Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Любовь на десерт - Хеди Уилфер на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

Ее собеседник на мгновенье оторопел, затем прокашлялся и, не поднимая на нее глаза, спросил:

— А как вы познакомились?

— Он приехал на радиостанцию, где я работала, чтобы взять интервью у моего босса. Хотел узнать у него, чем отличаются условия работы журналистов в Канаде и США. Его также интересовали причины процветания нашей маленькой фирмы, транслировавшей лишь местные новости.

— И, конечно же, ты подпала под его чары? — Девушка покачала головой и попыталась встать, но тяжесть в ногах не позволила ей сделать это. Джон, протянув собеседнице руку, помог ей подняться и с улыбкой сказал: — Я вижу, ты не очень-то дружишь со спиртным, не так ли?

— Да, не очень… Но ты прав и в другом: я действительно подпала под чары этого человека. Он был довольно красноречив — мог убаюкивать словами. Возил меня в рестораны, театры, разные увеселительные заведения. Обещал лучезарное будущее… И вдруг в один прекрасный день я узнаю, что у него есть жена!

— О Боже! — сочувственным тоном проговорил Джон и подхватил ее под руку, когда они стали спускаться по лестнице к гардеробу. — Должно быть, эта новость повергла тебя в шок?

— И не только жена. У него еще было двое детей! — Эти сведения тогда не просто шокировали Одри. Ей казалось, что вокруг нее стал рушиться весь мир. — Когда же я встретилась с ним и уличила его в грязной лжи, он нагло расхохотался и сказал, что я просто еще не подросла, что у семейных мужчин всегда бывают любовницы и что со временем до меня дойдет эта непреложная истина. Блэквуд также заявил, — упавшим голосом добавила девушка, — что теперь он готов с радостью расстаться со мной, потому что теперь я… все равно… ну, ты понимаешь…

— Все равно что?

— Все равно не лягу с ним в постель, — закончила фразу Одри и прикрыла ладонью глаза.

Джон помог ей надеть пальто и позвонил своему шоферу, чтобы он заехал за ней. Затем осторожно приподнял пальцем ее подбородок и, ласково заглянув ей в глаза, сказал:

— Рыжик, этот человек с самого начала ваших отношений повел себя по-скотски. Он был не достоин тебя. Выброси его из головы.

— Я давно уже сделала это. А заговорила о нем только потому, что об этом попросил меня ты. Теперь я вижу свои ошибки, которые делала раньше, когда была помоложе. Я знаю теперь, как мужчины используют женщин. Но почему бы нам, девушкам, не использовать то же самое оружие против мужчин? — Она посмотрела ему прямо в глаза и добавила: — Пожалуй, я испробую это оружие. Можно начать прямо со следующей пятницы, когда я присоединюсь к группе наших сотрудников в одном из ночных клубов близ Таймс-сквер.

— В следующий раз лучше выбирай нормального, порядочного мужчину, — спокойно сказал он и нежно провел рукой по ее ярко-рыжим, волнистым волосам.

4

— Ну и… Как прошла в пятницу ваша бурная вечеринка в ночном клубе? Все получилось именно так, как ты ожидала?

Джон только что закончил обычный утренний инструктаж для секретарши — дал ей указания насчет того, что надо в течение дня сделать в первую очередь, а что в последнюю. И теперь, поудобнее расположившись в своем кожаном кресле и по глоточку отпивая из чашки горячий кофе, с улыбкой ждал от нее ответа на заданный вопрос. Одри собрала со стола папки и, положив их к себе на колени, сказала:

— Все было просто блестяще.

Но она солгала. Ибо вечеринка получилась из ряда вон скверной. Ночной клуб, где они собрались, представлял собой тесное, мрачное помещение, в котором гремела, сотрясая стены, жуткая музыка, висел коромыслом дым и толклась невообразимо пестрая публика, состоящая почти сплошь из шестнадцати-семнадцатилетних подростков. Один из сотрудников компании пригласил ее на танец, но танцевальная площадка, оттесненная плотными рядами столиков в самый угол комнаты, оказалась такой маленькой, а желающих потанцевать было так много, что они не смогли даже нормально двигаться и просто стояли почти на одном месте, переминаясь с ноги на ногу… Домой она вернулась в два часа ночи, ее платье и колготки пропахли сигаретным дымом и в нескольких местах были покрыты пятнами от пролитых напитков.

— Значит, вечеринка прошла блестяще… И где же вы собирались? — Когда Одри сообщила ему название клуба, он вытаращил на нее глаза и, схватившись за голову, вскрикнул: — Да ведь это место известно как самый настоящий притон молодых проституток и подпольный рынок наркотиков! Неужели никто из вас не знал об этом? В этом клубе тусуются молокососы и всякая наркота, а нормальные люди к нему и на пушечный выстрел не подойдут… А что сказала бы тебе твоя мама, если бы узнала об этой вылазке?

— Ровным счетом ничего, — холодным тоном ответила Одри, — потому что она не проживает в Нью-Йорке и никогда не узнает, где я бываю по пятницам или в любые другие дни. А кстати, откуда ты узнал про это злачное место? Уж не совершаешь ли ты сам туда набеги по выходным дням?

— А почему бы и нет? Разве трудно представить, как я распиваю в этом ночном притоне пиво и импровизирую танцевальные пируэты с семнадцатилетними девочками?

Нет, этот мужчина слишком умен, галантен и хорошо воспитан, чтобы позволять себе такие отклонения от нормы, подумала Одри. Она глубоко сомневалась, что он вообще способен когда-нибудь терять самообладание и контроль над собой. В отличие от бездумных искателей приключений у этого человека была совсем иная жизненная закваска.

— Я, конечно, пошутила насчет твоих набегов в этот клуб, и, если говорить откровенно, мне в самом деле очень трудно представить тебя в роли его завсегдатая.

— Ты совершенно права, — легко согласился с ней Джон. — Семнадцатилетние девочки не интересуют меня. Я больше получил бы удовольствие от танца, в котором есть элегантность, вкус и чувство, а не просто пьяное пошатывание, пустой разговор и глупые ужимки.

Джон заговорил низким, немного сиплым голосом, и Одри сразу смутилась, когда подумала о том, какой танец доставил бы ему истинное удовольствие. Это был бы наверняка эротический танец…

На секунду она закрыла глаза и тут же увидела небольшую, уютную комнату, освещенную камином, и танцующую посреди нее пару. Джон и незнакомая ей девушка плавно кружатся под тихую, красивую музыку. Его сильные руки обнимают ее за плечи, скользят по спине, касаются бедер, которые все сильнее прижимаются к нему. Их губы шевелятся, они что-то шепчут друг другу и без конца улыбаются. И Джон, предвкушая то, что вскоре должно произойти между ними, с каждой минутой все больше теряет над собой контроль. Его губы, руки, все тело начинает охватывать сладостная дрожь. Одри явственно видит, что мужчина и девушка находятся в плену страсти, в неотвратимом чувственном плену друг у друга…

Она очнулась от секундного забытья, жадно глотнула воздух, сильнее сжала папки, лежавшие у нее на коленях, и искоса взглянула на босса.

— А ты? — вдруг произнес он.

— А что я?

— От каких танцев могла бы получить удовольствие ты?

— Ах да. Танцы. — Девушка оживилась и затараторила в ответ: — Например, от фокстрота. Или, скажем, мне еще нравится национальный ирландский танец. У нас в Оуэн-Саунде живет много выходцев из Ирландии, и они обучили своему танцу всех соседей. Танец очень темпераментный и не позволяет накапливать в организме лишние калории…

Джон весело рассмеялся и сказал:

— Я знаю и о других способах борьбы с излишками веса. Например, с помощью регулярного сек… — Но он тут же оборвал себя на полуслове, решив, что новенькая секретарша может заподозрить его в грубых намеках, и поспешил переменить скользкую тему. — Знаешь, моя дочка начинает здорово привязываться к тебе. Говорит, что ты очень забавная и что с тобой всегда интересно. Но вот что меня беспокоит: ты возвращаешься от Эллис к себе домой довольно поздно — в восемь тридцать. Сейчас конец осени, на носу зима и темнеет рано. Нью-йоркское метро, которым ты предпочитаешь пользоваться, в зимние вечера становится небезопасным. Да еще от метро тебе приходится идти по пустынным улицам… Я мог бы дать указание своему шоферу Фрэнку, чтобы он подвозил тебя прямо к подъезду.

