Помоги проекту - поделись книгой:
Романенко поставил не на ту лошадь. Акмад и его дружки из казахской мафии вскоре установят полный контроль над наркотрафиком в регионе. Уйдут месяцы, а может, и годы, чтобы наладить отношения с новыми хозяевами гашиша, опиума и оружия.
А Горский уже был тут как тут.
Со странным предложением.
С деловым контрактом.
И женщиной в качестве приложения к договору.
— Как вас на самом деле зовут? — спросил Романенко.
Девушка с тревогой посмотрела на Горского, который кивнул ей и почти приветливо улыбнулся.
— Мари Зорн.
Какое-то мгновение Романенко не отводил от нее глаз, одновременно пытаясь уловить сигнал, шедший от потного толстяка.
— Мари Зорн, — повторил полковник, быстро набрав имя и фамилию на клавиатуре компьютера. — Национальность?
Девушка слегка выпрямилась на старом офисном стуле, помнившем еще времена коммунизма:
— Канадка. Вернее, уроженка Квебека. Я родилась в Римуски двадцать восьмого июня тысяча девятьсот восемьдесят шестого года.
Романенко записал эту информацию, подавляя нехорошую ухмылку. С днем рождения!
— У вас есть фотографии и чип?
Девушка кивнула и принялась рыться в сумочке. Было заметно, что она слегка нервничает.
— Не переживайте, — произнес Романенко, забирая предметы, которые женщина положила на столешницу. — Все пройдет отлично… — Затем полковник повернулся к Горскому: — Придется подождать несколько дней, пока паспорт не будет готов. Понадобится время, чтобы раскодировать чип и ввести информацию в генетическую карту, удостоверяющую личность.
— Знаю, — невозмутимо обронил Горский.
— Какую национальность вы предпочитаете?
Этот вопрос был обращен к обоим гостям, но Романенко украдкой посматривал только на одного человека — молодую канадку, вернее, уроженку Квебека.
Она же не сводила вопрошающего взгляда с пятидесятилетнего седого мужчины в затемненных черных очках, который невозмутимо улыбался ей из недр своего кресла, беспрестанно вытирая лоб белым носовым платком с инициалами.
— Кем вы хотите стать, Мари? — спросил Горский, посмеиваясь. — Вы находитесь в ГРУ — супермаркете национальностей. Выбирайте, Мари, выбирайте!
Девушка повернулась к Романенко. Она явно колебалась.
— Что… А что бы вы мне посоветовали?
С самого начала встречи все присутствующие общались по-русски. Мари говорила с сильным акцентом, но фразы строила безупречно.
— Ваш родной язык — английский?
— Да. Вернее, я в равной степени владею двумя языками, если вас именно это интересует. Я много лет прожила в Ванкувере. Но с рождения говорила на французском.
Немного гордости. Всего лишь призрак чувства, на миг мелькнувшего под бледной маской лица. Легкий блеск в глазах, синих, как холодное осеннее море.
Романенко принялся составлять виртуальный образ фальшивой личности, которую ему предстояло создать.
— Вы говорите на других языках? Я имею в виду, помимо английского и своего родного?
Девушка несколько мгновений молчала, раздумывая.
— В Ванкувере я освоила кантонский диалект китайского. Отец научил меня основам словенского и немецкого. А говорить по-русски я научилась случайно.
Легкая улыбка короткой вспышкой сопроводила эти слова.
Романенко завершил создание воображаемой личности.
— Ладно, — сказал он, откидываясь на спинку кресла. — Полагаю, я смогу выдать вас за европейку. Скажем, словенку. Или гражданку Швейцарии. Не возражаете? Швейцарский паспорт хорошо котируется, его прекрасно принимают почти во всех уголках планеты. Я обеспечу вас швейцарскими франками и евро. Согласны?
Девушка еле слышно пробормотала «Да» и чуть заметно кивнула.
— Теперь я должен объяснить, что вы будете делать дальше, госпожа Зорн. Первым делом вы отправитесь в гостиницу на другом конце города. Возьмете такси. Один из моих людей проводит вас, так что вам ни о чем не придется беспокоиться. Целая команда будет постоянно обеспечивать вашу безопасность. Не пытайтесь скрыться от них. Это ясно?
