Верность

– Не знаю, – ответил Грейв. – Может, это всё повстанцы виноваты. Может, они слишком нажимают, и где тонко, там начинает рваться, – он сжал губы. – А может, Империя всегда была такой. Может, мы просто не замечали до Альдераана.

– Что же нам делать?

– Ничего, ЛаРон, – отвечал Грейв с предупреждающими нотками в голосе. – А что мы можем сделать?

«Уйти к повстанцам?» – мелькнуло в сознании ЛаРона. Но он понимал, что это была абсурдная идея. Он и его товарищи поклялись защищать Империю и её граждан, и присоединиться к тем, кто пытается ввергнуть галактику в хаос… исключено.

– Не знаю, – сказал он. – Но я не для этого пошёл в армию.

– Ты пошел в армию, чтобы выполнять приказы, – отозвался Грейв, снова повернувшись к стенду. Он вынул из бластера батарею, снял с пояса свежую и вставил её на место разряженной. – И уж точно не для того, чтобы ИСБ вышвырнула тебя вон за мятежный образ мыслей.

– Это верно, – согласился ЛаРон; по его спине пробежал холодок. Перевод: «Впредь даже не заикайся об этом».

– Потому что через день-два у нас тут будет целое тактическое подразделение ИСБ, – продолжал Грейв. – Со своим транспортом, командирами, а возможно, даже со своими штурмовиками.

– Откуда ты это узнал?

– От Маркросса, конечно, – молвил Грейв, и на его угрюмом лице невольно промелькнула слабая улыбка. – Хотя откуда он всё это узнаёт, я понятия не имею.

– Ты думаешь, он сам из ИСБ?

– Чепуха, – проговорил Грейв. – Он для этого слишком хороший парень. Нет, он просто любит держать ухо востро.

– Понятно, – сказал ЛаРон. – Как бы то ни было, похоже, что кто-то решил затеять серьезную охоту на повстанцев.

– Меня это устраивает, – отвечал Грейв. – И я хочу быть в хорошей форме, когда мы встретимся с настоящими повстанцами.

Он надел шлем и нажал на кнопку, снова включив стенд.

Когда он расстрелял половину мишеней, ЛаРон тихо вышел из тира.

* * *

Прием был в самом разгаре; главный зал дворца моффа Гловстока сверкал огнями и флагами, оркестрик на балконе играл ненавязчивую музыку. Богатые и влиятельные особы, собравшиеся в зале, лишь немногим уступали в блеске её убранству; повсюду слышались приглушенные разговоры. Присутствовало по меньшей мере сто мужчин и женщин – примерно столько насчитала Мара Джейд, которая невозмутимо бродила между группками гостей – элиты элит всего сектора. Гловсток сегодня явно решил тряхнуть мошной.

 Интересно, где он взял столько кредитов, чтобы оплатить всё это?

 – А, графиня Клерия!

 Мара обернулась. Сквозь толпу к ней пробирался пожилой мужчина в генеральском мундире, которого сопровождал некто помоложе, одетый в простой деловой костюм.

 – Здравствуйте ещё раз, генерал Дириан, – улыбнулась ему Мара, окинув взглядом его спутника. Минк Боллис, определила она, один из помощников Гловстока. Отлично! Раз начали сходиться приближённые, значит, и сам мофф где-то неподалёку. – Думала, вы отправились в буфет.

 – Шёл туда, но по пути встретил мастера Боллиса, – генерал Дириан показал на молодого человека. – Вспомнил наш разговор о пиратах, докучающих вашей планете, и подумал, что он может предложить вам некоторую помощь.

 – Графиня, – Боллис поцеловал ей руку в традициях Старого Ядра. Его хищный взгляд упёрся в её зелёные глаза и золотистые волосы, коснулся её наплечного украшения в виде каскада цветов, смерил её стройную фигуру, облаченную в платье с глубоким вырезом. Пираты явно сейчас интересуют его в последнюю очередь.

 – Уверяю вас, мофф Гловсток и всё секторальное правительство готовы помочь вам в вашей беде. Почему бы нам не найти укромный уголок, где вы подробнее опишете мне вашу ситуацию?

 – Это было бы… – Мара запнулась, и на её лице промелькнула неуверенная улыбка. – Это было бы чудесно.

 – Вы в порядке? – спросил Дириан.

 – Мне просто вдруг стало не по себе, – ответила Мара. Она снова придала лицу странное выражение и слегка покачнулась.

 – Может, вы присядете, – сказал Дириан, пристально посмотрев на неё. – Амбростин коварен, если к нему не привыкнуть.

 – Наверное, вы правы, – согласилась Мара с легкой хрипотцой в голосе.

На самом деле ей были знакомы и амбростин, и симптомы, возникающие при чрезмерном его употреблении.

 А Боллис, по крайней мере, знал о том, что следующей фазой будет снятие внутренних ограничений.

 – Позвольте мне провести вас туда, где вы сможете прилечь, – предложил он; глаза его при этом загорелись. Он подошел ближе, протянув ей руку.

 К удивлению Мары, Дириан опередил его.

 – Мофф Гловсток рассчитывает, что вы поможете ему развлечь гостей, – напомнил генерал, ловко закрыв её от Боллиса. – Я знаю дворец и сам найду местечко, где она будет в безопасности.

 Прежде чем Боллис успел найти слова для вежливого возражения, Дириан с Марой прошли мимо семейной пары, целиком облаченной в «мерцающий шелк», и направились к боковым дверям.

 В коридорах дворца было пусто, только на каждом пересечении стояло по двое охранников в ливреях. Никто из них не остановил Дириана, и после двух поворотов генерал ввёл Мару в тёмный кабинет.

 – Я заказываю мебель для своих кабинетов у того же поставщика, у которого мофф Гловсток покупает мебель для своих подчиненных, – поведал он Маре. Он зажёг приглушённый свет и подвёл её к столу для переговоров. – Могу вас заверить по личному опыту, что на этом диванчике вы сможете отлично подремать.

 – Я бы сейчас заснула хоть в гравийном карьере, – пробормотала Мара заплетающимся языком и сделала вид, что у неё слипаются глаза. – Спасибо вам.

 – Не стоит благодарности, графиня, – произнес Дириан, помогая ей устроиться на диване. – Как я сказал, амбростин – коварный враг.

 – Я имела в виду… ну, вы понимаете.

 Генерал улыбнулся.

 – Тоже не стоит благодарности, – заверил он её. – Сколько вам лет? Восемнадцать? Девятнадцать?

 – Восемнадцать.

 Дириан погрустнел.

 – Моей внучке столько же, – сказал он. – Я бы тоже не хотел оставлять её наедине с Боллисом. Отсыпайтесь, графиня. Я позабочусь, чтобы вас не беспокоили.

 Он ушёл, закрыв за собой дверь. Скатившись с дивана, Мара быстро пересекла комнату и прижала ухо к двери, одновременно пустив в ход технику улучшения слуха, которой обучил её Император.

 Но даже так ей удалось расслышать лишь несколько слов из того, что Дириан говорил ближайшим охранникам. Впрочем, она догадывалась, что он давал им распоряжение проследить, чтобы в течение неопределенного времени никто не беспокоил юную леди. Разговор закончился, и шаги Дириана затихли вдалеке. Восстановив нормальный уровень слуха, Мара выключила свет и скользнула обратно в комнату.

 Пора приниматься за работу.

 За время своей относительно недолгой карьеры в роли Руки Императора Мара обратила внимание, что многим политикам высшего эшелона Империи присуще странное сочетание осторожности и небрежности. Гловсток не был исключением. Даже здесь, на десятом этаже, окна были закрыты решётками, а ключ от этой решетки хранился под подоконником, чтобы при желании можно было подышать свежим воздухом, не обращаясь к охране. Ключ нашёлся быстро; отключив решетку, Мара открыла окно и осторожно выглянула на улицу.

 Кроме караульных, ходивших внизу, и аэромашин, патрулировавших далекий периметр дворцовой территории, больше ничего видно не было. Потянувшись Силой, Мара нащупала свёрток, спрятанный ею заранее под декоративными кустами, которые росли под стеной, и потянула на себя.

 Несколько секунд ничего не происходило. Мара сосредоточилась, и рукоять взмыла в воздух и поплыла вверх, волоча за собой трос. Вскоре она оказалась в её руках; Мара нажала на кнопку, и спрятанный внутри мотор начал сматывать трос, поднимая гораздо более тяжёлый чёрный свёрток, привязанный к концу этого троса.

 Минуту спустя пакет был уже в комнате, а его содержимое разложено на полу. Ещё две минуты понадобилось, чтобы сменить переливающееся платье на серый боевой комбинезон, изящное наплечное украшение – на струйный посох стокхли, заброшенный на плечо, а украшенный вышивкой пояс – на ремень со световым мечом.

 В пакете также находились баллон со сжатым воздухом и манекен, изображавший её саму и одетый в точно такое же платье, в каком Мара была только что. Она надула куклу и положила её на софу – пускай думают, что она здесь; спрятав свое настоящее платье под столом, она вернулась к окну.

 Со струйным посохом Мара познакомилась всего несколько месяцев назад и с тех пор приложила много усилий, чтобы освоить его и добавить в обширный арсенал своего оружия и инструментов. В сущности, этот приём она неоднократно отрабатывала в тренировочном центре Императорского дворца. Ступив на подоконник, она направила устройство вверх, в направлении стены, и нажала на спусковой крючок.

 Послышалось резкое шипение; посох ударил Мару в плечо, а из его конца вырвалась струя тумана. Соприкоснувшись с воздухом, туман превратился в жидкую ленту, которая быстро затвердела на каменной поверхности, образовав скрученный «мост», по которому можно было подняться наверх. Выключив струю, Мара забросила посох на спину и полезла по стене.

 Дважды ей пришлось останавливаться, чтобы продолжить «дорожку» новой струей; наконец она добралась до двадцатого этажа, где находились апартаменты Гловстока. Окна здесь были закрыты такой же решеткой, как в её кабинете, и эта решетка имела такое же слабое место. Потянувшись Силой сквозь транспаристаль, Мара отключила решетку и повернула защёлку. Минуту спустя она была внутри.

 В апартаментах было пусто, Гловсток и его приближенные находились внизу, на приёме. Тем не менее Мара, бесшумно переходя из комнаты в комнату, держалась начеку. Мофф вполне мог оставить одного-двух дроидов, чтобы те следили за его имуществом. Но дроидов можно обнаружить сканером или перепрограммировать, и Гловсток, очевидно, не пожелал рисковать. Вместо этого он доверил охрану двум хитроумным системам сигнализации, встроенным в потайное хранилище.

 Вернее, «хитроумным» с его точки зрения. Профессиональные воры, которым Император поручил обучить Мару своему ремеслу, посмеялись бы над обеими системами. Сама Мара, далеко не столь опытная, просто улыбнулась и нейтрализовала их за десять минут.

 После всех этих подготовительных мер взлом самого хранилища показался практически рутиной. Через две минуты Мара отворила тяжёлую дверь и вошла внутрь.

 Одна стена хранилища оказалась целиком заставлена шкафами с инфочипами, в которых хранились копии всех административных данных сектора. Интересно, конечно, но даже если Гловсток настолько безрассуден, чтобы оставить след, могущий выявить его финансовые злоупотребления, потребуется целая армия счетоводов, чтобы докопаться до них. Мара проследовала в дальний конец, надеясь найти более личные вещи. И там она нашла доказательство, которое было ей нужно. Мара долго смотрела на шесть произведений искусства, которые высветил луч её светового стержня. На первый взгляд коллекция могла показаться незначительной, особенно учитывая количество картин, скульптур и гобеленов, украшавших дворец.

 Но Мару скромность собрания не обманула. Произведения искусства, выставленные внизу, были великолепны, но сравнительно дешёвы. А главное – они вполне умещались в смету расходов честного администратора, занимающего такой пост, как у Гловстока.

 Шесть предметов, хранившихся в сейфе, относились к совершенной иной категории. За любой из них богатейшие коллекционеры галактики без вопросов заплатили бы сто миллионов кредитов. Вместе они стоили, наверное, в три раза больше, чем дворец Гловстока со всем, что в нём было.

 Итак, подозрения Императора подтвердились. Гловсток утаивал часть доходов, которые перечислял в Центр.

 Взяв в руки одну из картин, Мара повернула её тыльной частью. В свете стержня поверхность холста казалась гладкой и чистой. Но торговцы произведениями искусства использовали одну маленькую хитрость, о которой Гловсток мог не знать. Мара настроила стержень на определенную частоту в ультрафиолетовом диапазоне и попробовала снова.

 Вот он – полный список торговцев, аукционных домов и посредников, через руки которых прошла картина за свою долгую историю. Мара улыбнулась. Торговцы делали эти списки невидимыми, оберегая свой мир изящных искусств от грубой коммерции. Профессиональные похитители обычно затирали эти метки, чтобы их новые приобретения было труднее отыскать. Гловсток этого не сделал, а это значило, что он приобрел эти произведения не у профессионала. Интересно.

 Мара переписала последнюю запись («Аукционный дом Певен, Кровна») и положила картину на место. То же самое она сделала с ещё двумя предметами, затем вышла из хранилища, закрыла дверь и включила сигнализацию.

 Обратный путь вниз оказался быстрее и легче, чем вверх. Затвердевшие нити стокхли испарятся через несколько часов и исчезнут без следа, так что у людей Гловстока не останется ни единой зацепки.

 К тому времени, когда в дверь осторожно постучали, Мара снова была в своем платье, а снаряжение лежало внизу, в кустах.

 – Графиня? – негромко позвал Дириан.

 – Да, генерал, – откликнулась Мара и села на диване, сладко потягиваясь. – Пожалуйста, заходите.

 – Надеюсь, вам уже лучше? – спросил Дириан, входя в кабинет.

 – Гораздо лучше, – заверила его Мара, поднимаясь ему навстречу. – Спасибо вам за заботу.

 – Всегда к вашим услугам, – генерал улыбнулся и протянул ей руку. – Не желаете ли вернуться на праздник?

 – Да, конечно, – сказала Мара.

 Надеюсь, приятно будет всем, подумала она, когда они прошли мимо часовых. Потому что это последний праздник в карьере Гловстока.

Глава 3

Выяснилось, что информация Маркросса, как всегда, точна. Через шесть дней после резни на Слезе на «Возмездие» прибыло тактическое подразделение ИСБ.

Их было немало: полных десять отделений, включая офицеров, солдат, дроидов и даже собственную аналитическую разведгруппу. Но ЛаРона больше беспокоили два отделения прибывших вместе с ними штурмовиков.

– То есть, что бы они ни задумали: расстрелять ещё один город или того хуже – на них будет наша форма, и виноваты будут именно штурмовики, – предупредил он Квиллера и Грейва, когда все трое наблюдали со смотрового мостика за происходящим в грузовом отсеке 5.

Люди из ИСБ привезли с собой какие-то странные транспортные средства: от лёгких фрахтовиков до старомодных и выведенных из арсенала военных кораблей. Тут была даже ветхая круизная яхта.

– Ну, мы всегда во всём виноваты, – горько заметил Квиллер. – Самая горячая работёнка всегда нам достаётся.

– Это потому что мы лучшие в Империи, – возразил Грейв с некоторой гордостью. – У нас даже корабли лучше, чем у тех клоунов.

– Ты об этих? – переспросил Квиллер, указывая на корабли внизу. – Не стоит так доверять своим глазам, дружище. Например, «Сувантек ТЛ-1800» – только взгляни на зазубрины на соплах двигателей?

– Ты о каком говоришь? – спросил ЛаРон, хмурясь при виде незнакомых обозначений.

– О том плоском и угловатом, с огромными досветовыми двигателями, – указал Квиллер. – Обычно 1800-ые хлам хламом: не разваливаются, но тормознутые, плохо бронированные, со слабыми щитами. Навигационные компьютеры тоже глючат по-страшному.

– Как раз для ИСБ, – пробормотал Грейв. – Пусть вся эта рухлядь под ними развалится, чтобы ИСБ-шники провалились куда подальше!

– Повторяю: не верь глазам своим, – сказал Квиллер. – Эти двигатели явно шесть раз дорабатывали ещё в Центре. Всё остальное, похоже, тоже. Не говоря о других кораблях.

– Думаешь, они идут по фальшивым документам? – спросил ЛаРон.

– Да, по несколько комплектов на каждый, – фыркнул Квиллер. – Может, мы и лучшие в Империи, но как знать, сколько из бюджета получает ИСБ?

– Какие у тебя проблемы с ИСБ, солдат? – вдруг раздался позади них мрачный голос.

У ЛаРона в животе всё перевернулось. Это был майор Дрелфин из ИСБ, который устроил резню на Слезе.

– Никаких, сэр, совсем никаких, – торопливо заверил его Квиллер.

– Рад слышать, – Дрелфин подошёл к ним, держа руку на рукоятке зачехлённого бластера. – А теперь у вас ровно пять секунд, чтобы объяснить мне цели своего нахождения в запретной зоне.

– Мы имперские штурмовики, сэр, – напомнил ему ЛаРон, с трудом сохраняя уважение в голосе. – Нам разрешён доступ по всему кораблю.

– И правда, – признал Дрелфин, ощупывая глазами сражающегося с собой ЛаРона. – А почему вы не в доспехах?

– В этой зоне корабля нам разрешено их не носить, сэр, – ЛаРон тщательно подбирал выражения.

В уставе недвусмысленно значилось, что вне казарм ношение доспехов для штурмовиков обязательно. Но капитану Оззелю не нравилось, что по кораблю вечно кто-то бродит в доспехах, даже после отбоя. Поскольку командиры штурмовиков тоже отказывались запирать своих свободных солдат в казарменных отсеках, было достигнуто неофициальное соглашение.