Дочки-матери

Ухмыляется.

— Пролистывай, — говорит. — Проехали. Если не можешь взглядом гвозди гнуть или кирпичи поднимать, то в такой машине делать нечего. Она на парапсихиков рассчитана, на Лаконе почти все такие.

— Слушай, — говорю, — Козерог, а может, ты чего посоветуешь?

— Ха, — говорит, — как? Я ж не знаю, что ты умеешь в натуре.

Ну, я, конечно, тяжело вздохнула. И созналась:

— Водить «Валькирию». Стрелять ракетами «Н-14», но чтобы прицел был стандартный. Или — излучатель «Сполох-8», в крайнем случае — «Сполох-5», — и снова вздохнула.

— Да… — говорит. — Для аса негусто.

Я хотела обидеться и рассказать, что и тому-то случайно научилась — ходила на курсы в приступе романтики, пока еще Хэзел была жива… но не рассказала.

А Козерог вовсе и не собирался надо мной издеваться. Он уже серьезно думал.

— Вообще-то, — говорит, — «Валькирия» — ничего. Легкая маневренная машина. В гиперпространстве скорость маловата, зато в физическом — в самый раз. И делают их хорошо — мортисянки в смысле безопасности бабье дотошное.

Я кивнула.

— Но я бы на «Валькирии» летать не стал, — говорит.

— Почему, если хорошая машина? — спрашиваю.

Хмыкнул.

— Несерьезно. Бабья цацка.

Резонно.

— Что ж мне делать? — говорю.

— Я уж сказал, — отвечает. — Пошли в штаб, посоветуемся с народом.

Мы пошли в штаб, где по раннему времени еще никто не сидел. Козерог с пульта общей связи всех, кто не спал и был у себя в звездолете, позвал и сказал, что Луис покупает себе крылья. И через пять минут вокруг уже была толпа.

И все давали советы.

Рыжий говорит:

— Надо йтэнскую машину брать. Классная вещь. Если че, она сама объяснит, что ей надо.

А Бриллиант:

— В задницу Йтэн вместе с их крыльями — они горючее жрут, как сволочи, на вираже неподъемны, броня слабая. Не, надо имперскую пташку, лучше всего — «Стерегущий», пятой модификации или шестой. В работе — скрипка ваще.

Козерог:

— Да ты опух! «Стерегущие» — для асов, они ж на каждый чих и пук реагируют, скрипка твоя! Кто на таком не летал — тот еще на старте гукнется. Нафиг.

Фэнси:

— Ну да, ну да. Я б тоже не стал связываться с имперскими — самое дело тэффский. Дешево и сердито.

Рыжий уже на повышенных тонах:

— Да на тэффских даже сами тэффяне не летают! Это ж не машина, а гроб с крылышками! Там регенерация дохнет как моль, ты чего!

Бриллиант кричит:

— Я говорю — имперский, нах! Они, хоть, надежные!

Козерог:

— Ты че, моего товарища угробить хочешь?

Тут еще несколько бойцов подошли — мужчины, с которыми я еще была почти не знакома, и спросили, что за шум, а драки нет. И им начали объяснять, они вступили в дискуссию — и про меня все забыли.

Поэтому я тихонечко села поближе к дисплею и стала листать объявления и читать характеристики.

И тут меня очень скромно спросили:

— Луис, можно сказать?

Я обернулась и чуть не умерла на месте. Ко мне подошел Котик и сел рядом на краешек кресла. И спросил:

— Я тебе не мешаю?

Я еле собралась с мыслями и говорю хрипло:

— Нет, что ты.

И он аккуратно сдвинул несколько объявлений и одно увеличил. И говорит:

— Смотри. Это наш кораблик, лавийский. В управлении он несложный, а вооружен очень прилично. И у него довольно хорошая скорость на маневре в физическом пространстве.

Я слушала Котика, и мне нравились крылья. И мне нравилось, что Котик не кричит и не суетится вместе со всеми. И я была просто счастлива, что он со мной заговорил.

И я попыталась схохмить:

— Это че, единственный во Вселенной звездолет без недостатков?

Котик наполовину отвернулся, но я заметила, что он улыбнулся, и говорит:

— Он с недостатками. Там управление на двоих раскидано. Правда, можно объединить, но заморочечно.

Кажется, я покраснела.

— Откуда ж, — говорю, — я возьму пилота?

А он уже явственно улыбается и говорит:

— Может, сам найдется.

И тут ко всей нашей компании подошел Чамли. Поинтересоваться. И когда увидел, что мы с Котиком разговариваем, направился прямо к нам. Выглядел он абсолютно спокойно, я и не дернулась, поэтому дальнейшее для меня оказалось совершенной неожиданностью.

Не привыкла я еще к этому миру — меня тут слишком хорошо встретили.

А Чамли подошел вразвалочку и, уже совсем рядом с нами, фокусным каким-то неуловимым движением выхватил пистолет и приставил ствол Котику к виску.

Я сразу превратилась в лед внутри. И замерла, боясь пошевелиться.

А Чамли говорит:

— Слышь, Луис, мужики хотят с тобой работать — ладно. Хрен с тобой и хрен с ними. Но эти твои фортеля мне надоели в натуре. Волки не грызутся из-за всякого паршивца, которому цена — шоколадка. Так что выбирай: или я его шлепну — и нет больше повода, или ты отваливаешь.

