Миры Роджера Желязны. Том 19

— Ладно, пойдем, — снова увильнула от ответа она и повела меня куда-то в сторону кладовой.

Я с трудом сдержался, чтобы не заорать в голос, но все же послушно последовал за ней. В голове замелькали картины, достойные фильма ужасов, и я ничего не мог поделать. «Просто она услышала какой-то шум и перепугалась, — уговаривал я себя. — Девчонки вечно психуют».

В кладовой горел свет. Мы прошли мимо всяких швабр с ведрами, мимо полки с чистящими порошками и кучи складных стульев. Затем Бекки отыскала в стене потайную щеколду. Ей не пришлось долго возиться — уже через секунду часть стены подалась вперед, и перед нами открылась небольшая узкая лестница, ведущая вниз.

Здесь тоже работало верхнее освещение, и было видно, что коридор упирается в железную дверь. Казалось, что скрытая комната, которая была за этой дверью, находится внизу, но на самом деле она располагалась даже выше основного уровня — просто земля в этом месте давала сильный уклон. Окон здесь не было, так что у того, кто видел из окна конторы странно выпирающий угол, создавалось впечатление, будто это часть нашей половины дома — если, конечно, кому-то приходило в голову над этим задуматься. И наоборот, наши гости, выглядывая из окна гостиной, думали, что это угол здания конторы. Впрочем, с тех пор как в начале года умерла мама, гости к нам заглядывали не часто.

Я спустился следом за Бекки по лестнице, а затем подошел к двери.

— Ну что — действуем по старой схеме? — шепотом спросил я.

В ответ она лишь покачала головой и сама толкнула дверь.

Я вошел следом за ней и оказался в комнате, где находилась транскомп-установка. Здесь тоже горел свет, и повсюду царил страшный беспорядок. Бекки уселась на металлический складной стул, протянула мне пакет и заплакала.

Я огляделся и увидел пятно на полу, неподалеку от главного пульта. Мне ближе подходить не потребовалось — достаточно было потянуть носом воздух. Обоняние у меня необычайно острое — особенно в такие вечера. Я сразу определил, что недавно здесь побывал мой отец и что пятно на полу — кровь. Впрочем, это бы я определил даже в полной темноте. А еще здесь витал тот самый запах чужого, который чувствовался наверху.

Я пригляделся к транскомпу и моментально распознал, в каком месте поломка. Установка все еще работала и тихонько гудела, но при этом светился только один огонек индикатора. Видимо, когда по ней ударили, где-то коротнуло. Я подошел и выключил ее из сети.

Бортовой журнал валялся на полу. Я поднял его, расправил загнувшиеся страницы и прочел последнюю запись, которую папа сделал чуть больше часа назад. Ничего вразумительного он не написал — во всяком случае, даже намеком не сообщил, в какую зону отправился. Я поставил журнал на нужную полку и заглянул в ящик стола, где отец обычно держал револьвер. Ящик был слегка приоткрыт, и, конечно же, никакого револьвера там не было. Что ж, так я и думал.

После этого я заглянул в пакет, который сунула мне Бекки, и сразу же нашел то, что искал. Ну, что я говорил? Я осторожно извлек оружие, опустил взведенный курок и со щелчком открыл барабан. По запаху я уже давно понял, что из револьвера стреляли. Интересно, интересно, хотя… Ну да, так и есть. Один выстрел. Я снова захлопнул барабан и стал раздумывать, что же мне делать с револьвером — положить на место в ящик или оставить при себе до тех пор, пока все не прояснится.

— Где ты нашла револьвер? — спросил я у Бекки.

— На полу, — сказала она, — вон там, — и указала в дальний конец комнаты.

— А что это ты тут делала?

— Сначала я сидела, как обычно, в своей комнате и медитировала, как вдруг у меня возникло чувство, что здесь происходит нечто ужасное. И тут раздался выстрел. Я сразу бросилась вниз и сперва немного постояла под дверью. Но больше не было никаких звуков. Тогда я открыла дверь и пошла по коридору. Везде было пусто — так же как и сейчас, — только валялся этот револьвер. — Она снова указала в угол комнаты.

— И что ты тогда сделала?

— Подняла его с пола и засунула в бумажный пакет — чтобы не оставлять отпечатков. Я подумала: если встречу что-нибудь страшное, он может мне пригодиться. Потом я опять поднялась наверх, домой, и заперла общую дверь в контору. И пошла на кухню ждать тебя.

— Значит, ты знала, что стреляли здесь? — уточнил я. — Но как ты догадалась? Наверняка звук был приглушенный. Стрелять ведь могли и где-нибудь на улице.

Бекки покачала головой.

— Том тогда как раз пошел на другую половину, — пояснила она. — Перед уходом он говорил, что собирается туда. И через пять минут после этого я услышала выстрел. Ему как раз бы хватило времени, чтобы спуститься вниз, все подключить и сделать запись в журнале.

Я облизал пересохшие губы и кивнул. Том Вили — это мой отец. Бекки он не отец, и поэтому она называет его по имени, а не «папа» или как-нибудь еще. Так уж у них повелось.

— Он тебе не сказал, что собирается здесь делать?

— Нет.

— Может, ему кто-нибудь звонил или заходил — перед тем как он ушел?

— Я не слышала никаких телефонных звонков, — ответила Бекки, — да и в дверь тоже не звонили. А что?

— Просто пытаюсь вычислить, где на него напали — по эту сторону или по ту.

— Н-да. Я и не подумала об этом.

— На самом деле сразу возникает куча вопросов, — произнес я. — Во-первых, чья это кровь там, на полу. Отца? Или кого-то другого?

— Мне кажется, это кровь Тома, — сказала Бекки. — Если бы он ранил того, второго, то зачем ему было сбегать? Остался бы с раненым пленником или с трупом, в конце концов. Ага!.. Может, он убил его, прихватил тело и отправился куда-нибудь, чтобы избавиться от улик?

— Не думаю, — возразил я. — В таком случае папа уже давно вернулся бы обратно. С тех пор прошло больше часа.

— А может, они попали под действие поля прямо во время схватки, и их переместило? — спросила Бекки.

Я махнул в сторону пульта:

— А кто же тогда сломал машину, если они оба переместились?

— Точно. Что-то я туго соображаю, — призналась Бекки. — Так что же нам теперь делать?

Я бросил взгляд на лестницу:

— А вот это ты верно сообразила. Неплохо бы нам что-нибудь сделать. А все загадки обсудим после. Пошли.

— Куда?

— Поднимемся наверх. Пусть здесь все останется как есть. Надо разбудить Голема.

— А мое присутствие обязательно? — спросила Бекки. — Что-то мне не очень хочется.

— Понимаю, — вздохнул я. — Ладно, не бойся, он просто взглянет на тебя, когда я нажму на кнопку — увидит, что это ты, и оставит в покое.

— Но Том однажды сделал так и…

— Просто надо менять программу при каждом включении, вот и все. Ты же знаешь, он работает только на нас. Я хочу привести его сюда — пусть охраняет. Тебе больше не придется спускаться сюда самой.

— Понятно, только… Ну ладно, давай уж покончим с этим поскорее.

Мы выключили свет, закрыли дверь и начали подниматься по лестнице.

— У тебя лицо грязное, — сказала Бекки.

— Думаю, этого Голем не заметит, — бодро ответил я.

Глава 2

На обратном пути в окне, которое выходило на фасад, мы выставили табличку «ЗАКРЫТО». Я подумал, что завтра наверняка забуду это сделать — судя по всему, денек предстоял не из легких. Еще хорошо бы скорее добраться до телефона и позвонить миссис Делл, секретарше. Пусть свяжется со всем персоналом и скажет, чтобы пока не приходили.

Вслед за этим мне сразу же пришла в голову еще одна мудрая мысль — надо просмотреть ежедневник и выяснить, не записан ли кто на завтра. Если да, то им тоже следует позвонить и отложить посещение на другой день.

Вот черт! Сразу столько дел навалилось — и как пить дать что-нибудь еще упустил.

Мы вернулись в жилую часть дома и закрыли за собой дверь. Затем поднялись на второй этаж и зашли в папину спальню. Бекки осталась стоять у двери, а я прошел через комнату к туалету и решительно закатал ковровую дорожку.

В небольшом углублении я нащупал железное кольцо и потянул его на себя. Дверца в полу со скрипом открылась, и я услышал, как Бекки воскликнула:

— Ой, мамочки!

Я не стал ее стыдить. Если честно, я и сам до сих пор немного побаиваюсь нашего Голли, хотя мне пришлось достаточно с ним возиться и я отлично знаю, что, если делать все правильно, он вполне безопасен.

Это я придумал называть его Голли, чтобы не было ощущения, будто общаешься с персонажем фильма ужасов. Росту в нем всего-то чуть больше пяти футов, зато второго такого крепыша вы вряд ли сыщете — если, конечно, не имеете привычки прогуливаться в странных и опасных местах. У него бесцветная синтетическая кожа, нет ни волос, ни даже бровей. С шеей ему тоже, прямо скажем, не повезло, а вот руки и ноги вполне приличного размера. Отдаленно Голли напоминает мне одного злобного коротышку — мистера Клина. По-настоящему он, конечно, не живой — просто очень сильный, ловкий и ничего не боится. Все Центры по перемещению держат у себя хотя бы одного такого — на всякий случай.

Я опустился на колени и снял укрывавший его прозрачный полиэтилен. Разумеется, он при этом и не пошевелился. Он ведь даже не дышит. Затем я расстегнул молнию на черном комбинезоне, и на груди Голли открылась панель.

Когда я нажал кнопку с надписью «ПУСК», он открыл ярко-голубые глаза, принял сидячее положение, а затем встал. Если не трогать его, он так и будет стоять сколько угодно, пока не дашь ему какую-нибудь другую команду.

Я нажал кнопку с надписью «ПРОПУСК». Внутри панели что-то щелкнуло.

— Ну вот, Бекки, — сказал я. — Теперь ты на минутку подойди сюда.

Она ничего не ответила, а обернувшись, я увидел, что она стоит без движения и не спускает с Голли глаз.

— Я не смогу, — пробормотала сестренка. — Лучше подведи меня сам.

— Пожалуйста, — отозвался я, подошел и взял Бекки за руку.

Затем подвел ее к нужному месту, и все это время она цепко держала мою ладонь. Как только прозвучал знакомый щелчок и я отпустил кнопку, Бекки вырвала руку и стремительно вернулась на прежнюю позицию.

— Теперь мы в безопасности, — сказал я и нажал «ХОД». — Он знает, что это мы.

После этого я взял Голли за руку — на ощупь она все равно что прорезиненный плащ — и слегка ее сжал. В ответ на мое пожатие он выбрался из своей камеры и прошел следом за мной несколько шагов в направлении двери. Там я его и оставил, а сам вернулся, чтобы закрыть люк и поправить ковер. Когда я вышел вместе с Голли из комнаты, Бекки уже ждала нас в коридоре.

Он топал за мной, как ребенок за мамашей, бесшумно ступая своими босыми ногами. При этом на губах его блуждала странная улыбочка. Бекки старалась ни в коем случае не оказаться рядом с Голли.

Когда мы спустились в холл первого этажа, я услышал стук, явно доносящийся из-за металлической двери. Я вспомнил, что, когда возился наверху с Голли, тоже слышал этот шум, но не придал ему особого значения.

Почему-то мне даже не приходило в голову, что тот, из-за кого мы затеяли весь этот сыр-бор, может стучать. Украдкой пробираться куда-нибудь — это пожалуйста. Но чтобы стучать!

Поэтому я крикнул:

— Кто там?

— Билл Джитер, — ответили из-за двери, — из службы по уборке помещений. Я вошел с черного хода и не сразу заметил табличку у входа. Просто хотел узнать, нужно ли завтра приходить на работу.

— Не нужно, — отозвался я, лихорадочно соображая, чем бы это объяснить. — Кажется, намечается какая-то реконструкция. Знаете, вы и сегодня можете не убирать. Все равно завтра с утра намусорят.

Последовала короткая пауза.

— Но я надеюсь, мне все-таки заплатят за выход на работу, — произнес голос за дверью.

— Хорошо, — отозвался я. — Простите, что не известили вас.

— И вы меня тоже, — угрюмо ответил Билл и скрипнул ручкой ведра. — Только вы уж им скажите — пусть позвонят, когда снова выходить.

— Скажу, — пообещал я и еще раз извинился. Снова раздался скрип ведра, а затем звук удаляющихся шагов.

Я вздохнул:

— Да уж, всего не предусмотришь… Бекки бросила взгляд на Голли.

— Ну так что? — спросила она.

— Надо подождать, пока они все оттуда уберутся, — сказал я. — А потом уже запускать его туда.

Открыв дверь шкафа, я завел туда Голли и снова закрыл дверь.

— А ты думаешь, там еще кто-нибудь остался? — спросила Бекки.

— Может быть — там, куда мы не стали подниматься, — ответил я. — А может, нет. Но идти туда самому и проверять — не хочу. Лучше подождем, пока все точно разойдутся, тогда Голли поднимется туда и сам все проверит. Если там кто-нибудь есть, он его схватит — кто бы это ни был.

— Или что бы это ни было, — уточнила Бекки. — Ты, кстати, так и не объяснил мне, почему ты думаешь, что там еще кто-нибудь остался — ведь прошло довольно много времени.

— Транскомп был сломан, верно? Это можно было сделать, только находясь по эту сторону. Значит, кому-то пришлось остаться, чтобы сломать его. А это в свою очередь означает, что сам «кто-то» уже не смог им воспользоваться — так?

— Кто-то или что-то, — снова добавила Бекки. — Теперь понятно. Значит, либо оно до сих пор находится там, либо успело выбраться наружу.

— Именно, — сказал я и сам того не заметил, как отправился на кухню. Я же до сих пор не поел и был жутко голоден.

— А где же тогда Том? — спросила Бекки.

— Думаю, он был ранен, но смог уйти через машину, — ответил я. — А тот, другой, по каким-то причинам не сумел последовать за ним. Тогда он со злости поломал установку, чтобы уж никто не смог ею воспользоваться.

— И теперь он бродит где-то здесь? — Да.

— Но зачем?

— Не знаю, — ответил я, открывая холодильник. — Однако смею тебя уверить, помыслы его отнюдь не чисты.

Я открыл отделение для мясных продуктов и нащупал пакетик с гамбургером.

— А не могло быть наоборот? — спросила Бекки.

— То есть?

— То есть нападающий сбежал через установку, а раненый Том упал на пульт и повредил его. А потом он отполз и… и… — Она замялась.

Я покачал головой:

— Неправдоподобно. Тогда бы он давно приполз сюда или дополз до ближайшего телефона. Или же мы бы сами нашли его там. Какой ему смысл куда-то уползать и прятаться?