— О, в этом нет никакой необходимости. Ничего страшного, — оптимистическим тоном солгала Одри. — Я уже привыкла. Мне нравится ходить пешком. Это полезная физическая нагрузка для организма. К тому же дышишь свежим воздухом…

Да, она солгала. Потому что не хотела становиться излишне зависимой от своего работодателя или просто показаться ему трусихой. На самом же деле прогулки по темным безлюдным улицам путали ее. Она снимала комнату в старом доме на окраине города, и в вечерние часы весь квартал, где стоял ее дом, нередко становился пустынным, будто вымирал. На улицах не было ни души, и когда девушка слышала только звук собственных шагов, ею овладевал страх, и тогда она пускалась на перегонки со звуками этих шагов. Одри добегала до подъезда старого дома, стремительно поднималась по темной лестнице на свой этаж, быстро отпирала дверь — и, влетев в комнату, молниеносно захлопывала ее за собой.

И все-таки, несмотря на все эти страхи, Одри не хотела обременять Джона дополнительными транспортными проблемами. Ведь она уже и без того была обязана ему за полученную высокооплачиваемую работу, о какой раньше не могла и мечтать.

— Спасибо, Джон, за заботу, но услуги Фрэнка мне не понадобятся, — повторила она свой отказ.

— Но почему?

— Потому что это создаст для меня… неудобства.

— Какие?

— Ну, например, я не смогу заглянуть куда-нибудь после того, как побуду с Эллис, — ответила Одри. — Машина будет связывать мои действия…

— И ты не сможешь откопать еще какой-нибудь злачный уголок? Так?

— Во всяком случае я хочу попытаться найти какое-то приличное заведение, где можно с удовольствием провести вечер, — не сдавалась она, хотя в глубине души понимала, что все ее торопливо выдвигаемые аргументы были неубедительны. — Ведь я еще не знаю настолько хорошо Нью-Йорк, чтобы с первого же захода попасть…

— В благопристойный ночной клуб? — Он ухмыльнулся и с издевкой добавил: — Не попадешь и с десятого. Благопристойных ночных заведений не бывает. И потом: в каком виде ты будешь являться на работу на следующее утро после таких ночных развлечений?

— Я никогда не допущу, чтобы моя частная жизнь неблагоприятно сказывалась на моей работе! И я…

— И ты утверждаешь это, уже имея плачевный опыт общения с Блэквудом! — прервал ее Джон. — Ведь из-за этого подонка ты потеряла работу на радиостанции и покинула Канаду. А кто может гарантировать, что подобный же негодяй не вползет к тебе в душу на беспорядочной сходке в каком-нибудь другом ночном заведении?

Это был удар ниже пояса, и Одри хорошо ощутила его. Проницательный босс попал в точку. Ей ничего не оставалось как мысленно согласиться с ним и ограничиться лишь примирительной фразой:

— Из этого опыта я уже давно извлекла урок… На этом, надеюсь, утренний инструктаж закончился?

Убрав с коленей папки, она встала и вопросительно посмотрела боссу в глаза. Его губы тронула легкая усмешка, но он тут же принял деловой вид и спокойным тоном сказал:

— Пожалуй… Одри, через час должны подойти Барри Кокпит и один из наших бухгалтеров. Не забудь распорядиться насчет кофе для них. Хорошо?

— Конечно, сэр.

Она безукоризненно справилась со всеми заданиями, которые ей дал Джон, а когда наступило время обеда, спустилась в столовую. Правда, сегодня ей пришлось немножко задержаться наверху: совещание, на котором она стенографировала выступления участников, закончилось не в час, как планировалось, а на пятнадцать минут позже. Присев за один из многих свободных столиков, девушка заказала тарелку супа, кисточку винограда и чашечку кофе. Этого будет достаточно, чтобы мне хватило энергии до конца рабочего дня, решила Одри.

Когда Джон предложил ей работу секретарши и в нагрузку — место няни в своем доме, это ничуть ее не испугало. Она любила детей, и после многих часов, проведенных в офисе, с удовольствием общалась с Эллис в домашней обстановке. Но Одри никак не предполагала, что, общаясь с маленькой дочерью босса, она постепенно многое узнает о нем самом, о его личной жизни. Девочка обожала отца и в незатейливых беседах со своей новой наставницей то и дело вспоминала о нем, непроизвольно раскрывала перед Одри все новые и новые черточки его характера, с детской наивностью выдавала секреты взрослой жизни.

Эллис сообщила ей, что разные женщины, которых ее папа приводил в дом, чтобы они нянчились с ней, отличались друг от друга только «прическами и цветом волос», но все были «скучными и чопорными». Из этой ремарки Одри заключила, что Джон пытался пристроить к дочери работающих у него женщин, но они не находили с восьмилетней малышкой общего языка. От Эллис она узнала, что когда с ней стала заниматься Алберта, отец поначалу хотел увеличить количество ее «нянечных» часов, чтобы она могла больше зарабатывать. Но потом, когда эта девушка «по уши влюбилась в папу», он «поступил наоборот» — уменьшил время ее пребывания в доме.

— Как тебе удавалось узнавать о таких вещах? — со смехом спрашивала ее Одри.

— Я догадывалась, — с серьезным и невозмутимым видом отвечала девочка. — Как только папа входил в комнату, она начинала как-то странно хихикать и находила всевозможные причины, чтобы задержаться в доме дольше, чем ей полагалось.

Беседуя с Эллис, Одри узнала также, что Джон редко брал отпуск, а если все-таки брал, то всегда поддерживал рабочий контакт с офисом. Мысль о том, что трудоголик-отец не мог посвятить свой отпуск целиком и полностью маленькой дочке, сильно удручала сердобольную Одри. Тем более что Эллис, оставшись без матери, по-настоящему боготворила отца, обратив на него любовь, которой с лихвой хватило бы на обоих родителей.

Размышляя обо всем этом, Одри прихлебывала из тарелки суп и механически скользила глазами по лицам людей, входивших и выходивших из столовой. Вдруг за ее спиной раздался знакомый голос:

— Не возражаешь, если я присоединюсь к тебе?

Прежде чем она успела ответить, Джон уселся за стол напротив нее и поставил перед собой тарелку с салатом и стакан воды.

— Что ты здесь делаешь? — пробормотала его секретарша и нервно оглянулась вокруг. Слава Богу, никого из знакомых в столовой не было.

Этот мужчина, который с утра до вечера, как вол, пахал в своем офисе и которого, казалось, ничто, кроме работы, не интересовало, вряд ли даже догадывался, что среди сотрудниц компании у него было немало страстных поклонниц. И как бы она смогла потом доказать им, что он для нее просто босс, а не предмет обожания, если бы сейчас кто-то из них вдруг увидел их вместе за одним столом?

Но уже через минуту она осознала, что для ее опасений никаких оснований нет. Разве не могут коллеги по работе отлучаться на обед примерно в одно и то же время и случайно оказаться за одним и тем же столом? Боссы нередко спускались в столовую в обеденное время, и многие из них садились за любые свободные столики. Если же какой-нибудь руководитель обнаруживал в зале свою секретаршу, и за ее столом было свободное место, он обычно, не раздумывая, подсаживался к ней. Такая общепринятая практика отношений между начальником и подчиненными сразу пресекала любые сплетни и одновременно способствовала поддержанию в компании здорового климата.

— Как что? Хочу перекусить, — ответил Джон своей секретарше, вопрос которой показался ему странным. — И не смотри на меня такими удивленными глазами. Ведь ты сама говорила, что мне следует почаще бывать здесь, чтобы быть в курсе всех слухов и готовящихся заговоров против руководства компании. — Он весело улыбнулся и добавил: — Конечно, это не очень подходящее место для серьезных бесед… Почему ты перестала есть свой суп? Он, наверное, уже совсем остыл. Нельзя так издеваться над своим организмом. При таком питании будут исчезать не только твои калории. Так ты скоро исчезнешь сама. Просто испаришься. Улетишь в тартарары. Так что нажимай на супчик и все остальное… У меня такое впечатление, будто ты чем-то раздражена. Надеюсь, я не стал причиной перемены твоего настроения, когда подсел к тебе?

— Разумеется, нет! — Она рассмеялась и внимательно посмотрела на него. — С чего ты это взял?

