Ашот Егиазарян оказался вовсе не таким, как я себе представляла. Вместо пузатого, ярко выраженного представителя восточной национальности, какими мы всегда рисуем рыночных торговцев, я увидела высокого, атлетически сложенного и привлекательного мужчину европейской наружности, с голубыми глазами и густыми темно-каштановыми волосами. Немудрено, что он возбудил в Илоне чувства определенного рода!
– Значит, Илона в больнице? – уточнил он после того, как вежливо предложил мне присесть и поинтересовался, удобно ли мне и не принести ли чаю или кофе. Ашот не мог не заметить моего «интересного» положения и повел себя в высшей степени предупредительно.
– В реанимации, – кивнула я. – Ее пришлось ввести в искусственную кому, чтобы предотвратить нежелательные последствия травм.
– И когда ее можно будет навестить?
– Вы хотите
– А что тут удивительного? – пожал плечами Ашот. – В конце концов, мы давно друг друга знаем!
– И она от вас забеременела, – добавила я.
Его глаза сузились, и под маской милого, невозмутимого человека мелькнула другая сущность, показавшая, что Ашот не просто так добился успеха в торговле: он мог быть жестким и даже, возможно, жестоким.
– Значит, вам и это известно, – констатировал он, возвращая улыбку на лицо. – Что ж, дело житейское, верно?
Принято считать, что женщина ни за что не отвечает и только мужчина во всем виноват. Это верно, по-моему, лишь в двух случаях. Первый: женщину изнасиловали. Она не просила об этом, не хотела иметь ничего общего с мужчиной и, естественно, ни о каких детях думать не думала. Второе: они вместе хотели детей, но он в последний момент передумал и слинял, оставив подругу беременной или с маленьким ребенком на руках. Случай с Ашотом в эти рамки не укладывался.
– Илона с самого начала знала, что я женат и имею детей, – спокойно продолжил он, так как я не отвечала. – Ее это не слишком беспокоило!
– Может, она все же надеялась?
– На то, что я разведусь? – усмехнулся Ашот так, словно сама мысль об этом казалась ему забавной. – Бросьте, кому какое дело до ее надежд! Я никогда ничего не обещал Илоне, и она, если б могла, подтвердила бы мои слова.
– И она была не единственной, насколько я понимаю?
– Вы правильно понимаете.
Я с интересом смотрела на этого холеного, самоуверенного мужчину. Если бы мы встретились не на рынке, я сочла бы его ресторатором или, может, владельцем модного бутика. Наверное, здесь, в окружении симпатичных молодых торговок, Ашот является предметом вожделения и не видит ничего предосудительного в том, чтобы сходить «налево». Жена его, скорее всего, в курсе происходящего, но считает за лучшее не обращать внимания. Но ребенок от любовницы – совсем другое дело.
– Илона пыталась вас шантажировать? – напрямик задала я вопрос.
– Своей беременностью? – приподнял густую бровь Ашот. – С чего вы взяли?
– Ну, ей ведь надо было что-то делать по этому поводу?
– Да, надо, – аборт. Между прочим, деньги на него она у меня взяла. Ей, как и мне, этот ребенок был не нужен, и я думал, что дело разрешилось к всеобщему удовлетворению. Илона – милая девочка, и я бы продолжил с ней отношения, только в этот раз был бы более аккуратен… Ну, вы понимаете, о чем я.
Презерватив – отличная штука, но создается такое впечатление, что большинство наших мужчин и женщин даже не слыхали об этом полезном изобретении! Для мужчины аборт – рутина, решение всех проблем, но кто из них думает о женщине? О том страхе, который она испытывает, садясь в гинекологическое кресло для операции, о том, что у нее вообще может не быть детей, если аборт окажется неудачным? Эта проблема стара, как мир, и не думаю, что она когда-нибудь перестанет быть актуальной.
– Сколько у вас павильонов, Ашот? – поинтересовалась я.
– Пять… Нет, уже шесть! – с гордостью ответил он. – Завтра шестой открываю.
– Вы не возражаете, если я поговорю с вашими продавщицами?
– Зачем? – удивился он, но тут же добавил: – Хотя валяйте, мне скрывать нечего! Павильоны вон там, – махнул он рукой в сторону прохода. – Они один за другим идут, не ошибетесь.
