Голем. Книга 1

Ладно. Если можно было послать сигнал с запросом на получение «защитника» (кстати, о «защитнике» в основном тексте ни слова, это все из комментариев неизвестного мудреца на арамейском), то, наверное, можно послать и сигнал с просьбой о его возвращении. Вопрос только — какой это должен быть сигнал? Я внимательно изучил последовательность вспышек, расчертив угольком заданные в манускрипте промежутки между ямками с магнием прямо на столе торговца, невзирая на его возмущенный взгляд. Нет, это не код Морзе, как я надеялся в глубине души. Глупо, конечно, было на это надеяться. Но принцип явно тот же. А это оставляет шанс. Несколько призрачный, но шанс!

А вторая вещь, вынесения мной из изучения свитка — это то, что данный, вырванный из контекста отрывок явно имел и начало и продолжение. Знать бы только — где они. Судя по всему, сие ведомо, скорее всего, только одному человеку. И этот человек сейчас находится в Египте. Да и жив ли он еще? «Последним сведениям» Цадока сильно доверять не стоит — информация от Каира до Мюнхена тут может добираться три-четыре месяца, если не больше! Короче, пора срочно нырять за дополнительными сведениями. Я обратился к торговцу:

— Все это меня утомило, надо отдохнуть. Пусть никто не входит ко мне в комнату до утра! Да, и пришли мне кувшин лучшего вина! Погоди, — критически оценив объем данного сосуда, имевшегося у хозяина кабинета на столе, поправился: — Три кувшина!

Часть вторая. Путешественник

Глава 1

В номере мюнхенской гостиницы ничего, разумеется, за время моего отсутствия не изменилось. Да и длилось то оно, судя по наручным часам, часов восемь. Интересно, в какой фазе сна происходит перенос? Ведь обратное возвращение случается вместе с обычным пробуждением. То есть, вместе с «пробоем» в прошлое, здешний мой организм не забывает выспаться. Что, несомненно, радует — я сюда вернулся не затем, чтобы сразу же завалиться спать! Тем более, что это чревато незапланированным обратным переносом.

А еще вдруг подумалось — ведь если я, скажем, буду возвращаться в свое «обычное» время раз в месяц, то за неделю «здесь» я проведу более полугода «там». То есть, за два «обычных» года «там» пройдет пятьдесят! Можно прожить целую «вторую» жизнь и состариться. А то и помереть! Вопрос только, что при этом произойдет? Лучше разобраться заранее, чтобы потом не было мучительно больно…

Вообще-то, пришедшая в голову идея о «параллельной» жизни меня заинтересовала. Если в предыдущее возвращение мысль о том, чтобы провести полвека в крестьянской халупе начала тринадцатого века привела бы в состояние тихого ужаса, то сейчас «там» мой статус резко повысился. И можно рассчитывать на более занятное времяпровождение. Даже, как бы, не занятнее, чем здесь — денег, вроде, у моего нового «друга» в достатке, а новых впечатлений хоть отбавляй. И дурацкого феминизма еще не изобрели… Комфорт, конечно, далек от современного, но при погружении в среду это не так уж и мешает. Особенно, если сознаешь, что издеваешься над «запасным» организмом. Но хватит мечтать, надо бы поработать. Я достал ноут и вошел в Сеть…

После обеда, закачав на ноут кучу информации, смотался на автобусе за город, на ту самую поляну. По пути на автостанцию забежал в какой-то магазин и приобрел обычную садовую лопату. Вот почему на меня косились пассажиры автобуса — странно выглядит человек с лопатой в одной руке и лэптопом в другой! Но зато к месту действия прибыл полностью вооруженным и проверка много времени не заняла. Разметил расстояния и стал копать. С северной стороны от камня ничего не обнаружилось. Через четверть часа оказалось, что и с восточной ничего не закопано. Проверил, на всякий случай, еще и магнитность камня. Отсутствует! Короче, все ясно — «тот» мир параллельный! Или вообще виртуальный, существующий только в моем воспаленном воображении. Впрочем, в чем разница между этими вариантами, я точно не знаю… Выбросив ставшую уже ненужной лопату, вернулся к автобусной остановке…

Вечером, сидя за чашкой такого ароматного, после длительного перерыва кофе, пытался привести в порядок мысли и разложить полученную информацию по полочкам. А то «завтра», с бодуна, особо и не вспомнишь. Это, кстати, проблема — перенос информации туда-сюда. Сначала казалось, что теперь мне в тринадцатом веке доступны все знания двадцать первого. Только «нырни» и возьми из Интернета! Ага, щасс! Способ, которым выполняются эти самые «нырки» накладывает сильные ограничения. Не говоря уже о таких сложных для обычного запоминания вещах, как таблицы, формулы и графики, даже простая «словесная» информация после пробуждения вспоминалась нечетко. Попробуйте, приняв на грудь грамм триста-четыреста не самого качественного сорокаградусного напитка, выучить страницу из какого-нибудь учебника, а наутро — вспомнить ее во всех подробностях. То-то и оно! Так что от мысли пронести в средневековье чертежи автомата Калашникова пока придется отказаться. Тем более что дело тут не столько в самих чертежах — конструкцию упомянутого оружия я, пожалуй, и так бы воспроизвел, — сколько в содержании той сотни справочников, которая потребуется для создания полного цикла производства этого самого автомата. От поиска нужных для получения пороха, детонатора и легирующих компонентов стали сырья и до точных станков. Такую массу информации без «прихода» белой горячки не перетаскать! Если не найдется более «щадящий» способ.

Кстати, чуть не забыл. Ведь завтра с утра мне нужно отправляться в аэропорт — время поездки истекло. После месячного отсутствия можно и не вспомнить. Что наводит на простую, но очень важную мысль: пора бы сделать то, что, вообще-то, рекомендуется сделать любому, занятому разнообразной деятельностью человеку. А именно — завести дневник, куда заносить все события предыдущего дня и памятки для последующих. Иначе через месяц и не вспомнить, с кем была назначена встреча и по какому поводу. Короче говоря, без дневника нормально функционировать в таких обстоятельствах я не смогу!

Однако вернемся к нашим баранам. Что удалось выяснить за сегодня? Во-первых, и это самое главное, Маймонид пока жив и даже, вроде бы, несмотря на почтенный возраст, еще как минимум полтора года помирать не собирается. Если средневековые хронисты не обманули или не запутались в переводе дат между разными календарями. То есть, с одной стороны, встретиться с ним реально, но с другой — сильно откладывать нельзя. До Каира путь неблизкий, а о психическом состоянии старичка перед кончиной исторические источники умалчивают. Может, он последние месяцы невменяемый был? Так что чем раньше я до него доберусь — тем лучше!

