Паноптикум Города Пражского

-Очень слабый след, - сказал детектив, вручая рапорт, и пан главный полицейский советник коротко кивнул, И сразу же - ко всеобщему удивлению - велел приступить к поискам этой туфли.

Это было внесено в рапорт, а также в специальный журнал в "детективной" (т.е. комнате, где проводили время детективы, вернувшись с обхода). Теперь уже эту непарную туфлю обязаны были искать все без исключения.

"Старик впадает в детство, - подумал детектив, ведший расследование. - Хотел бы я знать, какая нам радость, если она найдется. Да я отдал бы обе туфли, лишь бы узнать имя этой девицы".

В тот же день судебный врач сообщил причину смерти: прием чрезмерной дозы кокаина.

Пан главный советник присвистнул: значит, девица относится к так называемому светскому обществу, а это уже значительно сужает круг подозреваемых. На кокаинистов в управлении была заведена особая картотека. Но по несчастливой случайности- опять этот проклятый случай! - все известные фигуры, как нарочно, были вне подозрений. Наоборот, можно было предполагать, что эта девица из новеньких, да и ее компания тоже, раз они позволили ей перебрать. В тот день в "четверке" побывали все, кто числился в списках, - это было форменное паломничество, И никаких следов, никаких намеков.

Пан советник изо всех сил крутил свой ус, детективы изо всех сил искали туфлю по всей Праге, пан Боуше отсыпался, а молочник Повондра косил за Ходовом клевер для своих кроликов.

На другой день пан Боуше не сразу пошел в управление, решив предварительно прочесать Вацлавак[ 1 ] и большие магазины; в одном из них он застал карманника Яндейсека и тут же забрал его. Карманник Яндейсек заупрямился было и стал нагло утверждать, что ведь и порядочный человек тоже может зайти в магазин за покупкой. Но пан Боуше, то и дело сморкаясь, опроверг это утверждение, заявив, что после двенадцати судимостей человека трудно считать порядочным. По дороге Яндейсек скис и стал просить отпустить его, и тогда пан Боуше сделал вид, что по причине своего насморка и мягкосердечия мог бы, пожалуй, и смилостивиться, но за это Яндейсеку придется выложить все, что ему известно о новеньких, прибывших в Прагу. На том и сошлись. Яндейсек назвал некоего Бразду из Будейовиц, который приехал попытать счастья в Праге под руководством старого Мацлика, а это означает, что они будут работать в толпе на пару. В Праге сейчас никаких таких событий не предвидится, значит, они, скорее всего, обоснуются в Эдене.

Яндейсек сиганул на волю, радуясь своему везению, а пан Боуше отправился в дирекцию, чтобы написать донесение об этом Бразде и уведомить полицейский участок во Вршовицах, в ведении которого находится увеселительный парк Эден. Само собой, прочел он и прочие донесения, но ничего любопытного в них не обнаружил. Когда он уже уходил, дежурный внизу сказал ему:

- А вы что, пан Боуше, разве вы эту туфлю не разыскиваете? Старик уже выгнал всю команду на охоту.

Какая такая туфля? Моя публика на туфли не клюет, - улыбнулся пан Боуше, но тут же страшно чихнул, видно от волнения. И, утирая нос, выкрикнул: - Женская туфля, что ли? Иисусе Христе, я же читал донесения, ничего там не было... Или я случайно пропустил какой-нибудь лист?

Пан Боуше стремглав бросился назад и самым внимательным образом прочел этот лист, который он в самом деле случайно пропустил.

Прочел - и в глазах у него потемнело. Вот оно! Случай, на котором, как изволил тогда пошутить пан главный полицейский советник, обламывает себе зубы все управление! Туфля!

Ну да, но разве можно ждать до завтрашнего утра и разыскивать Повондру в "Курьих ножках"? А вдруг он туда случайно не заглянет?

Пан Боуше чувствовал, что его бьет лихорадка. Чиханье участилось, пульс тоже.

Чтобы тогда, в те идиллические времена, детективу давали машину ради срочного дела - это было делом немыслимым. Машина была только у пана начальника полиции, если б она вдруг понадобилась пану главному полицейскому советнику, это еще куда ни шло, но детективу? Тем более какому-то пану Боуше?

И он избрал кратчайший из доступных ему путей: поездом до Крчи, а оттуда припустил на своих двоих по полям, где пастухи жгли картофельную ботву, в сторону Ходова. Пока добрался, изрядно вспотел, хоть рубаху выжимай, но, как ни странно, насморк немного поутих, видно, все-таки тот доктор был прав: прогреться у моря как следует - глядишь, и полегчало бы. Простому человеку, однако, больше подходит пешее путешествие в Ходов - тоже хорошо согревает.

Пан Повондра был дома. У него сердце екнуло при виде пана Боуше, ведь он знал его профессию.

- Неужто и у нас здесь объявился свой карманник? - перепугался он.

- Нет-нет, пан Повондра, просто мне позарез нужна туфля. Ну та, которую в вас бросили!

Да ведь я же говорил тогда в трактире, что мне непарные туфли ни к чему. Так она там и осталась, а может, кто-нибудь ее подобрал.

Но кто? Кто, пан Повондра? Ах, беда какая! Если б вы знали, что эта туфля для меня значит! - убивался пан Боуше.

Пан Повондра только плечами пожал:

- Ну, откуда ж я мог знать... А для чего она вам понадобилась, эта самая туфля?

- Это долгая история, и пока ее нельзя вам рассказывать, - уныло отвечал пан Боуше.

- Вы бы лучше искали того мерзавца, что сидел за рулем, вот это было бы по мне... Ну ничего, я его и сам найду.

- Да как же вы его найдете? Туфли у вас нет, как он выглядел, вы не обратили внимания... Может, вы хотя бы помните, как выглядела его машина?

- Нет, не помню, но я все равно узнаю! Хотя бы по номеру.

Пан Повондра, - зашептал пан Боуше, и вид у него при этом был такой блаженный, как у святого, перед которым только что разверзлись небеса. - Пан Повондра, так вы знаете номер? Номер того автомобиля? И вы скажете мне его, ведь правда? Только не торопитесь, чтобы не ошибиться!

Могу и поторопиться, если надо, - мне главное, чтобы насолить паршивцу. У него было сзади написано на такой табличке: Н 3584. Или 3587, точно не помню...

Это неважно, неважно, спасибо вам на том,пан Повондра,- залепетал в экстазе пан Боуше и добавил, чихнув: - Вы знаете, что такое случай? Случай, про это еще философы писали, и наш пан главный полицейский советник Кнотек любит о нем поговорить. О, случай, пан Повондра, - это вам не хухры-мухры...

И пан Боуше опять отправился в Прагу пешком.

Разумеется, найти машину не составило труда, это был легковой автомобиль темного цвета, спортивный, с раздвижной крышей, марки "Вальтер", и принадлежал он сыну промышленника Возаба. Когда полиция навестила его на дому, молодой господин тут же сломался и выложил все, что знал.

Они тогда устроили небольшую вечеринку у знакомых на вилле, было их там, кажется, восемь... точнее, девять человек, в их числе и барышня Тина... Когда веселье было в самом разгаре, один из них, точнее, некий пан Соукуп, предложил присутствующим кокаин, и барышня Тина переборщила: приняла такую дозу, что ей стало страшно плохо. Компания перепугалась, история была чревата серьезными неприятностями. Все вдруг настолько отрезвели, что дальше некуда. Решили бросать жребий.

Жребий выпал на молодого Возаба. Остальные торжественно поклялись, что будут молчать, ему же было поручено погрузить девушку в машину и поскорее отвезти в лечебницу.

Когда он нес ее к машине, ему не понравилось, что она была бледна как смерть и вся похолодела, хотя еще дышала. Он уложил барышню на заднее сиденье, авто не такое уж широкое, и ноги у нее не совсем помещались, но никто на это не обращал внимания, ни он, ни те, кто украдкой покидал виллу, исчезая в рассветной мгле.

По дороге он то и дело оборачивался к ней и повторял: - Тиночка, проснитесь, Тиночка, скоро все будет в порядке... Когда они проезжали Виноградами и сворачивали на Будечскую улицу, барышня на заднем сиденье странно так вздрогнула и напряглась, словно по телу ее прошла судорога; да, возможно, именно тогда она и сбросила с ноги туфлю; насколько он помнит, обе туфли были на месте, когда он клал ее в машину... Через несколько минут они подъехали к лечебнице, но тут он понял, что девушка мертва.

Рассказывая, молодой господин дрожал как осиновый лист. В конце протокола он собственноручно приписал имена всех присутствовавших на вилле в ту ночь. Вышла скандальная история, которая обсуждалась в самых высоких инстанциях.

Все отделение в полном составе помогало разматывать это дело и водить людей на допросы, только у пана Боуше, героя дня, был выходной. Первой его заботой было найти пана Повондру и объяснить ему, что никто в него туфлей не швырялся, что это был несчастный случай, за который можно только бога благодарить.

Но еще прежде, чем он отправился к "Курьим ножкам", его призвал к себе сам пан главный полицейский советник.

Пан советник долго глядел на детектива Боуше, на вечную капельку под его носом, крутил свой ус и молчал. Потом вздохнул и сказал:

- Послушайте, я вот-вот выйду на пенсию, и я рад, что под конец сподобился присутствовать при случае, который даже представить себе не мог. А ведь я немало повидал на своем веку! Боуше, вы - живой пример такой счастливой случайности, о которой даже философы не писали! Гордитесь этим, приятель! Так вот, в ваше личное дело я вписываю благодарность, а летом вы на море так и поедете, это уж я беру на себя!

Счастливый пан Боуше, пятясь из начальственного кабинета, почтительно зашмыгал носом. И тогда пан главный советник добавил:

- Но только, черт побери, не вздумайте вместе с насморком лишиться хорошего полицейского нюха! Я бы это никак не приветствовал!

МОРСКОЙ УЗЕЛ

Мертвая старуха лежала на ковре почти посредине столовой, обставленной весьма старомодно, стол был явно сдвинут. Голова ее лежала на какой-то думке, по-видимому с углового дивана; с верхней ручки высокого окна еще свешивался обрезок веревки, на которой она висела совсем недавно.

Вот и все, что увидел с первого взгляда детектив Бружек, а больше он и видеть не хотел. Главное, он не хотел видеть, что сделает их старик с теми, кто сейчас слоняется по комнате, не хотел видеть, как он осадит полицейского из ближайшего участка, который с умным видом пытается описать ему, что произошло, хотя и так все ясно. На ковре и за телом покойницы подрагивали светлые пятна - это солнце пробивалось сквозь сетчатую штору.

- И вы, значит, нам позвонили, - произнес пан советник Вацатко сладчайшим голосом. Таким сладким, что детектив Бружек прищурил глаза.

Так точно, пан полицейский советник, мы позвонили, -добродушно подтвердил полицейский.

А нельзя ли узнать - почему?

Потому что есть обоснованное подозрение, что это самоубийство, то есть происшествие, может, вовсе и не самоубийство,- сказал полицейский, гордый, что высказался столь ясно. Пан советник из уголовной полиции - это шишка, с которой простому человеку не каждый день доводится разговаривать. Если пан советник обратит внимание на человека и рассудит, что не с дураком имеет дело, тут же может обломиться звание старшего полицейского. Эта голубая мечта казалась полицейскому такой достижимой - рукой подать. Вот почему он докладывал, вытянувшись в струнку, говорил четко и бодро.

Так у вас, значит, возникли обоснованные подозрения... Великолепно!

И тут пан советник вдруг побагровел и заорал:

- Тогда почему же, черт вас подери, вы допустили, чтобы здесь устроили такой свинарник? Кто это путается у меня под ногами, что здесь происходит? Да у вас тут форменное гулянье, хуже, чем на пражском мосту!

Перст пана советника пронзил воздух, указывая на человечка в стоптанных домашних туфлях и в каком-то кургузом рабочем халате, который безостановочно шаркал по комнате. На голове у него была круглая шапочка.

- А это дворник здешний, Йозеф Коцбаба, - доложил полицейский, чрезвычайно удивленный неожиданным поворотом дела.

- Кто снял тело? - громыхал пан советник. - Кто это здесь отодвинул стол? Кто здесь шастал по квартире?

Детектив Бружек согласно кивал головой, но только на тот случай, если взгляд пана советника упадет на него. Однако пан советник не сводил глаз с этого человечка, дворника, который теперь застыл на месте и испуганно взирал на господина, превратившегося вдруг в огнедышащий вулкан.

Прощения прошу, пан иншпектор, - заговорил дворник неуверенным голосом, - я должен был это сделать.

Советник! - негромко подсказал полицейский.

Ведь я, пан иншпектор...

Пан советник, - напомнил уже более настойчиво полицейский, сообразивший, что ветер изменил направление и что было бы ошибкой защищать пана Коцбабу, которому он до сих пор по знакомству предоставлял тут полную свободу действий.

Я, пан иншпектор, - упрямо продолжал дворник, - увидал эту вот старую пани Ярошову, как она висела в окне. Я ее вон оттуда увидал, снизу.

Что дворник называет его "пан иншпектор" - на это советнику Вацатко было наплевать. Но полицейский позволил ходить по квартире постороннему, вместо того чтобы позаботиться о сохранности следов, - вот что выводило его из себя.

Ибо: или это самоубийство, и тогда его зря побеспокоили, или это не самоубийство, и тогда дело здесь почти безнадежное - ведь эти идиоты сняли тело и пытались вернуть его к жизни (иначе с чего бы покойнице лежать на полу?). Вот что приводило его в ярость.

- Где это "снизу", откуда вы ее увидели?

- Я, с позволения, увидел ее, когда вылез на крышу.

Так снизу или с крыши? - взорвался пан советник, которому эта личность определенно не понравилась.

- С вашего позволения - снизу, с крыши гаража.

Пан советник выглянул в окно. Потом повернулся к пану Бружеку и кивнул в сторону двери. Детектив Бружек сообразил молниеносно, и вскоре его можно было увидеть на крыше гаража. Пан советник стал у самой занавески, и Бружек махнул рукой, что он его видит.

Итак, с этим все было в порядке.

А что вы делали там, на крыше? - снова спросил пан советник, но уже более миролюбивым тоном.

Крыша протекает, и пан инженер - у него там машина -попросил... v

Ладно, ладно, а дальше что?

Чего дальше было? А я увидал пани Ярошову, как она висит на окне за шторой; что-то там было не так, это сразу было видно. Я себе поначалу говорю, что это она там вешает на окно в ее-то годы...

- А потом что было?

- Потом позвал я вот пана Соучека... - (В углу комнаты переминался с ноги на ногу еще один человечек, маленький и лысый. Человечек учтиво поклонился. И этот, наверное, тоже здесь наследил, господи боже, попробуй тут разобраться, что к чему!) - Мы с ним пошли и стали звонить, - продолжал сторож.

И никто не отпирал, - услужливо дополнил его пан Соучек.

- Да что вы? - удивился пан советник.

Детектив Бружек с готовностью улыбнулся, и, к счастью, пан советник это заметил. Может, хоть это его немного успокоит.

- Ну а потом я выломал дверь, ведь я же тут за сторожа. Но только, с позволения, пан Соучек был со мной, в таких делах лучше иметь свидетеля!

Разбирается, отметил про себя пан советник. Отменно разбирается... С самого начала подумал о свидетелях. Любопытно!

Потом мы пани Ярошову отрезали. То есть пан Соучек...

Вот этим моим ножом, пожалуйста. - И пан Соучек предложил всем полюбоваться на его нож. Пан советник только рукой махнул.

Раз она была мертва, зачем вы ее сняли, а не вызвали полицию?

Мертвая... Мертвая-то она была, а вдруг еще не совсем была, тогда как? - возразил сторож. - Полагается сделать все для спасения человека. То есть я так думаю!

- Допустим, - недовольно буркнул полицейский советник. - Потом вы положили ее наземь?

- Ну да.

- То есть нет, - испуганно вмешался пан Соучек. - Она у нас свалилась, когда я веревку перерезал, я был такой взволнованный, а пан Коцбаба не очень крепко веревку держал. И пани упала на пол.

- Час от часу не легче, - проворчал пан советник и на этот раз посмотрел в сторону детектива Бружека. Тот с готовностью закатил глаза, демонстрируя, как он ужасается такой глупости. - Потом вы начали ее оживлять. Как вы это делали?

Дворник опустился на колени за спиной у покойной и стал показывать, как он поднимал ей руки и делал искусственное дыхание. Оказалось, во время войны он служил некоторое время в лазарете и там кой-чему научился.

- А пани-то Ярошова уже начинает коченеть, - деловито заявил он, поднимаясь с колен.

- Ну, и пока я это делал, пан Соучек побежал в участок.

- Побежал, не позвонил! - подчеркнул пан советник.

- Побежал, - подтвердил пан Соучек. - Я был такой взволнованный, и потом... где тут найдешь телефон? Разве что где-нибудь в лавке. Всю дорогу я бежал, и этот вот пан полицейский сразу пошел со мной.