Помоги проекту - поделись книгой:
В конце концов, стоя у входа в метро «Проспект мира» и держа Анну за руку — это всё не секс — это другое — важнее — она, кстати, в Лондоне заделала себе дырочку между верхними резцами — уничтожила таким образом внешний признак предрасположенности к случайным связям — я даже забыл, что у неё такая тёплая рука — может она не была такой раньше? — помню, что у неё ещё язычок тоньше, чем это обычно бывает — на сей раз не проверяли — в конце концов, держа её за руку возле метро «Проспект мира» («Аллея войны», блядь!) зная, что Анна находится в преддверии встречи с Лисевой, я попросил её среди прочего, буде оная встреча состоится, передать Ире Елисеевой, чтобы она знала, что и сегодня, спустя без малого восемь лет с нашего знакомства, я могу сказать честно и откровенно: в сфере человеческих отношений в моей жизни не случалось ничего более важного для меня, чем она.
Но тут же я позволил сделать себе уточнение: именно в сфере ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ отношений, куда среди прочего входит и Вечная Любовь. Но Человеческие Отношения не единственный тип отношений, существующих во Вселенной! Такой пирожок…
И много о чём хотелось мне написать сегодня, но где-то между «Петровско-Разумовской» и «Владыкино» меня окликнули: «Макс!» Макс — это лучше, чем Максим, потому что Макс = 1-це, а Максим — той же 6-ке, но, например, Максим Скворцов = той же 1-це, а Макс Скворцов = 4-ке. 4 = 1. Это так вот почему:
4 включает в себя 1, 2, 3 и саму себя. 4 = 1+2+3+4 = 10 = 1. Так же, 1 = 7.
7 = 1+2+3+4+5+6+7 = 28 = 2+8 = 10 = 1.
На всякий случай, сообщаю, что это я не сам придумал, но рад был научиться этому древнему как мир способу.
Так вот, окликнувший меня человек был Кирилл Баскаков с симпатичной юной супругой в черной «коже».
Мы посмеялись. Ведь ровно неделю назад я звонил ему, чтобы спросить, почём он сдаёт свою «двушку» в «Алтуфьево». Он сказал 250 $, а ещё через три дня я, ничтоже сумняшись, снял по соседству с ним комнату за 150 в «Отрадном». По любому искал в правильном направлении: в северном.
Ещё Баскаков одолжил мне до пятницы 30 рублей. Удивительно, куда можно было просрать за полторы недели 400 $, да ещё и денег занять?! Впрочем, помимо снятой комнаты, я ещё купил на последние монитор Sony Trinitron аж в 17 дюймов диагонали, и несказанно счастлив.
Я люблю A!
Я люблю LL!
Я люблю LL!
Простите вы меня, мои девочки! Не могу я быть мужем никому из вас! Главное для меня — заземлиться. Что называется, не поймите меня правильно. И вы же сами именно этого-то от меня и хотите, только пока не знаете этого…
Господи! Спасибо тебе, Господи, что ты есть! Спасибо тебе за моих девочек любимых. Единственных девочек моих. И за Леночку Зайчикову. И за Миллу.
(Я как-то спросил её, зачем у неё называется «мыло» «milla». А она говорит: «Это чтобы меня не называли Майлой». Майлой F. Я её понимаю. Именно из этих соображений я и ставлю с маниакальным упорством две точки над «е», чтобы «ёб твою мать» звучало по-человечьи! И LL тоже не хочет звучать как Ларайза, хотя, по-моему, в этом что-то есть.
Увидимся…
(Трудно стало с Никритиным. Надеюсь, это временное явление. Он перестал пить, но закрылся, похоже, даже от себя самого.