Ну, а во-вторых, я получил подробный исторический обзор политического состояния лежащих по пути в Египет территорий и их ближайшего будущего. Особо оптимистическим этот обзор назвать было нельзя. Международное положение являлось на редкость, даже для буйного средневековья, напряженным. Англия в очередной раз сцепилась с Францией. Вернее, это французский король Филипп Август намертво вцепился зубами в северные французские герцогства, откусывая их одно за другим от своего, давшего слабину, исторического противника. Однако события на северо-западе Европы меня не волновали как раз нисколько, так как направление нашего с Цадоком предполагаемого маршрута было совершенно противоположным.

Но там положение радовало еще меньше. Привлеченный идеей так умело распиаренного Папой Иннокентием Третьим Четвертого крестового похода, цвет европейского рыцарства, в сопровождении толп оруженосцев, маркитанток и прочего авантюрного сброда, обычно сопровождающего армейский обоз, собрался в Венеции, рассчитывая переправиться в Палестину морем. Опыт предыдущих походов, а также постоянные трения с оседлавшей сухопутный путь на Ближний Восток Византией однозначно заставляли выбрать именно такой способ. Понимая это, старый хитрый венецианский дож Энрико Дандоло затребовал со своих христианских братьев за перевозку (пользуясь монополией на море) ни много ни мало, а восемьдесят пять тысяч серебряных марок. Бравое, но не очень многочисленное и не особо богатое воинство Христа такую гигантскую сумму собрать не смогло.

Дож, несмотря на увещевания и укоры римского Папы, твердо стоял на своем. И, как оказалось, не столько из-за присущей венецианцам жадности, сколько из долгосрочных соображений. Когда крестоносцы уже совсем отчаялись, кляня жлобов — венецианцев и собираясь разойтись по домам, дож неожиданно предложил им подработать на «стороне». Венецианцы, мол, ради освобождения Гроба Господня согласны перевезти бравое воинство к месту действия, но сначала надо завернуть к хорватскому побережью и отобрать у дерзкого венгерского короля (ревностного католика, между прочим) захваченный им два десятка лет назад далматинский порт Задар (тоже вполне христианский город). Крестоносцы восприняли предложение с воодушевлением и вот прямо сейчас и лезут на стены злополучного городка.

А дальше будет еще веселее! За несанкционированную расправу с католическим городом Папа Иннокентий отлучит недостойное воинство от церкви. На этом очередной крестовый поход смело можно было бы считать завершенным, но несостоявшиеся крестоносцы, хорошо «зарекомендовавшие» себя в Задаре, получат очередное «интересное» предложение. А именно — восстановить на престоле свергнутого византийского базилевса Исаака Второго Ангела. Ангел он там был или не ангел, но на сей раз воины Христовы уже открыто взялись за дело не за какие-то там идеи, а за вполне конкретную сумму наличными. Очень немалую сумму!

В следующем году они возьмут в осаду Константинополь. Сидящий там узурпатор Алексей Третий, взглянув со стен города на расположившиеся внизу уголовные рожи «цвета европейского рыцарства», впечатлится и сбежит от греха подальше. На престол торжественно взойдет свергнутый Исаак, правда, ослепленный во время заключения в соответствии с древней византийской традицией, и его сын, видимо в качестве поводыря. Однако скоро выяснится, что царственная пара не в состоянии выплатить и половины обещанной за помощь суммы, так как вовремя навостривший лыжи узурпатор, не будь дураком, прихватит с собой и казну. Такого кидалова «братки», оскорбленные до глубины души, спустить не смогут и, после череды «наездов» и «предъяв», через полтора года от досады полезут на стены. В прямом смысле слова. Константинополь будет разграблен и сожжен. Так закончит свое существование тысячелетняя Византийская империя. Ее растащат по кускам все, кому не лень. В этом процессе поучаствует, к моему сильному удивлению, даже легендарная грузинская царица Тамара. Вот уж не знал, что я теперь ее «современник»!

Но вывод из всего этого исторического путешествия в Интернете был один — сухопутный маршрут в Египет, видимо, перекрыт. А как можно добраться морем, надо уточнить у Цадока. Доставляет же он как-то шелк с Востока?

Я с трудом привстал на кровати, обхватив раскалывающуюся голову руками. Да, винное похмелье — не подарок! Надо бы поскорее самогонный аппарат сварганить и гнать чистый продукт. Тогда и «побывки» в будущем легче переноситься будут. Хотя винца я вчера слишком перебрал — три кувшина для достижения кондиции переноса явно избыточны, хватило бы и двух. Но дорвался, понимаешь, до нормального алкоголя, и остановиться вовремя не достало душевных сил.

Щурясь от ярких лучей солнца, пробивавшихся сквозь неплотно прикрытые ставни, нащупал на прикроватном столике последний кувшин и, внутренне содрогнувшись от необходимости предстоящего действия, опрокинул в себя мутные остатки, скопившиеся на его дне. Посидел минут пять на кровати, борясь с позывами тошноты. Наконец «лекарство» подействовало, голову немного отпустило и я смог припомнить все детали недолгой командировки «домой».

Повалялся с еще с полчаса, пытаясь привести мысли в порядок. Да, вспоминать узнанное «там» оказалось даже труднее, чем я ожидал! Даты и события смешались, вместо них в угнетенном похмельем мозгу мелькали странные образы — крестоносцы во главе с Папой дружно насиловали царицу Тамару у стен Константинополя… Брр… Только по прошествии некоторого времени информация в голове более-менее разложилась по полочкам, хотя все равно страдала смутностью и обрывистостью.

Наконец, нашел в себе силы выползти из отведенных покоев. Там меня уже ожидал начавший беспокоиться хозяин. Ничего удивительного — время, судя по всему, уже соответствовало позднему завтраку, а то и раннему обеду. При мысли о еде чуть не вырвало. Ужас! Поэтому ограничился холодной водой. В голове еще немного прояснилось и я смог кое-как побеседовать с Цадоком.

Тот пришел в некоторое расстройство от сообщения о предстоящем путешествии в Египет. Видно было, что это мало соответствует его собственным планам. Ничем не могу помочь! Сам заварил, дорогой — сам и расхлебывай! Поняв, что в «лоб» отговорить меня от путешествия не удастся, хитрец начал увиливать другими путями: стращал опасностями дальней дороги, жаловался на отсутствие свободных средств, напирал на невозможность оставить надолго дела и общину.

Пришлось резко осадить его:

— Путешествие состоится в любом случае, даже если ты помрешь при подготовке! И если будешь мне ставить палки в колеса, то так это и случится! — прервав того на полуслове, угрожающе заявил я, сдвинув брови. Потом чуть мягче добавил: — Выезд не позже начала следующего лета. Поэтому на решение упомянутых тобой проблем и подготовку у тебя есть полгода. Успеешь — молодец, нет — меня не интересует. Впрочем, если могу чем-то помочь — обращайся!

Вот последнюю фразу я зря сказал! Чувствую — еще не раз горько пожалею о ней! Потому что Цадок, слегка прибитый предыдущим «наездом», при этих словах заинтересованно поднял голову, мечтательно закатил глаза и уже открыл было рот, собираясь, видимо, огласить весь список дел, в которых я смогу ему помочь. Еще только этого на мою похмельную голову не хватало! Пришлось его опередить:

— Но это потом! А сейчас я хочу узнать твои соображения о путях, которыми можно добраться до Египта.

Тут беседа вошла уже в более конструктивное русло. Мой собеседник подробно рассказал об известных ему способах пересечения моря. Путь через Византию отверг сразу после моих намеков о возможных трениях с крестоносцами. Цадок, оказывается, проезжал через восточное побережье Средиземного моря как раз во время Третьего Крестового похода и имел счастье близко пообщаться с крестоносцами и их окружением. Впечатления эти встречи оставили сугубо отрицательные. А ведь в прошлом походе участвовали еще сравнительно приличные люди!

Так что он однозначно стоял за морской вариант. Но и тут возникали проблемы. Морскими перевозками занимались, в основном, венецианцы и генуэзцы. Ну и в других приморских городах можно было найти, конечно, достаточно крупное судно, способное пересечь море напрямую, но вот безопасность. По словам Цадока получалось, что море битком набито разбойниками и пиратами всех мастей, как самодеятельными, так и действующими с официального разрешения многочисленных приморских князей, графов, шейхов и султанов. Каперство, оказывается, давно изобрели. При этом существовало интересное правило: если корабль принадлежал дружественному правителю, то само судно пропускали беспрепятственно, но это, увы, не распространялось на его пассажиров. Тех вынуждали откупаться самостоятельно. Естественно, такое положение дел открывало широкие возможности для махинаций и преступных сговоров между кораблевладельцами и пиратами. Все это делало путешествия малыми группами крайне опасными. Если верить крайне живописным рассказам Цадока, то без сопровождения эскадры в составе, по меньшей мере, пары линкоров, в море лучше не выходить! Даже если не просто заплатить за проезд, а нанять весь корабль.

— Ну а как же вы товары возите? — задал я резонный вопрос.

Цадок горестно закивал головой, сетуя на резкий спад в торговле с Востоком. Лично он в товарных количествах оттуда сейчас возит только драгоценности и шелк. И если первые, благодаря компактности, провезти можно разными путями, то ткань — либо коротким, но очень дорогим путем через Византию, уплачивая базилевсу грабительский налог («ха-ха, скоро и этого не будет!»), либо длинным — через всю Северную Африку, Гибралтар и Пиренейский полуостров. Оба способа нам, разумеется, не подходили.

Из этого разговора я сделал вывод: надо снимать корабль! Большой, чтобы можно было взять с собой много охраны. (Кстати, где ее взять? Ведь она, учитывая открывшиеся обстоятельства, должна быть предана не капитану судна, а нам? Наемники?). Кроме того, Цадок сильно рекомендовал нанять венецианскую боевую галеру для сопровождения как минимум до выхода из Адриатического моря, а лучше до Крита — то есть, на самом опасном участке. Все это, по его предварительным подсчетам, выливается в такую копеечку, что Цадок, закончив расчеты, проблеял, избегая смотреть мне в глаза:

— У меня, мм, боюсь, нет нужных средств на руках. Это слишком много!

Врет? Само собой, вопрос — насколько? Я отобрал у него листок с каракулями и еще раз бегло просмотрел расчеты. Вроде бы ничего лишнего. Корабль — не меньше четырехсот марок, галера — еще столько же. Плюс охрана, дорожные расходы, да и на обратный путь надо оставить (хотя последний пункт лично меня волновал в гораздо меньшей степени). Короче, получалось, что без двух тысяч марок из дома не стоило и выходить. А это, по нынешним временам, действительно огромные деньги! Поспрошав Цадока, я выяснил, что корова на рынке стоит семьдесят — восемьдесят геллеров, то есть всего около половины марки, профессиональный наемник зарабатывал от двух до четырех марок в месяц, а приличный каменный дом в Мюнхене обойдется в две-три сотни марок. Да уж, две тысячи — не копейки!

Что же делать? Поступиться безопасностью? Не хотелось бы. Да и моего «друга» будет уговорить значительно труднее. Остается, что называется, оптимизировать расходы и изыскивать новые источники дохода. На этой мысли я сделал перерыв на обед, мирно протекший в кампании семьи Цадока, а после него — удалился в свою комнату. Думать.

Расходы можно снизить, если отказаться от слишком многочисленной охраны, не нанимая профессиональных наемников, а ограничившись парой десятков самых подходящих из домочадцев хозяина, а также от сопровождения боевым кораблем. Для этого нужно повысить эффективность ее действий, проще говоря — снабдить более мощным оружием. Каким? Вариантов полно, вопрос — что можно успеть за оставшееся время, располагая имеющейся производственной базой? Порох? Ну, что-то простенькое взрывчатое можно сварганить. И куда его? Ручной огнестрел отпадает сразу — тонкий длинный ствол, да еще в десятках экземпляров, мне быстро не изготовить. Да и, пожалуй, хороший арбалет будет эффективней примитивных мушкетов. А другие у меня не и получатся! Значит — пушка? Или, например, ракеты. Для отпугивания пиратов сойдет. Надо продумать.

Ну а для ближнего боя тогда что? Арбалеты уже сказал? Можно, хотя тоже не самая простая в изготовлении вещь. Но тут уже есть примитивные образцы, надо изучить и улучшить. Что еще? Гранаты! Хорошая идея! Уже кое-что, но мало. Холодное оружие надо посмотреть. Возиться с мечами-топорами не стоит — лучше не поскупиться и купить качественные привозные, а вот с броней можно по-быстрому что-нибудь решить. Тут же пока кроме кольчуг хренового качества и шлемов-ведер ничего толком и нет! И то — только для богатых, а большинство воинов щеголяют в стеганых или кожаных доспехах.

Ну и себе надо бы чего-нибудь придумать. Я-то, в отличие от местных, даже каким-нибудь банальным топором махать не умею! Не говоря уже о мечах и другом профессиональном холодняке. На таком оружии мне даже против самого хилого приказчика из хозяйства Цадока не выстоять, а уж при встрече с рыцарем вообще лучше сразу сделать харакири. Чтобы зря не отнимать времени у занятого человека. Эх, протащить бы сюда хоть один Эм-шестнадцать с парой-тройкой магазинов! Тут бы я был на коне! Ну, помечтал — и хватит. Лучше подумать, какое личное оружие себе подобрать, чтобы подходило под мои навыки.

А насчет второго пункта — изыскания источников дополнительных доходов, тоже стоит задуматься. Вообще-то, тут вариантов — миллион! Я знаю кучу товаров и услуг, неизвестных здесь. Теоретически, в перспективе можно стать мировым олигархом, подмяв под себя всю хиленькую финансовую систему этого мира. Практически же, что ни возьми — либо требует для производства невозможных пока технологий и материалов, либо — времени на раскрутку, либо — в корне противоречит текущим церковным догматам и вообще ментальности средневековых людей. Тут скорее надо думать, как на костер не попасть, а не о мировом господстве!

Короче, с бизнесом лучше сильно не спешить, тщательно все продумав и проделав предварительное «исследование рынка». Даже так сразу не соображу, в каком направлении думать! А может, ну его, этот бизнес! Просто взять на вооружение один из способов Остапа Бендера? Например — обходить в компании Цадока состоятельных евреев, представляя себя Мессией, демонстрировать пару подсмотренных в Интернете дешевых фокусов и стричь купоны на, скажем, восстановление Иудейского царства («заграница нам поможет», ага). Этих лже-мессий за долгую еврейскую историю была не одна сотня, и, что интересно — почти всем поначалу верили! Такой мы, евреи, доверчивый народ! Вот, всего сорок лет назад в Багдаде был один такой. Сам, правда, много не взял, но когда его казнили, то нашлись людишки, передавшие багдадским евреям письмо от чудом спасшегося «мессии», в котором сообщалось о необходимости, оставив свое имущество «почтальонам», влезть на крыши домов и ждать «переноса» прямо в Иерусалим. И ведь отдали и залезли!

Нет, конечно, я пока не настолько опустился, чтобы использовать такие плохо пахнущие способы. Однако это натолкнуло меня на мысль: предложить зажиточным еврейским купцам скооперироваться для организации совместного торгового каравана в Египет. Это же гораздо надежнее — можно не опасаясь, взять много дорогого товара. Интересно, что скажет по этому поводу Цадок?

Глава 2

Следующий день решил посвятить знакомству с окружающей обстановкой. С утра Цадок, бросив все дела (впрочем, основную работу по управлению семейным «бизнесом» уже выполнял его старший сын, угрюмый бородач лет тридцати по имени Менахем) повел меня хвастаться своим хозяйством. Двор, огороженный высоким бревенчатым забором, имел немаленькую площадь и являлся самым крупным в еврейском квартале города. Так как Цадок — самый богатый и уважаемый член общины, был ее главой, то он совершенно точно знал ее количество: пятьсот семь душ обоего пола и всех возрастов. Численность же населения всего Мюнхена он затруднялся назвать с такой же точностью, оценивая ее примерно в восемь-десять тысяч. Что для средневекового города было совсем немало.

Кроме самого жилого дома, во дворе находился каменный склад тканей и пристроенный к нему с противоположной от дома стороне (воняло очень) красильный цех. Стоявший отдельно сарай оказался примитивной ткацкой фабрикой, где из привозных шелковых нитей ткали разные виды тканей на его основе. Потом их красили и отправляли на склад. Некоторые, особенно тонкие виды ткани (как я понял, что-то типа парчи — не разбираюсь в этом!) завозили с Востока уже в готовом виде — квалификация местных ткачих изготовить ее не позволяла. Посмотрев на это печальное зрелище — два десятка женщин, сидящих каждая перед установленной на ножках деревянной рамкой с натянутыми на нее нитями (конструкция издалека чем-то напоминала кульман, которым пользовались для черчения инженеры прошлого, двадцатого века — я такие еще застал) и уныло просовывающие сквозь нее заостренную деревяшку — челнок, с прицепленной к нему нитью, понял, что даже примитивный ткацкий станок будет для них хорошим подарком. А особенно — для их хозяина! Может быть и сделаю ему, если останется время.

Заодно поинтересовался у Цадока, не могу ли я затариться у него на фабрике нормальной одеждой, потому что та, которую он мне выдал вместо крестьянского «мешка», не подходила ни по размеру, ни по удобству, да и ни по качеству. Снял с кого-то из прислуги, гад! Да-да, еще вчера я спокойно разгуливал в грубом рубище и не жаловался, а сегодня уже появились претензии. А почему и нет, собственно, если имеется возможность? Ситуацию надо использовать до конца, а то завтра неизвестно что будет…

Хозяин, пойманный врасплох моей просьбой, замычал что-то об отсутствии у него профессионального портного, и что надо за этим обращаться к «соседям». И вообще — шелковые ткани не подходят для повседневной одежды. С этого бы и начал, жмот! Зажал для меня дорогую ткань, да? Ничего, не разоришься! Хотя, в чем-то он прав — вся одежда из шелка это слишком. Не удобно и чересчур напыщенно. Но вот от шелкового белья я бы не отказался! Заодно осчастливим местную цивилизацию идеей трусов. А то одевать штаны прямо на голую задницу мне как-то несподручно. Еще можно из шелка шарфик забацать, чтобы шею не натирало твердым воротничком, а вот этот атлас сгодится на парадный плащ. Крепкий — хоть парашют делай, но последний мне пока без надобности…

Отобрав на глазах у недовольного купца несколько отрезов понравившейся ткани, попросил завернуть. Когда пойдем к специализирующимся на портняжном деле соседям, буду уже со своим материалом. А Цадок пусть не морщится, сам меня Защитником обозвал, я его за язык не тянул, даже наоборот! Вот пусть теперь и спонсирует! Я ему за это, так и быть, ткацкий станок сварганю. Не разгуливать же мне в лохмотьях? Надо соответствовать присвоенному высокому статусу. Главное, чтобы не попросили этот самый статус подтвердить. Я даже и не подозревал, что это случится уже очень скоро…

А пока мы продолжили экскурсию по двору. Рядом с ткацким производством, в специально пристроенном к дому флигеле с массивными железными решетками на немногочисленных окнах, находилась ювелирная мастерская. С десяток мастеров занимались там огранкой импортируемых Цадоком из Азии драгоценных камней и оправкой их в золото и серебро. Хозяин похвастался, что его работники — лучшие в Мюнхене и окрестностях и украшения у него заказывает вся местная знать. Я взглянул на оборудование мастерской. Имелось несколько интересных инструментов, но в основном — довольно грубые. Впрочем, и их изделия на мой вкус тоже были грубоваты. А вот линзы мастерам бы не помешали! Если здесь есть стеклодувы — а они должны быть — то можно попробовать помочь и с этим.

С другой страны огромного дома располагалась хозяйственная часть — конюшни, кухня, сараи с запасами дров и сена. Там же находилась и небольшая кузня. Это открытие обрадовало меня больше всего! Так как со спецификой местного кузнечного дела я уже познакомился вплотную и мне было что сказать по этому поводу. Как-никак — моя основная специальность! Кузня использовалась в основном только для нужд самого хозяйства и общины, не производя товаров на продажу. Подковать лошадей, починить кухонную или другую хозяйственную утварь, изготовить что-то специфическое, как, например, давешние решетки на окнах ювелирной мастерской. Поэтому там работал только один мастер с двумя подмастерьями. Кузнец по имени Давид, дядька возрастом лет сорока, очень походил лицом и фигурой на моего бывшего работодателя Конрада, разве что был черноволос и обладал носом с характерной горбинкой. Надо будет подружиться! Тем более, что, как и его сельский коллега, работал не только с железом, но и с медью. А мне в ближайшее время витые медные трубочки очень даже понадобятся!

Завершив, наконец, осмотр обширного хозяйства главы общины, мы вышли за ворота и направились с визитом к ее наиболее уважаемым членам. Нас принимали очень радушно, причем приветствовали прежде всего почему-то меня! Уже разболтал что-то, гад! Убью собаку! Я бросал злобные взгляды на своего спутника, но тот делал вид, что не замечает. Ничего, вернемся домой…

Начали с купца, занимавшегося импортом пряностей и других деликатесов, не производившихся здесь. Потом перешли к хозяину крупного кожевенного производства. Тот сразу начал жаловаться на нечестную конкуренцию Кожевенной гильдии Мюнхена, добившейся через своих представителей в ратуше налоговых льгот для собственной продукции. Ну чего там, дело-то житейское… Во все времена у одной из противоборствующих на рынке групп находится «рука» во власть предержащих структурах. На данном историческом отрезке недавно возникшие гильдии окрепли настолько, что уже готовы вытеснить как организованных еврейских конкурентов, так и просто независимых ремесленников. Чем и занимаются, используя любые доступные способы. Я уже пытался объяснить это Цадоку, но он отказывается понимать, наивно полагая, что реально вставить палку в колесо исторического процесса! Раздавит и не заметит…

— Ты же хвастался, что вхож к самому герцогу? — поддел я его. — Чего же не заступился за своих?

— Я попытался! — с жаром сообщил Цадок. — Но его высочество ответил, что в решения ратуши не вмешивается.

— Ясно! Не многого твои связи стоят!

Далее мы прошлись по лавкам и мастерским мелких ремесленников. Тут оказались и искомые стеклодувы. Здесь, кстати, мой недоделанный кабаллист и заказывал склянки для своих опытов. Стекло, правда у мастеров выходило мутноватое и цветное. Для посуды вполне подходит, а вот для оптики… Ничего, поработаем и над этим! Я заметил, что стал слишком близко к сердцу принимать технологические проблемы в хозяйстве моего новоявленного компаньона. Подсознательно стал считать и своим?

После добрались, наконец, и до портного. Судя по размерам мастерской, количеству подмастерьев и дорогой ткани у них в руках, он пользовался немалой популярностью, причем у обеспеченной прослойки. Представители которой тоже присутствовали здесь в немалом количестве. Что характерно — почти все христиане. Видимо, слава о еврейских портных разносилась далеко уже и в тринадцатом веке. Завидев дорогих гостей, мастер немедленно закруглил разговор с клиентом, препоручив того одному из подмастерьев и подкатил к нам. После знакомства и традиционных приветствий перешли к делу. Портной по имени Авраам очень обрадовался, когда Цадок сообщил ему о моем намерении сделать заказ и уже даже приготовил какую-то ленту для снятия размеров, когда я озадачил мастера техзаданием на изготовление трусов. С полчаса ушло на втолковывание портному назначения этого предмета и его «конструкции». Потом Авраам долго соображал, как снять нужную мерку. Но, в конце концов, все проблемы разрешились, и я заказал пять комплектов нижнего белья — в дополнение к трусам, туда вошли еще облегающие штаны типа кальсон и длинная майка, больше похожая на ночную рубашку. Эти предметы, слава богу, тут были известны, и я просто выбрал понравившиеся из предложенных Авраамом образцов. Кальсоны, правда, в местном оригинале состоявшие из двух отдельных штанин, перехваченных пояском, пришлось попросить соединить в одно целое. Да, «до ветру» так ходить неудобнее, зато носить привычнее. Только вместо несуществующей здесь резинки надо что-то придумать.

Потом перешел к выбору верхней одежды. Ну, во-первых, заказал парадный плащ из принесенного с собой атласа с теплым меховым подбоем — зима на носу! И еще один — походный, из кожи и тоже с мехом. Выбрал из показанных портным рубашек и курток наиболее удобные и функциональные образцы, попросив удалить некоторые дурацкие украшения и, наоборот, добавить карманы. Пришлось опять объяснять, что это такое. Но на этот раз объяснение заняло считанные секунды — мастер быстро въехал в идею и она ему понравилась. Внимательно слушавший наш разговор Цадок тоже принял это к сведению и наверняка потребует с Авраама за подаренное тому ноу-хау серьезную скидку при окончательном расчете. А то и вообще ничего не заплатит — с этого жмота станется!

А еще я заказал себе классные штаны из тонкой дорогой кожи! Еще и специально оговорив расположение, размер и количество стильных бронзовых заклепок на них. Мне всегда такие нравились, но в наше время носящий данный предмет одежды человек однозначно относится окружающими к вполне определенному меньшинству. Здесь тоже, но к совсем другому — к меньшинству хорошо обеспеченных людей.

Последним посетили старого еврея по имени Моше, занимавшегося ростовщичеством. К моему удивлению, таковой оказался всего один. На мои осторожные расспросы Цадок ответил, что это занятие не очень-то благовидное и богоугодное, поэтому им занимаются либо неспособные к другому занятию, либо — бессовестные люди. К какой категории мой собеседник относит старика Моше, он не уточнил. Зато сказал, что недавно в городе появился оказывающий те же услуги ломбардиец и у нашего ростовщика наступили трудные времена: все, кто по религиозным причинам не желали иметь дело с евреем, получили альтернативу. Впрочем, кому сейчас легко…

Слегка перекусив, вышли уже за пределы еврейского квартала, в сопровождении пары крепких ребят с ножами за поясом — дальних родственников Цадока. По узким кривым улочкам с грубой и неровной мостовой (там где она была, большинство переулков замощено вообще не было) направились к центру относительно молодого еще — тридцать лет со дня основания — города. Нас обгоняли, по пути к ближайшей реке, вонючие потоки грязной воды из соседних домов, и являющиеся местной канализационной системой. Как им не противно тут жить! А ведь нормальную канализацию еще римляне изобрели, правда с ядовитыми свинцовыми трубами.

На подходах к центральной площади, являвшейся, по сути, просто перекрестком сходившихся туда пяти-шести улиц, последние начали расширяться и на них появились лавочки мелких ремесленников, являвшиеся, в большинстве случаев, и их же мастерскими. Торговых сетей, как в наше время, тут и в помине не было, но большая часть ремесленников уже принадлежала ку соответствующей гильдии. А те, которые пока не согласились войти в нее, уже начинали жалеть. На самом деле, членство в гильдии несло в себе как положительные, так и отрицательные моменты. Конечно, надо было платить взносы и слушаться не всегда справедливых решений руководства этого предка профсоюза, но, с другой стороны, гильдия обеспечивала своим членам защиту и некоторые льготы, а так же давала некую страховку на случай невзгод и бедствий. Сгорела лавка — твой цех выделит из общей кассы помощь на восстановление. Что для составлявших пополнение рядов ремесленников вчерашних крестьян, привыкших к сельской общинной взаимопомощи, было крайне важно.

Расположенные на первых этажах домов лавки иногда «захватывали» также и часть уличного пространства, размещая там прилавки или столы. Причем удобство пешеходов торговцев мало интересовало — некоторые из них приходилось огибать, прижимаясь к стене противоположного дома. В том числе и поэтому телеги двигались только по самым широким улицам. Вышли на центральную площадь. Ни одного здания, стоящего тут в двадцать первом веке еще построено не было, но все общественные заведения, положений по статусу «райцентру» имелись. Слева размещалось самая красивая постройка, увиденная мной за все время пребывания в тринадцатом веке — местный кафедральный собор, хозяйство Мюнхенского епископа. Деревянный, украшенный многочисленными, хотя и несколько грубоватыми статуями. Конечно, он сильно не дотягивал по красоте до будущего каменного, но по сравнению с остальными городскими строениями, являл собой шедевр местного зодчества. С ним не смогли конкурировать ни стоящая на противоположной стороне площади довольно скромная ратуша, ни даже виднеющийся на соседнем холме дворец здешнего герцога (дворец — слишком громкое название, просто небольшая крепостица из грубого серого камня с высокой башней. Настоящие дворцы крупные феодалы смогут себе позволить только лет через триста).

Из всех сходящихся к главной площади улиц одна резко выделялась особенной шириной. Однако была заставлена какими-то столами и даже палатками. Оказалось — здесь начинался местный рынок. Мне стало интересно и мы со спутниками продолжили экскурсию в этом направлении. От современных нам рынков этот отличался разве что катастрофически бедным, на взгляд человека из двадцать первого века, выбором фруктов и просто бедным — овощей. Зато самого разнообразного мяса и птицы тут имелось просто навалом. Кроме привычных свинины и говядины, присутствующих, впрочем, большей частью еще в живом виде, прилавки были заполнены также горами всевозможной дичи, регулярно доставляемой охотниками из окрестных лесов. Названий большей части связанных в пучки за лапки мелких и средних птичек я даже и не знал. Как и то, что их принято есть.

Некоторые охотники шли дальше и на расположенных тут же небольших костерках жарили на вертеле часть добычи. От них по рядам распространялся одуряющий запах жарящегося мяса. Не в силах противостоять соблазну, попросил Цадока приобрести чего-нибудь. Так что дальше наша компания двигалась под аккомпанемент похрустывающих косточек так и оставшейся мне неизвестной птички. Что, впрочем, нисколько не убавляло от ее превосходного вкуса! Так мы и вышли на вторую и, если верить моему экскурсоводу, последнюю большую площадь в городе, имевшую название — Базарная. Внимание сразу привлекла большая толпа, обступившая расположенное на высоком каменном парапете странное сооружение: подвешенный над огнем большой бронзовый чан. От его не прикрытой ничем верхней части валил столб странного желтоватого пара. Это что — бесплатные обеды раздают? Хотя, судя по размерам чана, там и купаться можно. Так может это публичная баня? Принудительно купают самых неисправимых грязнуль? Высказал свою мысль Цадоку. Тот долго смеялся, а, чуть успокоившись, пояснил:

— Ты почти угадал! Здесь действительно купают! Фальшивомонетчиков в кипящем масле, ха-ха! Так положено по закону!

— А, — начал было я, захлопывая отвалившуюся челюсть, но тут со стороны парапета взревела труба, и ей сразу же стала вторить собравшаяся толпа. Действо началось! На парапет влез глашатай, разодетый, что твой попугай, в плащ из разноцветных лоскутков ткани (полная безвкусица, на мой взгляд). Рядом с ним вывели почти голого, связанного по рукам и ногам человека, причем руки были подняты вверх. Глашатай поднял руку и в установившейся относительной тишине быстро огласил список прегрешений виновного и приговор. Да, во все времена любые государства готовы были простить своим поданным многое, но только не подделку денег — основного инструмента власти. За это всегда наказывали по максимуму! Орущего что-то об ошибке преступника поддели за образованную связанными вверху руками «петлю» железным крючком, расположенным на конце вращающейся горизонтальной балки и, подняв в воздух, подвесили над пышущим жаром чаном. Толпа взревела. Я, краем сознания, понимал, конечно, что лучше мне на это не смотреть, но оторваться был не в силах — зрелище казни явно действует на людей гипнотически. Несчастного стали медленно, растягивая «удовольствие» опускать в сосуд. Когда его ноги окунулись в кипящее масло, раздался ужасный крик, заглушивший рев толпы. Тело преступника стало бешено извиваться. При погружении до пояса крик усилился до, казалось бы, невозможной для человека громкости, потом вдруг резко перешел в свистящий хрип и прекратился. Тело несчастного в последний раз дернулось и он безжизненно обвис на крюке.

Я, разумеется, тут же почувствовал тошноту. Только что съеденная птичка настойчиво рвалась на волю, пытаясь вылететь прочь из моего желудка. Ну вот, кошмары на ближайшие ночи обеспечены! Зачем смотрел, дурак? С трудом подавив тошноту — трупы видеть мне, к сожалению, уже приходилось, потащил своих спутников подальше от парапета. Казнь и не думали заканчивать, в запасе имелось еще несколько «коллег» казненного. Видимо, их держали некоторое время в темнице, собирая такое количество, ради которого не жалко будет вскипятить целый котел масла.

От Торговой площади расходились пять улиц, кроме той, по которой мы пришли сюда от ратуши. Как выяснилось, каждая из них принадлежала одной из пяти самых влиятельный городских гильдий — кожевенников, оружейников, мясников, суконщиков и торговцев пряностями. Оказывается, владеть улицей, выходящей на Торговую площадь, считалось чрезвычайно почетно и только самые крупные и богатые объединения мастеров смогли их получить, одновременно дав им собственные названия. Остальные довольствовались второстепенными улочками. Из всех выходящих на площадь «профессиональных» улиц меня прежде всего заинтересовала, конечно, улица Оружейников (улицы так и назывались в соответствии с расположенной на них гильдией). И мальчишеский инстинкт требовал направиться именно туда. Да и неплохо бы, наконец, прикупить себе какое-нибудь личное оружие. А то без него чувствуешь себя в средневековом мире практически голым. У любого встречного на поясе приторочен нож или дубинка, а то и топор или даже меч. И пофигу, что я им умею владеть не лучше, чем местный герцог стрелять из М-16, важен сам факт наличия на поясе чего-то ударно-колюще-режущего! Короче, убедительно попросил Цадока отвести меня в к лучшему оружейнику города. Тот неохотно — явно чувствуя, что этот визит закончится немалыми дополнительными тратами, повел меня вдоль уличных лавок.

Зайдя внутрь, сразу наткнулись на заискивающую улыбку стоявшего за прилавком паренька. Тот, не переставая улыбаться, пихнул ногой совсем уж мальца лет восьми-девяти, примостившегося рядом. Тот немедленно исчез внутри мастерской, с тем, чтобы почти сразу же вернуться в сопровождении бородатого хмурого дядьки, оказавшегося, собственно, самим хозяином заведения и известным мастером, одним из глав оружейной гильдии Мюнхена. Видимо, моего спутника в городе знают, и хорошо. Вряд ли мастер выскакивает к каждому простому клиенту. Значит, ожидает крупной покупки. Ну что же, не постараюсь его не разочаровать!

Потирая руки в предвкушении, я начал осмотр выставленный на массивных деревянных полках образцов вооружения и тотчас все посторонние мысли вылетели у меня из головы. Это был просто праздник, предел детских (да и не только) мечтаний! Куча разнообразнейшего холодняка, на, что называется, любой вкус и цвет, гораздо больше, чем в любом из посещенных мною до сих пор музее. Но в отличие от упомянутых музеев, здесь все можно трогать и даже опробовать на предусмотрительно поставленных по всему залу чурбаках и соломенных чучелах. Сказка! Через некоторое время, вынырнув обратно в окружающую действительность, заметил что мастер закончил говорить Цадоку приличествующие ситуации благоглупости и с интересом следит за мной. Значит, моя наивная восторженность не осталась незамеченной. Надо бы поосторожнее себя вести!

Чего здесь только не было! Ножи, кинжалы, топоры, мечи всевозможных форм и размеров. А также копья, наконечники для стрел, луки и арбалеты. Ну и, конечно, кольчуги и шлемы. Тут уже разнообразия имелось поменьше — пара «моделей» и все. Эпоха навороченной брони еще не наступила, это знал даже такой достаточно далекий от данной темы человек, как я. В детстве можно было на полном серьезе верить, что закованный в полный максимилиановский доспех рыцарь с обложки книги Вальтера Скотта действительно отражает реальное вооружение всадника на границе двенадцатого-тринадцатого веков. Впрочем, и сам Вальтер Скотт тот еще сказочник! У него, правда, под рукой не имелось Интернета, зато были стереотипы человека первой половины девятнадцатого столетия, что является сильным смягчающим обстоятельством…

Однако, пора бы что-нибудь и выбрать. Но глаза-то разбегаются! Хочется решительно все! Пришлось взять себя в руки и напомнить, что оружие я выбираю не для коллекции, мне его придется таскать на себе все время. И даже, упаси боже, возможно, и применять на практике. Так что лучше дважды подумать. Из объяснений подошедшего мастера выяснилось (а неплохо я все же овладел старонемецким за эти два месяца!), что, кроме производства оружия на месте, тот еще и занимается его импортом, привозя дорогие и уникальные образцы издалека. Поэтому на прилавках имелись и совсем странные в этих краях вещи. Например, арабская сабля из дамасской стали. Или, вот, странной формы нож с расположенной перпендикулярно лезвию ручкой. Из-за этого его приходилось держать как кастет. Где-то я его уже видел… Спросил у мастера. Тот туманно заявил, что нож доставлен из далекой восточной страны, но подробностей не сообщил. Под давлением признался, что их и не знает — купил у одного сарацина. Зато я вспомнил — это традиционный индийский нож катар. Случайно недавно (спустя восемьсот лет, ага) попалась на глаза статья о нем. Сообщенные мастеру сведения резко подняли мой авторитет в его глазах и тот стал обращаться еще уважительнее.

Нет, такой экзотики нам не надо, хотя индийская сталь очень неплоха. И дамасская сабля мне тоже ни к чему. Рылом пока не вышел таскать такую ценность. Проще надо быть! Вот симпатичный кинжал, размером чуть больше нашего армейского тактического ножа. То есть что-то, чем я хоть как-то умею пользоваться. Внимательно осмотрел лезвие. Грубовато, но сталь приемлемая. Заметно, что ковался из большого количества прутков. Не дамаск, но что-то типа. И ножны удобные. Сойдет на первое время. Судя по клейму — работа самого хозяина и мой выбор ему явно польстил.

Теперь надо выбрать что-то посолиднее. Мечи-сабли отпадали по понятным причинам. Я колебался между массивной палицей с угрожающе торчащими из шара на ее конце шипами и небольшой изящной секирой, явно не местной работы. Так и оказалось — итальянская. Изогнутое лезвие секиры заканчивалось заостренным навершием, так что ей можно было как рубить, так и колоть. Вес и размеры позволяли работать и одной рукой. Палица все же, наверное, подошла бы под мои навыки лучше, но перед функциональным изяществом форм секиры я устоять не смог. К вящему неудовольствию Цадока — стоила она намного дороже палицы.

Броню решил пока не брать, а вот перед полкой с арбалетами задумчиво остановился. Вообще-то, арбалет я хотел изготовить сам, но, может быть, приобрести местный как образец? Прошелся вдоль ряда выставленных изделий. Только самый крупный из них имел стальную дугу и ворот для натягивания. Это, типа, местный хай-тек. Остальные были поменьше, деревянные и без механизма. Но, при ближайшем осмотре, и навороченный образец меня не впечатлил. Примитив! С разочарованием поставил его на место. Уже собирался было уходить, но тут мое внимание привлек ряд совсем маленьких арбалетов в углу полки. Игрушечные, что ли?

— Детские, — возразил мастер. — Будущих арбалетчиков стоит обучать с младых лет. Тем более, что все члены гильдии составляют городское ополчение и обязаны хорошо владеть оружием.

— Да ну! А этот для грудничков, что ли? — удивился я, указывая на самый маленький образец, размером чуть больше моей ладони.

— Мы начинаем обучать сыновей с восьми лет! — пожал плечами мастер.

Хмыкнув, я взял миниатюрный арбалетчик в руки. Однако, выполнен качественно! Стальная дуга, стальные же защелка и спуск аккуратно смонтированы на изящном деревянном ложе.

— И что, работает? — усомнился я.

— Конечно! — оружейник протянул мне маленький — сантиметров пять в длину, арбалетный болт. Совсем как настоящий! — Испытайте!

Недоверчиво натянул тетиву. Упирать арбалет в пол, как у «больших», конечно, не понадобилось. Когда щелкнул стопор, я тянул с усилием всего килограмм в пятнадцать. Но для восьмилетнего ребенка многовато! Положил болт в прорезь, взял ложе в правую руку и, прицелившись в висящую напротив доску, нажал на спуск. Арбалетик ощутимо дернулся в руке. Болт попал точно в ту точку, в которую я целил, уйдя в доску на половину длины. Однако! Если приделать сюда нормальную ручку, получится натуральный пистолет! Однозарядный, правда, и с убойной дальностью не более десяти-двенадцати метров, но все же… А перезарядка занимает, кстати, секунд пять. Решено — беру!

Глава 3

Когда, наконец, вышли от оружейника, солнце уже клонилось к закату. Сокращая путь к дому, пошли переулками. Выйдя из одного из них, оказались на улице пошире. Судя по изображенному на вывесках над лавками, я даже без подсказки догадался, что это улица Ткачей. Удобная система, все-таки! Сейчас здесь, возле расположенного прямо перед выходом из переулка заведения, подозрительно смахивавшего на кабак и, несомненно, им же и являвшегося, кучковалась толпа, состоявшая рыл из тридцати, с большими деревянными кружками в руках. Ну, ясно — хозяева ткацких мастерских и магазинов собрались в конце рабочего дня обсудить за пивом последние события.

Завидев толпу, мой спутник вдруг резко схватил меня за локоть и с неожиданной для такого солидного человека прытью потащил к следующему переулку. Чего это он? Но, каковы бы ни были причины подобного поведения, попытка по-тихому испариться провалилась. Нас тут же заметили и, под одобрительные возгласы толпы, шестеро самых активных перегородили путь к вожделенному переулку. Шедший впереди детина, почти с меня ростом (а я был самым высоким среди своих спутников) и, пожалуй, пошире в плечах, вышел вперед:

— Кто к нам в гости пожаловал! — притворно ухмыльнувшись, начал вожак ткачей. — Неужто сам Цадок, король шелков! Какая честь для бедных ткачей!

В толпе раздались пьяные смешки, не сулившие ничего хорошего. Кажется, мы попали! Сейчас нас будут бить и, возможно, даже ногами. Это, видимо, конкуренты моего «спонсора» и, судя по испуганному выражению его физиономии, между ними имеются некоторые, мягко говоря, трения. Так и оказалось.

— Ты, грязная еврейская тварь! — резко сменивший тон вожак схватил перепуганного Цадока за край плаща и притянул к себе. Его спутники мгновенно схватили за руки обоих сопровождавших нас парней, ринувшихся было на помощь. Я стоял сзади и не двигался с места, к тому же был одет в более бедные и криво сидящие одежды, поэтому на меня внимания не обратили. Просто слуга и все. Вожак, тем временем, распалялся все сильнее:

— Тебя предупреждали, нехристь, чтобы ты более не смел поставлять атласные ткани ко двору герцога? Предупреждали, скотина? А?

А!!! — в экстазе вторила толпа, наблюдавшая за «наездом» не отрываясь от пива. — Бить его!

Блин, а дело-то плохо! Эти полупьяные рожи вполне способны нанести моему спонсору увечья, а то и вообще убить. Да и нам достанется! Что же делать-то? Я, на всякий случай, незаметно достал из под плаща только что купленный арбалетик и быстро зарядил его, держа руки за спиной. Удобная вещь, все же! Ну а дальше события полетели вскачь, как пришпоренные кони! Заводила ткачей занес над Цадоком руку с зажатой в ней кружкой и тот, как будто его петух в задницу клюнул, вдруг как заорал срывающимся голосом:

— Защитник!!!

То ли от этого крика, то ли по другой причине, но мной овладело вдруг странное неестественное спокойствие и появилось понимание того, как надо поступить.

— Я здесь! — достаточно громко, но ровно сообщил я. Громила остановил занесенную уже было руку с кружкой и удивленно воззрился на источник этого заявления. Не сильно даже торопясь и, сам этому удивляясь этому странному спокойствию и механической размеренности движений, без колебаний и лишних соплей, я поднял руку с зажатым в ней арбалетиком, мгновенно прицелился и выжал спуск. В наступившей вдруг абсолютной тишине вожак, с торчащим из глаза хвостиком арбалетного болта, медленно, жалобно хрипя, завалился набок и грохнулся на булыжники мостовой. Чувствуя себя Терминатором, под десятками ошеломленных взглядов, вытащил из под плаща свежеприобретенную секиру и, помахивая ею, спокойным голосом бросил в пространство:

— Убью. Всех!

Ответом стал прокатившийся по толпе вздох ужаса. Люди неосознанно стали пятиться назад. Хорошо, что вы тут, в средневековье, такие впечатлительные! Но времени терять нельзя! Сейчас они придут в себя, и тогда нам точно не уйти живыми… Подхватив своих, тоже обалдевших спутников, я ринулся к переулку. Нырнув туда, мы перешли на бег. Уже немолодой Цадок задыхался, но не жаловался — прекрасно представлял, что будет, если нас догонят. А нас догоняли! Как я и предполагал, уже через полминуты сзади раздался множественный топот ног. Но бежать уже оставалось недалеко, и вскоре прочные ворота захлопнулись за нашими спинами. Из дома выбежали многочисленные домочадцы и подбежавшая толпа, оценив соотношение сил, рассеялась, осыпая нас проклятиями. Но некоторые остались…