И взводит курок. И Котик бледнеет и зажмуривается, а я понимаю, что это совсем не шутка. И говорю:

— Я отваливаю. Чамли, я все принимаю, со всем соглашаюсь и делаю, как ты скажешь. Только опусти пистолет, пожалуйста.

Чамли пистолет спрятал и ухмыльнулся.

— Я, — говорит, — тебя раскусил. Я понял, че тебя цепляет. С тобой, малыш, договориться можно, даже просто. Ты меня не обманешь. Потому что знаешь — если обманешь, я эту суку кружочками нарежу. Ты еще со вчерашнего дня в курсе, что я могу. Мне пофиг.

Я сижу и киваю. И вдруг слышу, как вокруг тихо. А Чамли говорит:

— Умница. А с этим я еще пообщаюсь по душам. Ты выбирай корабль. Все путем.

А сам Котика дернул за плечо — и они ушли вдвоем. А я так и осталась там сидеть. Я только изо всех сил старалась не разреветься — а то еще все догадаются, что я женщина, и вдобавок будет скандал, что я обманщица…

А Рыжий говорит:

— Ну, Чамли перегнул чуток…

А Козерог:

— Ну, ты выбрал машину?

Я говорю:

— Угу. Вот этот. Лави. Класса «Легионер». Ничего, как думаешь?

— Ничего, — говорит. — Даже очень. Но там же управление на двоих раскидано?

— Да, — говорю, — знаю. Может, пилот найдется. И потом, управление, вроде бы, можно объединить… только заморочечно.

Я весь день была жутко занята и была бы не прочь еще больше чем-нибудь загрузиться и устать, лишь бы не думать ни о чем. Козерог мне объяснил, как — и я выставила на Базаре объявление, что продаю старый мортисянский грузовик на запчасти. Потом я уран меняла на корабль. Друзья помогли мне поторговаться, потому что бывший хозяин кораблика, горбатый человечек по имени Урли, на ходу подметки рвал и норовил меня просто ограбить. Крылья были очень хороши, просто — очень. Я их заправила, погрузила запас провизии, обзавелась отличной аптечкой, зарядила ракетницы — и кто бы из моих подруг с Аллариа видел, как это все было красиво!

Машина только что сошла с конвейера — броня на солнце сияла, как зеркало. И мы с Козерогом на этой сияющей броне написали черной и серебряной краской мое название, на удачу: «Мать».

Козерогу не нравилось. Он предлагал: «Вдова», на здешнем жаргоне — смерть, и уверял, что это гораздо более стильно. Но я сказала, что у нас первый личный боевой корабль всегда называют в честь Вечной Матери Сущего, чтоб она охраняла пилота. И он перестал спорить — в каждом мире свои суеверия, а чужие суеверия здесь уважали.

Вся стая приходила смотреть. Они мне сказали, что звездолет надо обмыть, в смысле — выпить за него чего-нибудь ядовитого, но я сказала, что им выпивку куплю, раз такой обычай, а сама не буду. У меня иммунитета нет.

Они согласились.

И вечером охотники из нашей стаи пили, а я просто сидела с ними. Мне ужасно не хотелось уходить — жильем каждого из пилотов традиционно считался звездолет, так что мне теперь было куда уйти, но там пришлось бы сидеть одной. Мне было очень грустно.

Козерог и Рыжий разговаривали со мной и пытались даже меня утешать. Особенно Рыжий — он считал, что во всей этой истории он виноват: это он меня вчера напоил, я принародно сболтнула лишнее, кто-то сказал Котику, кто-то Чамли стукнул и все такое.

И Рыжий говорил:

— Луис, ну ты ж нормальный мужик, ну тебе это надо? Ну ладно б ты был псих, вроде Чамли, но ты ж раньше, как будто, не увлекался?

Я говорю:

— Угу.

А Рыжий:

— И вот нафига ты начинаешь? Че он тебе дался? Тут полно девок, попадаются даже очень шикарные девки — если б ты вчера тут не митинговал, как ты его любишь, у тебя б давно на шее толпа девок висела.

Я говорю:

— Вот только не хватало мне толпы на шею.

Козерог смеется, а Рыжий опять за свое:

— У меня, — говорит, — полно подружек. Хочешь, познакомлю? Ну гораздо ж круче, чем это непотребство, — и в ярких красках, не жалея эмоций и огня, описал непотребство, да так, что мне захотелось немедленно пойти и пристрелить Чамли.

Козерог говорит:

— Ну че ты к нему привязался? Ну в каждой башке ж свои тараканы!

А Рыжий говорит:

— Да я просто не могу смотреть, как человек мучается из-за какой-то фигни! Я щас пойду приведу какую-нибудь девку. Я ей объясню, в чем дело, и пусть она устроит ему небо в алмазах, и назавтра он и не вспомнит об этой своей блажи.

И ушел. А я подумала — ну я и попала.

А Рыжий был человек слова.

Через пять минут он вернулся с девкой, хотя у нас на Аллариа и на Мортисе не принято называть женщин таким словом. Это неприлично, потому что значит — женщина, бросающая своих детей, чтобы их воспитывали ее мужчины.