Ещё мне не даёт покоя тот факт, что его мама (не помню, как её зовут, чуть ли не как мою — Ольгой) родилась в один год с ЛисЕвой (в 1963-м). Она, как и A, Близнец. ЛисЕва же Скорпион, как и директор школы, где я преподаю подросткам рок-ансамбль, Олеся. Моего любимого ученика зовут так же, как Никритина. То же имя и та же фамилия. (Честное слово!) Ему около 15-ти лет…)
Вторник, 25 марта 2003 года, 01:19
По-прежнему, иной раз на автомате, отмечая год, пишу «тысяча девятьсот», но тут же спохватываюсь и зачёркиваю. Когда я учился в первом классе, нас как-то заставили всех посчитать, сколько лет нам будет в 2000-м году. Я первым сообразил, что 27.
Но считать надо было, конечно, не 2000-й, а 2001-й, а в 2001-м было (уже именно было, а не будет в отличие от «тогда») мне 28, 28 = 1 = 7 x 4, а 4 = 1!
И в третьем тысячелетии цифры совершили-таки ЕДИНСТВЕННО возможный переход.
Китайцы не любят «четвёрку», потому что она созвучна слову «сы», что означает «смерть».
Не ссыте, китайцы, вот что я вам скажу! Дело в том, что СМЕРТЬ = ЖИЗНИ, и это верно с математической точностью. Погрешности никакой. (Сегодня после долгих мучений остановился на верхнем пределе разрешения своего нового монитора 1024 пикселя. До этого никак не получалось. Потом вспомнил LL; вспомнил, что это 2 в 10-й степени и как ей нравится, что это именно так. Всё немедленно получилось. Выяснилось, таким образом, что именно этого от меня и хотели.)
Кстати сказать, мой возраст + число нынешнего года (а оно равно 5-ти) составляют «восьмёрку», что является числом моего «пиздеца» и одновременно духовного обновления. Вот пример нескольких моих «восьмёрок».
30.06.1979 — меня люто обварили кипятком, ожоги 2-й и 3-й степеней, пролежал в больнице полгода, потому что на первой же перевязке в подмосковном городе Долгопрудном мне занесли в кровь хренову тучу каких-то злонамеренных палочек, и у меня в скором времени + к ожогам начался сепсис. Выписали 18-го декабря того же года. И уже к первому классу (и моменту расчётов, сколько мне будет лет в 2000-м году) я уже был как новый. (Кстати сказать, в отличие от всех нормальных детей, я пошёл в школу не первого сентября, а ДЕВЯТОГО, потому что заболел так называемым ОРЗ.)
07.05.1994 — это день нашей свадьбы с Z. Невероятно тяжёлая история была для обоих, но впоследствии оба же пошли, хоть и разными, но существенно более интересными дорогами, чем то, что было нам уготовано в качестве общей. Скажу больше: в реальности никакой такой общей дороги не существовало никогда. Она была миражом, чтобы я (мужчина = 1) испугался его, поверив в его реальность, и сделал свой ЕДИНСТВЕННО верный шаг.
Ленка какое-то время проплакала, но впоследствии отнеслась к этому философски и через некоторое время стала настолько интересной и активной девушкой, что я и по сию пору, нет-нет, да подумываю, почему бы и нет, как-нибудь разок-другой между строк.
(A, кстати, в минувшую среду два раза подряд прыгнула с парашютом. Теперь у неё уже три прыжка. Один из них с вертолёта и с трёх тысяч. Говорит, что с вертолёта лучше, потому что он зависает на одном месте.)
01.01.1995 — я переспал с Аней Абазиевой. Там не было никаких никогда страданий ни с чьей стороны, кроме того, что мы (в порядке бреда и смеха ради) хотели зачать с ней Антихриста, то есть пришли к выводу, что у нас с ней только антихрист и может получиться. Расстались, в общем, по-моему, не из-за этого. (Что есть Антихрист, как известно, есть вопрос туманный и сложный. Ответить на него решительно невозможно прежде чем станет ясно, кто есть Христос, а это тоже туманный и сложный вопрос. Почему? Потому что смотри, мол, постулат первый: БЫТИЕ — ИЛЛЮЗИЯ.