Джон пожал широкими плечами и приступил к своей скромной трапезе. Он ел салат молча, и безмолвие, заполнившее теперь пространство между ними, показалось ей тягостным. Она сидела как на иголках. Почему? А ведь до его появления в столовой с ней все было в порядке. Или на ее нервную систему так действовало биополе этого мужчины, когда он находился совсем рядом?.. Да, ей надо сейчас успокоиться, взять себя в руки. Но каким образом? Как снять эту идиотскую нервозность, это тягостное ощущение, которое вызвал в ней бессловесный вакуум, воцарившийся между ними? Господи, да все просто — надо уничтожить этот вакуум, заполнив его словами! В момент разделавшись наконец с супом, Одри забросила в рот пару виноградинок и начала тараторить обо всем подряд.

Когда запас слов у нее иссяк или она просто устала от собственной трескотни, ее молчаливый слушатель отпил из стакана глоток воды и неожиданно спросил:

— А как ты решила с Рождеством?

— С Рождеством? Что ты имеешь в виду? — Одри была поражена его вопросом, не имевшим абсолютно никакого отношения к тому, о чем она так долго тараторила.

— Я имею в виду, где ты будешь праздновать его? — пояснил Джон. — Уедешь к своим в Канаду? Или останешься здесь? Я спрашиваю об этом, потому что Эллис хотела бы, чтобы ты встретила Рождество вместе с нами. Если, конечно, ты еще не определилась.

Встретить Рождество с ними! Он, должно быть, действительно очень любит дочку, если так внимательно прислушивается к ее пожеланиям. А ей самой тоже хотелось бы провести этот праздник из праздников с Эллис… с ними. Но она уже запланировала поездку на рождественские дни в Оуэн-Саунд и поэтому может сейчас честно отказаться от его предложения.

— Я бы с удовольствием присоединилась к вам, — сказала Одри, — но меня уже ждут дома. Я сообщила маме, что приеду на Рождество в Оуэн-Саунд. Наша семья никогда еще не отмечала этот праздник порознь. Даже тогда, когда Луис учился в Париже. Мне очень жаль. Если хочешь, я объясню все Эллис.

— Нет-нет, я сделаю это сам. Конечно, она расстроится.

— А у нее есть… бабушка с дедушкой? Может быть, тетушки? Двоюродные сестренки, братья?

— У нас семья в отличие от вашей очень маленькая… Ну, а теперь, полагаю, пора возвращаться наверх. Хотя… — Он вдруг улыбнулся и причмокнул языком. — Я бы сейчас с удовольствием совершил прогул.

— Я даже представить тебя не могу прогульщиком, — удивилась она.

— Какое жалкое воображение! — Джон лукаво усмехнулся. — Я уже заметил, что ты не можешь представить меня в целом ряде ролей. Во-первых, — и он стал загибать пальцы, — я не гожусь на роль злостного прогульщика. Во-вторых, не умею импровизированно дергаться на танцевальной площадке вместе с подростками. В-третьих, мне не к лицу бывать в общей столовой и вместе со всеми питаться… А ты не хотела бы узнать, в каких ролях я не представляю тебя?

— Нет-нет, этого не надо, — скороговоркой ответила она, отчего-то напуганная таким неожиданным поворотом разговора.

Джон рассмеялся, а Одри вся ушла в себя. Ей казалось, что он предвидел именно такую реакцию с ее стороны, когда задавал свой вопрос. Не будучи профессиональным психологом, он обладал сильной интуицией и мог почти безошибочно предугадывать (в чем она неоднократно убеждалась) не только ход всей беседы, но и реакцию собеседника.

— Я просто не могу представить, — прохладным тоном заметила она, — чем бы ты стал заниматься, если бы в самом деле сейчас махнул рукой на работу и вышел из здания. Может, отправился бы в Центральный парк и стал кормить уток? Или нырнул в один из затхлых кинотеатров на 42-й улице и посмотрел какую-нибудь порнуху? А возможно, тебе захотелось бы после нашей вполне приличной столовой заглянуть в первую попавшуюся забегаловку и насладиться полусырым гамбургером?

Вот так. Врезала ему по кумполу, с торжеством, но и с некоторым страхом подумала она. Теперь, может быть, перестанет подкалывать беззащитную девушку.

— Я бы предпочел прогулку по парку, — невозмутимым тоном ответил на ее тираду Джон и поднялся из-за стола. Вслед за ним встала Одри, и они не спеша направились к выходу. Пока ждали лифт, ее босс успел задумчиво повторить: — Да, просто расслабиться и, не ломая ни над чем голову, пройтись по предзимнему парку…

— Но ведь на улице такая холодрыга! Еще закоченеешь, — буркнула Одри и густо покраснела оттого, что с губ сорвалось такое неуместное, грубое слово.

— Справедливое замечание. К сведению принято. — Состояние задумчивости не покидало Джона. — Тогда, может, было бы неплохо расположиться перед огромным пылающим камином в какой-нибудь хижине, затерявшейся на краю света.

Перед ними открылись двери спустившегося лифта, они вошли внутрь кабины, и Одри нажала нужную кнопку. Когда двери закрылись, она сказала:

— Джон, ты оказывается фантазер и мечтатель. Почему бы тебе вместо прогула не взять короткий отпуск и не махнуть с Эллис, ну, если не на край света, то хотя бы в Скалистые горы, во Флориду или в какую-нибудь глубинку на Аляске?

— Все дело во времени, которого мне никогда не бывает достаточно, — сухо ответил он.

— Да, кстати, я упомянула об Эллис. Через пару недель ее класс будет ставить в школе спектакль… Пьеса не имеет прямого отношения к Рождеству, но все равно в ней есть религиозные мотивы. Начало постановки в два часа после полудня. Твоя дочка запрыгает от радости, если ты пообещаешь ей прийти на спектакль.

Наконец лифт, останавливавшийся чуть ли ни на каждом этаже, добрался до двадцатого. Когда они вошли в приемную «Моррисон энд кампани», Джон спросил Одри:

— А ты сама не собираешься посмотреть этот спектакль?

Ее щеки вспыхнули, она опустила глаза и сказала тихим голосом:

— Мне бы, конечно, хотелось пойти к ней в школу… Мое сердце разрывается, как только я представлю какую-нибудь кроху, которая играет на сцене выученную назубок роль, а в зрительном зале нет ни ее родителей, ни подружек, ни одного знакомого лица. Неужели всем этим людям не стыдно перед ней? В восьмилетнем возрасте дети очень болезненно воспринимают подобные испытания.

Одри заняла место за своим рабочим столом и принялась было разбирать бумаги, но Джон развернул ее вращающийся круглый стул таким образом, чтобы они смотрели друг на друга, и спросил:

— Что ты еще знаешь о ее участии в этой постановке?

Джон стоял, слегка склонившись над ней, и кончик его галстука скользил по глубокому вырезу ее блузки, щекотал кожу… Она опять покраснела, опустила голову и, аккуратно подбирая слова, стала отвечать на вопрос:

— Эллис получила в этом спектакле одну из главных ролей. Для нее это, разумеется, большая честь. Других детей просто переодевают в разных зверюшек и отводят им место лишь на задворках сцены. Твоя дочь будет говорить перед залом, общаться с ним, а вот первой выскочке в ее классе, девочке по имени Джулия, придется напялить на себя балахон верблюда и разгуливать вдоль кулис в глубине сцены. — Одри весело ухмыльнулась. — Эллис радует еще и то, что недавно на ученом совете школы были особо отмечены ее математические способности, а позавчера перед учениками младших классов было зачитано ее собственное стихотворение.

Джон выслушал эту информацию о дочери с нескрываемой гордостью. Хотя, с другой стороны, он уловил в ней и намек на критику в собственный адрес. Его секретарша дала ему понять, что он недостаточно уделяет внимание ребенку. На этот счет у хозяина «Моррисон энд кампани» были свои соображения, поэтому, как только она кончила говорить, он не замедлил дать ей ответ:

— Я не виноват в том, что мне приходится уделять так много времени работе, а не дочери. Значит, так распорядился Господь.

— Нет, именно ты виноват в этом! — чеканным голосом отрубила Одри. — Ты мог бы уделять ей больше внимания и времени. И, пожалуйста, не рассказывай мне сказки про субботы и воскресенья. В эти дни, которые должны полностью посвящаться Эллис, ты без конца висишь на телефоне и решаешь бесконечные проблемы своего бизнеса.

— Я занимаюсь бизнесом по телефону? В выходные дни? — Джон вытаращил на нее глаза.



Поделиться книгой:

На главную
Назад