Идеология партии будущего

Жизнь коллектива включает в себя также личные взаимоотношения, которые сплачивают коллектив в своего рода единую суперличность. Здесь носителем личностного начала становится не отдельный человек, а целое учреждение. Потому здесь лозунг «Интересы коллектива выше интересов индивида» есть практически действующий принцип.

Анализ самых глубоких основ коммунистического образа жизни обнаруживает, что добродетели и дефекты коммунизма имеют один и тот же источник. Более того, здесь дефекты являются неизбежными следствиями того, что на первый взгляд выглядит и большинством граждан воспринимается как достоинство. Гарантии основных жизненных потребностей, являющихся высшим социальным достижением коммунизма, имеют неизбежным следствием сравнительно низкий уровень удовлетворения этих потребностей, подчинение индивида коллективу, неравенство в распределении благ, принудительный труд, низкий уровень деловой активности и другие дефекты коммунизма, ставшие теперь всем очевидными.

В качестве образца коммунистической власти я беру советскую власть. Она имела множество ветвей, основные из которых суть следующие три: 1) государственная; 2) деловая; 3) сверхпартийная (или псевдопартийная). Последнюю называли и до сих пор называют партийной.

Первую ветвь образовали советы разных территориальных уровней. Советы мыслились как главная власть, а «партийный» аппарат – как их орудие. Но произошло нечто непредвиденное. Советы остались высшей государственной властью, но над ней возникла сверхгосударственная власть, подчинившая её и превратившая всю систему власти в феномен более высокого уровня организации – в сверхгосударство. Эту функцию присвоила себе третья из упомянутых линий – «партийная».

Вторую линию коммунистической власти образовало управление различными сферами общества помимо государственной и «партийной» – иерархия органов управления, начиная от базисных клеточек и кончая министерствами и Советом Министров страны. Все работники этих учреждений сплошь невыборные наемные служащие. Эта линия, как и линия советов, оказалась точно так же подчиненной «партийному» аппарату сверхвласти. Одним словом, советская власть (власть Советского Союза) сформировалась как единство государственности и сверхгосударственности.

Партийный аппарат стал сверхвластью как аппарат партии. Последняя состояла из первичных организаций и вырастающего на её основе аппарата. Первые были объединениями членов партии, работавших в одних и тех же деловых коллективах. Их активность ограничивалась рамками этих коллективов. Но роль их здесь была значительная. Они были частью социальной структуры деловых клеточек. Секретарь партийного бюро коллектива являлся одним из руководителей коллектива наряду с директором и председателем местного комитета профсоюзов. Порою партийный секретарь играл в этом «триумвирате» первую роль.

Партийные организации различных коллективов не были связаны между собою в некоторые более обширные организации сами по себе. Они выбирали делегатов на районные партийные конференции, на которых формировалась основа партийного аппарата. И лишь благодаря этому аппарату они образовывали единое целое – партию.

Партийный аппарат начинался с районных комитетов (райкомов) и имел в основном территориальную и связанную с ней иерархическую структуру – районные, городские, областные, краевые, республиканские и центральный (для всей страны) комитеты партии. Он был частью системы власти. Но особой частью, которая управляла всей остальной системой власти и управления. Он был властью над властью, или сверхвластью. Поскольку он был властью и над государственностью, он был сверхгосударственностью.

Возникает вопрос: как это возможно, что высшая законная государственная власть признает власть над собой неузаконенной организации, не нарушая законности? Партийный аппарат управлял всей системой власти и управления, контролируя назначение начальников на все более или менее важные посты и их деятельность на этих постах. Они фактически были представителями партийного аппарата и членами его учреждений. И как таковые они исполняли волю этого аппарата, занимая решающие посты в учреждениях государства. Почти все работники системы власти были членами партии. Через партийные организации, насчитывавшие многие миллионы людей, партийный аппарат контролировал почти всю массу населения. Плюс к тому – ему подчинялся аппарат профсоюзов и союза молодежи.

В основе всех функций коммунистического сверхгосударства лежала функция обеспечения жизнедеятельности человейника как органического целого. В этом человейнике для каждого коллектива и каждого более значительного объединения коллективов должны быть определены его положение в стране, деловые функции, отношения с другими коллективами, внутреннее строение, доля в производимом продукте и в получаемом вознаграждении. Здесь сверхгосударство присвоило себе все те функции, какие в западных странах выполняют частные предприниматели и их конторы, банки и всякого рода негосударственные организации и механизмы самоорганизации. Важнейшим проявлением рассмотренной фундаментальной функции сверхгосударства является планирование и контроль за исполнением планов. Планирование деятельности всех частей человейника есть коммунистическое средство сохранения его единства, ограничения коммунальной стихии и хаоса, неизбежного без этого в большом скоплении людей. Планы определяют статус коллективов и их объединений в человейнике в целом, а выполнение плана является основным показателем их деятельности. Обязанность руководства – заставить коллективы действовать в рамках планов.

Коммунистическому сверхгосударству принадлежит также функция реформаторства и прогресса. Это обусловлено самим положением и ролью руководства. Руководство не просто захватывает эту функцию из каких-то эгоистических соображений, а вынуждается на это всей организацией жизни человейника. Здесь все значительные преобразования осуществляются как решения свыше.

Все то, что выше говорилось о коммунистических клеточках, целиком и полностью относится к клеточкам хозяйственным. Совокупность деловых клеточек, задача (функция) которых заключается в производстве и распределении материальных благ, совместно с системой учреждений, управляющих этой совокупностью, образует экономику коммунистического человейника, в коммунистическом человейнике существуют денежные отношения, банки, денежные расчеты, инвестиции денег и даже прибыль. Но доминирующей в экономике является её изначальная и фундаментальная функция – снабжение человейника предметами материального (вещного) потребления.

Экономические клеточки включались в систему других клеточек, т. е. были частичками больших экономических объединений (как отраслевых, так и территориальных) и, в конечном счете, экономики в целом. Они, конечно, имели какую-то автономию в своей жизнедеятельности. Но в основном они были лимитированы задачами упомянутых объединений и экономики в целом. Над ними возвышалась разветвленная иерархическая и сетчатая структура из учреждений власти и управления, которая обеспечивала их согласованную деятельность. Эта структура превращала экономику в сверхэкономику.

Общепринято думать, будто экономика западного общества является высокоэффективной, а коммунистического – неэффективной. Я считаю такое мнение совершено бессмысленным с научной точки зрения. Для сравнения двух различных феноменов нужны четко определенные критерии сравнения. А в зависимости от выбора таких критериев и выводы могут оказаться различными. Возможны, в частности, экономические и социальные критерии оценки производственной деятельности людей, предприятий, экономических систем и целых обществ. Экономические критерии основываются на соотношении затрат на какое-то дело и его результатов. Социальные же критерии основываются на том, в какой мере деятельность предприятий соответствует интересам целого общества или какой-то его части. При этом предприятиям устанавливаются определенные рамки деятельности, включая источники сырья и сферу сбыта продукции. И эффективность их характеризуется тем, насколько успешно они придерживаются установленных для них норм. Главным, подчеркиваю, здесь является не экономическая эффективность отдельно взятых предприятий, а интересы целого, причем не обязательно экономические. Например, коммунистические предприятия должны обеспечить работой и тем самым дать источники существования максимально большому числу людей, в принципе исключив безработицу. И если принять во внимание комплекс других факторов, можно убедительно показать, что коммунистическая экономика имела боле высокую степень эффективности, чем западная экономика.

Менталитетная сфера отчетливо дифференцировалась на множество частичных сфер. Основные из них – наука, воспитание и образование молодежи, литература, музыка, изобразительное искусство, театр, кино, телевидение. И, само собой разумеется, идеологическая сфера. Каждая из них представляла собою единое целое, управляемое системой особых учреждений системы власти и управления. Они объединялись в тех или иных комбинациях в более сложные сферы и, в конце концов, в единую менталитетную сферу, обеспечивавшую потребности советского человейника в плане формирования менталитета людей и снабжения их «духовной пищей». Главенствующая роль в объединении их в единое целое и в управлении их деятельностью играла идеологическая сфера. Все прочие сферы в той или иной мере и форме выполняли идеологические функции. Через них идеологическая сфера запускала свои щупальца во все места человейника вплоть до сознания каждого члена человейника. Она составляла часть партийной сферы, а управляющая ею система учреждений и лиц составляла часть партийного аппарата. В этом смысле она была не просто идеологической, а сверхидеологической сферой советского человейника.

Официально считается, что граждане коммунистического общества вознаграждаются соответственно их труду. Но принцип вознаграждения по труду имеет очень узкую сферу приложения. В силу разнообразия видов деятельности единственным универсальным критерием сравнения трудовых вкладов людей в общественное благосостояние становится сравнение людей по их социальным позициям и по их социальной ценности (значимости) вообще. Так что фактически действующим принципом вознаграждения за труд здесь является принцип «Каждому – по его социальному положению». Даже самое педантичное следование этому принципу порождает неравенство в распределении жизненных благ. Неизбежным следствием рассматриваемого принципа является также система социальных привилегий, т. е. тех преимуществ, которые человек в данной социальной позиции имеет сравнительно с нижестоящими.

Короче говоря, коммунизм не устраняет социальное и материальное расслоение людей и неравенство. Он устанавливает их новую форму. Однако имеют силу факторы, сдерживающие и ограничивающие эту тенденцию. Главные из этих факторов – власть, идеология и прогресс общества в науке, технике, образовании, культуре и других сферах. Человейник, в котором полностью отсутствует социальное и материальное неравенство, в принципе невозможен. Но реальный коммунизм есть человейник, в котором это неравенство может быть сведено к некоторому минимуму, во всяком случае, может быть меньше, чем в человейниках другого типа.

Согласно советской идеологии, советское население имеет такую социальную структуру: два дружественных класса рабочих и крестьян и интеллигенция. Конечно, в Советском Союзе были рабочие и крестьяне, была интеллигенция. Но дают ли эти три понятия – «рабочие», «крестьяне» и «интеллигенция», достаточно полное и точное описание социальной структуры советского населения? Уже в первые десятилетия в стране произошли такие перемены, что рассматриваемая классификация стала выглядеть анекдотично смешной.

Население коммунистической страны структурируется во многих измерениях и по многим признакам. Дать суммарную классификацию трудно. Классы в марксистском смысле тут либо исчезают, либо «растворяются» в паутине других структур. Я ввел для классификации граждан страны понятие их социального статуса. Последний характеризуется следующими параметрами: положение на иерархической лестнице социальных позиций, престижный уровень профессии, размер заработной платы, наличие или отсутствие привилегий, характер привилегий, возможности использования служебного положения, образование и культурный уровень, бытовые условия, доступ к жизненным благам, сфера общения, перспективы улучшения положения и устройства детей. Лишь совокупность этих параметров определяет социальный статус человека, а не каждый по отдельности. По социальному статусу население коммунистической страны разделяется на три группы слоев – на высшие, средние и низшие слои. Причем, это разделение является территориальным и многоступенчатым. Это означает, что слои не образуют нечто целое для всей страны. Их можно заметить в каждом регионе страны и на разных уровнях административной иерархии (район, город, область, край, республика, вся страна). Тот или иной слой на данном уровне образуется не как сумма таких слоев на более низком уровне, а независимо от них.

К высшему слою на данном уровне принадлежат высшие лица аппарата власти этого уровня, начальники наиболее значительных предприятий и учреждений этого уровня и категория лиц, так или иначе входящих в правящую и привилегированную клику этого уровня.

Представители высших слоев имеют самый высокий жизненный стандарт. В их распоряжении все блага, достижимые в данной стране, причем они имеют все почти без денег или за условную плату. На всех уровнях они связаны служебными и личными отношениями, круговой порукой, взаимными услугами.

Средние слои образуют сотрудники системы власти и управления среднего уровня, директора и заведующие обычными предприятиями и учреждений, преподаватели высших учебных заведений, деятели культуры, научные работники, короче говоря, – основная масса служащих и начальников среднего уровня иерархии, а также творческая и интеллектуальная часть населения, деятели спорта и других непроизводительных профессий. Эти слои самые разнообразные по составу. В них входят работники идеологии и пропаганды, сотрудники партийного аппарата, карательных органов. Вместе с тем, эти слои являются основой новых веяний в стране, прогрессивных и даже порою оппозиционных умонастроений. Они имеют самый высокий образовательный и культурный уровень. В них входит самая деловая и творческая часть населения. И одновременно они являются проводниками политики высшей власти. Они суть самая живая ткань общества.

К низшим слоям относятся рабочие всех типов, работники сферы обслуживания, не занимающие постов, лица, занятые на подсобных работах в различных учреждениях, служащие контор и канцелярий, низший медицинский и научный персонал, воспитатели детских учреждений, рядовые милиционеры и прочие лица, выполняющие непосредственные деловые функции на низших ступенях социальной иерархии. Социальная активность низших слоев близка к нулю. Они раздроблены, имеют самый низкий образовательный уровень, легче всех поддаются манипуляциям властей. Их солидарность ограничивается бытовыми отношениями асоциального характера. Их интересы представляют официальные общественные организации, администрация и органы власти. Их материальное положение в основном зависит от общих условий в стране и от политики руководства.

Каковы количественные характеристики этих уровней, трудно сказать. Коммунистические человейники только ещё начинали жить. Структура населения менялась. Официальные измерения не производились.

Отмечу также то, что в Советском Союзе складывалась новая социальная общность людей, в которой все меньшую роль играли этнические различия. Распад Советского Союза и этнические конфликты постсоветского периода были результатом искусственных действий сил Запада и его «пятой колонны», а не некоей естественной эволюции коммунизма.

В реальном коммунизме социальная борьба не исчезает. Она здесь принимает формы, адекватные социальному статусу граждан и реальным условиям. Этот аспект коммунизма совсем не изучен, – не было времени, материала и возможностей. Пока в общей форме я могу отметить следующее. Социальная борьба погружена во внутреннюю жизнь деловых коллективов и профессиональных объединений и сред. Обобщающий характер она принимает, когда она происходит в системе власти и при этом достигает такой силы, что в неё вовлекаются более или менее широкие слои населения. В истории Советского Союза имели место такие случаи. Наиболее сильные из них – десталинизация после смерти Сталина и период либеральной фронды и диссидентства.

Хочу особое внимание обратить на одно обстоятельство, которое (среди многих других) полностью выпало из поля внимания как апологетов, так и критиков коммунизма. Идеологи коммунизма и потребители коммунистической идеологии представляли себе будущий коммунизм как некое конечное состояние эволюции человейника, достигнув которое люди будут лишь наслаждаться обещанными благами. Реальный же коммунизм приносил с собой лишь условия, необходимые для движения в направлении к идеалу, и возможность более успешной борьбы за этот идеал. В Советском Союзе такая борьба только зародилась. Она была осознана не как борьба в рамках коммунизма, а как борьба против коммунизма. И в этом качестве её использовали силы Запада в «холодной войне».

Во всяком достаточно большом и развитом человейнике возникает стремление к подчинению других человейников. Это было свойственно и советскому человейнику. Характерным для него было стремление к овладению окружающим миром путем навязывания другим странам и народам своего типа социальной организации, т. е. коммунизма, можно сказать – стремление к коммунизации других народов и стран. Таким путем Советский Союз, одержавший победу над Германией во Второй мировой войне, навязал коммунистический социальный строй ряду стран Восточной Европы. В дальнейшем он способствовал созданию коммунистических («марксистских», как выражались в западной пропаганде) режимов во многих местах планеты и поддерживал их. В этом отношении он выступал как новатор в деле покорения планеты. Западный мир фактически пошел по стопам Советского Союза, когда ход «холодной» войны стал склоняться в его пользу. Но пошел, разумеется, в своих интересах и своим путем.

Мотивы такого стремления к коммунизации планеты очевидны. Это – естественное стремление усилить свою обороноспособность, переходящее столь же естественно (закономерно) в стремление к мировой гегемонии. При этом действовала уверенность в том, что коммунизм есть благо для всех народов и что народы мира примут его добровольно и с энтузиазмом. Действовала также уверенность в том, что союзники с такой же социальной организацией надежнее, что с ними легче устанавливать контакты, что крепче будет их зависимость от метрополии коммунизма (от «Москвы»).

Советский Союз потерпел поражение в этой борьбе. Думаю, что это произошло не случайно. Во-первых, Советскому Союзу просто не хватило сил конкурировать с Западом в борьбе за мировое господство – Запад превосходил его во много раз во всех отношениях, важных в этой борьбе. Во-вторых, советский коммунизм вообще оказался по самой своей природе неспособным к организации таких огромных массивов людей, народов и стран в единое целое.

Те суперструктуры, которые раньше создавали западные страны, и та мировая суперструктура, которую сейчас стремится создать Запад, суть структуры имперские, «вертикальные». В советском же человейнике для этого не было необходимых условий. Не было человеческого материала с качествами народа господ, какими в избытке обладают народы западные. В самой социальной организации советского коммунизма не было предпосылок для вертикального структурирования народов и стран. Советский Союз в западной идеологии и пропаганде рассматривался как империя, что было вопиющей ложью. Если тут и было что-то имперское, то наоборот, ибо основной народ этой «империи» – русские – жил в гораздо худших условиях, чем прочие народы, которые он якобы эксплуатировал. Советская идеология в принципе исключала вертикальную суперструктуру народов и стран мира. А то мировое объединение коммунистических и стремившихся к коммунизму стран, какое на короткое время возникло на планете, было «горизонтальным» объединением взаимозависимых стран. Это было одной из причин того, что блок коммунистических стран в Европе распался с поразительной легкостью и быстротой.

Западный мир одержал победу над СССР в «холодной войне». Но отсюда не следует, будто уровень социальной организации стран Запада превосходил таковой Советского Союза. Запад победил, поскольку во много раз был сильнее советского блока – по числу населения и качеству человеческого материала, по мощи экономики и военного потенциала, по другим жизненно важным факторам. Почти полувековая «холодная война» вынуждала нашу страну на образ жизни, превышающий её возможности. В Советском Союзе была создана мощная «пятая колонна» Запада. Назревал общий кризис советской системы, первый в истории специфически коммунистический кризис. Происходили социальные перемены в структуре советского населения. Возникла кризисная ситуация в высших учреждениях системы власти. Короче, сложился комплекс внешних и внутренних факторов, которыми умело воспользовались стратеги и организаторы «холодной войны». Они запланировали и педантично провели серию диверсионных операций огромного масштаба. В результате контрреволюции 1991–1993 годов была просто физически уничтожена советская социальная организация в странах бывшего Советского Союза, в России прежде всего.

Всячески насаждается утверждение, будто русский коммунизм рухнул в силу внутренней несостоятельности. Это – циничная ложь. Русский коммунизм был молодым и жизнеспособным социальным образованием, находился в самом начале своего исторического бытия, не изжил себя, не одряхлел внутренне. Он был просто убит.

Западнизм

Словом «западнизм» я называю социальный строй современных стран западного мира. К числу этих стран относятся США, Франция, Германия, Англия, Италия, Канада, Австралия, Австрия, Бельгия и другие западноевропейские страны. Я не называю социальный строй этих стран словами «капитализм» и «демократия» потому, что слово «капитализм» характеризует эти страны лишь с точки зрения экономики, да и то односторонне, а слово «демократия» обозначает лишь одну из сторон политической системы этих стран. К тому же эти слова стали многосмысленными идеологическими выражениями, а не научными терминами. Реальный социальный строй современных западных стран содержит элементы капитализма и демократии, но не сводится к ним. Он есть нечто большее. За последние пятьдесят лет с ним произошли настолько значительные изменения, что слова «капитализм» и «демократия», с которыми прочно связано привычное содержание, уже не характеризуют его достаточно адекватно. Нейтральное слово «западнизм» мне представляется более подходящим.

Трудность для научного понимания западнизма состоит в том, что западные человейники встали на путь эволюции в направлении к сверхобществу с одновременной эволюцией в рамках обществ. Трудно разграничить, что относится к уровню сверхобществ и что к уровню обществ, что в эволюции обществ есть результат развития внутренних потенций самого этого уровня и что есть результат внешнего влияния на них уровня сверхобщества. Сами западные теоретики в таком направлении вообще не думают и никаких даже чисто эмпирических исследований не делали.

Рассмотрим сначала западнизм на уровне общества, т. е. западнистское общество.

Общества западнистского типа сложились и завоевали лидирующее положение в человечестве благодаря усилиям народов западноевропейских. При этом более или менее одновременно сформировались французы, немцы, англичане, итальянцы и другие народы. Они сформировались в составе единой западноевропейской цивилизации. У них выработались сходные черты, позволяющие говорить о народах и о людях западнистского типа. Назовем их западоидами.

Все авторы единодушно отмечают такие черты западных народов (народов из западоидов). Повышенная склонность к индивидуализму. Высокий интеллектуальный и творческий уровень (сравнительно с другими народами, конечно). Изобретательность. Практицизм. Деловитость. Расчетливость. Конкурентоспособность. Авантюристичность. Любознательность. Эмоциональная черствость. Холодность. Честолюбие. Повышенное чувство собственного достоинства. Чувство превосходства над другими народами. Высокая степень самодисциплины и самоорганизации. Стремление управлять другими и способность к этому. Способность скрывать чувства. Склонность к театральности. Почти все они в той или иной мере побывали в роли завоевателей и колонизаторов. Упомянутые качества западоидов не присущи каждому из них по отдельности. Они «растворены» в массе их. Люди западоидного типа и качества западоидности встречаются у всех достаточно больших и сравнительно развитых народов. Но у западных народов процент людей с качествами западоидов и концентрация «раствора» западоидности выше, чем у других народов, причем величина этого «выше» оказалась достаточной, чтобы образовать качественное отличие.

Общества западнистского типа сложились и завоевали лидирующее положение в эволюции человечества благодаря многим факторам, основные среди которых суть следующие два. Первый из них – интеллектуальная и материальная культура, которую создали западоиды общими усилиями. Она почти на сто процентов определила прогресс человечества в этом отношении в последние несколько столетий. В основе её возникновения и развития лежит научное познание мира и технические изобретения, опирающиеся на результаты науки. Второй фактор – возвышение над прочим человечеством за счет завоеваний, ограблений и колонизации других народов, за счет эксплуатации всей доступной части планеты в своих корыстных интересах. Оба эти фактора сохранили силу и в наше время. Более того, их действие усилилось. Причем, второй фактор стал доминирующим, в особенности после того, как Запад нанес поражение своему эпохальному и глобальному конкуренту за овладение планетой – коммунистическому миру. Этот фактор стал главным в числе тех, которые обусловили возникновение западнистского сверхобщества.

Западнистское общество характеризуется определенным типом социальной организации, т. е. типом клеточной структуры, системы власти и управления, нормативной сферы (права), экономики, идеосферы, культуры, структуры населения. Обо всем этом существует необъятная литература. Число специалистов, думающих на эти темы, не счесть. Я ограничусь лишь краткими замечаниями, иллюстрирующими мой подход к пониманию всех этих объектов.

Западнизм, как и коммунизм, есть не сумма не связанных друг с другом признаков, а единое целое, в котором скоординированы бесчисленные элементы, причем скоординированы не кратковременными и одноактными распоряжениями властей, а естественноисторическим путем, как результат жизненного опыта миллионов людей во множестве поколений. Нельзя какие-то его отдельные черты вырвать из их связи со всеми прочими и перенести в другую социальную среду, не умертвив их или не изуродовав. Нельзя отдельные его черты усвоить в другом типе общества, не усвоив другие, причем на это нужно историческое время. Так что нет ничего удивительного в том, что Россия после антикоммунистического переворота 1991–1993 годов не превращается в страну западного типа. Было бы как раз удивительно, если бы это произошло. Теория, согласно которой можно построить идеальное общество, взяв хорошие черты западнизма и коммунизма и отбросив плохие, есть просто безграмотный бред.

Сферу государственности западнизма обычно определяют как демократию. Но демократия есть лишь часть её. Демократия на виду, бросается в глаза, выгодно отличает западнистскую государственность от других её видов. Потому западная идеология и пропаганда раздувают её так, что создается впечатление, будто ничего другого нет или по крайней мере все прочее играет второстепенную роль. А между тем в западных странах имеется мощная и довольно стабильная часть государственности, которая находится вне демократической части. Она состоит из административно-бюрократического аппарата, полиции, судов, тюрем, армии, секретных служб и многочисленных учреждений и организаций, так или иначе связанных с государством и работающих на него.

Демократическая часть государственности западнизма не есть нечто такое, что вырастает независимо от недемократической части, как полагают некоторые её апологеты, – прямо из капитализма. Она возникает и существует в неразрывной связи с недемократической частью и в принципе невозможна без нее.

Элементом демократии является, например, разделение властей на законодательную, исполнительную и судебную. Оно было задумано как средство против абсолютной деспотической власти. А в ходе реальной истории первоначальная идея фактически не воплотилась в жизнь или это разделение утратило ту роль, какую играло ранее. Это проявляется, например, в том, что законодательные органы занимаются не столько разработкой и одобрением общего кодекса поведения, сколько решениями, направляющими конкретные действия исполнительной власти. Исчезла разница между законодательством и текущими распоряжениями властей, между общими и частными задачами власти. Главной задачей представительной власти стало не законодательство, а управление. Все то, что теперь штампует законодательный орган, стало называться законом. Правительство получило возможность издавать для самого себя удобные ему законы. Правительство вышло из-под контроля закона. Сама концепция закона потеряла значение. Правление стало главной задачей законодательного органа, а законодательство – его побочной функцией.

Элементом демократии является многопартийная система. Этот элемент считается настолько важным, что в идеологии и пропаганде часто его используют как определяющий признак западной государственности вообще. Это стало обычным во второй половине XX века, когда западнистская государственность противопоставлялась коммунистической как многопартийная – однопартийной.

Что такое многопартийность? Если в стране разрешено много партий, это ещё не означает, что государственность многопартийная. Для этого необходимы ещё два условия. Первое – государственность заметным образом зависит от партий. Последние как-то участвуют во власти. Второе условие – участвующие во власти партии не стремятся к изменению социального типа государственности и к её разрушению или ослаблению. Третье – участвующие во власти партии не превращаются в узаконенные органы власти. Характерными образцами таких партий являются общеизвестные партии западных стран. Их не так уж много, обычно – две или несколько. Но все равно две основные или два блока партий. И разница между ними ничтожна с точки зрения сути социальной организации.

Современные западнистские партии не являются выразителями и защитниками интересов каких-то определенных групп населения. Они ориентируются на все категории населения, претендуют на то, чтобы считаться партиями общенародными. Возникнув в определенных исторических условиях, они воспроизводятся и существуют, прежде всего, для самих себя. Чтобы добиться своих целей (занять посты, фигурировать на сцене истории, делать карьеру, ощущать себя причастными к исторической деятельности), партии должны что-то делать для «народа». Это – их способ добывать хлеб насущный. Это – бизнес в политической сфере.

Западнистские партии не имеют четкой и систематизированной идеологии, не имеют далеко идущих целей и программ их достижения. Они действуют, руководствуясь ближайшими практическими целями. Они стремятся завоевать популярность в массах и получить как можно больше голосов на выборах, выдвигая для этого лозунги и программы применительно к конкретным условиям.

На всех уровнях социальной иерархии, начиная от местных общин и кончая уровнем страны в целом, происходит превращение партийных активистов (политиков вообще) в часть правящего слоя, – происходит сращивание политики и управления. А с другой стороны, партии «врастают» в хозяйственную жизнь общества и в другие его сферы. Политики становятся сотрудниками концернов, занимают совсем не политические посты.

Официальные сравнительные точные характеристики советской и западнистской государственности мне неизвестны. Я в свое время проделал это как исследователь-одиночка. Я измерял такие параметры власти: траты общества на её содержание, размеры, объем решаемых задач, эффективность, степень коррумпированности, сменяемость чиновников и т. д. Я установил, что советская государственность была дешевле, меньше по размеру, шире по объему функций, эффективнее, менее коррумпирована, чем западнистская. И по сменяемости правителей не уступала последней. В свое время и многие западные наблюдатели склонялись к такому мнению, наблюдая темпы индустриализации, деятельность властей в войну и в восстановительный период, деятельность властей на международной арене и т. д. Идеологическая и пропагандистская дискредитация советской власти и восхваление западнистской шли со стопроцентным нарушением правил научного исследования.

Советское общество считалось неправовым, а западнистское – образцом общества правового. Опять-таки тут имеет место идеологическая предвзятость и неясность. Если иметь в виду число юридических законов и степень охваченности жизни людей ими, то западнистское общество не имеет себе равных. Например, на заре американской государственности налоговые законы были записаны на нескольких страницах, то теперь для записи их потребовалось боле десяти объемистых томов, – увеличение в тысячи раз! И так во всем. К тому же в десятки раз возросло число сфер, потребовавших правового регламентирования. И ещё более грандиозных размеров достигла сфера частного права. Мне, например, довелось быть свидетелем брачного контракта, содержавшего несколько сот пунктов.

Западное общество превратилось в общество правового тоталитаризма. Тут сложилась такая густая и запутанная сеть правовых норм и отношений, в которой рядовой гражданин самостоятельно не способен поступать без ущерба для себя. Потребовалось огромное число специалистов в этой сфере. И они появились, образовав особый социальный слой с высоким уровнем доходов и большим влиянием в обществе. Мало кто из граждан общества обходится без их услуг. А для значительной части граждан они суть неотъемлемый элемент их жизни.

Советское общество с этой точки зрения выглядит действительно неправовым. Но не бесправным. В такой гипертрофированной правовой системе в нем не было надобности. И в этом было одно из его достоинств сравнительно с Западом.

Общепринято считать «базисом» западнистского общества частную собственность, частное предпринимательство и капитализм. Остановлюсь на этом подробнее, поскольку эта тема в нынешней (постсоветской) России, пытающейся пойти путем западнизации, особенно важна.

Что такое частная собственность? Чтобы ответить на этот вопрос, надо различать владение (обладание) и собственность. Не всякое владение есть собственность. Владеть чем-то – это значит распоряжаться этим по своему усмотрению. Владеть чем-то можно благодаря физической силе, обману, находке, традиции и т. п. Собственность есть владение узаконенное, есть владение по праву. Право само по себе не приносит то, что становится собственностью. Владение чем-то должно быть приобретено какими-то путями. Но чтобы стать собственностью, оно должно быть объявлено законным или приобретенным в рамках юридических законов. Частной собственностью являются такие случаи: 1) когда собственник персонифицирован; 2) когда многие персонифицированные собственники предоставляют на законных основаниях какой-либо индивидуальной личности, группе таких личностей или конкретной организации право распоряжаться их суммарной собственностью.

Частная собственность есть феномен исторический. Никакого врожденного чувства собственности и тем более прирожденного права собственности нет. Она формировалась по многим линиям. У большинства народов она не развилась в полной мере или даже совсем не развилась. У народов западного мира она достигла высшего уровня развития, причем сравнительно недавно. Фактически таким рубежом её исторического оформления явились параграфы буржуазных конституций «Частная собственность священна и неприкосновенна».

Частная собственность прошла длительный, сложный и полный драматизма путь, прежде чем достигла состояния, какое можно наблюдать в современных западных странах. Множество частных собственников тут стало настолько многочисленным, что эти общества можно считать тотально частнособственническими. Основной функцией частной собственности для большинства граждан стала функция, подобная социальным гарантиям, какие имели место в коммунистических странах. Это – своего рода эрзац таких гарантий. Люди, обладающие частной собственностью, легче переживают трудные периоды (например, безработицу, инфляцию). Они свободнее и увереннее в выборе жизненного пути. Их дети имеют лучшие условия для жизненного старта, выбора профессии, образования, карьеры. Собственность дает лучшие условия для общения и доступ к жизненным благам, уверенность в обеспеченной старости.

Частная собственность охватила все сферы жизни западных людей, стала всеобъемлющим стимулом их жизнедеятельности, завладела их умами и чувствами. Приобретение и увеличение её стало основным содержанием всех видов деятельности, включая политику, науку, искусство, спорт, религию. Основная масса западоидов с рождения до смерти живет в атмосфере одержимости частной собственностью, стремления иметь её любой ценой, накапливать, охранять. И нет ничего удивительного в том, что апологеты западнизма считают стремление людей к частной собственности врожденным.

Западнистское общество, как и всякое общество, имеет клеточную структуру. Западнистские клеточки разделяются на две группы. Одни из них, как и коммунистические, создаются решениями властей (государственные учреждения, полиция, армия, специальные службы, исследовательские институты и т. п.). Другие клеточки создаются по инициативе частных лиц и организаций. Частные клеточки являются доминирующими. Они задают тон в обществе. Так что и государственные клеточки уподобляются им.

Качественное отличие западнистских клеточек от коммунистических заключается в том, что они суть исключительно деловые объединения людей. Они могут иметь сложную внутреннюю структуру. Но она диктуется исключительно интересами и условиями дела. Все прочее в клеточках не допускается – никакие неделовые группы, никакие общественные организации, никакие посторонние для дела вмешательства. Короче говоря, западнистские клеточки максимально очищены от всего того, что непосредственно не относится к делу. Они суть своего рода деловые машины, а не объединения людей для совместной жизни. В них нет никакого коллектива с его структурой, независимой от дела. Сотрудники их суть социально независимые друг от друга детали этой деловой машины. Люди через западнистские клеточки получают только деньги и возможность для деловой карьеры. Обо всем остальном они должны позаботиться сами. Общество не гарантирует им работу, жилье, медицинское обслуживание, пенсию и прочие жизненные блага.

Внутри западнистских клеточек действует жестокая деловая дисциплина. Деятельность клеточек максимально рационализирована. Максимально используются силы и способности сотрудников. Интенсивность труда предельная. От сотрудников требуется соответствующая обязанностям квалификация.

Частное предпринимательство есть образование и функционирование частных деловых клеточек. Понятие «частное предпринимательство» стало неопределенным и многосмысленным, как и все прочие понятия, относящиеся к Западу. Думаю, что тут происходит преднамеренное разрушение понятийного аппарата с целью введения в заблуждение масс населения, агитируемого в пользу отказа от коммунизма и перехода на путь западнизации или возврата к дореволюционному состоянию. Семья, открывающая маленький магазинчик, есть частный предприниматель (скажем, частник). Гигантская автомобильная, авиационная или компьютерная фирма с капиталом в несколько миллиардов тоже есть частник. Банк, контролирующий тысячи крупных и миллионы мелких частников, есть частник. И человек, берущий в этом банке кредит на несколько десятков тысяч для открытия мизерного дела, тоже есть частник. Современное западное общество есть не сумма частников, а иерархическая структура с отношениями подчинения и соподчинения. Рассматривать частное предпринимательство вне этой структуры бессмысленно.

В XX веке, особенно после Второй мировой войны, произошли радикальные перемены в сфере частного предпринимательства. Подавляющее большинство частных предпринимателей начинает теперь дело не на свои деньги, а на деньги, взятые в банке в кредит, разумеется, под проценты. Тем не менее, взяв деньги в кредит и начав дело, человек становится частным собственником. Становится формально, юридически. Фактическим собственником данного в кредит начального капитала является банк, причем тоже юридически. Взявший в кредит деньги предприниматель фактически выступает тут в роли служащего банка, который сам является частным предпринимателем.

Большинство мелких и даже средних предпринимателей становится таковыми не из врожденного стремления к наживе (таковое не существует), а просто будучи вынужденными на это обстоятельствами. Для них это – способ заработать на жизнь. Обычно они еле сводят концы с концами. Главная их цель – выплатить проценты за кредит и сам кредит в банк, оставить себе и своей семье что-то на жизнь и поддерживать ход дела. Так что они в большинстве вынуждены довольствоваться минимальной (а не максимальной, как считали марксисты) прибылью. Да и то это далеко не всегда удается. Большой процент их разоряется довольно скоро. Некоторая часть добивается средней прибыли, позволяющей расширять дело, на что уходят годы каторжного труда. Ничтожное меньшинство ухитряется преуспеть.

Частное предпринимательство в рассматриваемом случае есть форма принуждения людей к труду, и к труду не такому уж легкому. Даже в тех случаях, когда дело процветает, частные предприниматели на этом уровне посвящают жизнь в основном работе. Обычно они работают больше своих наемных работников. Этот вид труда связан с нервотрепкой и с постоянной тревогой за будущее. Условия труда лиц соответствующих категорий в коммунистическом обществе (заведующих, директоров предприятий) неизмеримо легче.

Не каждый частный предприниматель есть капиталист. Капиталист в общепринятом понимании (его разделял и Маркс) есть частный предприниматель, использующий деньги для получения прибыли.

Капитализм не есть нечто раз и навсегда данное. В западном обществе произошли изменения, причем противоречивые с точки зрения судьбы капитализма. Различаются периоды «старого» и «нового» капитализма. «Старый» капитализм был по преимуществу множеством индивидуальных капиталов, вкрапленных в общество некапиталистическое по общему типу. Лишь в XX веке западное общество стало превращаться в тотально капиталистическое. После Второй мировой войны отчетливо обнаружилась тенденция к превращению больших территорий и целых стран в объединения, функционирующие как огромные денежные системы и капиталы. Дело тут не в концентрации капиталов, хотя и это имело место, а в организации жизни большинства населения этих объединений таким образом, будто оно стало средством функционирования одного капитала.

Новое качество в эволюции капитализма возникло по линии вовлечения масс населения в денежные операции по законам капитала, увеличения множества таких операций в усиления их роли в жизни людей. Этот процесс был связан с усилением роли государства в денежных операциях, с разрастанием денежного законодательства, с упорядочиванием и регламентированием отношений между работодателями и наемными лицами, со структурированием предпринимательства, с ограничением конкуренции и свободы ценообразования, короче говоря, – с социальной организацией и регулированием всей системы жизни общества.

В результате этого процесса подавляющее большинство членов западного общества, имеющих какие-то источники дохода, оказалось соучастниками деятельности банков как капиталистов, предоставляя в их распоряжение свои деньги, т. е. осуществляя основную часть денежных дел через банки. Сделав всех людей в той или иной мере частичными капиталистами, западное общество стало почти что абсолютно капиталистическим.

Но это был лишь один аспект эволюции капитализма. По другой линии происходил процесс в некотором роде противоположный. Одним из явлений этого процесса стало образование класса управляющих и дифференциация функций предпринимателей на функции собственников и функции управляющих делом. В результате собственники утратили часть своей власти над делом, разделив её с несобственниками, а порою уступили её последним полностью. Капиталист либо рассеялся в массе людей, каждый из которых по отдельности не есть капиталист, либо превратился в организацию наемных лиц, либо стал подчиненным лицом денежного механизма. Понятия «капиталист» и «капитализм» потеряли социологический смысл. С ними уже нельзя адекватно описать специфику и сущность западного общества. Мелкий акционер, предприниматель, имеющий кредит в банке и ведущий дела через банк, пенсионер, рантье, владелец большой суммы денег, президент банка, менеджер с огромным окладом, рабочий, совершающий денежные операции через банк, и т. д. – все это суть представители различных социальных категорий, хотя все они суть соучастники в деятельности одного огромного безликого капитала.

Экономику Запада в России называют рыночной. При этом ей не дают реалистичное описание, хотя специалистов, способных на это, более чем достаточно. Это говорит о том, что идеи рыночной экономики играют не столько экономическую, сколько идеологическую и политическую роль. Рынок – это сложнейшее переплетение всевозможных средств организации грандиозного процесса и всевозможных способов управления им. Только наивные люди могут верить, будто эта важнейшая сфера жизни западного общества пущена на самотек, предоставлена самой себе и какой-то мифической «невидимой руке». Я думаю, что если бы можно было измерить всю ту интеллектуальную, волевую, расчетную, планирующую и командную работу, которая делается в сфере рыночной экономики Запада, и сравнить её с соответствующей работой коммунистической командно-плановой системы, то мы были бы потрясены убожеством второй в сравнении с первой. Самоорганизующийся рынок – идеологический миф даже во времена Смита. Достаточно проследить за средствами массовой информации хотя бы одну неделю, чтобы заметить то, что государство, партии, общественные организации и всякого рода комиссии занимаются систематическим вмешательством в работу рынка. Рынок постоянно находится под неусыпным оком общества и власти.

Общепринято приписывать взлет западной экономики в заслугу капитализму. Конечно, в этом есть доля истины. Но в большей мере тут имеет место преувеличение роли капитализма и игнорирование (или умышленное умолчание) роли других факторов, причем – неэкономических. И главным среди последних является ограбление всей планеты. Западная цивилизация сложилась фактически как «надстройка» над прочим человечеством, эксплуатирующая последнее как зону (среду) своего существования. Возникновение и успехи коммунистического мира в двадцатом веке стали угрозой её существованию. Естественно, Запад с первых же дней жизни реального коммунизма начал непримиримую борьбу с этой угрозой. Эта борьба в двадцатом веке стала стержнем эволюции человечества и остается им на все обозримое будущее.

Об идеологической сфере западнизма говорилось выше.

Население западных человейников структурируется, прежде всего, в зависимости от его деловой структуры (клеточки, сферы). Но не только от этого. Тут действует множество других факторов. Структурирование происходит одновременно в нескольких аспектах. Одни и те же люди попадают в разные категории. В одну и ту же категорию в одном аспекте попадают люди, принадлежащие к разным категориям в другом аспекте. Так что создать единую социальную классификацию, которая отвечала бы логическим критериям, не удается.

Рассмотрим для примера разделение людей на нанимателей (работодателей) и нанимаемых. Членами первого класса являются не только отдельные предприниматели, но и группы людей, совместно распоряжающихся ресурсами дела и организующих дело. В наше время такие группы играют решающую роль. Они имеют различные размеры – от нескольких человек до многих тысяч, как это можно видеть в больших компаниях. В эти группы входят как собственник средств деятельности, так и наемные лица – менеджеры, работники контор и канцелярий, короче говоря, – все те, кто представляет и отстаивает интересы группы-работодателя, будучи членами этой группы. Работодателем может быть не только группа, владеющая и распоряжающаяся средствами частной компании, но и общественное и государственное учреждение. В класс нанимаемых входят не только рабочие, но и всякого рода служащие, включая государственных чиновников. Входят и лица, сами являющиеся собственниками денежных сумм, акций, имущества (домов, земельных участков, вещей). В подавляющем большинстве это не пролетарии в том смысле, как их описывали Маркс и Энгельс. В число нанимаемых могут попасть директора банков, получающие больше денег, чем миллионеры-предприниматели; менеджеры; государственные чиновники вплоть до президентов, министров, генералов; инженеры; профессора; артисты; спортсмены и прочие лица, ничего общего не имеющие с пролетариатом. В промышленности западных стран занято меньше трети работающих людей, по крайней мере половина которых не являются рабочими по профессии. Рабочий класс в том виде, в каком он послужил основой для марксистских идей классовой борьбы и диктатуры пролетариата, вообще больше не существует в западных странах. Возникли такие категории наемных работников, каких не было раньше и которые по численности и по роли в обществе не уступают тем, кого по традиции относят к рабочему классу, а то и превосходят их.

Современное западное общество уже немыслимо без иностранных рабочих. В Западной Европе их десятки миллионов. Они образуют особый слой, сопоставимый с рабами Римской империи. Постоянным фактором жизни западных стран является безработица. Наличие безработных вызывает недоумение по целому ряду причин. В стране миллионы безработных граждан, а одновременно тут занято в два раза больше иностранных рабочих. С другой стороны, предприниматели данной страны инвестируют свои капиталы и создают предприятия в других странах, давая там работу большому числу людей. Почему эта «нелепость» имеет место? То, что предпринимателям это выгодно, очевидно и общеизвестно. Иностранным рабочим меньше платят, чем своим. Они не имеют профсоюзов. Не надо тратиться на их социальное обеспечение. В других странах рабочая сила дешевле. Не надо думать о социальных проблемах чужого населения.

В западной социологической и экономической литературе принято делить население на три уровня – на высший, средний и низший. Основанием для деления служит размер собственности и дохода. Каждый такой уровень разделяется, в свою очередь, на подуровни, обычно – на три. Например, по одной из таких классификаций средний уровень подразделяется на такие: 1) собственники мелких предприятий, местных магазинов, небольших ферм; 2) управляющие фирмами и представители профессий высокого уровня; 3) служащие контор, учителя, низший медицинский персонал и т. д. Низший уровень делят на квалифицированных рабочих, неквалифицированных рабочих, работающие этнические меньшинства. По другим классификациям в низший класс попадают безработные и вообще лица, имеющие доход ниже минимального.

Такого рода классификации очевидным образом искусственны. В реальности имеет место непрерывная линия уровней собственности и доходов. В ней просто нет естественных точек разграничения. Фактическая роль таких классификаций – идеологическая: признав очевидным факт социальных и материальных контрастов, направить внимание людей на удобную для апологетики статистическую середину. Когда сообщают, что высший уровень составляет пять процентов населения, низший – десять, а средний – восемьдесят пять, то всякая социальная критика общества должна умолкнуть. В средний уровень при этом попадают мелкие и средние предприниматели, государственные служащие, профессора, артисты, квалифицированные специалисты, адвокаты, врачи и т. д. О какой тут классовой борьбе может идти речь?!

Я считаю более адекватной западной реальности классификацию населения по социальному статусу, о котором говорилось выше в разделе о коммунизме. Только в западных странах комплекс признаков, определяющих социальный статус человека, отличается от такового в коммунистическом человейнике, что само собой разумеется. Частная собственность, частное предпринимательство, капитализм, финансовая система, демократия, – все это отражается в структуре населения.

Если в коммунистическом человейнике главным «богатством» является социальное положение человека, то в западнистском человейнике таковым является обладание материальными ценностями, включая деньги. Тут богатство (без кавычек) образует особую социальную категорию. Тут существуют многочисленные способы обогащения, отличные от капиталистического, – наследование имущества и денег, высокая плата за занимаемую должность, махинации с имуществом и финансами, игра, грабеж, организованная преступность, плата за открытия и изобретения, огромные гонорары, мошенничество и т. п. Обладающие богатством люди образуют особый социальный слой. Он возникает как производный от фундаментальных социальных отношений. Но, возникнув и укрепившись, он становится хозяином общества, точнее говоря, – становится организатором господствующих слоев общества в единое целое. Он овладевает львиной долей богатств общества, основными и самыми щедрыми источниками доходов, наилучшими каналами карьеры и вообще средствами жизненного успеха.

Все западнистское общество превращается в гигантский механизм по созданию и приобретению материальных богатств и по их распределению. Сами западные идеологи зачастую вообще рассматривают западное общество как потребительское.

Реальная жизнь западных стран есть постоянная социальная борьба, пронизывающая все их аспекты и уровни. Признанной ареной её является то, что называют гражданским обществом. Сохранились ли антагонистические классы? По моим наблюдениям, они «растворились» в мешанине других явлений. Но все же время от времени они дают о себе знать. Борьба при этом обычно идет локальная и за перераспределение долей доходов, и за незначительные (с социологической точки зрения) изменения в условиях труда. Социальные отношения вообще не подвергаются критике и не ставятся под сомнение. Они устраивают обе стороны. Борьба идет в этих рамках. В этом смысле классовые конфликты уже не являются антикапиталистическими, какими они были в XIX столетии и в начале XX.

Конечно, возникают всякого рода объединения и даже партии, направленные против самого социального строя общества. Существуют даже коммунистические организации. Но все это, можно сказать, допороговые явления, не имеющие заметного влияния на ход жизни западного мира. Их идеологический уровень крайне низок. Возникают массовые движения большого масштаба. Они приковывают к себе внимание общества и даже временами потрясают его. Это, например, студенческие движения, движения гомосексуалистов, «зеленых», антиглобалистов и т. п. Но они не затрагивают основ западнизма и в значительной мере манипулируются правящими силами. Вообще на Западе разработана виртуозная технология профилактики и борьбы с явлениями антизападнизма. Учебников на этот счет нет. Но в них нет надобности. Соответствующие кадры готовятся в изобилии и без них. И гражданское общество в значительной мере служит этому.

Весьма эффективным средством борьбы с антизападнизмом является стратегическая установка господ западного мира на борьбу с внешними явлениями, которые в идеологии и пропаганде преподносятся как угроза всей «мировой цивилизации», – с коммунизмом, с мусульманским терроризмом, с экстремизмом. Война Запада во главе с США за мировую гегемонию с этой точки зрения является мощнейшим средством подавления и недопущения внутреннего антизападнизма.

Обращаю внимание на то, что как Запад и западнизм – что не одно и то же (Запад – совокупность стран, западнизм – их социальный строй), так и антизападнизм не есть антизапад. Антизападнизм – враждебное отношение не к Западу (не антизапад), а к социальному строю западных стран, – явление, подобное антифашизму, антикоммунизму и т. д. Можно быть приверженцем Запада и одновременно антизападнистом. Аналогично не одно и то же США и американизм. Антиамериканизм не есть вражда к США. Это – вражда к социальному строю современных США. А зачастую антиамериканизм понимается ещё уже: как протест против определенного поведения правящих сил США в отношении внешнего мира.

Запад на пути к сверхобществу

Выше я говорил о различиях коммунистического и западнистского путей к сверхобществу. Несмотря на эти различия, социальная организация западнистского сверхобщества складывается по тем же объективным социальным законам, что и коммунистическая. Схематично это выглядит так. В компонентах социальной организации общества вырастают надстроечные части, так что образуется сверхгосударство, сверхэкономика, сверхидеология, сверхправо, сверхкультура, сверхклеточные объединения и т. д. Они объединяются в надстроечную часть социальной организации в целом.

Сверхгосударственность западнизма формируется по многим линиям. Назову некоторые из них. Источником сверхгосударственности стало прежде всего непомерное разрастание самой государственности. В ней занято до двадцати процентов работающих граждан (если не больше). Во всяком случае, это больше, чем общее число людей, занятых физическим трудом. Так что сама государственность нуждается в управлении, можно сказать, в своей внутренней власти. Последняя не конституируется формально, то есть как официально признанный орган государственной власти. Она складывается из людей самого различного рода: представителей администрации, сотрудников личных канцелярий, сотрудников секретных служб, родственников представителей высшей власти, советников и т. п. Сюда входит совокупность секретных учреждений официальной власти и вообще всех тех, кто организует и осуществляет скрытый аспект деятельности государственной власти. Сюда входит также множество людей из представителей частных интересов, лоббистов, мафиозных групп, личных друзей. Это – «кухня власти». Она является постоянно действующим элементом власти, стоящим над государством и отнимающим у него часть суверенитета. Наряду с «кухней власти» сложилась среда из активных и влиятельных личностей, занимающих высокое положение на иерархической лестнице социальных позиций. Она получила название правящей элиты.

Достаточно перечислить явления огромного масштаба, ставшие обычными в современном западном мире и в мире вообще вследствие активности Запада, чтобы отбросить всякие сомнения насчет ограниченности традиционных средств власти: махинации гигантских предприятий в сфере экономики, укрывательство от налогов, порча природной среды и продуктов питания, организованная преступность, научно-технические проекты неслыханных ранее масштабов, грандиозные стройки, военные операции, международные финансовые проблемы, демографические проблемы, миграция миллионов людей, безработица и т. п. Список таких явлений, требующих усилий власти в больших масштабах и постоянно, можно продолжать и продолжать. В результате произошло разделение задач и действий власти на обычные и стратегические. Возник стратегический уровень – уровень задач, ресурсов и действия власти, превосходящий обычные по масштабам, значимости и продолжительности. Возникли задачи и операции власти, рассчитанные на многие годы, требующие колоссальных затрат средств, вовлекающие огромные массы людей, использующие новейшие научные открытия и технические изобретения, использующие всю интеллектуальную мощь общества и блоков обществ. Сложился особый аппарат для этого.

Следующая линия формирования сверхгосударства связана с взаимоотношениями западных стран между собой, с взаимоотношениями западного мира с другими частями человечества, с проблемами мирового масштаба. По этой линии сложились бесчисленные учреждения и организации, которые даже формально возвышаются над государствами отдельных стран. Сферой их деятельности являются блоки и союзы западных стран, весь западный мир и даже вся планета. В их деятельность вовлечены сотни тысяч людей. Они распоряжаются колоссальными материальными, интеллектуальными, идеологическими, пропагандистскими, культурными, психологическими и военными ресурсами.

Сфера сверхгосударственности не содержит в себе ни крупицы демократической власти. Тут нет никаких политических партий, нет никакого разделения властей, публичность сведена к минимуму или исключена совсем, преобладает принцип секретности, кастовости, личных контактов и сговоров. Тут вырабатывается особая «культура управления», которая со временем обещает стать самой деспотичной властью в истории человечества.

Надстроечные явления сверхгосударственности не обладают законодательными функциями. Последние были и остаются функциями государственности. Если надстроечной части требуется что-то в отношении законодательства, она для этой цели имеет в своем распоряжении государственность. Она обладает негосударственными средствами принуждать государственность поступать так, как это ей требуется. Эти средства, например, суть личные связи, проведение своих людей на ответственные должности, лобби, манипулирование финансами и средствами массовой информации, манипулирование партиями и массами, подкуп.

Сверхэкономика точно так же формируется по многим линиям. Назову некоторые. Определяющую роль в экономике стали играть предприятия и целые отрасли с наивысшим технологическим уровнем, с максимальным использованием результатов научно-технического прогресса. Они имеют более высокую сравнительно с другими предприятиями прибыль за этот счет, а не за счет эксплуатации наемных работников по законам экономики.

Фундаментальная функция экономики – снабжать общество средствами существования – отошла на задний план или перешла в значительной мере к явлениям неэкономическим. Тон в экономике задают не фундаментальные уровни, а вторые и более высокие – производство сверхнеобходимого, инвестиции с целью извлечения доходов из экономики низших уровней, паразитарные предприятия, предприятия, обслуживающие сверхпотребности высших слоев общества, символическая экономика и т. п. Глобализация экономики позволяет западному миру эксплуатировать всю планету методами, которые по форме выглядят как экономические (эквивалентный обмен, свобода предпринимательства, свободный рынок и т. д.), а по сути дела не являются таковыми. Например, вынос предприятий в страну, где сырье и рабочая сила в десятки раз дешевле, чем дома, не есть операция чисто экономическая. Она невозможна без политической, идеологической и военной защиты. Здесь политика, армия, полиция, специальные службы, средства массовой информации являются не обычными средствами защиты экономики, а завоевательными средствами насилия в чужой стране. Ограбление европейскими завоевателями аборигенов Америки не было экономической операцией. Так и теперь.

Экономические гиганты внутри западных стран организуются как своего рода автономные объединения со своей социальной структурой подобно структуре коммунистической страны. А выйдя за пределы национальных государств на мировую арену, они стали вести себя во многом не как подвластные своего государства, а как равные ему партнеры. Еще дальше в этом направлении пошли наднациональные экономические гиганты. Они вообще ведут себя как суверенные человейники. Если они кому-то и в какой-то мере подчиняются, так это – глобальному денежному механизму. Наднациональные и глобальные экономические империи и организации приобрели такую силу, что теперь от них решающим образом зависит судьба экономики национальных государств Запада, не говоря уж о прочем мире. Они властвуют над экономикой в её традиционном смысле.

Важнейшим компонентом сверхэкономики стал механизм денежного тоталитаризма (по моей терминологии). Его образует гигантская финансовая система общества, которая теперь обусловлена прежде всего необъятным числом денежных операций, охватывающих все аспекты жизни людей и общества в целом, в том числе и все то, что связано с капитализмом. Этот механизм есть механизм особого подразделения делового аспекта общества – денежного дела. Но в силу особой роли этого подразделения общества он превратился в механизм общества в целом.

В современном западном мире денежный механизм из средств экономики (из её слуги) превратился в её доминирующий фактор (в господина над ней). Благодаря этому в сферу экономики включились сферы культуры, образования, развлечения, спорта и все другие, ранее таковыми не являвшиеся. Изменилось само понятие экономики.

Произошло «вертикальное» структурирование экономики: над экономикой, создающей ценности, выросла экономика, использующая упомянутую (скажем, экономику первого уровня) в качестве источника доходов для занятых в ней (в экономике второго уровня) лиц. Она разрослась и усилилась настолько, что стала играть не менее важную роль в обществе, чем экономика первого уровня. И над всем этим выросла сфера экономики на уровне механизма условных или символических денег – символическая экономика, т. е. экономика огромных символических капиталов.

В настоящее время реальная и символическая экономики существуют в значительной мере независимо друг от друга. Сумма условных (символических) денег, циркулирующих на уровне символической экономики, во много десятков раз превосходит ту, которая достаточна для экономики реальной.