Я не поленилась и обошла все. Женщины, работающие на Ашота, были разного возраста, но все они, как мне показалось, были слегка в него влюблены. Каждая утверждала, что Ашот – самый хороший хозяин из всех возможных и премилый человек. К пятому павильону я уже подустала от дифирамбов, которые пели продавщицы своему боссу, однако решила завершить начатое и, глубоко вздохнув, вошла. За прилавком стояла молодая женщина чуть за тридцать, густо накрашенная и одетая явно не по погоде: на улице всего десять градусов, а на ней только маечка на бретельках и коротенькая хлопковая юбка, подходящие для побережья Турции, но никак не для питерской осени. Звали ее Юлей.
– Илона – в реанимации?! – присвистнула она, когда я объяснила причину своего появления. – Аборт, что ли, неудачный?
– Откуда вы знаете про аборт?
– Да все знали… А что, нет? – спохватилась она, с беспокойством глядя на меня.
– На самом деле, вы первая из женщин, кто упомянул об аборте.
Девушка как-то замялась, заерзала и отвела глаза.
– Вы знали, кто отец?
– А то! – фыркнула она. – Вы много тут мужиков видали, с которыми каждая в постель скакнет? То-то! Ашотик наш – луч света в темном царстве, здесь все на него вешаются, да и он ни одной юбки не пропустит.
– И вы? – набралась я наглости.
– А что я, хуже других, что ли? – передернула плечами Юля. – Только я не была такой дурой, как Илонка – не залетела от него!
– Как полагаете, она хотела развести его с женой?
– Развести?! Да вы что: Ашот ни за что бы такого не сделал, даже если бы сама Анджелина Джоли попыталась!
– Такой хороший семьянин?
– Не то слово – просто идеальный. Мы все тут говорим, что повезло Розе.
– Роза – это его жена?
– Ну да. И ведь ничего особенного, верите? Четверых детей родила, располнела, подурнела, а он все за ее юбку держится, обедает и ужинает только дома, а выходные проводит с детьми!
– И когда только Ашот успевает бегать за женщинами? – удивилась я.
– Так здесь вот и бегает – когда ж еще? Только на работе. Он добрый и щедрый, наш Ашот. Никого не обижает, подарки дарит… Мне вот браслет этот подарил. – Юля потрясла толстой золотой цепью на запястье. – И шмотки финские я брала по дешевке, когда с ним была! Значит, говорите, Илона под машину загремела?
– Точно. Не знаете, что могло ее в лес занести?
– Понятия не имею. Она уже давно не работает.
– Что Илона рассказывала вам о своих отношениях с Ашотом?
– Только то, что он дал ей денег на аборт. Ашот – настоящий мужик и готов был отвечать за свои поступки. Так сделала она аборт-то?
– В том-то и дело, что нет, – ответила я. – Илона была на восьмом месяце и, к несчастью, потеряла ребенка во время операции.
– Во как! – нахмурилась девушка. – И чего это она от аборта отказалась, не пойму… Знаете, вам надо с сестрицей ее поговорить – она точно больше меня знает!
– С сестрицей? – удивилась я. – Но Илона же у бабушки одна!
– У бабушки – да, но у ее непутевой мамаши и другие дети имелись, разве не знаете?
Прокопенко упоминала об этом факте. Других детей поместили в детский дом, и я решила, что Илона с ними не общалась, сочтя это само собой разумеющимся!
– Я так поняла, – продолжала между тем Юля, – Илонка частенько с сестрицей виделась. Она в том самом детском доме работает, куда их всех троих и сдали – нянечкой, кажется.
– Последний вопрос, Юля, – сказала я, прежде чем уйти. – Как вы считаете, Ашот мог навредить Илоне, узнав, что она не собирается избавляться от ребенка?
– Ашотик? Да вы что! Нет, он бы никогда Илонке вреда не причинил, а вот Роза – та могла бы.
– Жена Ашота?
– Ага.
Значит, эта мадам не столь безобидна, как я предположила вначале? Надо будет натравить на нее Карпухина! И вопрос с сестрой нужно срочно провентилировать – может, это она отсоветовала Илоне делать аборт?
Роза Егиазарян оказалась именно такой, как представлял себе Карпухин – почтенной матерью большого семейства. Выглядела она старше своих лет. В ранней молодости Роза, вероятно, отличалась привлекательностью, однако многочисленные роды сказались на ее внешности не лучшим образом. Жена Ашота была невысокой, поэтому избыточный вес делал ее фигуру еще более приземистой и расплывчатой.
– У Ашота неприятности? – спросила она встревоженно, когда Артем представился.
– Почему вы так решили?
– Ну, он же торговлей занимается…
В глазах Розы застыла настороженность. Конечно, догадался Карпухин, она думает, что Ашот не заплатил кому-то из полиции или заплатил недостаточно, и теперь они пытаются воздействовать на его семью.
– Мое дело не имеет отношения к вашему мужу, – сказал Артем, просачиваясь в квартиру через узкую щель, так как Роза продолжала придерживать дверь, словно надеясь, что это предотвратит попадание незваного гостя внутрь. Теперь ей пришлось отпустить ручку и посторониться.
– Не имеет? – с облегчением переспросила Роза.
– Вернее, не совсем, – поправил сам себя подполковник. – Речь пойдет об Илоне Прокопенко.
– О ком?
Женщина делала вид, что впервые слышит это имя, но притворщица из нее была никакая, и Карпухин легко распознал ложь.
– Мы можем где-нибудь присесть? – спросил он, переминаясь с ноги на ногу. – А то, знаете ли, весь день в бегах…
На самом деле Карпухин, в отличие от большинства своих высокопоставленных коллег, был невероятно вынослив. «Ноги кормят следака», – любил повторять он своим молодым подчиненным, когда они начинали стонать по поводу необходимости бегать по городу при отсутствии личного транспорта. Сам подполковник приобрел собственное авто не так давно, а до этого бороздил улицы и подворотни пешедралом. Это держало его в форме лучше всякого тренажерного зала, поэтому, обзаведясь средством передвижения, Артем начал совершать длительные пробежки в парке. Сесть ему требовалось лишь для того, чтобы сбавить напряжение, возникшее между ним и Розой Егиазарян. Возможно, она предложит ему чаю, и тогда беседа потечет в спокойном русле, и жена Ашота станет более откровенной.
Подполковник не ошибся в своих предположениях.
– Хотите кофе?
– О, это было бы просто чудесно! – воскликнул он, ободряюще улыбнувшись хозяйке.
Роза вышла на кухню, а подполковник осмотрелся. Гостиная была обставлена с чисто восточной роскошью. Длинные светлые диваны по периметру, толстый бежевый ковер, вряд ли купленный на рынке, большие китайские вазы с искусственными цветами – все говорило о том, что Ашот любит комфорт и много времени проводит дома.
Роза вплыла в комнату, толкая перед собой столик на колесиках. Кофе оказался чудесным – ароматным и в меру крепким, а уж в этом-то напитке подполковник знал толк. Сделав два глотка, он поставил чашку из костяного фарфора на гладкую стеклянную поверхность, решив, что Роза «созрела».
– Вы ведь знаете Илону, так? – спросил он, испытующе глядя на собеседницу.
– Я?
Она по-прежнему пыталась делать вид, что не понимает, о чем речь, но это только еще больше убедило его в собственной правоте: эта женщина имеет отношение к случившемуся с Илоной..
– Илона Прокопенко была любовницей вашего мужа – разве вы не знали?
Роза отвела глаза к окну. Это продолжалось всего несколько секунд, а потом она вновь посмотрела на Артема, и взгляд ее был спокоен и безмятежен.
– И что дальше?
– И о ее беременности знали? – вопросом на вопрос ответил подполковник.
– Илона сама пришла ко мне выяснять отношения… Вот дурочка: она думала, что проблема во мне, что это
– А это не так?
– Вы знакомы с моим мужем, простите…
– Артем Иванович.
– Да. Так вот, вы его видели?
Карпухин отрицательно покачал головой. Ему и не требовалось: парня видела Агния и в красках его описала.
– Я это к тому, – продолжала Роза, – что Ашоту ничего нельзя навязать – он сам принимает решения. Думаете, Илона была первой, кто претендовал на моего мужа?
Судя по словам Агнии, нет.
– Что она вам сказала? – спросил подполковник.
– Что они, понимаете ли, друг друга любят и мечтают быть вместе.
– А вы что сделали?
– Я? Пригласила ее войти и напоила кофе – точно так же, как вас сейчас.
– И все?
– Нет, не все. Я показала ей нашу с Ашотом квартиру и фотографии детей.
– А она?
– Она была в шоке. Илона не представляла, как крепки наши семейные связи. Наверное, ей казалось, что ее беременность все изменит, но поняла, как ошиблась, и растерялась. Я даже пожалела ее, представляете?