы возьмите и попробуйте, как это сделал я. Что я сделал? Да, ничего. Взял разбежался, оторвался от земли и полетел. И вот тут-то я подумал по-настоящему о жизни. И мне стало стыдно за мои ошибки, недостатки. Поэтому я и вернулся снова на землю.
Чтобы исправиться, чтоб стать лучше, чем был я прежде. До полета. Не верите?!
О душе
Она считала себя самой красивой, неповторимой, как этот вечный мир. И пошла по набережной детства, вышла на мост юности.
Но пришла осень… С деревьев слетали пожелтевшие листья. Набежали тучи, и заморосил холодный дождь с порывистым ветром.
Она шла не торопясь, пока не замерзла. И вдруг, остановившись, она задумалась. И поняла, что куда-то опаздывает.
Она пошла быстрее, еще быстрее, а потом побежала. Она не знала, куда бежит и зачем. И бежала до тех пор, пока не устала. Ей хотелось кричать, вырваться из этого ада. И захотелось вернуться обратно.
Она обернулась назад и поняла, что набережная детства — смыта, мосты прожитого разрушены. Было поздно, надо было идти вперед. «Надо идти побыстрей…»— сказала она себе. Впереди на горизонте сквозь тучи упрямо пробивалось солнце.
Надо же…
Она проснулась рано, гораздо раньше других, раньше чем взошло солнце. И отчего-то сама себе улыбнулась.
Прошла на кухню. Поставила чайник на газовую плиту, села за стол. Вновь улыбнулась и вдруг сказала вслух:
— Надо же, дурак, чего ему захотелось. — Уронила голову на свои руки. — Надо же, чего ему захотелось, — повторила она и прослезилась, слезы покатились по ее щекам.
На газовой плите шипел, посвистывал чайник. Она продолжала сидеть за столом, опустив голову на руки.
О чем думала она, никто не знал. Бессильны были разгадать это даже лучи утреннего восходящего солнца…
Под крылатой чинарой
Шел проливной весенний дождь, образуя маленькие ручейки, которые, вливаясь друг в друга, широким половодьем разливались по улицам.
Человек спрятался от дождя под чинарой, прислонившись спиной к зеленому стволу дерева. Подняв голову, он увидел громадную, по-весеннему зеленую крону. Она, как гигантское живое существо, поднимала и опускала крылья.
«Боже мой! Прожив почти сорок лет, я впервые вижу такую мощь. Для чего дереву такие крылья? А если бы человеку дать крылья?»
Весенний дождь прошел, засияло солнце, и на улицах стали быстро исчезать лужи. Человек стоял, прислонившись к дереву.
«Если бы у меня были крылья! — думал он. — Почему у меня не сложилась жизнь? Дважды меня судили. Двенадцать лет пустой, никчемной жизни».
По улице медленно прошла похоронная процессия. Человек под чинарой подумал: «Наверное, хороший человек, если его в последний путь провожает столько люден… А какой я человек? Что я сделал в жизни хорошего? Что?»
Кроны деревьев от легкого дуновения ветра оживали и сбрасывали с себя оставшиеся от дождя капли. Было трудно понять, отчего у человека под чинарой стали мокрыми глаза и щеки — то ли от дождя, то ли от слез.
К вечеру кругом все заново ожило и ничего от дождя не осталось. А человек все стоял под деревом. Он стоял всю ночь, пока не взошло солнце. Тогда он поднял голову и крикнул:
— Чинара! Я еще успею, у меня есть время, быть может, его очень мало, но я успею сделать все, чтобы, как и ты, высоко в небо поднять свои крылья. Чинара! Мне очень хочется жить, любить и быть нужным и любимым, и меня поймут, простят…
Прошлое у меня — как вчерашний дождь. А сегодня сияет небо, не потому, что солнце сияет, а потому, что сияю я! Чинара! Прощай! Мне нужно дойти, добежать, успеть все, что сделал, исправить, что не сделал — сделать.
У меня будут крылья, как у тебя, Чинара!
Два кувшина
Поделиться книгой: