Острова на горизонте

— Ты мне раковинку подарил, да? Вспомнила: такую же раковинку мне привез из Лондона отец. И я вдруг увидела его. Он поднимается по лестнице, я бегу к нему, а у него что-то в руках. Смеется: «Угадай, что я тебе привез!» Я так тогда обрадовалась, собирала раковины, а такой у меня не было. И я вспомнила дом, маму. Дедушку и брата двоюродного. Всех вспомнила, всех!

— Как же так? Да-да, так бывает… Какой-то предмет, как кончик в клубке возвращающейся памяти.

— Женнет Холл — вот кто я! Из Плимута. А дом наш — на Джонсон-стрит, вот! И я вспомнила, как все было, вспомнила! Мы пошли в Канаду на нашей яхте «Марин». Втроем: папа, мама и я. И все было хорошо. А потом начался шторм. Сломалась мачта. И нас перевернуло. Спасательный плот отчего-то не надулся, а была лишь маленькая надувная лодка. Меня положили в лодку, а папа и мама держались за нее, но она не выдерживала троих и тонула, тонула. И тогда папа… — Рика передохнула. — И тогда папа отцепился и поплыл рядом. А потом и мама. Они плыли рядом и помогали друг другу. Папа все кричал мне: «Ты не бойся! Мы здесь!» Был очень сильный ветер. Нахлынула одна волна — нет мамы. Нахлынула другая — нет папы… Я плакала, звала их, а потом что-то со мной произошло, вдруг все исчезло… Может, я потеряла сознание? Открыла глаза — уже утро. Рядом никого. Я закричала, мне стало очень страшно и… А что было потом — не помню.

— Идем, — сказал я. — Надо сообщить. У тебя ведь остался дед и брат?

— Да-да, надо рассказать обо всем, но… — Она закрыла лицо руками. — А как же отец Джо? А капитан Френсис? А… Как я могу оставить их одних, как?

— Рика, Рика… — Я сжал ее худенькое тело.

Вздыхали погибшие корабли. Солнце опускалось к расплавленной кромке океана. Тревогой и безнадежностью, отчаянием веяло от красного закатного света.

Было уже темно, когда мы подошли к спасательной станции. Что там? Еще издали мы увидели, что возле слипа ярко горит свет, там торопливо и как-то нервно двигались люди, что-то несли, укладывали в спасательный катер.

Отлив кончился. Начался такой же бурный, как и отлив, прилив. Океан все еще не мог успокоиться от минувшего шторма. Из посеребренной луной океанской шири выкатывались водяные валы. Вечер был теплым, душой овладевало неясное беспокойство. А вода, ее всплески тускло светились голубоватым фосфоресцирующим светом.

— Что-то там случилось, — сказала Рика. — Идем быстрее.

— Эй, док! «Сириус» тебя без конца вызывает, — услышал я толстяка Джо.

— А что у вас происходит? — спросил я, подойдя ближе.

— Огонек в океане мелькает. Погляди во-он туда.

— Вижу, вижу! — воскликнула Рика. — Наверно, огонь спасательного жилета или круга.

— Угу, — буркнул толстяк Джо. — Сейчас мы пойдем к нему. Накат очень сильный, если там человек, он погибнет в приливных волнах. Надо успеть его выхватить из воды.

— Как капитан?

— Еле заставили его лежать. Узнал про огонь в океане и полез из койки. Хоть привязывай.

— Такие волны… Накат! — с сомнением сказал я и поглядел на океан. Волны добрасывались чуть не до самой шлюпки.

— Разве это волны? — усмехнулся Джо. — Проскочим их и не заметим.

Он рванул дверь. Прошел в рубку, и мы с Рикой — за ним.

Сорвав трубку радиотелефона, Джо установил шестнадцатый канал и пророкотал:

— «Сириус», «Сириус»! — Прислушался, протянул мне трубку.

— Остров Сейбл! Остров Сейбл. «Сириус» на связи. Пришел там наш доктор? — услышал я искаженный расстоянием, шорохами, потрескиванием голос радиста. — Алло, остров Сейбл, остров Сейбл!

— На связи остров, — отозвался я. — Ну что там у вас?

— Толя, ты? Сейчас будешь говорить с капитаном.

— Как там дела? Как больной? — тотчас услышал я голос моего капитана. — Прием.

— С больным хорошо.

— Слушай, доктор! Мы загрузились, возвращаемся на промысел, часа через три будем проходить мимо острова и заберем тебя, — сказал капитан. — Как понял? Сегодня надо быть на судне.

— Просят, если можно, доставить меня сегодня на судно, — сказал я толстяку Джо. — Они вскоре подойдут.

— Как сегодня?! — выкрикнула Рика. — Мы еще должны поговорить. Мы еще ничего не решили! Мы ведь…

— Жаль, что так получается, — сказал Джо и улыбнулся, пожал толстыми плечами. — Что ж, все кстати. Мы спускаем шлюпку. Тонни! — позвал он второго радиста. — Ты опять опаздываешь на радиовахту?

— Джо! Черт тебя подери, ты там еще долго будешь торчать в радиорубке? — послышался голос Алекса. — Быстрее.

— Доктор уходит с нами, — отозвался Джо. — Спасательный пояс для него в шлюпку. И его вещи! — Потом он сказал мне: — Пускай подходит на Мидл-Банк. Там будем ждать.

— Капитан, идите на Мидл-Банк, — сказал я в трубку. — Как поняли? Далеко вы от Мидл-Банк?

— Да рядышком, — весело отозвался капитан. — Через час будем на Мидл-Банк. Все. Закрываю связь.

— До встречи. — В радиорубку вошел второй радист, Тонни, и я отдал ему трубку. — Схожу к Френсису, и можно отправляться. Рика, где ты?

— Идем. — Девочка схватила меня за руку. Мы вышли из дома следом за Джо, мимо пробежал Алекс, он нес мой саквояж и красный спасательный жилет.

— Поторапливайся, док, — сказал он. — Если там человек…

— Как себя чувствуете, капитан? — спросил я еще с порога дома. — Сейчас я вас посмотрю.

— Отлично, мой друг, — послышалось в ответ. Капитан действительно выглядел отлично. Повернул ко мне свое резко очерченное, обтянутое по скулам сухой кожей лицо. Сказал:

— На мне все раны как на собаке заживают.

— Поднимите рубаху. Здесь больно? Здесь?

Шов был великолепен. Я полюбовался своей работой. Зарастет, и не заметишь. Чистенько получилось.

— Когда будете на материке, сходите в больницу, — сказал я, опуская рубаху. — Вам там снимут швы. Ну, салют!

Капитан протянул мне руку, я свою, и он до боли сжал мне ладонь, взглянул заблестевшими глазами в лицо, а потом отвернулся к окну…

— Садимся, — резко и властно сказал толстяк Джо. В красном спасательном жилете он был еще толще, массивнее. Человек-гора. — Док, быстро надевай жилет! Алекс, заводи. Док, тебе говорю!

— Да-да… Я готов. А где же Рика? Я еще не попрощался. Я зашел к капитану, а она…

— Рика, Рика! — заорал рыжий Алекс — Мы уходим.

— Здесь я, здесь! И я с вами.

Размахивая жилетом, девочка бежала к шлюпке. Она быстро вскарабкалась на эстакаду и махнула через борт. Алекс толкнул ее — выйди из шлюпки! Рика вцепилась в рукав моей куртки с таким видом, что было ясно: хоть руки ей оторви, но она не разожмет пальцев.

— Заводи, — снова приказал толстяк Джо.

— Всего вам доброго в жизни, — услышал я голос отца Грегори.

Взревел двигатель. Запахло сгоревшей соляркой. Толстяк Джо приподнялся и рванул на себя брезентовый защитный каркас. Передняя половина шлюпки оказалась закрытой. Джо махнул рукой отцу Грегори, тот повернул стопорный рычаг, и вагонетка, на которой стояла наша спасательная шлюпка, с тугим гудением колес покатилась по рельсам.

— Держи-ись! — разнесся голос толстяка Джо.

Толчок. Жесткий удар днища о воду. Плеск. Волны справа и слева. Рику бросило на меня, я схватил ее и почувствовал, как вначале шлюпка взлетела вверх, на волну, и как спустя мгновение ринулась вниз, под волну. Еще взлет. Еще падение. Пена и брызги летели через борт и тент, отблески света падали на лица Алекса и толстяка Джо. Алекс весь подался вперед, а Джо сидел на корме также спокойно и величественно, как днем на дюне в своем кресле.

— Как же быть? Как же быть! — спрашивала Рика. — Скажи мне, скажи!

— Не знаю, не знаю, — отвечал я ей. Да и что можно было ей посоветовать? — Только сердце твое… только оно может подсказать, только оно одно.

— Правее, Джо, — сказал тут Алекс.

— Вижу, дружище, вижу, — отозвался тот. — Малый ход. Ого-го-го-ооо! — тут же закричал он. — Есть кто там живо-ой?

Мы все прислушались. Ровно, натуженно рокотал двигатель. С сопением выплевывалась вода из трубы охлаждения. Ни звука в ответ. Молчание.

— Стоп, — приказал Джо, и Алекс перевел двигатель на нейтралку, а сам поднялся, потянул из шлюпки багор. Джо поднялся. Стоя во весь свой громадный рост, он уводил румпель вправо.

Мы с Рикой выглянули из-под тента. Метрах в пятнадцати от шлюпки плясал и раскачивался яркий огонек. А чуть левее, то всплывая, то погружаясь в воду, белая полоса спасательного круга.

— Никого, — сказал толстяк Джо. — Просто сорвало ветром.

Алекс подцепил его багром.

— А вот и ходовые огни «Сириуса», — сказал Алекс.

Подтянув круг к шлюпке, он перевалил его через борт и вывинтил лампочку-мигалку.

«Сириус»! Палубные софиты там зажглись, потом включили прожектор на пеленгаторном мостике, и над водой разнесся могучий радиоголос:

— Боцман. Майнай парадный тр-рап. Ну что споришь? Отставить разговоры. Капитан разрешил!

Волны в открытом океане были совсем небольшими, двигатель работал на полную мощность, и шлюпка быстро приближалась к траулеру. На палубе толпились люди. Несколько человек стояли на крыле мостика. Капитан в закрывающей пол-лица фуражке, белоголовый вихрастый штурман Шурик, стармех, вытирающий ветошью руки. Привычно запахло свежей рыбой и суриком.

Я посмотрел на Рику. Она на меня. Если бы у меня была дочь, как бы я ее любил! Ком застрял в горле. Говорить я ничего не мог, да и о чем можно говорить в такую минуту? Протянул руку толстяку Джо, потом Алексу. Наклонился к девочке, и она прижалась лицом к моему.

— Я остаюсь на острове, остаюсь! — крикнула она, когда я уже поднимался по трапу. — Ты слышишь, Нат?..

ГРЕГГИ — ВОЖДЬ ОБЕЗЬЯН

Гибралтар. Живописные дома, прилепившиеся к скалам, узенькие улочки, пальмы у самого берега, множество судов на рейде и возле пирса, к которому подходит наша шлюпка. И впереди — несколько часов, которые мы проведем на суше после долгого плавания.

Мягко рокочет мотор, стелется за кормой шлюпки белая полоса, надвигается на нас высокая обрывистая гибралтарская скала. Медленно подходим к пирсу. Волна ударяется в каменную стенку, плещется по зеленым ступеням. Пахнет водорослями, свежей рыбой, смолистой пенькой. У пирса стоит шхуна, с нее выгружают корзины, полные еще живой серебристой сардины.

Матрос Жаров — ему во всем и везде хочется быть первым — спрыгивает со шлюпки. Замахал руками, удерживая равновесие, смеется, тянет за собой сырой сизалевый трос, и мы один за другим выскакиваем на берег. Все! Дав задний ход, шлюпка отваливает от пирса, и рыболовы, сидящие на его краю, вновь опускают в воду свои снасти.

— Что рыба? Клюет? Ловись, рыбка, большая и маленькая!

Венька Жаров спешит к рыболовам. Оглядывается в нашу сторону, вытаскивает из кармана снасти и решительно садится на шершавый камень, а нас окружает толпа гибралтарцев, портовых зазывал.

— Сеньор, если у вас есть час свободного времени, вы можете посетить клуб «Летящий Ангел», — вкрадчиво, на приличном русском языке говорит мне пожилой мужчина в монашеской рясе, из-под которой выпирает объемистый живот. Он протягивает несколько листков. — Вот почитайте это. В нашем клубе есть плавательный бассейн, бильярдная, библиотека, бар с бесплатным пивом. Сеньор, я приглашаю вас в гости. Мы поговорим о спасении вашей души…

— Сеньор желает покататься в карете? Сеньор, сеньор!

— Сеньор, я сведу вас в самый лучший ресторанчик нашего города, — шепчет мне в ухо, колясь небритой щетиной, обрюзгший мужчина с желтым помятым лицом. — Вы там найдете все, что пожелаете.

— Послушайте же, сеньоры! Посетите наш магазин «Аврора»! Мы говорим по-русски.

— У меня больной отец, мне надо хоть немного заработать. — Смуглый черноглазый мальчик в белой рубашке умоляюще смотрит в наши лица.

Я останавливаюсь, мальчик улыбается и поднимает выше голову. Странная улыбка на лице. И гордая и — просящая. Очень трудно казаться гордым, когда нужно о чем-то просить.

— Это будет совсем недорого, всего десять шиллингов. Я сведу вас к обезьянам.

— В зоопарк?

— Нет, что вы? К самым настоящим обезьянам, к диким. — Мальчик оживляется, голос его становится звонким. — Идемте, сеньор, я их всех знаю, я дружу с ними. И это будет стоить всего…

— Михалыч, вы на пляж? — окликаю я своего приятеля.

Боцман поднимает голову. Монах из клуба «Летящий Ангел» держит его за руку и что-то вкрадчиво шепчет в ухо. Михалыч кивает мне: да, он со своими парнями из палубной команды пойдет на пляж.

— Я подгребу к вам через час… Идем, мальчик. Как тебя звать? — Я говорю, мешая испанские слова с английскими. Где не хватает слов, помогают пальцы. И мы понимаем друг друга. — Идти далеко? За час доберемся?

— Меня звать Ромеро. Я из Альсехироса. Я учусь, но сейчас каникулы, и я каждый день прихожу сюда на заработки.

— Сеньор, а клуб «Летящий Ангел»? — несется вслед.

— Постойте, вы не хотите посетить мой ресторанчик? — Мужчина хватает меня за рукав.

— Сеньор, может, прокатитесь в карете? — бормочет тощий, какой-то весь высушенный старичок с кнутом. — Сеньор, мы на краю гибели. И я, и моя лошадь.

Вот подлетает к пирсу другой катер. Толпа испанцев забыла о нас, устремилась на мокрые плиты. Просяще звучат их голоса. Что ж, может, им сейчас больше повезет. Мы тут не в первый раз и знаем, что клуб «Летящий Ангел» — это дощатый ангар со скудной библиотечкой церковных книг и скрипучим бильярдом, по зеленому сукну которого, как Млечный Путь, тянется россыпь выеденных молью дыр. И прогулка в карете не доставит особого удовольствия, а хваленый ресторанчик окажется душным подвальным кабачком. Нет, я не скажу, что Гибралтар захудалый городишко. Отнюдь! Тут есть великолепный плавательный бассейн, замечательный кинотеатр, множество роскошных магазинов, но владельцы этих заведений не толкутся на пирсе… Вот только про диких обезьян мне как-то не приходилось слышать. Не обманет ли меня мой юный проводник?

— Вы будете довольны, сеньор, поверьте мне! — восклицает мальчик, догадавшись по выражению моего лица, о чем я думаю. — Разрази меня гром и прокляни святая дева Мария, покровительница нашей семьи! Вот, — Ромеро расстегивает воротник рубашки, вынимает маленький серебряный образок на цепочке и целует его. — Идемте же, сеньор, а по пути я вам о многом расскажу. Да! Сегодня ведь развод караула. Поспешим, сеньор.

Мы идем через проходную порта. Полицейский в форме и черном шлеме с ремешком отбирает у меня пропуск и дружески подмигивает мальчику, а тот озабоченно выглядывает из проходной: толпятся тут еще человек десять, надеются на случайный заработок. Ромеро хватает меня за руку и выкрикивает:

— Это мой человек! Отстаньте, не трогайте его! — Поворачивается ко мне. — Просто невозможно работать. Безработица сейчас, — озабоченно поясняет Ромеро, когда мы удаляемся от проходной. — Туристов мало. К тому же англичане большую ремонтную верфь закрыли. Вы, наверно, хотите пить? Тогда заглянем к дяде Роландо.