Девушка снова кивнула.
— Затем вам придется ждать. Никуда не выходить. Еду вам будут доставлять прямо в номер. Вы будете сидеть там до тех пор, пока вам не позвонят или пока один из моих людей не придет за вами. Понятно?
— Да, — тихо сказала девушка. — Понятно. Как долго?
Романенко коротко вздохнул:
— Нам нужно решить кое-какие мелкие формальности… Скажем, несколько дней… Может быть, неделю. Возможно, чуть дольше.
Девушка ничего не ответила. Она нервно теребила ремешок сумочки.
Романенко взглянул на Горского. Тот, довольно ухмыляясь, развалился в кресле и то и дело промокал потный лоб платком. Горский коротким недвусмысленным жестом дал полковнику понять, что разговор пора заканчивать.
— Что ж… Полагаю, это все, госпожа Зорн.
Он снял трубку телефона и велел секретарше как можно скорее найти Георгия Солохова.
Младший лейтенант явился в кабинет через минуту. Романенко в двух словах объяснил, что ему и его казакам нужно делать. Полковник упомянул гостиницу «Иркутск».
Когда девица ушла вместе с Солоховым, Романенко откинулся на спинку кресла и повернулся к Горскому. Он разглядывал широкое и круглое лицо, бледную кожу альбиноса, покрытую коричневыми пятнами, ультрасовременные стереоскопические очки, возвращавшие зрение глазам, которые жестоко пострадали на войне много лет тому назад, и, наконец, бесцветные тонкие губы, похожие на лезвия хирургических ножниц. Под ними виднелись белые, как на рекламе, зубы из металлокерамики, среди которых желтой вспышкой поблескивал клык из чистого золота. Это был хищный зверь, в жилах которого струилась ледяная кровь. Белый медведь из холодных стран.
— Антон, почему я? — резко спросил Романенко.
Горский ощерился:
— Почему ты? По множеству причин, Павел. Долго перечислять. Ты — действующий офицер военной разведки тут, в Алма-Ате. Ты пользуешься определенным влиянием и здесь, и в Москве. Ты можешь сделать кучу паспортов. Ты знаешь все местные каналы, по которым идут поставки мелких партий товара, а это нас интересует. Ты, как и я, из Новосибирска. Мы давно и хорошо друг друга знаем. Так что ты идеальный кандидат.
— Ты не так меня понял, Антон. Почему именно я должен осуществлять ее перевозку?
— Я это уже объяснил. Потому что таково желание моего клиента. И этот клиент очень скоро завалит нас долларами.
— По какой причине? Я хочу знать.
Он не хотел уступать эту клетку шахматной доски.
Горский вздохнул и ответил:
— Это очевидно: мои дела некоторым образом связаны с этой операцией. Вот почему я хочу, чтобы поставленную задачу выполнили именно твои люди. Речь идет о важнейшем пункте нашего соглашения. Если все пройдет удачно, мы станем осуществлять подобные перевозки и в дальнейшем — раз в месяц, раз в неделю, а может быть, и чаще. Я выступаю в роли посредника и должен быть уверен в безукоризненном проведении операции на всех ее стадиях. Так что именно тебе придется взять на себя эту работу.
Романенко сглотнул.
Сто тысяч долларов. Сто тысяч долларов за сопровождение человека. Двадцать пять тысяч — авансом. Наличными, немедленно. Еще двадцать пять — когда операция будет наполовину завершена, а остальное — в случае ее успешного окончания. Плюс средства на «смазку шестеренок» — обязательный этап общения с сотрудниками посольства. В таком темпе за год можно растранжирить семизначную сумму в долларах США.
Романенко даже не стал спрашивать, какой астрономический гонорар запросил Горский для себя.
— Что она перевозит?
Горский громко рассмеялся:
— Она ничего не перевозит, Павел. Абсолютно ничего.
Романенко уставился на непроницаемо темную поверхность очков «Рэй-Бэн УльтраВижн».
— Послушай, Антон, не проси меня делать это вслепую. Я должен знать.
«Вслепую, — подумал он, — постарайся уловить намек».
Горский фыркнул:
— Ты шутишь? В том-то весь и фокус. Даже я знаю лишь краешек правды. И меня это устраивает. Последуй моему совету: поступай так же.
Романенко задумался. Ему показалось, что он видит, как таймер с двумя циферблатами и двумя красными флажками парит над невидимой шахматной доской.
— Послушай, — продолжил Горский, — я точно знаю, что она не перевозит наркотики, оружие, контрабандные алмазы, микропленки, чипы с секретной информацией, стратегические планы — ничего такого. Ясно? Ничего.
«Ничего такого», — повторил Романенко про себя.
Это означает, что она перевозит нечто иное. Что-то, стоимостью в два или три раза больше ста тысяч долларов.
Да что там… Гораздо больше.
Неизмеримо больше.
Антон Горский тяжело уселся на заднее сиденье автомобиля «лексус-стереолаб». Обивка из натуральной кожи сладострастно заскрипела. Захрипев от удовольствия, он вытянул ноги во всю длину.
Водитель Ким — наполовину японец, наполовину кореец — спокойно ждал, положив одну руку на руль, а другой набирая команды на бортовом компьютере. На нем была футболка из пуленепробиваемого материала. Водитель как раз заканчивал регулировку оптических параметров ветрового стекла. Переплетенные тела драконов складывались на теле азиата в огромную картину, которая тянулась от фаланг пальцев до лопаток и свидетельствовала о принадлежности носителя к корейской ветви якудза, с которой новосибирскую преступную группировку связывали давние и крепкие отношения.
«Лексус-стереолаб» мог бы обойтись и вовсе без водителя, поскольку искусственный интеллект и сенсоры автомобиля легко заменяли самого умелого шофера. Но Кима нельзя было назвать обычным водителем. Он считался лучшим телохранителем якудза к западу от Владивостока.
Машина выехала на главное северное шоссе, которое вело к Семипалатинску и русской границе. Горский не обращал никакого внимания на пейзаж, открывавшийся с заднего сиденья через боковое стекло: Капчагайское водохранилище, гигантскую водную запятую длиной почти сто пятьдесят и шириной двадцать километров. Далеко внизу наверняка можно было разглядеть укрепленные лагеря СОУН, где царила повышенная активность, и внушительное скопление грозовых туч на горизонте. Тучи приближались.
Горский включил портативный компьютер, нажал несколько клавиш и надел блок управления на правую руку. Он прикрепил штекер оптического интерфейса к стеклу своих «Рэй-Бэн», состоявшему из нервных волокон, дал программе-оболочке команду открыть ряд приложений и послал гиперкодированное письмо некоему адресату, находившемуся на Дальнем Востоке России.
Потом Горский спросил Кима, не соблаговолит ли тот наконец отрегулировать климат-контроль в машине. Юный якудза исполнил команду проворно, но без лишней поспешности, как дзен-машина, обычное периферийное устройство, подключенное к бортовому компьютеру.
Они ехали уже много часов. Горскому стало холодно, и он снова велел Киму переключить режим этого проклятого климат-контроля: боже мой, можно подумать, что он попал на Колыму.
Затем он задремал.
Когда он проснулся, машина спускалась с Бурли-Тобе. Горский бросил сонный взгляд в левое окно, напротив того, к которому он привалился головой. Там виднелся берег озера Балхаш.
Солнце садилось на западе — желтый с оттенком оранжевого шар медленно опускался над водами озера. Автомобиль проехал половину расстояния до цели. А на последнем отрезке пути — в Чингиз-Тау — их ждали старая, плохо асфальтированная дорога плюс несколько километров грунтовки с гравиевым покрытием. На дисплее бортового компьютера — в правом углу поля зрения Горского — возникла цепочка цифр. Их погрешность составляла десятые доли от единицы.
«Мы приедем еще до ужина», — подумал Горский, прежде чем снова задремать. Чингизские горы синими тенями вырисовывались на северо-западе. Солнце только что исчезло за линией горизонта.
Перед мысленным взором Горского возник образ полковника. Машина, точная и надежная, как английский дворецкий, и едва ли менее опасная.
К моменту их первой встречи русский офицер уже проворачивал мелкие делишки с местными повстанцами. Благодаря Горскому и ресурсам сибирской мафии, полковник мог обеспечить себе пенсию, достойную руководителя крупного картеля. Всего за несколько лет Горский помог ему совершить головокружительный рывок — от кустарщины до операций промышленных масштабов. А теперь он собирался вывести Романенко на уровень транснационального бизнеса.
Горский нашел в нем идеального подчиненного. Того, кого он называл предсказуемым противником. Хладнокровного, бесстрастного бюрократа, точного и постоянного, как компьютер. Но все-таки чиновника. Другими словами, парня, который не сунет голову в петлю ради дружка или тем более подружки, не говоря уже о постороннем человеке. Того, кто охотно сыграет партию на шахматной доске истории, но в ком нет ничего от настоящего игрока. Нет озлобленности. Нет воли к победе.
Это не боец.
После того как Горский убрался восвояси, Романенко встряхнул Урьянева, чтобы тот запустил операцию по изготовлению швейцарского паспорта — легкое дело для любого офицера ГРУ, несущего службу в столице государства, которое имело стратегическое значение для правительства России. Даже идиот вроде Урьянева мог с этим справиться.
Затем Романенко позвонил в Алма-Ату человеку из технического отдела и предупредил, чтобы тот был готов перекодировать генетическую программу девчонки на копию «неприкосновенного» чипа ООН. Сам чип ему в течение часа доставит специальный посыльный в сопровождении охраны. Повторенная дважды последовательность из трех миллиардов нуклеотидов будет скрупулезно воссоздана в квантовом наноэлементе, который имплантируют непосредственно в ткань нового паспорта, предназначенного для считывающих устройств. Для создания «неприкосновенных» чипов ООН использовались технологии, которые за десять лет, прошедших с момента их появления, пытались незаконно присвоить все секретные службы мира.
Романенко знал, что у разведслужб есть копии всех технических систем, которые разные государства используют для выпуска своих паспортов. В распоряжении полковника имелись реплики специальных матриц, которые каждая страна использует для производства надписей, оттисков печатей, подписей должностных лиц и прочих элементов, подтверждающих подлинность документа. Буквы и цифры в любом удостоверении содержат первичную информацию, видимую невооруженным глазом. Однако сами типографские знаки складываются в особый зашифрованный микротекст, специфичным и закодированным ключом к которому обладают органы пограничного контроля. Таким образом, прочитать с помощью этого ключа можно только подлинный документ. С момента первого появления на рынке в 2005 году бумага с нейронными волокнами, способная хранить цифровые данные, получила массовое распространение. Новые регулирующие органы ООН приняли ее за стандартную основу для электронных паспортов, созданных в рамках программы «Унопол». Меньше чем через десять лет эта экспериментальная программа стала реальностью в пятидесяти самых развитых государств мира. Остальные страны должны были последовать их примеру в течение следующего десятилетия.
Руководители государств уверовали, что благодаря бумаге с вплетенной в нее сетью нейронов, а также технологии составления индивидуального генетического кода они смогут покончить с подделками. Как обычно, нововведение привело лишь к очередному разделению людей на сообщество простых смертных, которые не могли и мечтать о взломе даже простейшей части кода, и традиционных победителей в этой маленькой игре — представителей разведслужб и мафии, а также хакеров, владевших всем необходимым для изготовления идеальной фальшивки, заверенной именем президента Соединенных Штатов Америки или Генерального секретаря ООН.
После ухода Урьянева Романенко принялся составлять новый список — перечень, которому предстояло занять свое место среди тысяч других в базе данных, хранившейся в памяти его компьютера.
Романенко обожал списки. Они позволяли ему разложить на составные части окружающий мир, развитие которого все меньше поддавалось попыткам прогностирующего анализа. Составление перечня граничило с непризнанным искусством — оккультной и весьма своеобразной практикой гадания по горсти земли. И речи не было о том, чтобы свалить разнородные, разрозненные данные в одну кучу. Наоборот, в процессе создания списка надлежало выстроить всю информацию в определенном порядке, классифицировать ее и даже составить систему перекрестных классификаций, произвести отбор и ранжирование компонентов, установить скрытые связи между элементами, начертить воображаемые диаграммы и благодаря всей этой высокоточной механике установить характер взаимоотношений между двумя безобидными фактами, разделенными во времени на многие годы, или двумя людьми, находящимися в нескольких тысячах километрах друг от друга.
Поделиться книгой: