Совершенно секретно

Риолетто извлек из кармана пиджака небольшой стеклянный шарик, завернутый в платок, положил его на столик.

– Ваше имя Ганс. Ганс Клос, – проговорил он. – Вы почти совсем трезвы. Пили немного. Вы умеете владеть собой.

– О да! – с готовностью подтвердила жена гауляйтера. – Боже! – вдруг воскликнула она. Инженер Рейли уже ухог дит! – И побежала к дверям.

Клос и Риолетто остались вдвоем.

– Не хотели бы вы, господин Клос, услышать что-нибудь интересное? – с улыбкой спросил Риолетто.

– Прошу вас, если вы хотите что-либо сказать…

Собеседники пристально посмотрели друг на друга. Риолетто опустил глаза. «Ничего не знает», – подумал Клос. Он поднялся с кресла:

– Моя жизнь, господин Риолетто, настолько проста, что вы не найдете в ней ничего интересного…

– Может быть, – ответил ясновидец. – Все может быть. – И в эту минуту он увидел господина Пушке, приближавшегося к ним. – Прошу вас, – пригласил Риолетто. – Могу предсказать ваше будущее…

– О нет! – крикнул Пушке. – Как-нибудь в другой раз! – И поспешно повернул к выходу.

3

Было уже поздно. Клос покинул особняк гауляйтера. Он выходил, когда Риолетто прощался с хозяйкой дома. Жена гауляйтера изрядно выпила, и можно было надеяться, что забудет о нем… Следовало бы еще потанцевать с ней – это было нужное знакомство, но уже не хватало сил. Болтовня опьяневшей немки казалась ему невыносимой. Бруннер торчал около окна. Клос увидел его, когда выходил на улицу.

Ночь стояла прохладная, как это иногда бывает в начале мая. Держа руки в карманах, Клос отошел на несколько десятков шагов и остановился за углом так, чтобы можно было наблюдать за выходом из особняка гауляйтера. Приехал ли Риолетто на автомашине? Если это так, то тогда вряд ли удастся выполнить задуманное…

Наконец разведчик увидел высокую фигуру предсказателя. Риолетто шел быстрым шагом, не оглядываясь. Клос осторожно тронулся за ним. На безлюдной улице появился патруль, который задержал Риолетто. Проверив его документы, солдаты взяли под козырек. Когда патрульные проходили мимо Клоса, Ганс небрежно поприветствовал их. Дальше он двигался осторожнее, хотя, судя по всему, Риолетто и не подозревал, что за ним следят. Предсказатель свернул на одну из параллельных улиц и через несколько минут оказался в районе вилл, заселенных немцами. Клос был удивлен, ибо полагал, что он остановился в гостинице…

Риолетто задержался около одной из вилл, уточнил номер, подошел к двери и позвонил. Клос издалека наблюдал за ним. Предсказатель ждал. Наконец дверь открылась, и Клос увидел на пороге господина Пушке, освещенного светом лампы. Ошибиться Клос не мог. Пушке несколько секунд постоял в дверях, а потом вместе с Риолетто скрылся в доме.

«Что объединяет этих людей? – подумал Клос. – Пушке был взволнован, чем-то напуган, когда увидел Риолетто в особняке гауляйтера. По их поведению не было видно, что они знакомы. И этот ночной визит к Пушке… Что все это значит? – размышлял Клос. – И как мне использовать этот визит в своих целях? Почему Риолетто сказал на приеме у гауляйтера: „Здесь, в этом зале, находится человек, который участвовал в диверсии или даже организовал ее…“? Кого он имел в виду? Что ему известно и что он может сказать Бруннеру?»

Клос задавал себе эти вопросы, возвращаясь в центр города. Эдвард проживал в доме номер 15, по улице Валовой, на втором этаже. Он уже спал, когда Клос постучал в дверь.

– Ты что, с ума сошел? Что случилось?

Клос присел на кровать и закурил сигарету. Молча смотрел на Эдварда, взволнованно ходившего по комнате.

Учитель приготовил чай. Разливая ароматный напиток по чашкам, он вопросительно взглянул на Клоса.

– Что случилось? – повторил он, когда они уселись за стол.

– У меня к тебе дело, – сказал наконец Клос.

– Может быть, нервы сдают? – с беспокойством спросил Эдвард. – Где ты был?

– На приеме у гауляйтера.

– И что же?

– Встретил там некоего Риолетто, который выдает себя за оккультиста – предсказателя будущего. Он просто шарлатан, темная личность и, скорее всего, агент гестапо. Не мог бы ты навести о нем справки? А так же о Пушке, заместителе директора военных предприятий Рейли.

– Попытаюсь…

– Лучше будет, если Пушке займется Данка.

– Снова Данка, – укоризненно произнес Эдвард. – Жаль мне эту девушку.

– Жаловалась?

– Она никогда не жалуется. Со вчерашнего дня Рейли взял ее к себе в секретарши. Вернее, она заменила старую немку, которой директор предоставил отпуск.

– Очень хорошо, – обрадовался Клос.

– Очень хорошо… Но когда-нибудь ты задумывался над тем, чего Данке это стоит?

– Нет, никогда. – Клос сказал неправду. Он много думал о Данке и всегда, когда думал о ней, проклинал офицерский мундир вермахта, который носил. – Она должна добыть нам точный план расположения всех военных предприятий Рейли.

– Не сразу, не сразу, – ответил Эдвард. – Пока ей не следует давать сложных заданий, пусть осмотрится на новом месте, чтобы не вызвать подозрений. Будет достаточно, если ей удастся установить контакт с доктором Пулковским.

– А кто выполнит это задание? План предприятий мы должны иметь в самое ближайшее время, – настаивал Клос.

– Это дело я поручу Казику, – ответил Эдвард. – Способный и смелый парень. Уверен, что задание выполнит.

– Все твои парни смелые и способные ребята. Я в этом не сомневаюсь, – пробурчал Клос. – Сразу видно, что ты учитель и любишь заранее ставить хорошие оценки своим ученикам.

4

Казик работал в железнодорожных мастерских, находившихся напротив предприятий Рейли. Из окон своей конторки, темной клетушки в бараке, он видел железнодорожные пути, паровозное депо, а в глубине – высокую стену, отделявшую территорию депо от построек завода. На работу он приходил за несколько минут до начала, но его шеф, господин Любке, рослый немец в запачканной куртке, всегда появлялся немного раньше, ожидал Казика в дверях конторки, посматривая на часы, и проверял, не опоздал ли парень на работу. Дел у Казика было слишком много. Он переписывал платежные ведомости, составлял списки рабочих, однако немец требовал точности, аккуратности и за малейшую ошибку наказывал – приходилось все переписывать заново. Часа на два Любке обычно оставлял Казика одного. Он отправлялся на вокзал, чтобы встретиться с приятелями, поговорить с начальником станции и выпить кружку пива в буфете. Это Казику и было нужно. В кабинете шефа стоял сейф, в нем хранились пропуска на предприятия Рейли, выдаваемые железнодорожникам, которых направляли работать на заводскую железнодорожную ветку.

– Вернусь через час, – сказал шеф.

Казик стоял около окна и, когда немец скрылся за складскими помещениями, вошел в его кабинет. Ключи от сейфа лежали в ящике письменного стола. Казик открыл стол. Долго возился с сейфом. Наконец дверца открылась. Найдя картонную папку с надписью «Пропуска», Казик выбрал пропуск на имя Ганса Мольке, спрятал в карман, аккуратно закрыл сейф и, положив ключи на место, выбежал из барака.

Сердце Казика сильно билось, когда он подошел к воротам завода и протянул пропуск эсэсовцу, стоявшему около проходной.

Вокруг было безлюдно. Эсэсовец испытывающе посмотрел на него и вернул пропуск, потом быстро ощупал одежду Казика.

– Обыскиваем всех, – заметил он. – Всех без исключения.

– Не мешало бы и поляков обыскивать.

– Не беспокойся, парень, мы знаем, что делаем… Все в порядке, – проговорил эсэсовец, и Казик почувствовал облегчение. В эту минуту через заводскую проходную прошел элегантно одетый мужчина. Эсэсовец встал по стойке «смирно», а мужчина (это был Риолетто) пристально посмотрел на Казика.

– Какая-то шишка из Берлина, – объяснил Казику эсэсовец.

Казик, миновав проходную, оказался на территории предприятия.

Широкая асфальтированная дорога вела вдоль производственных цехов, разбросанных по всей территории завода, к видневшемуся вдалеке большому административному зданию. Повсюду что-то беспрерывно двигалось: бежали по рельсам вагонетки, работали моторы. Люди в рабочих комбинезонах обгоняли Казика, не обращая на него внимания.

Он свернул в боковую аллею, намереваясь обойти всю территорию завода. Держался поближе к заводской изгороди из колючей проволоки. Знал, что где-то должны быть еще одни наглухо закрытые ворота, которые открывались только тогда, когда на завод приходил большой транспорт. Необходимо было установить точное расстояние от производственных цехов до этих ворот.

Проходя по узкой дорожке вдоль хаотически разбросанных заводских зданий, складов и деревянных построек, среди развесистых деревьев Казик увидел уютную виллу. Занимал ее, по всей вероятности, инженер Рейли, директор завода. Эдвард предполагал, что в этой вилле укрывают и доктора Пулковского.

Казик облюбовал себе удобный наблюдательный пункт и, прислонившись к глухой стене деревянного барака, вынул из кармана лист бумаги и карандаш и быстрыми, точными линиями начертил план заводской территории, отметил дорогу и расстояние от ворот до виллы, расположение производственных цехов, заводских зданий и административного корпуса.

Вдоль заводской стены прохаживал охранник, не обращая внимания на то, что делается на территории завода.

Увлеченный свои делом, Казик не заметил, что за ним наблюдает человек в грязном солдатском мундире, стоящий около глухой стены барака. Этот человек тихо подкрался к Казику, выхватил из кобуры пистолет и приставил дуло к спине парня. Казик мгновенно обернулся. На размышление у него оставалось всего несколько секунд. Броситься на гитлеровца? Но тот, быстро отскочив на несколько шагов, стоял, широко расставив ноги, и держал его на мушке. Охранник спокойно ходил вдоль заводской стены, не замечая их. Казик поднял руки.

– Попался, парень, – сказал немец. – Не двигаться! Давай сюда бумагу, быстро!

Ситуация создалась безнадежная. Казик подал гитлеровцу пропуск и лист бумаги с набросанным планом.

– «Ганс Мольке», – прочитал тот и потребовал: – Паспорт!

Казик заколебался. Заметил ли их охранник? Они находились в его секторе обзора, и не заметить их было нельзя. Не видя иного выхода, он подал немцу паспорт.

– «Казимеж Оконь». – Гитлеровец рассмеялся. – Паспорт не твой, краденый! Работаешь на товарной станции?

– Да, – ответил Казик и тут же решил, что больше ничего не скажет. Закрыл глаза и подумал: что бы ни случилось, это теперь уже не имеет никакого значения. Для него все кончено.

Немец осторожно сложил пропуск и паспорт. Долго молчал. Это продолжительное молчание удивило Казика. Он думал, что немец сейчас проводит его в караульное помещение, а потом в гестапо. Но гитлеровец почему-то колебался – боялся или не хотел принять решение. Показался охранник. Еще секунда – он повернется и увидит их.

– Ты свободен, – сказал немец. Казик не понял.

– Свободен и убирайся отсюда побыстрей, – повторил немец и возвратил документы. Он повернулся и, не оглядываясь, быстрым шагом направился в противоположную сторону.

Казик не верил своим ушам. Свободен! Ему казалось, что все это происходит во сне. Он не мог понять, почему немец так поступил… Ошеломленный, Казик не торопясь прошел через проходную у заводских ворот. За ним никто не шел и никто не наблюдал.

В железнодорожный барак он вернулся еще до прихода шефа. Успел положить пропуск в сейф. Дрожащими руками открыл в конторке окно и долго смотрел на товарные вагоны, которые переправлялись на заводскую железнодорожную ветку… Что Делать? Бежать? Бежать, не доложив о случившемся Эдварду? Встреча назначена только на следующий день… Он снова сел за стол. Решил все спокойно обдумать. Может быть, он встретил порядочного немца и ему ничего не угрожает? Казик пожалел, что не имел при себе пистолета, тогда бы он чувствовал себя в безопасности. Однако Эдвард запретил приходить на работу с оружием.

Громко хлопнула дверь. Казик сорвался с места, решив, что это шеф, но увидел немца, который задержал его на заводской территории.

– Это ты? – произнес Казик с удивлением.

– Я, – ответил немец. – Здесь не опасно?

– Нет. Говори спокойно, – ответил Казик.

Немец вынул из кармана сложенный лист бумаги – тот самый, на котором Казик набросал план расположения завода.

– Я умышленно сразу не отдал тебе это, – сказал немец. Казик взял лист, повертел его, бесцельно переложил из руки в руку и спросил:

– Почему ты отпустил меня тогда и зачем возвращаешь сейчас этот план?

Немец молчал. Он, видимо, думал, как лучше ответить. Колебался, не был уверен, размышлял, стоит ли говорить открыто.

– Разные бывают немцы, – наконец осторожно начал он, – есть и такие, которым можно доверять. – Заметив на лице Казика сомнение, он улыбнулся и похлопал парня по плечу. – Не сомневайся. Я уже выбрал себе дорогу. То, что я не задержал тебя и возвратил твою бумагу, – мое личное дело. Я Гляубель, – медленно проговорил он, – запомни. Ты думаешь, что среди нас нет таких, которые хотели бы с вами сотрудничать? – Он извлек из кармана помятую газету, протянул Казику. Это была «Зольдатен цайтунг» – нелегальная газета, предназначенная для немецких солдат. На первой странице была помещена карикатура на Гитлера.

Казик, разглядывая карикатуру, подумал, что, если немец говорит правду, необходимо использовать его. Завербовать немецкого солдата – большое дело. Но что скажет Эдвард? Это сильнее всего беспокоило Казика.

5

Данка работала в секретариате Рейли целый день – с восьми утра и до позднего вечера. В течение дня она имела только два свободных часа, и даже их ей редко удавалось использовать для себя, чтобы уйти с завода. Рейли не любил, когда она отлучилась, если сам он находится в кабинете. Директор часто приглашал ее на обед, вместе они ходили ужинать. Рейли был неуступчив и требователен. Данка обязана была докладывать, где и с кем встречалась в городе, и каждая задержка вызывала у него раздражение.

Данка устала от всего этого. Товарищи обещали ей, что после выполнения задания она вернется к своим. Однако дело продвигалось медленно. Она печатала, регистрировала, отправляла документы, разговаривала с людьми, которые ожидали Рейли в приемной, но ни разу ей не удалось услышать или увидеть доктора Пулковского. Она не знала даже, в гестапо он или Рейли держит его на территории завода.

В тот день, когда Казик встретился с Гляубелем, Данке удалось отлучиться на два часа. На завод она возвращалась около пяти. Днем Рейли вызвали на какую-то конференцию, и потому Данка решила использовать эту возможность, чтобы зайти к Эдварду. Путь к нему был долгий: пришлось походить по городу, пересаживаться с трамвая на трамвай, чтобы убедиться, что за ней не следят. Учитель поручил ей навести справки о Пушке, заместителе Рейли, и велел прийти к нему на следующий день к часу.

Возвращаясь на завод, Данка придумала, что скажет Рейли, чтобы он разрешил ей отлучиться перед обедом на следующий день. Лучше всего сказать, что ей нужно в парикмахерскую. Рейли всегда хотел, чтобы она выглядела элегантно и красиво. Он даже написал своему другу в Париж, чтобы тот прислал французскую косметику и материал на платья. Данка посмотрела на часы: время приближалось к пяти, а до завода оставался еще немалый отрезок пути. Она опаздывала. Осмотрелась, вокруг никого не было видно. Трамваи ходили нерегулярно. И тут девушка заметила открытую машину, стоявшую у тротуара. Элегантно одетый мужчина, лицо которого показалось ей знакомым, усмехнулся, заметив ее.

– Подвезти пани на завод? – спросил он с легким иностранным акцентом.

– Откуда вы меня знаете? – удивленно спросила Данка.

– Мое имя – Риолетто, – ответил он с улыбкой. – Сегодня я был у господина Пушке и видел вас в секретариате.

Девушка села в автомашину рядом с ним.

– Должен вам признаться, – сказал Риолетто, легко управляя машиной, – что эта встреча не случайна…

Данка посмотрела на него с беспокойством:

– Вы следили за мной? – спросила и поняла, что ее вопрос неуместен.

Риолетто рассмеялся:

– Что вы! Я видел вас всего несколько минут… Вы произвели на меня сильное впечатление… Огромное, – уточнил он.

– Прошу прощения, господин Риолетто…

– Нет, нет, не за что, – ответил он. – Не сердитесь на меня. Может быть, такой способ знакомства кажется вам неестественным, но, поверьте, я не хотел вас обидеть. Это мой стиль, ведь я итальянец… Известно ли вам, фрейлейн, что я читаю мысли людей, предсказываю будущее? Это моя профессия…

– Необычная профессия, – проговорила Данка, чувствуя сухость во рту.

– Фрейлейн Данка…

– Откуда вам известно мое имя?

– Читаю в мыслях… Извините за шутку, узнал ваше имя у курьера. Мне известно, что вы новая секретарша директора Рейли, что вы не немка. Свободен ли у вас вечер сегодня?

– Трудно сказать. Спросите об этом у директора Рейли. Подъехав к воротам завода, итальянец резко затормозил машину.

– Не балует меня счастье в этой стране, – грустно усмехнулся он. – Могу хотя бы надеяться?

Данка улыбнулась. Этот итальянец не был лишен обаяния.

Когда она вошла в секретариат, было уже три минуты шестого. Рейли стоял в дверях кабинета и ожидал ее.