Помоги проекту - поделись книгой:
КАРЛ ЭДВАРД ВАГНЕР
Призрачное лицо[59]
Его звали Коди Леннокс, и он возвращался в Англию для того, чтобы умереть, а может быть, просто для того, чтобы все забыть, — ведь, в конце концов, это почти одно и то же.
Примерно час назад он задремал и проснулся, когда стюардесса «Бритиш Эйрвэйз» вежливо предложила ему заполнить иммиграционную форму. Он положил бумагу рядом с незаконченным пасьянсом и законченным бокалом скотча — и напомнил себе, что теперь в баре надо будет называть его «виски». Это была одна из немногих вещей, которые он забывать не собирался.
Леннокс постучал по бокалу:
— Может, еще один?
— Разумеется, сэр. — Стюардесса была блондинкой, хорошенькой, прекрасно сложенной, и говорила, словно дикторша Би-би-си, но с едва заметным ланкаширским акцентом. В ее профессиональную подготовку входило умение не коситься неодобрительно на пассажиров бизнес-класса, отказывающихся от завтрака в пользу лошадиной дозы виски.
Сосед Леннокса одарил его хмурым взглядом из-за бифокальных очков и снова уткнулся в сборник кроссвордов. Леннокс решил, что он — бухгалтер какого-то особенно отвратительного телевизионного проповедника и, несомненно, направляется по срочным делам в Швейцарию. Они обменялись несколькими фразами в самом начале перелета, когда Леннокс после выпитого в аэропорту шампанского и трех виски подряд признался, что он — писатель.
Сосед
Леннокс
Далее воцарилось ледяное молчание, во время которого Леннокс раскладывал бесконечные пасьянсы при помощи принесенной стюардессой колоды карт и выпил бесчисленное количество бокалов виски, которое та усердно наливала ему. Он подумывал было подняться наверх, в комнату отдыха, но визит в уборную убедил его в том, что он вряд ли осилит подъем по лестнице. Поэтому он продолжал терпеливо раскладывать пасьянсы, несмотря на постоянные неудачи, и, раз за разом проигрывая, подавлял настойчивое желание сжульничать. Когда-то один друг в пьяном озарении сообщил ему, что Полный Неудачник — это тот, кто жульничает в пасьянсе и все равно проигрывает, и Ленноксу не хотелось рисковать.
В конце концов он заснул.
Коди Леннокс любил летать бизнес-классом. Он был долговязым — за метр девяносто, и хотя лицом и прической еще напоминал Джеймса Дина,[60] телу его уже перевалило за сорок, и оно протестовало, когда его втискивали во фруктовый ящик под названием «место эконом-класса». Он часто говорил, что съедобная пища и выпивка без ограничений в течение семичасового перелета стоят потраченных денег, а в качестве профилактики против скуки и расстройства биоритмов он обычно напивался до блаженного отупения и всю дорогу спал. Когда-то они с Кэти летали на «Конкорде», и в память о ней он больше никогда так не делал.
Он еще не привык путешествовать в одиночку и не думал, что привыкнет когда-нибудь.
Выглянув в окно, он увидел, что тьма сменилась серым рассветом. Они двигались навстречу солнцу, появились облака, затем рассеялись; вдали, на краю однообразного серого моря, мелькали кусочки зеленого берега. Наверное, Ирландия, решил Леннокс и допил виски.
Он почувствовал себя увереннее и заполнил иммиграционную карточку, поморщившись, — он заранее знал, что поморщится, — над строчками о семейном положении и прочем. Затем вложил бумажку в паспорт, стараясь не смотреть на свою фотографию. Настало время для очередного пасьянса; он собрал и перетасовал карты.
— Мы приближаемся к лондонскому аэропорту Хитроу, — объявили по громкой связи. Леннокс клевал носом. — Пожалуйста, пристегните ремни, приведите спинки кресел в вертикальное положение, поднимите откидные столики…
— Уважаемые пассажиры, воздержитесь, — подсказал Леннокс, сгребая в кучу карты и поднимая столик. — Задраиваем люки, салаги. Приготовьтесь покинуть корабль.
— Знаете, почему у вас никак не получается ваш пасьянс?
— А? — удивился Леннокс — это была первая фраза соседа с тех пор, как берег Нью-Джерси скрылся из виду.
Загадочный бухгалтер указал остроконечным пальцем на пол салона:
— У вас в колоде не хватает карты.
Из-под подошвы блестящей черной туфли бухгалтера выглядывала пиковая дама.
— Возможность произнести подобную реплику выпадает только раз в жизни, — с восхищением ответил Леннокс и наклонился, чтобы поднять сбежавшую карту, но в этот миг самолет коснулся земли, и ее отшвырнуло в сторону.
Возможно, основным преимуществом перелета бизнес-классом через Атлантику является то, что вы первым покидаете самолет и первым проходите паспортный и таможенный контроль. Леннокс до смерти боялся оказаться среди толпы болтающих без умолку вдов с голубыми волосами из Нью-Джерси или бурного потока студентов, увешанных рюкзаками и спальными мешками. «Американцы не умеют стоять в очереди, — когда-то заметил он, обращаясь к терпеливому джентльмену у окошка в лондонском банке. — Они просто кружат на месте и издают недовольные возгласы».
— Какова цель вашего визита в страну, сэр? — спросил сотрудник иммиграционной службы, листая паспорт Леннокса.
— Вообще-то, я в отпуске, — начал Леннокс. — Хотя налоговой службе я сообщил, что у меня здесь кое-какие дела, — через несколько дней я поеду в Брайтон на Международный съезд писателей-фантастов.
Чиновник автоматически поставил в паспорт штамп.
— Значит, вы писатель, правда, сэр? — Внезапно он очнулся от своей спячки и открыл паспорт на странице с фотографией.
— Коди Леннокс! — Он, не веря своим глазам, переводил взгляд с фотографии на оригинал. — Боже мой, а я как раз только что закончил «Они не умирают!».
— Мир тесен, — оригинально отозвался Леннокс. — Так вы меня впустите?
— Вы первая знаменитость, с которой я встретился. — Чиновник вернул ему паспорт. — У нас с женой от ваших книг прямо мурашки по коже бегают. Сейчас работаете над чем-то новеньким?
— Может быть, напишу что-нибудь, пока буду здесь.
— Тогда я обязательно прочту.
Леннокс отправился в зал получения багажа и нашел два своих потрепанных чемодана. Они были наполовину пусты, поскольку он предпочитал покупать все необходимое на месте и ненавидел укладывать вещи. Еще он ненавидел ручную кладь, людей с ручной кладью и всяческие камеры. Подобная эксцентричность порой порождала толки насчет его национальности.
Но Коди Леннокс был американцем: он родился в Лос-Анджелесе в семье статистки из Скандинавии и сотрудника киностудии; потом отец его бросил семью и уехал в Мексику. Коди учился чуть ли не во всех штатах, два раза почти получил ученую степень и сейчас жил в Нью-Йорке. За последние пять лет он написал восемь романов в жанре хоррор, которые стали бестселлерами, не считая первых книг, позволивших ему с самого начала платить по счетам. Его романы ненадолго задерживались в списках бестселлеров, но они тем не менее туда попадали, и в его завидную копилку входили права на фильмы и работа над сценариями. Его дважды приглашали к Джонни Карсону,[61] но он ни разу не появлялся в программе «В субботу вечером».[62] Его книги по месяцу красовались у касс супермаркетов рядом с таблоидами и телепрограммами. Это было его образом жизни и давало ему средства к существованию. Когда-то он был счастлив.
Коди Леннокс потащил свои чемоданы по «зеленому коридору» таможни Хитроу. Он проделывал этот путь больше десяти раз, и его никогда не останавливали. Иногда он подумывал о том, чтобы сделаться контрабандистом. Вероятно, он казался таможенникам слишком безобидным, чтобы копаться в его багаже.
В своих дорогих джинсах, футболке и мятом льняном пиджаке он выглядел, как рок-звезда на закате карьеры. У него еще было лицо молодого Джеймса Дина, но его пепельные волосы были такими светлыми, что казались седыми. Левое ухо у него было проколото, но он редко надевал серьгу, и модная недельная щетина была едва заметна. Его светло-голубые глаза скрывали очки с синими стеклами, но он носил очки не как дань моде, а по необходимости — яркое солнце буквально слепило его.
Леннокс задержался у стойки банка, расположенной у выхода из аэропорта, чтобы обналичить туристские чеки, и перевел стрелки исцарапанных часов на лондонское время. Он нигде не видел своего соседа и был этому рад. Этот гад несколько часов не мог сказать ему об упавшей карте!
Туда, куда собирался ехать Леннокс, вела линия Пикадилли, но он был не в том настроении, чтобы пихаться в подземке в час пик. В голове у него еще шумело после перелета и перебора с выпивкой, и он встал в очередь на такси, подталкивая чемоданы ногой и стараясь не обращать внимания на растерянных американских туристов и воинственно настроенных немцев, которые нагло протискивались в начало очереди.
Леннокс очень устал, с похмелья у него разболелась голова, когда очередной черный «остин» затормозил рядом. Он бросил чемоданы на место отсутствующего переднего пассажирского кресла и залез назад. После самолета сиденье показалось ему просторным, и он вытянул длинные ноги.
— Отель «Блумсбери Парк», — сказал он. — Небольшое здание на Саутгемптон-роу. Рядом с Рассел-сквер.
— Знаю это место, папаша, — ответил водитель. — Снова название поменяли, а?
— Точно. Раньше назывался «Гранд-Отель». И одному богу известно, как до этого.
Было около девяти утра, когда таксист аккуратно развернулся на сто восемьдесят градусов на Саутгемптон-роу и высадил Леннокса и его чемоданы у дверей отеля. Кроме названия, в отеле «Блумсбери Парк» за последний десяток с лишним лет, когда Леннокс здесь останавливался, полдюжины раз менялись хозяева, но главный швейцар служил здесь, наверное, еще с довоенных времен, и он приветствовал Леннокса радостной улыбкой.
— Рад видеть вас снова, сэр.
— Рад возвращению, мистер Эдвардс.
В последний раз он останавливался здесь около года назад, и Эдвардс помнил, что нельзя спрашивать его о жене.
Новые хозяева приказали снова переделать холл; на этот раз в модном стиле арт-деко, который в сочетании с остатками предыдущего оформления в стиле модерн смотрелся так же нелепо, как килт на пожилом туристе, который тащился через холл за женой, бубня что-то себе под нос.
Джек Мартин у стойки администратора царапал что-то на листке бумаги с названием и адресом отеля.
— Привет, Джек.
— Коди! Глазам своим не верю! А я как раз писал тебе записку, хотел сообщить, где я остановился.
— Синхроничность,[63] старик. Ты давно здесь?
— Прилетел в воскресенье из Лос-Анджелеса. Еще не отошел от смены поясов, но дополз сюда, чтобы узнать, приехал ты или нет. Завтракал? Наверное, вас в самолете кормили. Нормально долетел?
— Нормально. Все, что заканчивается так или иначе, — нормально. А теперь дай-ка мне зарегистрироваться.
Пока Мартин доставал сигареты, Леннокс принялся заполнять бумаги. Нет, его номер еще не был готов, но Леннокс этого ожидал и отдал свои чемоданы в распоряжение носильщиков.
Девушка за стойкой была рыжеволосой ирландкой, вдвое моложе Леннокса, и он стал вспоминать, служила ли она здесь в прошлый раз. Скорее всего да, а может быть, она от природы не страдала застенчивостью.
— Вы очень популярны, сэр. Вам уже дважды звонили.
— Скорее, уже десять раз, принимая во внимание мои взаимоотношения с гостиничными коммутаторами. — Леннокс прочел записки. — Майк Карсон просил перезвонить и передал, что с меня пинта. А другая — от какого-то мистера Кейна?
— Он сказал, что свяжется с вами.
— Никогда о таком не слышал. Может, это секретарь по протокольным вопросам из Букингемского дворца, а? Пошли, Джек, пора выпить.
— Пабы открываются в одиннадцать, — напомнил ему Мартин.
— Я покажу тебе свой частный клуб.
На Саутгемптон-роу, чуть дальше от отеля, находился мини-маркет, где Леннокс купил Мартину коробку апельсинового сока, а себе — две банки светлого пива. Они прошли по Космо-плейс, переулку, упиравшемуся в Куин-сквер, и нашли под деревьями свободные скамейки. Леннокс, изо всех сил стараясь унять дрожь в руках, откупорил банку.
Мартин пытался сообразить, как открыть сок.
— Ну, Коди. Как у тебя дела?
Это был не просто традиционный вопрос, и Леннокс ненавидел осторожный, сочувствующий тон, которым он был задан; но он успел ко всему этому привыкнуть, и рана уже не болела так сильно.
— Грех жаловаться, Джек. «Они не умирают!» еще на первом месте в рейтингах, и Мак говорит, что акулы уже кружат, чтобы заполучить следующую вещь.
— Ну а сам-то ты как?
Леннокс прикончил пиво, со вздохом протянул руку и с задумчивым видом открыл следующее. Затем заговорил:
— Мы с Кэти часто приходили сюда посидеть. Здесь неподалеку, на Теобальдс-роуд, есть одна забегаловка, где делают лучшую рыбу с жареной картошкой, которую я когда-либо пробовал. Мы брали ее навынос, сидели и ели здесь, а потом шли обратно к «Солнцу» и запивали все это пинтами ужасающего эля.
Он закрыл глаза, сделал большой глоток и погрузился в воспоминания. Открыв глаза, он увидел обшарпанные скамейки, загаженные голубями, урны, переполненные бутылками из-под сидра, валяющиеся повсюду пивные банки и пакеты из-под чипсов. В сквере воняло мочой и немытыми телами: по ночам здесь спали бродяги.
— Отпусти это, Коди.
— Не могу. Мне не за что больше держаться, кроме воспоминаний.
— Но ты же просто себя убиваешь.
— Я уже мертв.
На церковной колокольне пробило десять. Леннокс всегда подозревал, что вместо колоколов там подвешены старые кастрюли. И глухой гном колотит по ним поварешкой. Колокольня представляла собой тяжеловесное сооружение, контрастировавшее с остатками простой архитектуры эпохи королевы Анны.
— Церковь Святого Георгия Великомученика, — произнес Леннокс. — Здесь сплошная история. Видишь башню? К ней приложил руку Хоксмур.[64]
— Что еще за Хоксмур?
— Герой известной трилогии в жанре фэнтези. А ты знаешь, что, например, церковные крипты соединены туннелем, проходящим под Космо-плейс, с подвалами того паба на углу — «Кладовка королевы»?
— Не знал, что ты читаешь путеводители.
— Не читаю. Это рассказал нам старик, с которым я и Кэти часто пили. Его звали Деннис, и он всегда пил «пурпурный бархат» — это смесь стаута с портером. С тех пор я его не видел.
— С такими привычками это неудивительно. — Мартин бросил коробку из-под сока в урну. — А почему святой Георгий — мученик? Я всегда думал, что старик Георгий прикончил своего дракона. Наверное, был еще один такой святой.
— Или еще один дракон, — сказал Леннокс. — Пошли посмотрим, не готов ли мой номер.
Комната была готова. Леннокс налил себе скотча из бутылки, найденной в чемодане, — что называется, привез уголь в Ньюкасл, — затем позвонил Майку Карсону. Карсон сказал, что будет ждать их в «Лебеде» после одиннадцати, и он действительно оказался там.
Леннокс был у бара, заказывал по первой порции пива. После прошедшего ночью дождя выглянуло солнце, потеплело, и они уселись за столиками на улице, на Космо-плейс.
— А ты никогда не замечал, — заговорил Карсон, — что Коди всегда привозит с собой хорошую погоду?
— Нет, не замечал, — ответил Мартин. — Наверное, ему просто везет.
Карсон достал сигареты, и они закурили.
— Как-то раз Коди сказал мне, — начал он, затягиваясь, — что англичане берут с собой зонтики, потому что ждут дождя. Коди говорит, что никогда не носит с собой зонт, потому что ждет хорошей погоды.
— Это первое оптимистичное высказывание, которое я слышу от Коди.
— Это не оптимизм, — возразил Карсон. — Это его чертово самомнение.
Мартин обернулся и вгляделся внутрь паба. Леннокс еще ждал очереди у стойки. Мартин сказал:
— Видит Бог, везение тут ни при чем. Только не с Коди.
— Ты думаешь? И как он?
— Да бог его знает. Это на него плохо подействовало. Я за него беспокоюсь.
Поделиться книгой: