Все свободны

— Василиса Васильевна? — поинтересовался приятный мужской голос и, не дождавшись подтверждения, продолжил: — Вас беспокоит помощник Юрия Николаевича Скворцова. Меня зовут Игорь Викторович Иванов. Информирую вас, что в среду в пятнадцать часов у Юрия Николаевича назначена встреча с вами и вашим партнером Сергеем Чернышовым. Не забудьте напомнить партнеру, чтобы он присутствовал с полным пакетом документов по открытию и перспективной разработке месторождения порфирия с оформленными бумагами по официальной регистрации открытия в палате. А также со всеми идейными разработками.

««Вася и партнер» — ха-ха. Смешное название для новой компании. А еще лучше будет «Вася и Мася». Вообще обхохочешься», — успело мелькнуть у Васи в голове, а голос тем временем продолжал:

— А вы лично, Василиса Васильевна, приглашены еще на закрытый президентский прием, который состоится в Кремле сегодня.

— Простите? — начала она диалог с приятным голосом и заметила, что ее собственный голос подрагивал. Привычка работать в прямом эфире давно отбила у нее охоту волноваться. Так она думала. Оказывается, нет. Бывают еще поводы понервничать. Случаются ситуации. — Игорь Викторович, извините, а кто такой президентский прием — у президента компании?

— У президента России, Василиса Васильевна. — Голос начал улыбаться.

— Не поняла, это что — совещание такое у президента?

— Ну кто же вас на совещание к президенту пустит. — Игорь Викторович еле сдерживался, чувствовалось внутреннее его прихохатывание. — Это всего лишь традиционная выпивка накануне праздника, Василиса Васильевна. Помните, какой праздник на днях? Вот-вот. День Конституции. И президент каждый год наливает воротилам бизнеса («Словечко, конечно, подобрал не для помощника воротилы. Надо бы сделать замечание»). Традиция у него такая. — Голос уже откровенно ржал, Васин же дрожал по-прежнему.

— Понятно. А в каком качестве, простите, я?

— А вот это вы можете уточнить сами уже у нашего президента.

— Да? И как это сделать побыстрее? А то опоздаю на прием. — Вася брала себя в руки.

— А я вас сейчас с ним соединю. Только добавлю: оденьтесь, пожалуйста, по протоколу — вы понимаете, о чем я? И не забудьте паспорт. В Кремль, если вы не на экскурсию, без паспорта не пускают.

Вася хотела было отшутиться, что президентский прием и есть для нее экскурсия, потому что описание кремлевских красот — как раз работа, но не успела. В ухе заиграла бравурная музыка. Сердце вошло в ее ритм.

— Привет, Вася, — услышала она через небольшую паузу.

— Здорово. Вот позвали сегодня на прием к президенту. Собираюсь, — тараторила она, предупреждая встречные реплики. — Только вот не пойму, в каком качестве.

— Качество, Вася, имеет значение в других обстоятельствах. И таких, кстати, немало. О них и нужно беспокоиться. На сегодняшний вечер я могу предложить вам любое — на выбор. Но советую по-простому сопровождать меня в качестве консультанта по средствам массовой информации. Я как будто бы беру у вас советы. Устраивает?

«Хоть горшком назови, только в печку не ставь», — решила она, а вслух заметила:

— Но ведь советы дорогого стоят, Юрий Николаевич. И вы это знаете лучше меня. Вы что, действительно собираетесь мне платить?

— А почему бы и нет. Надеюсь, вы попросите сущие копейки.

«Болван», — нисколько не оскорбившись, Вася порадовалась за себя, что сумела-таки вкрутить и денежный вопрос, что было ей совсем несвойственно. Но надо же когда-то начинать.

— Вы, кстати, — продолжал Юрий Николаевич заботливо, — сможете рассказать о приеме вашим радиослушателям. В режиме реального времени. Нечасто они такое слушают.

— Да-да, — Вася уже сама думала, что надо быстро бежать к выпускающему и срочно заявлять вечерний эфир. «Чертова работа, жизни радоваться не поспеваешь!»

— Я понимаю, мы договорились? — резюмировал Скворцов. — Машину пришлю вам домой к шести.

«Домой, домой. Надо же еще переодеться… А что, жизнь налаживается».

В курилке Вася обнаружила себя уже одну. Она оглядела новыми глазами старое бытие — замасленные стульчики, продымленный потолок и отвратительную даже ей, суперкурильщице, гору окурков в цинковом ведре. Медленно повернувшись на каблуках, она чинно и размеренно двинулась в каморку выпускающего.

— Привет, Вадим. Слушай, сегодня прием у президента. Так я схожу и что-нибудь оттуда повещаю?.. — Вася делала безразличное лицо. — Договорились? Вся ерундистика начинается в семь, насколько мне известно. Значит, примерно в полвосьмого-восемь буду готова к выходу. — Вадим поднял на нее удивленные глаза. Было понятно, что ему не совсем понятно, о каком президенте толкует Вася. — Ну что уставился? Записывай эфир в сетку. Не каждый день рассказывают, как пьянствует и развлекается наш президент на своих закрытых приемах со своими дружками.

— Откуда про прием знаешь? По агентствам никакой информации не было.

— А это моя работа — все знать, и даже более, то, что никто не знает. И видишь, я с этим справляюсь. На зарплате только это никак не отражается. Точная, точная информация. Из первых рук, можно сказать. — Вася порадовалась стилистической находке.

— А что отдел политики?

— Бамбук курит, как всегда. Да их никто и не приглашал. Потому что неумные и некрасивые.

— Так, значит, отбиваешь хлеб у политобозов?

— Только масло.

— Хорошо, а ты-то что там будешь делать?

— Работать на радио «Точку», — съёрничала она. — А также пить, гулять и веселиться.

— Не сорви прием. И обязуйся и дальше доставлять информацию из первых рук.

— А это уже в отдел политики, — уже из-за двери бросила она.

По пути домой Вася начала нервничать. Все-таки президентский прием — прием из приемов. Зовут туда совсем не каждого. И именно там ставят главные крестики на перспективах твоей жизни. Или вовсе вычеркивают. Мысли метались в голове, как обезумевшие перед бурей птицы. У нее было несколько платьев для приемов. Классических — на все времена, чтоб не старели. Однако в последнее время, даже последние несколько лет, она ими не пользовалась вовсе. Как-то все потихоньку перестали наряжаться или просто начали прилично одеваться в обыденной жизни. На всяких парадных приемах на фоне этих просто хорошо одетых единичные очень хорошо одетые выглядели по меньшей мере странно.

«Что же надеть к скворцовским золотым запонкам? — Вася нашла точку отсчета. — Что же надеть? Пожалуй, подойдут золотые швейцарские часы. Но я и так их таскаю каждый день. Хотя при них уже не упадешь рожей в салат». Она порылась в шкатулке, куда десятилетиями все ее предки складывали дорогие безделушки, которые она вообще-то очень уважала и которыми часто пользовалась. С украшениями ей, конечно, повезло — в приличный Кремль бижутерию не пускали. Туда пускали только золото. Вася вспомнила про протокол, в котором это было начертано. Еще многое о том, как подобает одеваться и вести себя на разных высоких приемах, что там есть и как пить. Когда-то она ознакомилась с этим славным фолиантом. Никакой важной информации в голове не осталось. Там вообще редко обнаруживалось именно то, что необходимо в некую конкретную и важную минуту. После Вася вспоминала все, что было необходимо в ту миновавшую уже минуту и совершенно не было необходимо в эту, наступившую. Такая вот привычка была у Васиной головы. Однако Вася припомнила, что не так давно она где-то прочитала: в этот самый протокол внесены поправки, согласно которым протокольные правила должны были исполнять все… кроме журналистов. Она еще долго хохотала над заметкой, представляя, как является на какой-нибудь важный прием в трусах и в майке. На протокольные приемы журналистов, однако, звали не часто — профессия была другая. И это было для протокола, конечно, спасением. Сегодня же ему явно не повезло. Вася решила брать реванш. «В трусах, конечно, идти необязательно, но соригинальничать можно. Тем более что и Скворцова я сопровождаю, в общем-то, в пресс-качестве. Так что все правила будут соблюдены». Мерзко хихикая, Вася порылась в шкафу и обнаружила давно забытое ею маленькое кожаное платьице. Это была настоящая находка! Она прикинула, что из подъезда можно будет выйти прямо в туфлях и катиться уже в машинке, не выпачкавшись, по грязным улицам с несвежим ветерком. Подходящие туфли у нее тоже имелись, можно сказать, ни разу не надеванные. Все ненужное когда-нибудь пригождается.

Машина пришла вовремя и, стремглав пролетев по улицам уже с Васей на заднем сиденье, подкатила к сердцу нашей родины, а также ее столицы. Сердце было красивым — ему шла новая подсветка, не задаром поработали светохудожники. Водитель отрапортовал, что Юрий Николаевич уже подъехал и ждет ее где-то внутри. Вася немного померзла у контрольно-пропускного пункта, пока специальные сотрудники досматривали ее паспорт — проверяли зачем-то прописку и сличали фотографию с оригиналом. Наконец она прошла границу недоверия и двинулась дальше. Миновав еще один милицейский пост, зашла внутрь Кремлевского дворца и в группе хорошо одетых импозантных мужчин (впрочем, в Кремле плохо не одеваются и уродов туда тоже не зовут) сразу же увидела Скворцова. Он тоже заметил ее и, кивнув собеседникам, двинулся навстречу.

— Привет, давай помогу.

— Мы что, уже на ты?

— Так сейчас выпьем на брудершафт и все исправим. — Скворцов был явно в хорошем настроении. Он помог Васе снять пальто и с интересом уставился на ее нарядик. Вася же одернула свое стриптизное платьице и мигом подсчитала — драгоценностей на ней висело не больше тринадцати — так завещал протокол.

— Однако, Василиса, вы любите пошалить. Впрочем, это для меня уже не новость.

— Где ж еще шалить, Юрий Николаевич, как не в Кремле? А вот вы все справки обо мне уже навели?

— Навели. А как же? — Мягкость, даже вкрадчивость, никак не гармонировала со всем масштабом. — Ничего особенного за вами нет. Вы человек непростой, но и несложный.

Вася уже заметила, что из его уст почему-то многое звучало необидно. Она и не обиделась. И даже обратила на свою необиду особое внимание.

— Вы тоже неплохо выглядите. И главное — запонки на месте.

— Это главное, я понимаю. — Скворцов поправил манжеты.

Так они двигались в сторону зала и в сторону брудершафта.

— Итак, Вася, вино вы не любите.

— Не люблю вино.

— Напрасно. Встречается хорошее.

— Когда встретите, угостите.

— Прямо сейчас и угощу. — Скворцов уже наполнил бокалы и подал один ей. — У президента всегда достойное вино. Даже выбирать не стану.

— Что, здесь разрешается пить без президентского указа?

— Разрешается, только давайте спрячемся в тот угол и за колонну. У нас же брудершафт. Даже при нашей с вами, Вася, свободе нравов в чужом доме надо вести себя в соответствии с правилами этого дома.

Спрятались.

«Маразм», — подумали они одновременно и одновременно взглянули друг другу в глаза. Нескладно зацепившись руками, начали быстро-быстро пить, продолжая прятаться за колонной. Так же быстро и вполне скомканно поцеловались три раза в щеки. После, виновато улыбаясь и зачем-то взявшись за ручку, выдвинулись из своего угла в центр зала к публике. Ощущение у обоих все-таки было такое, что они сотворили что-то недозволенное. Вася даже поймала себя на том, что как будто отряхивает и одергивает свое платьице. «Сильное начало, и адреналина выделилось немало. Заводит. Вот так люди, наверное, и начинают заниматься бизнесом. И не дай бог еще и политикой, — покосилась она на смущенное (неожиданно) лицо спутника. — Хорошо, что я не вижу своего лица. Зато его видят все вокруг». Она тут же надела налицо улыбку.

Прием оказался шире заявленного. Вася приметила среди гостей пару режиссеров, актера и писателя, с которыми была знакома, и кивнула. По их глазам она поняла, что ее акции даже у них, недосягаемых и независимых, пошли в гору.

Сглаживанию внутренней неловкости способствовало и явление настоящего президента, которое ознаменовалось единым порывом. Заблестели глаза, повернулись головы, стать появилась в фигурах. Вася почувствовала, что тоже подтянулась. Гены державного подобострастия при всем декларируемом либерализме сыграли свое — все мы государевы люди. Президент взял бокал и сказал добрые слова. Вокруг зазвенело общее чоканье. Все расслабились. Президент пошел по столам поздравлять уже персонально. Праздник покатился.

— Слушай, — спохватилась Вася, — мне же надо в эфир выйти с живым рассказом.

— Выходи. Если не заблокировали телефон.

Телефон не заблокировали.

— А ты со мной выйдешь?

— Куда? В эфир? Возьми лучше президента. Видишь, он вполне досягаемый.

— Хватит шутить.

— Ну подумай, Васечка, — Вася растрогалась, — что же я могу сказать народу? Про успехи бизнеса? Кому это надо? Только президент.

— А почему нет? И вы, Юрий Николаевич, вполне известная персона.

— Не будем торговаться. Давай трубку.

— Захотел. Прямо сразу и давай. Сначала я позвоню, сама скажу пару слов про настроение, про то да сё. Перескажу государеву речь. А потом ты…

— А он что-то сказал дельного? Все, не злись, все понял, все скажу. Только быстрее. Коротко работаем, длинно отдыхаем.

Васе понравилась эта идея, она мгновенно соединилась с редакцией. По счастью, ее так же мгновенно соединили с режиссером, который сразу дал подслушать обратку (то, что несут в микрофон ведущие). И в общем можно было уже докладывать о президенте, только от такой скорости Вася совершенно забыла, что хотела сказать. И понесла, что первое пришло в голову — про красоту заснеженного Кремля. Скворцов откровенно давился хохотом. И тут она ловко перекинула ему телефон, на лету успев представить его и пригласить к разговору. На удивление быстро Юрий Николаевич обрисовал картину кремлевских посиделок, определил настроение президента как хорошее и спрогнозировал рост акций нескольких российских компаний. «За последнее забьют ногами», — мелькнуло у Васи, пока телефон летел к ней обратно, быстро что-то вякнула опять про заснеженный Кремль, из которого… так хорошо все видно. Скворцов ржал. Она отключилась.

— Дурак! Меня уволят.

— Брось. А работать кто будет? И потом лично мне как радиослушателю понравилось.

— Если б ты был единственным радиослушателем, моя жизнь сложилась бы иначе. А вообще-то у тебя неплохо получилось — для первого раза. Надо будет использовать тебя почаще, чтоб не расслаблялся.

— От меня больше пользы в других делах. Хочешь, секрет открою?

Вася потянула к нему ухо. Склонившись к ней, он зашептал:

— По большому секрету и только для тебя — нас запеленговали… — И задержал паузу.

— Я думала — дурак, а оказалось — полный идиот.

Вася забыла, когда в последний раз так хохотала — весело и честно. Окружающие обратили на них внимание, и она увидела, как в их сторону направились два солидных товарища.

Обменялись рукопожатиями.

— А что это вы такие радостные? Как будто мухоморов наелись, — поинтересовались скворцовские знакомые.

— Если только вместе с вами, — парировал Скворцов. — Разве вы не в курсе, что на кремлевской кухне что-то всегда в еду добавляют, чтобы у всех гостей было хорошее настроение?

Мужики засмеялись, подтвердив тем самым, что чего-то наелись точно. Скворцов был явно в ударе. «А может, он всегда такой, — очарованно подумала Вася. И разочарованно додумала: — Не может».

— Это мои друзья-приятели («таких друзей… а тем более приятелей…» — продолжил Скворцов для себя). Игнат Петрович руководит российской автопромышленностью, вернее, ее имеет, а точнее — он ее хозяин, целиком и полностью. Семен Семенович хлоп, гоп, стоп (или как там ты называешься правильно?) — словом, менеджирует еще одну промышленность, тоже, кстати, пока отечественную. — Такое представление звучало вполне вызывающе. — Подает тепло, воду и еду в наши сирые и убогие домишки. Обогревает и согревает. И вы познакомьтесь. Василиса Васильевна Елизарова, культурный обозреватель радио «Точка».

— Приятно, очень и очень, — как ни в чем не бывало заулыбались товарищи.

Второй раз за день ее называли Василисой Васильевной. «Ну вы даете, Василиса Васильевна, — она восхитилась собой. — А что? Буду теперь Василисой Васильевной. Вот так вот», — решила Вася. И эта мысль ей понравилась. Тем временем Юрий Николаевич продолжал, пресекая ее дурацкие мысли:

— Вася, и ты быстренько улыбнись дядям.

— А что, вы уже успели на брудершафт выпить? — Семен Семенович отвратительно пожевал губами. Он жевал губами всегда, когда чего-то хотел. Как будто бы уже это самое кушал. Но Васе это было еще неизвестно. — Успели, значит.

— Успевает тот, кто никуда не торопится. И ты, Семен Семеныч, знаешь это лучше меня. Так вот, Василиса Васильевна иной раз, от случая к случаю, будет давать мне журналистские советы.

— У вас проблемы с прессой, Юрий Николаевич?

— А чтоб их и не было. Пойдемте лучше поедать кремлевскую еду.

Все отправились к столам.

— Скажи, Юра, а откуда ты девчонку взял? Она ведь не из нашей компании, — снова зажевал Семен Семенович, увлекший Скворцова чуть вперед.

— Не из вашей. — Скворцовский голос пожестчел, и он сверкнул глазом на собеседника. — Это точно.

— Уступишь?.. Чисто поработать.

— Пошел сам знаешь куда и как быстро… Понял? — Юрий Николаевич вдруг широко улыбнулся.

— Юр, ты что, напился?

— Не понял? А ну на х… бегом марш. — Скворцов и сам не ожидал от себя такого выступления. — Я не шучу.

И Семен Семенович это понял.

Он испугался.