Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Самоубийство исключается - Сирил Хейр на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

— Да?

— Слушай, ты говорил серьезно там, в гостиной, правда?

— Конечно серьезно.

— И все так же серьезно настроен?

— Разумеется. А почему нет?

— Не знаю. Но ты выглядишь таким озабоченным.

— Ничего удивительного. Я действительно встревожен. Чертовски встревожен.

— Из-за этого? — Она указала на открытую папку, лежащую на комоде.

Он кивнул.

— Но ведь заключение было ошибочным, разве нет? — настаивала она.

— Да, безусловно, ошибочным. Мы ведь с этого и начали, верно? И все равно, будь я проклят, если понимаю, какой еще вывод они могли сделать при таких показаниях. Взгляни, например, сюда...

— Нет, не желаю об этом слышать, только не сейчас. Я выберу как-нибудь время, если смогу тебе помочь. Только, Стефан, я хотела убедиться, что ты не... что ты не потерял решимости, вот и все.

— Потерял решимость? Вот это мне нравится! Нет уж, не дождешься!

— Тогда все в порядке. — Она вдруг усмехнулась. — Ты выглядишь настоящим волевым мужчиной, даже в этом смешном нижнем белье. До тех пор, пока ты считаешь, что это дело стоит того, чтобы им заниматься...

— Я в этом чертовски уверен! Ты хоть понимаешь, в каком бедственном положении мы окажемся, если не сделаем это?

— Ах да, деньги! Я об этом не думала.

— Ну, зато можешь быть уверена, что я подумал.

— Ты всегда так гоняешься за деньгами, верно, Стефан? Еще с тех пор, как мы были маленькими. Но меня не это беспокоит. Просто я не могу смириться с мыслью, что люди говорят об отце...

— То есть то, что дядя Эдвард называет позорным пятном?

— Если хочешь... но это серьезнее, правда! О, я не могу этого выразить, но чувствую, что у бедного старенького папы было достаточно неприятностей, когда он был жив, и мы должны хотя бы отчасти компенсировать ему это теперь, когда он умер, если сможем остановить отвратительные пересуды людей насчет него. Я имею в виду, как-то защитить его имя, понимаешь? Тебе это кажется не таким уж важным, да?

— Да.

— Что ж, ничем не могу помочь. Я и не надеялась, что ты поймешь. Видишь ли, на самом деле я любила отца, только он никогда не давал мне возможности проявить свою любовь, а ты, на мой взгляд, по-настоящему ненавидел его, и тебе даже не приходило в голову скрывать свою ненависть. Вот, собственно, и вся разница между нами.

— Я не согласен с тобой, — возразил Стефан. — То есть что касается ненависти к отцу. Ты не имеешь права так говорить.

— Извини, Стефан. Я не хотела задеть твои чувства.

— Никаких чувств у меня нет. Согласен, я не ладил с отцом, но не больше, чем ты. Кажется, мы просто не умеем находить общий язык с нашими стариками. Возьми, например, дядю Артура.

— Дядя Артур не в счет. Он был ненормальным. Его завещание только доказывает это. А папа другое дело. Он изо всех сил старался для нас, но у него всегда это выходило как против шерсти. И дело не только в нас. Казалось, он испытывал что-то вроде неприязни к жизни.

— Вот именно. Именно это и выяснило жюри, ведь так?

— Но он никогда не пытался спрятаться от жизни — вот в чем дело. И чем меньше нам удавалось сделать его счастливым, когда он был жив, тем больше наш долг...

— Сделать его счастливым сейчас, когда он умер? — не удержавшись от усталого зевка, подсказал Стефан. — Извини, Анна, но твоя теория загробного возмещения горестей не кажется мне привлекательной. Лично я считаю, что, если вообще отец сознавал, что с ним происходит, он скорее обрадовался бы умереть, как бы он не умер... К счастью, не имеет большого значения, кто из нас прав.

— Да, наверное, не имеет. Хотя я бы предпочла, чтобы мы с тобой одинаково смотрели на вещи. Это многое бы упростило.

— Милая моя сестренка, хоть однажды постарайся быть практичной. Мы же с тобой хотим одного и того же, разве не так?

— Да. С моим стремлением очистить память отца и с твоим твердым решением не упустить свой главный шанс мы должны составить довольно крепкую команду. Не считая Мартина.

— Да, конечно, — небрежно сказал Стефан. — Я и забыл о нем.

— Ладно, только в будущем постарайся о нем не забывать. — Неожиданно в голосе Анны прозвучали опасные нотки: — Не сомневаюсь, если бы ты мог, то с удовольствием бы это сделал.

Стефан прекрасно знал, что единственный способ поссориться с сестрой — это говорить неприязненно о человеке, которого она выбрала по непонятным для него причинам предметом своей любви и обожания. Более того, он уже засыпал на ходу, и его страшно тянуло лечь в постель. Таким образом, у него были все основания смягчить свой ответ и выпроводить Анну из комнаты как можно скорее. Но какой-то дух противоречия заставил его вместо этого сказать:

— Похоже, у меня не так уж много шансов убедить тебя на его счет, верно?

Роковая ошибка была допущена. Полусонные глаза Анны зажглись в преддверии сражения, ее щеки раскраснелись, подбородок упрямо выдвинулся вперед.

— Ну почему, — начала она, — почему ты все время так отвратительно относишься к Мартину?

Стефан заметил опасность, но было слишком поздно.

— Да нет, ничего такого, — слабо возразил он.

— Да, да, всегда! А если это не так, то почему ты никогда не говоришь мне, что он тебе нравится?

— Но он мне нравится. Не могу же я все время это повторять? Я... Он во многих отношениях меня восхищает. Только...

Это роковое словечко!

— «Только»! Вот именно. Ты всегда это говоришь, когда дело касается Мартина! Только — что, могу я спросить?

Вспыльчивость Стефана поддалась вызову.

— Только я не думаю, что он тот человек, который может сделать тебя счастливой, вот и все.

— Ради бога, не нужно выражаться как монах из викторианских романов! Меня это ни в малейшей степени не устраивает. Почему бы тебе не объяснить, что конкретно ты имеешь в виду?

— Насколько мне кажется, я сказал как раз то, что имел в виду.

— Нет, не сказал. Ты просто намекнул на это. Ты хотел сказать, что считаешь Мартина этим... как это... волокитой?

— Раз уж ты на этом настаиваешь, да.

— Так вот, пойми, пожалуйста, раз и навсегда, что у нас с Мартином нет никаких секретов друг от друга ни по этому предмету, ни по каким-либо иным. Мне безразлично, что там происходило у него в прошлом. Если ты такой отвратительный пуританин, чтобы осуждать того, кто случайно посеял где-то там несколько диких семян, то я не такая.

Фатальная слабость Стефана к стремлению одержать верх в споре подвела его еще раз.

— Проблема с этими людьми, которые повсюду разбрасывают свои дикие семена, — сказал он в своей самой худшей манере высокомерного поучения, — заключается в том, что они склонны оставлять два-три зерна в углах мешка, который ты считаешь пустым. Что ты можешь сама обнаружить в свое время.

— Видимо, ты считаешь это чрезвычайно остроумным замечанием! — с едким сарказмом воскликнула Анна. — Но если ты воображаешь...

С этого мгновения ссора переросла в обычный скандал, когда для его участников уже нет ничего святого, ничего незначительного; все шло в ход, используясь как оружие в борьбе. Давние обиды и мелкие досадные недоразумения, которые хранятся в памяти членов каждой семьи, безжалостно извлекались на свет из недр памяти обеими сторонами. В какой-то момент Стефан напомнил Анне, как годом раньше она позорно испугалась во время прыжков с парашютом с Римпфисчорна, ему в свою очередь указали, как двенадцать лет назад на детском празднике его поймали на мошенничестве за игрой в карты. В другой раз Анна нанесла мощный удар, припомнив роковой проступок своего братца, которым он навлек на их семейство необратимую неприязнь дяди Артура, и Стефан, побелевший от злости при этом запретном воспоминании, ответил тем, что выкопал из могилы допущенную сестрой ужасную бестактность, когда она стала выходить в свет. Битва все больше разгоралась, а постоянное упоминание Мартина только подливало масла в огонь, когда он угрожал погаснуть.

— Если уж я полюбила Мартина, а он меня...

— Откуда ты знаешь, что он любит тебя, а не деньги, которые, как он рассчитывал, тебе достанутся?

— Только потому, что ты сам не способен любить ничего, кроме денег, ты считаешь, что все такие же, как ты!

— Ладно, если уж он так тебя любит, почему же он увильнул от поездки с нами в Швейцарию? Или он боится гор?

— Ты прекрасно знаешь, что он поехал бы, если бы мог. Он просто не мог уехать.

— Очень правдоподобно! Интересно, как он здесь развлекался — и главное, с кем?

— Я не намерена отвечать на твои гнусные намеки. А если уж на то пошло, то почему ты приехал на три дня позже, чем обещал, предоставив мне болтаться одной в гостинице после того, как Джойс был вынужден вернуться домой? Ты ведь так рвался в горы!

— Я уже объяснил тебе, что ничего не мог поделать. Моя фирма попросила меня специально съездить в Бирмингем, потому что у них заболел бухгалтер и...

— Да, это ты уже объяснял. Меня тошнит от твоих бухгалтеров в Бирмингэме, да и существуют ли таковые? И почему ты не прилетел самолетом вместо того, чтобы тратить время и тащиться поездом?

— Если ты думаешь, что я готов швыряться деньгами на самолеты только ради твоего удобства...

И так далее и все в том же духе.

— Так или иначе, — наконец заявила Анна, — Мартин участвует в этом вместе с нами, нравится это тебе или нет. И тебе придется с этим смириться!

— Разумеется, он с нами. У него губа не дура! Но неужели до тебя не доходит, при всем благородстве твоих помыслов об отце, что собранные нами факты могут полностью изменить твои шансы выйти замуж?

— Да, до меня это доходит. Я не такая уж дурочка.

— Ну, ты меня успокоила. И еще одно. Возможно, ты не помнишь, но отец, так же как и я, приходил в ужас при мысли о том, что Мартин станет его зятем.

— Я помню и не побоюсь это признать. Но только тебе не принесет ни малейшей пользы играть со мной роль строгого отца, потому что, заруби себе на носу, этот номер не пройдет.

— Я и не собираюсь в него играть. Я только говорю, что, если сложить вместе две эти вещи, а именно, что, будь отец жив, он не позволил бы тебе выйти за него замуж и что ты не можешь позволить себе выйти замуж, если не получишь свою долю от страховки, мне кажется отвратительным, когда ты притворяешься, что смерть отца была для тебя тяжелым ударом и что единственная причина, по который ты отвергаешь решение жюри, заключается в том...

Анна не стала ждать, пока брат закончит старательно отредактированный период. Соскочив с кровати, она зашаркала к двери со всем достоинством, какое допускало ее ночное одеяние.

— Меня тошнит от тебя, — едко заметила она, выходя из комнаты.

С тем эти два определенно неглупых, глубоко привязанных друг к другу молодых человека отправились наконец в постель, чтобы утром проснуться, испытывая глубокий стыд, каждый — перед самим собой.

Глава 6

ПОСЕТИТЕЛЬ СКОТЛЕНД-ЯРДА

Суббота, 19 августа

На следующее утро Стефан поздно спустился к завтраку. Миссис Диккинсон, следуя обычаю, по которому привилегии для больных распространяются также и на понесших утрату, завтракала в постели. Анна, уже закончив еду, находилась еще в столовой. Стефан появился там, когда она гасила в пепельнице уже третью сигарету, будучи сильно раздраженной.

— Ну? — встретила она брата.

Стефан ничего не ответил, подошел к буфету и налил себе кофе.

— Уже холодный, — заметил он. — И молоко с этой противной пенкой. Господи, что за вонь ты здесь устроила! Впервые вижу, чтобы ты курила в столовой после завтрака.

— Ну давай! Скажи, что ты думаешь! — подзадорила его Анна. — Если бы папа был жив, я не посмела бы этого сделать, ты это имел в виду, да?

— По-моему, не вредно иногда взглянуть правде в глаза. А ты что-то сегодня очень воинственно настроена, Анна!

— Точнее сказать, раздраженная. Не могла дождаться, когда ты спустишься вниз.

— Раздраженная? — спросил Стефан, тщательно намазывая кусочек тоста маслом. — И чем же?

— Разумеется, всем! Ты собираешься сегодня к Джелксу? Когда мы встретимся с представителем страховой компании? Что ты намерен делать в первую очередь? Мне нужно обсудить с тобой тысячу вещей. А ты еще спрашиваешь, почему я раздражена!

— Первое, что я намерен сделать, — сказал Стефан, — это позавтракать, и хотелось бы надеяться, что мне это удастся сделать в относительной тишине и спокойствии. После этого...

— Да?

— После этого я вовсе не собираюсь обсуждать дело с Джелксом или со страхователями, а тем более с Мартином. Я намерен лично и исподволь навести кое-какие справки. Только не начинай снова! — быстро предупредил он сестру. — Я прекрасно знаю, что ты хочешь сказать. Но я все тщательно обдумал и принял решение. Я читал показания свидетелей, а ты нет. Насколько я могу судить, у нас есть один шанс, и я хочу проверить его и посмотреть, стоит ли им воспользоваться. Если да, то мы так и будем действовать. Если же нет...

— Ты имеешь в виду, что ищешь предлог отступить. Что ж, именно этого от тебя и можно было ожидать!

— Нам что, необходимо начинать все сначала? — устало спросил Стефан. — Я не намерен отступать, кажется, вчера я объяснил тебе это. Но ты совершенно не представляешь себе сложившегося положения. Если, — продолжал он с сумасшедшим высокомерием и превосходством, — у тебя хватило бы такта дать мне спокойно поесть, я бы разъяснил его тебе. Так что тебе придется подождать.

Анна встала и направилась к двери. Положив руку на задвижку, она обернулась и сказала:

— Стефан, все это просто смешно. Я очень сожалею насчет вчерашнего вечера, если ты ждал от меня этого. Какого черта эта ужасная история должна вынуждать нас ссориться, как каких-то малышей?

— Потому что мы смотрим на нее под разными углами, я думаю. Не считай, что я признаю, что в моем поведении было много детского. А что касается твоей позиции...

— А ну тебя! — воскликнула Анна и выбежала из столовой. Через минуту она снова открыла дверь и попыталась возместить свое бегство с поля битвы, поинтересовавшись самым язвительным тоном: — Не будет ли ваша светлость настолько любезен, чтобы сообщить, где именно он намерен произвести свои разыскания и можно ли ожидать его домой к ленчу?

Не отрывая взгляда от вареного яйца, которое он аккуратно подбирал ложечкой, и важно кивнув, Стефан соизволил ответить:

— К ленчу меня не будет. И я не вижу, почему мне не известить тебя, что я отправляюсь в Скотленд-Ярд.

Дойти до Скотленд-Ярда было довольно просто, а вот сделать что-либо, оказавшись уже там, оказалось весьма затруднительно. Вежливый, но пытливый полисмен на входе дал это ясно понять Стефану. Так он желает видеть инспектора Маллета, не так ли? Именно его. В связи с каким случаем? А, по личному делу? Да, по личному. Вероятно, вам назначена встреча? Нет? Тогда вам не повезло. Стефан, вспотевший от смущения и чувствующий, как воротник рубашки сдавливает ему горло, согласился, что ему не везет. Нет, он не желает сделать заявление по своему делу другому офицеру. Да, он отлично понимает, что инспектор очень занятой человек, но у него очень срочное дело, которое не задержит инспектора надолго. Да, вот, пожалуйста, его карточка. В любом случае он будет ждать. Нет, он на самом деле не желает обращаться к сержанту. Нет, вовсе нет... О, конечно... Да, охотно... Спасибо, если вы не возражаете... Я хорошо понимаю... Да... Нет...

Эти переговоры заняли около получаса, а затем ему пришлось еще минут двадцать проторчать в комнате ожидания. После чего Стефану сообщили, что в настоящий момент инспектор находится на совещании у помощника комиссара и что затем инспектор пойдет на ленч. Тон, которым была доведена до Стефана эта последняя информация, свидетельствовал, что ленч — одно из тех занятий инспектора Маллета, к которым он относится со всей серьезностью. По окончании ленча, если он не будет занят, ему передадут карточку настойчивого визитера, и он может согласиться его принять... если сочтет это необходимым. Было ясно, что офицер вовсе не убежден, что инспектор примет именно такое решение, но попытаться Стефану стоит, так что усмиренный Стефан обещал вернуться в два часа.



Поделиться книгой:

На главную
Назад