Так вот, ничего трагичного не было ни в наших отношениях с Анной, ни, тем более в расставании.
Тем не менее, где-то в середине января 1995-го года я искренне возжелал самостерилизации. (Ни потому, конечно, что боялся зачать в ком бы то ни было Антихриста, но для того, чтобы не продолжать более своего рода, поскольку род мой по моим же тогдашним понятиям уже достиг апогея в лице меня.)
В феврале (число месяца = 2 = энергия = женское начало = сатана = бог-сын) я понял про «Я».
В августе я встретил ЛисЕву (число месяца = 8 = число моего «пиздеца»).
В ноябре (число месяца = 11 = 2 (см. выше)) понял, что «Я» действительно возможно и… наверное, испугался, но на самом деле Господь дал мне понять, что я ещё не готов к своей миссии, и
«В рамках тотального экс-периметра (читай, да-да, читай: эксперимента) я позволю себе сейчас! Да, именно так, я позволю себе сейчас!!!
Я, нет, я не питаюсь сейчас чужим, я не ворую, я просто другой. Можно даже, бля, скаламбурить: ЧЕЛОВЕК — ДРУГОЙ ОРКЕСТР! Или даже вот так: ДРУГОЙ ОРКЕСТР — ЧЕЛОВЕК! (И так, наверно, на какой-то момент верней.)
Я хотел, бля, о чём? Я сейчас опять непонятно как на концерте „Аукцыона“. Как получилось? Как попал? Хуй меня знает!
Я любил эту музыку, да. Я люблю их и сейчас. Но сейчас в этом зале тем, чем я, не занят больше никто. НИКТО! Это точно так. Я. Чужой. Меня следовало бы бояться, но не смеяться, ибо всё, что сейчас — искрЕнность!
Я люблю тебя, милая моя музыкальная девочка!
Сегодня, ноября, 15-го чИсла, года тысяча девятьсот девяносто пятого года, ещё никто не знает того, что знаю один только я!
Не надо только потом, читая этот роман, думать, что это, де, фишка или какие-то там хуёжественные образы. Это я! Действительно я! Действительный Скворцов, автор себя самого!..
Никто не знает, что это всё один из последних разов. Да! Это прощание. Это один из самых последних разов! Скоро всего этого правда не будет. Всё это кончится, милые мои я, и уже кончается. Это один из последних раз.
В последний раз танцуют эти, бля, юные женщины; в последний раз юноши, бля, тоже неистово пляшут, свистят и ликуют. Последний раз. (Я скоро сойду с ума!) Всё это кончится уже потому, что в этом зале, как и в мире вообще, среди всех этих ликовушек (от слова „ликовать“), в самом углу, в самой ближней к выходу жопе, сижу я, занятый только тем, чем я один — я — все вы — я, придумавший всё уже (звуки соло. Всех уже просто трясет от этой, да, музыки, бля, но это в последний раз.) Скоро. Да. Скоро нас будет трясти от Счастья всегда!
Знаете, теперь совсем о другом. Я чувствую себя здесь чужим. Один из первых в жизни разов. Я очень хочу уйти, но мне нельзя. Здесь мои друзья.
Скажу так, в детстве (позднем и юности) я делал так, как круто, но это не было искренне. Я играл в Чайльд Гарольда, в Лермонтова, который, в свою очередь, тоже играл в Чайльд Гарольда, играл я во Мцыри, в Арбенина, если хотите; то есть я уходил с шумных вечеринок, хотя мне хотелось там остаться; я молча с независимым видом стоял у стенки, вперив свой якобы гордый взгляд в какое-то несуществующее СКВОЗЬ, хотя мне очень хотелось танцевать, пиздеть и бесшабашно приставать к девкам, но я из себя строил Арбенина.
Теперь я хочу бросить всё на хуй, уйти, мне грустно и смешно смотреть на всю эту пляшущую хуйню, но я остаюсь, шучу, танцую, ненавижу Арбениных, „гордо“ стоящих по стенкам, а сейчас мне безумно стыдно за то, что я позволил себе на десять минут беспардонно (хотя и тихонько) усесться на лавочку у выхода из зала и стал что-то такое с одержимой харей себе в тетрадку писать. И еще стыдно, что я позволил себе написать, что мне стыдно! Ненавижу себя!
…О, господи, дай… Нет, вру, „я всё вру“, ни в коем, ни в каком случае меня не прощай. Никогда меня не прощай и обвиняй всегда во всём! Ты, господи, прав, я — ГОВНО! А если ты, господи, будешь действиями и всякими божественными фигнями доказывать всем, что я хороший, я от тебя, господи, отрекусь! (Это не угроза, господи, нет. Не прости за все.) Клянусь, я больше никогда не буду рассчитывать на прощение…
P.S. (P.S., имеется в виду, в письме Скворцова Господу.)
Интересно, позволить или не позволить себе сказать тебе, господи, так: „Господи, отними у меня мою единственную и любимую Лисеву, Девочку Мою Единственную — и это будет малым наказанием для меня! И убить меня, господи, нельзя. Нет для меня наказания. Сделай же! Отними!“ (Боже мой, что же я делаю? Ведь он же точно отнимет. О, боже!!!) Я только что (15 ноября 1995-го года, 21.40) всё сломал! Господи! Господи, любимый мой, оставь меня!..
Прости меня, единственная девочка моя! Лисева, прости меня! (А лучше не прощай! Если ты любишь, любила меня хоть миг, не прощай никогда!..
Я всегда твой рыжий Макс.
Цель достигнута. Виновный Скворцов наказан. Роман написан. И, видимо, думать не мне надлежит………..дорогА ли цена.
На этом месте я мог бы изложить в двух-десяти словах то, что придумал я, рыжая смерч(ь) (сноска:
15 ноября 1995-го года»
Четверг, 27 марта 2003 года, 01:53
25-е же. Я еду к A. Я обещал к ней приехать. Нам предстоит поход в ЖЭК. Это в нашем же подъезде на первом этаже. Дело в том, что квартира 37 на 10-м является нашей с A совместной собственностью в равных долях, как принято говорить на языке юристов.
Это ничего не означает. В том плане, что всё это останется с A + наша рыжая кошка…
Когда я стоял в прошлый понедельник на улице Красная Пресня и беседовал по мобильному с LL, она сказала мне: «Там у тебя была рыжая кошка…»
Я, конечно, не то, чтоб, прямо вздохнул глубоко (не дождётесь!), но про себя подумал: «Умеет же человек вовремя ухватить самую суть!» И ещё подумал, что мне очень нравится её голос и практически почувствовал её тело: где-то в районе талии, точнее там, где талия переходит у женщин в бёдра…
(Про 25-е же, продолжу завтра, в реальном 27-ом, потому что ещё много чего написано, как и про 26-е, но только в блокноте, купленном по цене 11 рублей, что соответствует 2-йке. Опять всё в земле находился, в метро путешествовал, но не сказать, чтоб бесцельно.)
Вторник, 1 апреля 2003 года, 15:33
НА САМОМ ДЕЛЕ Я НЕ ПРОПАЛ. ЭТО НЕ В КАЧЕСТВЕ ПЕРВОАПРЕЛЬСКОЙ ШУТКИ. УВИДИМСЯ НА СЛЕДУЮЩЕЙ НЕДЕЛЕ. БУДУ РАД.
Четверг, 10 апреля 2003 года, 02:59
Господи, ну что ж ты следы-то так свои путаешь?!
А от меня требуешь, требуешь. Можно сделать вид, что не требуешь, как и от остальных (кроме некоторых), но ведь Ты ж требуешь, требуешь всё, а следы всё путаешь и путаешь…
От кого убегаешь?..
Часть вторая
«6 + 1 = 7»,
«…Случилось так, что господин Таканобу послал Иэсада убить Акифуса. И вот однажды, когда Акифуса сидел на веранде, а Ингадзаэмон мыл ему ноги, Иэсада подскочил к Акифусу сзади и отрубил ему голову. Не успела его голова упасть, Акифуса выхватил свой короткий меч и повернулся, чтобы нанести ответный удар, но при этом случайно отрубил голову Ингадзаэмону. Обе головы вместе упали в таз для мытья ног. Затем голова Акифуса поднялась среди собравшихся. Это произошло потому, что Акифуса владел какими-то магическими знаниями».
1
Кроме прочего, данную ситуацию написания можно рассмотреть и как попытку (почему нет?) ответа на вопрос, кто истинный репортёр, а кто — по долгу службы. Тут важно не забывать учитывать такую штуку, что работа как необходимость изо дня в день делать что-то такое — это не труд, собственно, а, как и любая необходимость, рефлекторный акт и более ничего. Скажите на милость, ну можно ли всерьёз называть Трудом труд крестьянский, когда не посеешь, не пожнёшь, а коли не пожнёшь, так и сдохнешь безо всяких повыскидок?! Нет, отвечаю я, нельзя. Никак невозможно.
Другое дело, труд самостийного репортёра. Труд, бессмысленный как с точки зрения «реальной» необходимости, так и с любых других точек чужого зрения; зрения людей, которые никогда не будут мной, а многие из них, чуждых, даже никогда не захотят и попробовать. Вот и вся разница. Я ошибался в нас, Господи. Главная ошибка моя состояла в том, что я позволил себе некоторое время писать так, как обыкновенно у нас пишут писатели: придумал — продумал — воплотил. Вот эта схема, которая работает у кого угодно, только не у меня. Всегда ранее, вплоть до романа «Я», писал я в соавторстве с Тобой, никогда не зная и не подозревая дажее (не опечатка! (
Потом решил играть в нормального Человека: семья там; жена любимая, ласковая; квартира своя, а не мамина и не жены, а в равных с нею долях; да планирование с поглавным планом во голове. Стоит ли теперь удивляться, что нет более ни семьи, ни работы, и чуть меньше недели назад такой пизды получил, что думал уж, сдохну. Никогда, мол, блядь, глазки мои не увидят уж боле весеннего солнышка.
А всё почему? Зачем пишу, не имея сказать, ибо всё растерял, когда били случайные, как и большинство населения, люди по голове ногами, обутыми в ботинки неизменно лучшего качества, чем мои? Пишу затем, что не сдаюсь. Не знаю, гневаю ль я тебя, как мне это свойственно, или радую, что свойственно мне же в не меньшей мере, но… Опять хуярим с Тобой, не зная ничего ни о чём, как и Ты в оное время, когда наш мир от не хуя и как не хуй же делать создал. Я люблю Тебя…
В одном можешь быть уверен, когда наконец убьют меня или сам от усталости сдохну слишком человеческой смертью, никакая Ира-Лисева, никакая A, никакая (даже) Луна Любимая не то чтоб не пронесётся в сознании, но последним будет моё очередное, такую оскомину ещё набьющую, так затрахавшее тебя, Господи, признание моё в любви вечной к тебе. Никого у меня больше нет, кроме тебя. Я у некоторых есть, а у меня нет никого, кроме тебя. Потому что я мужчина, Господи. Прав ты в этом. Я твой сын, как и многие другие, кто это поймёт, но таких ныне мало. У меня есть ты, а у моей женщины — я. Она церковь, но Ты — Господь.
Я тут подумал, что кому-нибудь после этих строк невыразимо может стать скучно, ну так мне-то что с того, мил-человек? Сегодня скучно, а завтра этот файл откроется самопроизвольно (с твоей точки зрения, самопроизвольно, разумеется), и не в том даже дело, что я испытаю чувство глубокого удовлетворения от подтверждения своей правоты, а в том, что это будет значит, что Господь победил и в тебе. На самом-то деле, он победил уже тогда, когда ты родился. Твоё рождение и было его самодоказательством и триумфом, но вот беда: Господь это знает и понимает, а ты пока чего-то вот нет. Да и ладно. С дикарями возможно некоторое время и в этику с эстетикою играть, ежоль позволяет процессор…
Примите майонез у Шарикова, одним словом.
2
Среди прочего, человек, если, конечно, сидеть на позиции (не стоять, конечно, — в ногах ведь нет правды, — так ведь у вас принято?), что всё неслучайно, мол, так вот, среди прочего, человек получает время от времени ногами по голове и для того, чтобы Бог мог проверить, насколько он прочно сидит в седле — сие не ново. Одним словом, меня хотели выбить из моей системы координат, на которую я подсел окончательно после нынешнего Крещения 2003-го года. Садиться я начал, если не считать, что я от рождения там сидел, ещё летом 2002-го, когда мы с A переехали в свою квартиру. (Просчиталась бабушка, рано умерла, вероятно. Слишком хотела думать, что у старшего сына и старшего внука (был и другой, постарше, но… утонул в 1979-м году) всё наконец стало хорошо, и девочки этих её мальчиков, как ей показалось, устраивают её в плане долгого надлежамого (не опечатка!) благоденствия ею любимых мальчишек. Потому и умерла, после чего и стал возможен всеми ожидамый (не опечатка!) размен-разъезд. Такое говно. Но зато да, именно такое вот.)
А окончательно, после Крещения, да. У меня, кстати, еще пизданули рюкзак, где лежало моё наипоследнейшее, ненаписанное ещё толком, творение под названием «ENTER». О, да, ввёл на славу! Ввёл на халву хвалёную!
Там всё иначе было. Не как теперь — теперь «новопраздничный» клон. Клоун тоже, само собой.
Система координат, из которой я был таки выбит, была взрослей и умней. Оттуда (отсюда) немного иным был и стиль, да и мысли. Они были не сильно сложнее этих, но вовсе даже попроще, отчего и расчитывал на успех во всех начинаниях. Гексаграмма № «не помню» из Китайской Перемен Книги отработалась на полное «ура». И «войдёшь в терем свой, но не найдёшь там жены своей» и «…но дело довёдешь до конца» и «хулы не будет» и что-то там отрежут (уши кажется и что-то не то с глазами, не то с языком). Только вот непонятно кого бояться в каких-то там непременно красных наколенниках. Учитывая, что язык любого Священного Писания иносказателен до Нельзя, вероятно не стоит иметь далее слишком тесных отношений с Рафиевым. Если я правильно сделал вывод, красные наколенники — это его нелепая соломенная шляпка, неоправданно высокая, да и жёлтая. На «Правде-Матке» он смотрелся, как Страшила, решительно двинувшийся к Гудвину за умом.
Ни одно слово никогда решительно не подходит к тому, о чём когда бы то ни было хотелось бы мне сказать. Да, конечно, вращаются в голове некие единственно верные «алеф» и «мешеах», но что-то как-то нельзя мне писателем быть. А то можно как один некто стать. Тоже ничего не имею против него лично, но не хочу становиться таким, как он. Не верю. Добрые все, хорошие. И все такие же, как и я. Никого не хочется обижать. Потому и получил по сусалам, что никого не хочу обижать. Давно бы уж обижал, и всё бы было отлично. Но это, конечно, разговор беспредметный. В принципе, обижать у меня получается. Но, что называется, я не нарочно.
Я как не любил Литературу, так и ненавижу её. Ваня пишет на «Живом Кузьмине», мол, не трожь его, Кузьмина, он хороший. А я считаю, что Ваня — предатель после этого. И неловко мне такое считать, но считаю я так. А Кузьмин просто правильно полагает, что посягаю я (полагает он, что неумело при том посягаю) на его епархию. Но… не его это епархия. Это епархия моя и Отца моего Небесного. Что тут следует понимать под епархией? Под епархией следует тут понимать окружающий мир…
Опять звонила Абазиева. Практически сказала, что богов по ебалу не бьют и «клавиш» не отнимают у них. Ну, ёбаный в рот… Короче говоря, Аннушка, рекомендую тебе любое из даже канонических четверых еванглий (не опечатка!(
3
Не, ну можно, конечно, и срез. Полчерепа срезаешь, если лезвие позволяет и самурайский внутренний настрой, а из второй половины сливаешь в чашку и кипятком, помешивая. Кстати, о Ване. Вот уж человек сахара не жалеет! Во рту может неделю маковой росинки не держать, но в чай не меньше семи ложек — это уж «извините-извольте».
Вот как «Новые праздники». Месяц постоянного письма. В итоге огромный роман по объёму, по пору сию многими считаемый моим лучшим, хотя некоторым и «Я» вставляет, а иным «Псевдо» там и «Навыки со душою». А Богдановой и вовсе вставляет «Космос».
Да, конечно, Солидаризация и Обособление. Единичка и Нолик. Небушко и Земелька.
(Земляченко моя любимая, далёкая. Прям, Земляничка, чес-слово. Сладкая. И не приторно. И ещё хочу. (Лирический exesize (не забыть в словаре посмотреть).).) (Китайщина какая-то! В смысле (три скобки, две нижние точки).
Разреши себе быть собой, как будто говорит мне вроде как ГОсподь. Разреши, а то в следующий раз и вовсе убью тебя.
LL испугалась за меня. Или сделала вид сама пред собой, чтоб получалось, о чём мечталось. Впрочем, лучше не лезть в дебри, а то разрушу. LL испугалась, сделала предположенья о «почему». На самом деле, доля правды в её словах бесспорно есть, но истина в том, что чем хуже я буду обращаться с общечеловеческими этическими нормами, тем более я буду успешен с точки зрения тех же людей, потому что все себе врут, а я, имея ко лжи несоизмеримо большие способности, не вру. Поэтому, если и бывают проблемы в моей жизни, то только потому, что не разрешаю себе того (пока), что чётко ведёт к результату идеальному. Виновен же потому (в старой традиции трактовки священных текстов и перевода слов «Добро» и «Зло» на современный русский), что вижу, но не делаю; в то время, как другие просто не видят и не увидят никогда. Почему? Ну уж простите за грубость (каков вопрос (ведь не я же себя спросил «почему» — мне-то уж давно всё понятно), таков и ответ), ПОТОМУ ЧТО НЕ ДАНО.
Уж в чём-в чём, а в том, что любой Здравомыслов мысленно же, блядь, спросит «а тебе, мол, ха-ха, дано, надо полагать?», сомнений у меня нет.
Да, надо полагать. Тебе, Здравомыслов, следует полагать именно так. В твоих интересах.
Не, но тут, конечно, тоже понятно всё. Получил гордый рыжий человечек пиздян, и сидя у себя дома (в съёмной даже не квартире, а комнате) за компьютером, знай себе, выёбывается, машет себе кулачками в просранстве (не опечатка! (
4
Ещё проблема состоит в том (да не проблема это, с другой стороны. И даже не то, чтобы «вовсе», а ещё более, чем «совсем нет» и сильнее, нежель «отнюдь»), что всё, что может вызывать литература, если, конечно, это литературой считать (чем же ещё? Ведь чтоб чем-то ещё, — надо столько мозгов, сколько нет!), подобного рода это сострадание к автору, если, конечно, уметь продраться сквозь заросли лирического героя. И это так всегда. Сострадание. Сочувствие. Сопереживание.
И «Евангля» вызывает лишь Это. И всё лишь через Это и действует. И никто не хочет на самом деле сопереживания, сострадания и прочего. Каждый хочет, чтоб сделали, как он хочет. Тогда, когда он захочет, то бишь немедленно. И ещё для каждого важно, чтоб никто никогда его ни в чём не винил.
Поделиться книгой: