Вавилонские младенцы

Тороп не до конца понимал, что происходит, но почувствовал: действуя вопреки всем правилам, он неожиданно добился успеха. «Что же творится в голове этой очковой змеи из ГРУ?» — подумал он, покидая кабинет. Секретарша с большим шиньоном проводила его в приемную — строго обставленную библиотеку, набитую сочинениями по военному делу, — а чуть позже принесла чашечку кофе по-турецки.

Тороп ждал около получаса. Впрочем, он наткнулся на написанный по-английски труд генерала Либбетта — американского специалиста по Сунь-Цзы, — так что даже не заметил, как пролетело время.

Когда Урьянев пришел за ним, на его губах, под грубо подстриженными черными усами, играла загадочная улыбка.

Романенко сидел на том же самом месте. Он жестом предложил Торопу сесть в кресло. Торопу показалось, что он снова смотрит изображение, недавно записанное на магнитную ленту.

— Господин Зорп… или скорее мне бы следовало говорить — господин Торп, не так ли? — по итогам нашей короткой беседы мы с капитаном Урьяневым решили изменить условия нашего маленького предложения.

Тороп уселся поглубже в кресло и стал ждать продолжения.

— Я… Во-первых, мы удваиваем сумму вашего вознаграждения. Господин Торп, теперь речь идет о десяти тысячах долларов США.

Тороп улыбнулся. Парень считает себя ловкачом, потому что узнал его настоящее имя. Что ж, с теми средствами, которые есть у ГРУ, это не сложно.

— Чем я заслужил такую внезапную благосклонность?

Полковник попытался выглядеть как нормальный человек, как игрок, который умеет достойно принять поражение, но его лицо оставалось холодной, бездушной маской.

— Господин Торп, мы попросим вас ответить на поставленный вами же вопрос — в том самом виде, в каком вы нам его задали. Что именно мы сопровождаем?

— Что вы плетете? Вы не знаете, что перевозит курьер? Это что-то новенькое.

Романенко протяжно вздохнул. Это был вздох, исполненный смирения.

Тороп лихорадочно обдумывал ситуацию. Раз речь не идет о наркотиках, что же это тогда может быть, черт побери?

Размышляя над всем этим в библиотеке, Тороп на мгновение задался вопросом: а что, если ГРУ вербует парней вроде него для сопровождения перебежчиков или засветившихся тайных агентов? Однако подобный вариант показался ему слишком сказочным, ведь для этого у ГРУ есть свои команды профи.

Если Романенко просит его сопроводить кого-то в Канаду, это означает, что операция не проводится от имени ГРУ, а преследует интересы самого полковника или одной из мафиозных «малин», с которыми он работает.

Но теперь, глядя на невозмутимое лицо офицера разведки, только что признавшегося в чем-то немыслимом, Тороп подумал, что дело переходит из области сказок в область научной фантастики.

— Господин Тороп, я в двух словах объясню вам ситуацию. Первое: мы участвуем в операции с внедрением агента. Она направлена против ветви сибирской мафии, понятно?

— Славное введение в курс дела. — Ироничная реплика вырвалась у Торопа сама собой.

— Дальше будет еще лучше. Второе: эта преступная группировка поручила нам задание — сопроводить некую особу в некое место.

— Ага, в Квебек.

— Именно. Третье: предполагается, что мы осуществим целый ряд подобных миссий. Сейчас у нас первая попытка. Мы проводим испытания. И они непременно должны увенчаться успехом, чтобы мы могли продолжить операцию. Но главное, как я вам уже сказал, я заплачу двойную цену, если вы предоставите мне информацию о том, что эта баба перевозит.

И вот тут Тороп поймал бюрократа на грубой ошибке. Из-за секундной невнимательности и чистого тщеславия полковник позволил Торопу сделать огромный шаг в сортировке статистических данных: разом исключить из выборки половину вариантов.

Ему предстояло сопровождать какую-то девку.

На мгновение Тороп подумал, что его вовлекают в торговлю «белым товаром», бизнес вроде того, который он обнаружил в Европе двадцать лет тому назад по самой невероятной из всех возможных случайностей.[34]

Но он ничем не выдал своего беспокойства, ожидая дополнительных сведений.

Очкарику явно было не по себе, он с удрученным видом посмотрел на подчиненного:

— Ну… эта особа не перевозит наркотики, оружие, чипы или микрофильмы с секретной информацией. Мы проверили это самым тщательным образом.

— О'кей. Тогда что?

— За ответ на этот вопрос я и плачу вам десять тысяч долларов. Впрочем, я не вправе скрывать от вас результаты нашего собственного расследования: сначала мы подумали, что Мари Альфа — ученая…

— Мари Альфа?

— Это кодовое имя девушки, — произнес офицер, окончательно сдавшись.

— Понятно, продолжайте.

— Итак, ученая. Мы искали ее след в архивах системы социального обеспечения учащихся всей Северной Америки: Мари Альфа не добралась до уровня Cegep,[35] соответствующего французской степени бакалавра. То есть в науке она ничего собой не представляет.

— Тем не менее она стоит по меньшей мере десять тысяч долларов. А кто платит по счетам?

— Другой след ведет к сибирской мафии. Чем меньше вы об этом будете знать, тем лучше будете себя чувствовать и дольше проживете.

Тороп расхохотался с бесшабашностью камикадзе:

— Серьезно? Полковник, а теперь послушайте, что я скажу: если вы хотите, чтобы я выяснил, что именно она тащит с собой, будь то секреты или стратегически важные материалы, нужно поскорее перевести наше сотрудничество на новый уровень взаимного доверия. Так это называется на языке дипломатов? Невзирая на то, что предложенная вами оплата рассмешила бы даже гаитянского раба.

Романенко снова остановил на Торопе холодный пристальный взгляд, который, видимо, долго и старательно вырабатывал:

— Никто не заставляет вас соглашаться на это задание, господин Тороп.

— Никто не заставляет вас мне его предлагать. Сомневаюсь, что у вас толпа добровольцев, дерущихся за право выполнить ваше поручение, полковник. Но я сознательный человек и, несмотря на то что вам кажется, понимаю, что у меня не так много способов воздействия на работодателя. Я почти уверен, что представителя моего профсоюза моментально выставили бы за дверь.

Полковник едва заметно усмехнулся:

— Я рад отметить подобный всплеск сознательности. Десять тысяч долларов и новый паспорт плюс отпуск в Америке — я знаю людей, которые ради этого не задумываясь убили бы отца и мать.

— Мои родители давно умерли, и это поможет мне устоять перед соблазном.

— Прекрасно. Мы можем вернуться к сути нашего разговора? Вот вам общая картина, она достаточно сложна. Человек… представитель сибирской мафии, с которым мы имеем дело, чтобы внедриться в его преступную группировку, — это специалист по ультрасовременным незаконным торговым операциям любого рода. Он занимается всем. Это ходячий универсам технологий, поставляемых из-под полы: компьютерные программы военного назначения, опытные образцы галлюциногенов, банки данных стратегического характера. Очевидно, он работает и в более тривиальных сферах деятельности: оружие, наркотики, различные виды рэкета… Он также занимается контрабандой животных.

— Животных?

— Да, редких животных или представителей исчезнувших видов, возрожденных путем регенерации. Ему принадлежит компания на Тайване — консалтинговая фирма, которая работает в сфере технологий и контролирует на этом острове кучу микрокомпаний. Ну, вы знаете, как это происходит… Его компания связана с сетью других подставных фирм, действующих по всему миру, и все это очень…

— Сложно, я знаю, но не переживайте, я привык к хитрым фортелям.

— Ладно, мы пытаемся понять, как все это работает, как одно связано с другим. Вчера нам удалось отыскать след филиала «Purple Star»[36] здесь, в столице, и в Семипалатинске.

— «Purple Star»?

— Так называется тайваньская компания. У нее есть дочернее предприятие, естественно под другой вывеской, с офисом в Алма-Ате и ангарами на севере, возле границы с Россией. Улавливаете?

Тороп молча сделал некий неопределенный жест, который должен был означать понимание. Он ни черта не улавливал, за исключением того факта, что мафия и разведслужбы, судя по всему, питали явное пристрастие к приграничным территориям, но это и так казалось очевидным.

— По мере осуществления вашего канадского круиза я стану передавать вам всю информацию, какую только смогу предоставить. Взамен вам нужно ухитриться выяснить, что именно перевозится. За десять тысяч долларов США.

Тороп проворчал что-то неразборчивое, потом спросил:

— А если мне это не удастся?

— Я заплачу вам пять тысяч долларов за сопровождение объекта.

Тороп задержал дыхание, зная, что опять играет собственной жизнью, полагаясь на счастливый случай. Он медленно встал с кресла. Он смертельно устал, Канада — это совсем неплохо. Десять тысяч долларов или даже половина — неожиданный подарок, и, как бы там ни было, джокера у него в рукаве не было. Поэтому Тороп протянул Романенко руку и улыбнулся:

— Полковник, вы только что наняли меня на работу.

7

Свернувшись в чем-то вроде кресла-качалки с металлическим каркасом, Мари Зорн наблюдала в окно, как грозовые облака бегут над городом. В конце концов девушка заснула, а телевизор продолжал пронзать ночную тьму комнаты ритмичными вспышками света — сериалом иранского производства с субтитрами на казахском, в котором Мари не понимала ни слова.

Утром она проснулась с тем же самочувствием, что и накануне.

Анксиолитическим средствам удалось растопить лед отчаяния, превратив его в туман, колышущаяся линия которого подплывала к неясному настоящему.

Конечно, то, что она делает, плохо. Безусловно, она это знает, но это знание теперь было лишено всякой эмоциональной нагрузки.

Прежде чем ее жизнь окончательно рухнула во тьму, Мари познала несколько мгновений счастья и, находясь на острове, даже почувствовала себя полностью исцелившейся. Медики, которые вились там вокруг нее, всячески угождали ей, холили и лелеяли. В то же самое время она проводила каждый день многие часы со всеми этими машинами, отличавшимися поистине человеческой предупредительностью. Остров сам по себе вызывал восхищение, а Сиамский залив казался океаном материнской нежности.

Врач, которого представил ей Горский в Чингизских горах, ни капельки не походил на людей с острова. Это был пожилой, мрачный мужчина — холодный, самоуверенный, самовлюбленный. На острове его бы назвали «хладнокровным социопатом».

Этот человек использовал запрещенные приемы, а она из-за минутной растерянности и глубокого равнодушия в конце концов согласилась стать соучастницей его гнусных деяний.

Теперь уже было слишком поздно давать задний ход.

Давным-давно поздно. Две недели, если быть точной.

Солохов принес ей завтрак. Нет, у него не было новостей. Полковник уехал на север, чтобы урегулировать кое-какие детали. Когда он вернется, Мари наверняка сможет отправиться в путь в течение сорока восьми часов.

Девушка знала, что означает «наверняка» в устах таких людей. Она знала, что под «наверняка» подразумевается «возможно» или «маловероятно». Мари смутно догадывалась о том, что возникли какие-то сложности.

Она провела день перед телевизором, проглотила несколько антидепрессантов и с наступлением вечера заснула, утомленная жарой.

Ей почти сразу приснился один из постоянно возвращавшихся призрачных миров.

Она очутилась над островом-машиной, снижаясь на своем летающем зонтике. Приземлилась в джунглях среди змеиных голов, чтобы повстречаться с Древовидным Индусом.

Древовидный Индус был священной фигурой острова — великий мудрец, очень древний. Он знал все или почти все тайны этого мира. Его корни имели такую длину, что проходили под всей поверхностью острова вплоть до пляжей, и забирались так глубоко, что прикасались к секретам, скрывавшимся в центре Земли.

Рядом с деревом находился гриб — секс-машина фаллической формы. Этот механизм был органом острова. Мари могла тотчас же воспользоваться им, чтобы получить пищу, информацию, связаться с другим механическим органом или испытать плотское наслаждение.

В распоряжении Мари на острове грез находилось множество технических приспособлений. То были ее «шизомашины», как называли их доктор Винклер и его коллеги. Механизмы, которые позволяли ей контролировать процесс создания собственных снов. Они напрямую связывались с ее бессознательным с помощью специально предназначенных для этого органов. Благодаря впрыскиваемому ей нейростимулятору, Мари научилась управлять безграничным потоком психической деятельности своего организма. А вскоре, как сказал ей Винклер — официальный руководитель масштабного междисциплинарного научного проекта, — эти «ментальные машины» и «новый прототип нейростимулятора» позволят делать такое, о чем ранее ни один человек не мог и мечтать.

Изучая людей, подобных Мари, обитатели острова выяснили одну важную вещь. «Вы не больны, — однажды сказал Винклер ей и таким, как она, — просто человечество еще не умеет пользоваться потенциалом ваших мозгов. Они сделаны для чего-то такого, что нашим современникам еще только предстоит открыть».

Тогда Мари Зорн лишь частично уловила мысль, которую хотел донести до нее Винклер. Однако, как и другие пациенты, участвовавшие в опытах, она очень быстро смекнула, в чем состояло основное свойство механизмов лаборатории: создавать в человеческих мозгах виртуальное пространство, где ментальные образы не заслоняли воспринимаемую реальность или, скорее, загромождали ее только в тех случаях, когда механические устройства получали соответствующую команду.

Позже она научилась синтезировать нейростимулятор в тканях собственного мозга, чтобы во время сна иметь возможность включать механизмы из лаборатории, создавая феномен, который Винклер назвал варварским словом «нейронексия».

Все это ничего не значило для Мари. Первоочередным для девушки, как и для прочих пациентов острова, был тот факт, что ее весь день напролет не пичкали транквилизаторами и не пытались свести к минимуму неконтролируемый поток мыслеобразов, а, наоборот, старались направить это течение в определенное русло и главное — сделать из него что-то полезное.

Древовидного Индуса охватило мягкое сияние, зеленоватое свечение, свидетельствующее о том, что у него есть информация о касающейся сущности явления.

Маленькая секс-машина фаллической формы окрасилась в тот же оттенок, вибрируя с той же частотой. Из ее недр появился орган-вестник — летающее сердечко с щупальцами осьминога. Эту штуку Мари придумала совсем недавно. Сердечко-осьминог открыло розоватую пасть и извергло поток крови. Регулируя струю, вестник писал сообщение прямо на земле.

На песке появилось изображение двух сплетенных змей.

Мари знала, что это знак наивысшей важности. Винклер говорил, что такие символы посылает сама «машина ДНК». Она находилась в недрах острова, на невероятной глубине, возле корней Древовидного Индуса, в самом центре планеты.

Под шаманскими изгибами переплетенных змеиных тел проступили кривые, плохо выписанные буквы:

ИЗ МАТКИ-МАТРИЦЫ

БУДТО ДВА

ОТДЕЛЬНЫХ

МЕХАНИЗМА,

ВЗЯВШИЕСЯ

НИОТКУДА

Мари скомандовала механической руке-самописцу зафиксировать послание. Маленькие светодиоды, которые она поместила на кончики пальцев, позволили ей понять, что запрашиваемая операция выполнена успешно. Замигали зеленые хлорофилловые огоньки, механический глаз подсоединился к руке-самописцу.

Затем Мари попросила Древовидного Индуса растолковать ей смысл полученного текста. Однако мудрец объяснил, что послание под кодовым знаком в виде сплетенных змей расшифровке не поддается, поскольку пришло из сверхзащищенной зоны, где находится машина ДНК. И сам Древовидный Индус не в состоянии его истолковать.

Тогда Мари покинула остров на летающем зонтике и приказала программе — операционной системе разбудить ее. Где-то в глубинах ее спящего неокортекса пришла в движение группа нейронов, которая послала в гипоталамус длинную цепочку электрохимических сигналов — базовую программу для перехода от тета-волн к частоте бодрствования.

Через несколько минут Мари вышла из парадоксальной фазы сна, миновала стадию легкой дремоты и проснулась.

Ее правая рука уже схватила ручку, лежавшую на прикроватной тумбочке, блокнот очутился в левой руке, и послание из сна появилось на бумаге само собой, одним движением. Рука-самописец проделала блестящую работу.

ИЗ МАТКИ-МАТРИЦЫ ИДУТ ДВА ОТДЕЛЬНЫХ МЕХАНИЗМА, ВЗЯВШИЕСЯ НИОТКУДА.

Никакой определенной мысли, воспоминания или идеи в связи с этим у Мари не возникло. Зацепиться было не за что. Послание выглядело вполне связным, но тем не менее оставалось загадочным. Впрочем, Мари показалось, что она уже знает смысл фразы. И ей никак не удавалось отделаться от этого ощущения.

Растрепанная, она встала с постели. Еще не рассвело. Мари вытащила бутылку прохладной воды из холодильника, отпила прямо из горлышка и на несколько секунд задержалась у окна.

Потом вернулась в постель и включила канал «Стар ТВ». Там шел индийский фильм.

Почему бы и нет?

Пара модных кинозвезд пела, обнявшись в самом центре насыщенной яркими красками равнины. По комнате зазмеилась приторно-сладкая музыка, и Солохов принялся колотить по стенке, отделявшей его от номера Мари.