Час бультерьера

— Пока не знаю, — откровенно призналась Зоя, поворачивая ключ в замке зажигания.

— Я не хочу обратно к бабушке!

— Леша, мы ведь договаривались — ты молчишь, как рыбка.

— Как волчонок!

— Да, как волчонок...

По уму, надо бы отвезти его обратно к бабушке да там и оставить. Чтобы шантажист, если он следит за Зоей, поверил — она сдалась, он ею манипулирует, цель достигнута.

"Что может случиться завтра по дороге из Шереметьева с вице-президентом Казанцевым? — думала Зоя, тронув авто, вписываясь в плотный и пестрый столичный транспортный поток. — Его убьют?.. Похитят?.. Предатель-телохранитель убьет Казанцева и скроется с места преступления?.. Предатель вместе с машиной и вице-президентом выедут из Шереметьева и исчезнут?.." Перед мысленным взором Сабуровой вновь возник список возможных замен. Фамилии тех, кто поедет завтра встречать Казанцева, если она откажется. Около дюжины фамилий. Пушкарев остановится всего лишь на одной из кандидатур. Невозможно, чтобы у шантажиста была целая дюжина сообщников. Значит, шантажист как-то позаботился о том, чтобы выбор пал на нужного ему человека. Как?..

Вверенный заботам Зои вице-президент Казанцев возвращался из загранкомандировки, куда летал без телохранителя. Николай Маратович справедливо полагал, что в Брюсселе специфические услуги Зои Сабуровой ему не понадобятся. Второе лицо в концерне, Николай Маратович Казанцев относился к вопросам личной охраны со здоровым юмором и часто говаривал: "Да кому я нужен, ответственный за бюрократию?" В отличие от президента "Никоса" Казанцев практически не участвовал в политико-финансовых игрищах, довольствуясь ролью высокопоставленного исполнителя.

Зоя взглянула в зеркальце заднего вида. Есть слежка?.. Не поймешь — слишком много четырехколесных объектов на дороге. Зоя перестроилась в крайний правый ряд, крутанула руль на первом же повороте.

Следом за "Фордом" свернули "Москвич" и "Запорожец". Зоя прибавила скорость, еще поворот, еще, и "Форд" едет по кривому сонному переулку один-одинешенек. Зоя вздохнула с облегчением, как вдруг сзади возник в меру потрепанный, натужно тарахтящий мотором "Опель".

Зоя сбавила ход, готовая пропустить "Опель", да не тут-то было! Шельмец "Опель" отказывался перегонять "Форд" с женщиной за рулем. Водила в "Опеле" гнал тарахтящего автоконька, точно во что бы то ни стало решил протаранить впередиидущий "Форд".

Переулок изогнулся дугой, Зоя вывернула руль, плавно вписалась в поворот, а настырный "Опель", поворачивая, наддал газу и действительно чуть не врезал передним бампером в задок "Форда".

Поворот пройден, следующий метрах в полутораста, выскочить, что ли, на свободную встречную полосу и тормознуть?.. Пожалуй, это выход — пускай кретин-водитель ее таки перегонит, гонщик чертов, чтоб его черти съели... Черт!

Черт подери! Едва Зоя повернула руль, как из-за поворота навстречу вылетел "мерс"! Быстрее назад! Обратно в свой ряд! У водилы в "Опеле" есть еще пара-тройка секунд, чтобы тормознуть и избежать... Но кретин в "Опеле" ни фига не притормаживает!.. Черт возьми, да он же специально подставляется!..

— Лешка, держись!..

Как ни старалась Зоя, а ее "Форд" все-таки зацепил крыло настырного "Опеля". Визг тормозов, и все три машины встали. Прижался к обочине "Форд", за ним, метрах в шести, остановился ушибленный "Опель". Встречный "Мерседес", проехав пару десятков метров, ухитрился развернуться на сто восемьдесят градусов в тесноте переулка и замер сзади за "Опелем". Ухари в "Опеле" гнали "Форд" и, ясен перец, поддерживали с "мерсом" в засаде мобильную связь, а в результате налицо и пострадавшие и свидетели. Все разыграно как по нотам.

Разумеется, Зоя могла и не останавливаться, однако, черт их знает, устроителей ДТП, вдруг за поворотом еще какой-то сюрприз?..

— Леша, как ты? — Зоя наклонилась к ребенку. — Все нормально, сын?

— Мама, мы попали в аварию?!

— Нам, мальчик, устроили аварию плохие дяди.

— Мама, дяденьки нас...

— Спокойно, малыш. Мама все уладит, — улыбнулась Зоя, накинув на плечо тоненький ремешок изящной дамской сумочки. "Молния" расстегнута, доступ в шелковое нутро ридикюля открыт, а там, помимо мобильника, бумажника, помады и пудреницы, лежит приятно тяжеленький скромных размеров "ППС" — "пистолет специальный самозарядный", широко известный в узком кругу специалистов под шифром "Вул".

— Я на минутку, малыш. — Зоя открыла автомобильную дверцу, ступила каблучком на холодный асфальт, поправляя ремешок сумочки на правом плече.

А из "Опеля" уж вылезла четверка коротко стриженных мужиков и двинулась, корча злобные рожи, к "Форду".

— Твою мать! Ты мне тачку, бля, помяла! — заголосил возглавляющий делегацию лопоухий мужик.

— Сльшь-ка, мать! Ты попала, бля, круто! — заявил отстающий на шаг от лопоухого мужичок с золотым зубом.

— На штуку баксов по крайняку! — объявил сумму "попадалова" мужик с кривым носом.

— Водить научись! — посоветовал замыкающий шествие мужичонка.

Мужики из пострадавшего "Опеля" подходили к Зое, а из "Мерседеса" вылезали свидетели "попадалова", оцененного в одну тысячу американских долларов. Свидетели — точь-в-точь той же масти, что и негодующая четверка, дураку ясно — все это мужичье из одной компании. Скорее всего Зоя нарвалась на таганскую братву, поднаторевшую устраивать "попадалово" лохам-автолюбителям, на пиратов с большой дороги, этаких реальных каскадеров, чисто конкретных.

Случайно нарвалась или по воле шутника-шантажиста? Этот вопрос мучил Зою, вынуждал быть собранной, готовой к любым неожиданностям.

— Глянь! Сама глянь — крыло теперь рихтовать, красить! — Подходя к "Форду", лопоухий замедлил шаг.

Кстати, невооруженным взглядом видно было, что вышеупомянутое крыло братишки правят да красят раз по пять на дню.

— Ща ментов выпишем, ваще на пять штукарей влетишь! — заверил золотозубый со знанием дела.

Вполне возможно, между прочим, что менты на ближайшем посту ГИБДД в доле с каскадерами и их реально "выписать" в шесть секунд.

— На хер ментов! — примирительно махнул рукой кривоносый. — На хер ей права терять. Штукарь нехай отслюнявит и катится. Свидетелей — полна улица, менты, в натуре, ее еще и посадят! На хер нам бабу в цугундер сажать, а? Разве ж мы звери какие?

Свидетелей — Зоя огляделась — вокруг не видать. За исключением штатных в "мерее". Переулок тих и безлюден. Это настораживает, как и то, что не слышно шума моторов за поворотом.

— Мелкого с собой возишь, дура! — Замыкающий делегацию "братков" мужичонка заглянул в салон Зоиного "Форда". — Пацаном, блин, рискуешь!..

Про ребенка это он зря высказался. Реплика прозвучала более чем двусмысленно: то ли имелось в виду, что дура-баба рискует ребенком, так как недостаточно классно управляется с автомобилем, то ли прозвучала угроза втянуть "мелкого" в конфликт.

Зоя привыкла всегда исходить из худшего.

— Спокойно, граждане. — Она, особенно не спеша, сунула руку в сумочку, взялась за рифленую пистолетную рукоятку. — Сейчас все разрулим, как говорится...

Куцый ствол скомкал шелк подкладки, тонкий женский палец нажал на спуск.

"Вул" тем и ценен, что стреляет практически бесшумно. Еле слышный хлопок, и цилиндрическая пуля массой 9,3 грамма проделала дыру в модной женской сумочке, пролетела мимо лопоухого, золотозубого, горбоносого и раздробила голень горлопану, который посмел вякнуть про ребенка.

Горлопан ойкнул, ахнул, споткнулся на ровном месте, присел на корточки, схватился за раздробленную кость, отвлек на себя внимание "братков", и когда те подняли глаза обратно на Зою, то, к неописуемому всеобщему удивлению, увидали дырочку в ее сумочке и женскую руку, из этой сумочки выскользнувшую, и пистолет в этой твердой, холеной руке, и пальчик с маникюром, готовый снова спустить курок.

— Спокойно, мужчины, — скорее попросила, чем потребовала Зоя. — Спокойно, не то баба-дура, в натуре, перестреляет вас всех к чертям собачьим. Всем стоять "смирно", кто пока может. Всем смотреть и слушать. Номерные знаки моего "Форда" запомнили? По ментовской базе пробьете, кому принадлежит тачка, и, как полагается, заявите претензию. Забьем "стрелку", устроим толковище по понятиям, выясним, кто, чего и сколько кому должен. Въезжаете в тему?

— Базаров нет... — промямлил лопоухий, загипнотизированный дырочкой на конце ствола.

— За что брателлу? — спросил золотозубый, указав жестом на раненого.

— Обижаешься, что он, а не ты маслину схавал? — ответила вопросом на вопрос Зоя, с показной беззаботностью убирая пистолет в сумочку со свежей дырочкой.

Золотозубый промолчал, молчал и кривоносый, и свидетели из "Мерседеса" застыли, точно на картине Репина "Не ждали".

— За мной не ехать, — строго велела Зоя, без лишней суеты уселась в водительское кресло, аккуратно прикрыла автомобильную дверцу, положила руки на руль, озябшие ноги на педали.

"На девяносто девять и девять десятых процента эти козлы всего лишь случайные бандиты с большой дороги, а не рядящиеся под них соратники шантажиста, — подумала Зоя, свернув за угол извилистого переулка и никаких сюрпризов там не обнаружив. — Эх, да чего мелочиться?! На все сто процентов это просто козлы. Мелкота с Таганки. — "Форд" выехал из переулка на улицу с деловито снующими автомобилями, спешащими прохожими и огнями рекламы. — Все на свете ерунда, суета сует и томление духа, но за Лешку, черт побери, страшно... Слава богу, я сумела обуздать страхи и сразу их всех не уложила. А могла бы и перестрелять всю бригаду, дура-баба..."

— Мама!

— Что, сынок?

— Мама, я боюсь...

— Не бойся, сынок. Все будет хорошо, парень. Мама рядом.

— Мама, куда мы едем?

— Сын, я решила, что нам с тобой надо съездить ко мне на работу.

— Зачем?

— Холодно, я заберу свою шубку...

Глава 3

Он — террорист

Тяжелая, полная луна висела низко-низко над горизонтом.

Он стоял, прислонившись спиной к шершавому стволу сосны, и дремал. Ночью выпал снег, а к утру потеплело, и он стоял по щиколотку в слякотной жиже, он промочил ноги, но простуды не опасался. Его тренированный организм легко справлялся с природными напастями, и он привык, давным-давно привык игнорировать капризы окружающей среды.

Сосна, что служила опорой его спине, росла в паре метров от малопопулярной асфальтовой дороги, пересекающей жиденький лес. Сосна торчала метрах в пятнадцати от крутого поворота слева и метрах в двадцати от еще более крутой дорожной извилины справа.

В шаге от приметной сосны тянулась, петляла меж редких деревьев тропинка, сейчас совершенно незаметная из-за темноты да слякоти. Неказистая эта тропинка пользовалась куда большей популярностью у местных жителей, чем асфальтовая, в две полосы дорожная лента у автовладельцев. По этой тропке пожилые жители забытой богом и администрацией деревеньки ходили к ближайшей железнодорожной станции с ее магазинами, аптеками, средствами связи и прочими благами цивилизации. Случалось, старушка отправлялась в путь засветло, чтобы вернуться к обеду. Случалось и так, что на пересечении тропки с асфальтом старушка вынужденно останавливалась, дабы пропустить диковинный иностранный автомобиль, мчавшийся в смрадный город из экологически чистой "зеленой зоны".

Человек, который дремал, прислонившись спиной к сосне, надеялся, и не без оснований, что сегодняшним ранним утром, более похожим на ночь, слякоть задержит ретивых пожилых пешеходов, и он будет единственной "старушкой", с которой повстречается кортеж новых хозяев здешнего тихого пасторального бытия.

Ну а ежели его надежны не оправдаются, не беда — приближение нежелательного пешехода он услышит и... И, значит, пешеходной помехе, какого бы возраста и пола она ни была, сегодня не повезло. Очень не повезло...

Он зевнул, посмотрел на циферблат наручных часов. Большая и малая стрелки, слабо фосфоресцируя, почти сошлись в одну линию, почти перечеркнули диск циферблата. Скоро, совсем скоро шесть, а значит, автокортеж господина президента нефтяного концерна "Никос" уже выехал за охраняемые пределы коттеджного поселка, и минут через пять-десять станет слышен шум моторов как минимум трех автомобилей. Сегодняшним слякотным утром господина Юдинова, Михаила Юрьевича, повезут на службу, разумеется, под усиленной охраной.

Человек с клюкой тщательно поработал с лицом, гладко побрился, наложил морщины и тени, поддел под платочек седой женский парик из натуральных волос.

Неподалеку был припрятан мотоцикл, двухколесный агрегат с шипованными шинами. Прежде чем приступить к переодеванию старушкой и накладке с гримом, человек с клюкой закатил мотобайк в пологую ямку на противоположной от приметной сосны стороне асфальтовой автодороги и аккуратно уложил его набок. Повесил на руль шлем с прозрачным забралом, а рядом с рогаткой мотоциклетного руля положил предусмотрительно моток крепкой "альпинистской" веревки. Если все пройдет, как и задумано, без веревки на втором этапе акции не обойтись.

Но, чу!.. Чу — тарахтят моторы! Едет! Едет кортеж с Юдиновым, с президентом нефтяного концерна!

Ожидающий отлепился от сосны, припал на колено, положил на мокрую землю инвалидную палку и нагнулся к прямоугольной фанерной коробке без крышки. Коробка стояла между выпирающих из почвы влажных сосновых корней. В таких коробках граждане отправляют посылки родным и близким, подобные фанерные короба продаются в некоторых почтовых отделениях.

Он сунул левую руку в ящик для посылок, коснулся плотного ряда пальчиковых батареек, аккуратно, чтобы не задеть мешанину проводков, нащупал колесико таймера. Механический таймер от стиральной машины крепился к днищу варварским способом, посредством гвоздей и изоленты, однако крепеж был надежным. Он сместил колесико таймера, совсем немного, на пару-тройку минутных делений, послушал, как тикает часовой механизм, прикоснулся к двум толстым, хорошо заизолированным проводам, что перевешивались через фанерный край, стелились по земле, расползались по влажной мякоти в разные стороны, один вправо, другой влево. От этих двух проводов в частности и от содержимого "посылки" вообще во многом зависело, доживет ли до рассвета отчаянный персонаж с инвалидной палкой, нарядившийся старушкой.

"Мерседес" в авангарде свернул, фары высветили дорогу за крутым поворотом, и водитель увидел сгорбленную старушку с клюкой, успевшую доковылять до белой разделительной линии на асфальте. Водитель повернул руль вправо, намереваясь объехать бабушку по своей полосе, но старуха безмозглая вдруг всполошилась и, вместо того чтоб продолжать ковылять через дорогу, решила вернуться. Бабушка попятилась от белой линии, повернула сморщенное, как печеное яблоко, лицо к приближающемуся автомобилю, заморгала, ослепленная фарами.

Водитель за рулем первого из трех "мерсов" яростно выматерился и вывернул руль влево. Пусть Баба-яга, тетеря глухая, пятится, он выскочит на встречную и...

И тут она передумала возвращаться! Чтоб ее, дуру старую!!! Дебильная бабка, маразматичка, самоубийца, дернулась в ту же сторону, куда и машина!

Водила ударил по тормозам, вывернул баранку руля обратно вправо, но...

Но для маневра уже не хватило времени!..

Старуха, безмозглая идиотка, уронила клюку, отклячила задницу и выставила перед собой ручонки в детских варежках, как будто собиралась остановить дрейфующую по асфальту машину. Варежки шлепнули по капоту, старую подбросило, она подпрыгнула и перевернулась в воздухе, как акробатка, выполняющая сальто. Вращающуюся над капотами бабку швырнуло на лобовое стекло согбенной спиной, она широко растопырила ноги в валенках не по размеру, пуговицы на ее пальто не выдержали, их вырвало с корнем, а бабка, колобком прокатившись по овалу стекла, слетела на асфальт и так же, колобком прокатилась по асфальту. Перекатилась через белую разделительную полосу и замерла.

Второй "мерс" остановился, едва-едва не боднув бампером первый. Последний автомобиль той же престижной марки встал как вкопанный метрах в шести примерно от багажника второго.

Трюкач-лицедей с навыками мастера спорта по акробатике лежал на левом боку, поджав ноги в промокших валенках, прижавшись щекой в гриме к шершавому асфальту. Он был собой доволен — всего-то коленки зашиб, плечо потянул. Останутся, конечно, синяки, вспухнут, разумеется, гематомы, но это не беда. Сейчас самое главное, что он лежит, притворившись мертвой старушкой, в самой идеальной позе из всех возможных. Лишившееся пуговиц во время исполнения трюка пальто накрыло его, как плащ, и спрятало левую руку, пальцы которой освободились от неудобной варежки и незаметно для сторонних наблюдателей залезли под голенище валенка и взялись за рукоятку "стечкина". Всего-то и осталось, что дернуть посильнее за рукоятку, порвать широкие полоски скотча, с помощью коих оружие держится за мягким голенищем, и все, и можно стрелять.

Уцепившись за невидимую для телохранителей Юдинова рукоятку лучшего из отечественных пистолетов, зачем-то снятого с производства, он лежал, закатив глаза, и слушал, как открываются дверцы автомобилей.

Сначала открылись обе дверцы первого автомобиля, спустя секунду задняя левая последнего. Значит, Юдинов в средней машине. Само собой, на самом безопасном месте — за креслом водителя.

Шаги по асфальту. Судя по звукам, к притворщику-трюкачу спешат раз, два, три... Четверо. Трое из первого "Мерседеса", один из последнего. Кто-то из охранников-телохранителей в машине с Юдиновым, ясен перец, связывается сейчас по мобиле с московским начальством и, как полагается, докладывает о нештатной ситуации на маршруте. Вне всяких сомнений, начальство распорядится одному или паре хлопцев остаться рядом со сбитой бабулей, связаться со "Скорой", с милицией, и все такое, а остальным немедленно продолжить прерванный путь.

Четверка покинувших комфортабельные салоны сотрудников службы безопасности "Никоса" подошла к якобы мертвой бабушке. Один из четверки нагнулся, осторожно дотронулся кончиками пальцев до полоски кожи на шее между облезлым кроличьим воротником и белесым платочком. Нагнувшийся пытается нащупать пульс. Пора?

Пора, пожалуй. Таймер от стиральной машины в фанерном ящике отсчитывает последние секунды. Притворщику пора оживать, а мужикам из службы безопасности — наоборот. Что ж, такова се ля ви, назвался телохранителем — будь готов рассчитаться за высокие гонорары собственным живым телом.

— Бабка вроде живая! Я вроде чувствую — у нее жилка на шее вроде пульсирует. Давайте-ка, перевернем ее, что ли...

И тут псевдобабка сама, без всякой посторонней помощи, резво, очень резво перевернулась с боку на спину. Переворачиваясь, она рванула... то есть — рванул, нет более резонов изображать старушку, маскарад окончен, он рванул пистолет из-за войлочного голенища, затрещал, отпуская оружие, липкий скотч, боек ударил по капсюлю, выстрел!

Наклонившийся к притворщику сотрудник так и не успел выпрямиться, свалился, стукнувшись простреленным черепом об асфальт.

Еще выстрел! И еще один ответственный за безопасность падает с простреленной головой.

Еще! Еще! И последняя пара из четверки, покинувшей автомобили, гибнет на боевом посту. Надежные бронежилеты под элегантно-строгими пиджаками их не спасают, ибо притворщик стреляет в их ответственные лица.

Четыре выстрела за две с четвертью секунды, минус четыре патрона из боекомплекта "стечкина", плюс эффект неожиданности, и в итоге у президента нефтяного концерна "Никос" осталось только семеро защитников. Неплохо для начала.

Нельзя было останавливаться всем трем автомобилям! Нельзя! Надо было, чтоб тормознул около сбитой старушки только третий "мерс", только последний. Но сбил-то псевдобабушку первый! А за рулем первого автомобиля сидел человек, хоть и прошедший спецподготовку, однако вовсе не робот. Кабы еще кто другой, а не бабка старая подвернулась под колеса, быть может, и не остановился бы "Мерседес" номер один, может быть, и не нарушил бы водитель должностных инструкций. Ну а шоферу главной, второй машины просто пришлось давить на педаль тормоза. Теоретически он смог бы запросто объехать "мерс" в авангарде, если в выскочил на встречную, куда полетел трюкач-притворщик с лицом и в одеждах старухи, который все рассчитал, все продумал. Духу не хватило у шофера главного авто крутануть резко баранку, рискуя проехать колесами по сбитой "бабусе". И конечно! Конечно же, нельзя было сразу четверым сотрудникам бежать к "пострадавшей"!

Подвел, подставил под пули профессионалов охраны пресловутый ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ФАКТОР!

Меж тем защищали и охраняли господина Юдинова отнюдь не полные лохи. Как только грянул первый выстрел, средняя, главная в кортеже машина рванула с места на предельно возможной стартовой скорости. Спец, управлявший "Мерседесом" с президентом "Никоса" на борту, с ювелирной точностью повернул баранку руля, проехал по белой разделительной линии, стараясь не задевать срезанных пулями коллег, толкнул "мерс" номер один, помял ему бок, размозжил свои крыло, фару и практически вырвался на дорожный просмотр к тому моменту, как таймер в "посылке" у приметной сосны тикнул в последний раз.

В толстых щупальцах проводов, что тянулись в разные стороны от фанерного ящика, возник слабый, но вполне достаточный для срабатывания электродетонаторов сигнал. Оглушительно рвануло сзади и спереди от маленькой автомобильной пробки, за пройденным поворотом и перед следующим дорожным изгибом. Опрокинутые направленными взрывами, попадали и, точно шлагбаумы, перегородили дорогу деревья. И сзади и спереди образовались очаги густого серого дыма, самые настоящие "дымовые завесы". И слабого ветерка хватило, чтоб погнать клубы дымов навстречу "Мерседесу" с господином Юдиновым.

А "стечкин" тем временем продолжал стрелять. Стрелок в валенках, в пальто с облезлым воротником, в варежке на правой руке жал на спуск без всяких пауз.

Шофер "Мерседеса" в авангарде, тот, что считал себя убийцей нерасторопной дебильной бабушки, последним из четверки обступивших притворщика на асфальте получил пулю в голову и еще падал, еще опрокидывался на уже стартовавший "мерс" номер два, а безжалостный свинец в это же время дырявил лобовое стекло третьей, замыкающей машины и крал еще одну жизнь у еще одного шофера. Взрывы валили деревья, пухли клубы дымов, а пули уже прошили резину колес основной, президентской машины, уже били по дверце лучшего из водителей главного из "Мерседесов". Ветерок подхватил дымы, а свинцовый дождь снова сместился, снова забарабанил по стеклам авто в арьергарде и снова украл жизнь, и еще одну, и еще...

Стрелок опорожнил магазин "стечкина", рассчитанный на двадцать патронов, за тридцать секунд, сократив количество противников до минимума.

В замыкающей машине способных к сопротивлению, не осталось. Только мертвые и тяжелораненые. В машине, что изначально шла в авангарде кортежа, лежал на задних сиденьях живой, здоровый парень двадцати девяти лет от роду по фамилии Перловский. Выпускник МГУ, биатлонист-разрядник, бывший "краповый берет", любимчик начальника службы безопасности Евгения Владимировича Пушкарева и слывший большим умницей, Перловский сейчас никак не мог сообразить, что ему надо или малость приподняться, или чуть повернуться на бок. Он лежал на животе и безуспешно пытался вытащить из подмышечной кобуры-"босоножки" разрешенный для ношения частной охраной пистолет системы "ИЖ-17". За несколько лет безупречной службы в "Никосе" Перловский впервые попал под обстрел, никогда ранее, с момента основания, на первых лиц концерна серьезно не наезжали. Даже в эпоху бандитского беспредела девяностых.

В президентском "Мерседесе" старший группы охраны, сидя в кресле рядом с только что застреленным шофером, сумел изогнуться так, что дотянулся-таки ногой до педали тормоза, сумел затормозить и вовремя дернуть ручник. Машину с простреленными колесами развернуло багажником к стрелку и ударило шлагбаумом поваленного взрывом дерева, но, слава богу, она устояла на всех четырех опорах. Ударило "мерс" не так чтобы особенно сильно, однако изогнувшийся утрем старший все же пострадал — кость спасшей положение ноги то ли треснула, то ли сломалась, и в бедре что-то хрустнуло. Михаил Юрьевич Юдинов, целый и невредимый, если забыть о паре синяков и стремительно подскочившем артериальном давлении, а также игнорировать психическое потрясение, валялся бревном в тесном промежутке меж задними и передними сиденьями. Сверху на президента лег телохранитель, которого звали Валерой, который связался по мобиле с Пушкаревым в самом начале инцидента, как только кавалькада "Мерседесов" остановилась. И было это всего две без малого минуты тому назад. Валера устроился в службу безопасности "Никоса" весной прошлого года, до этого служил в Чечне по контракту. Валера сохранял ледяное спокойствие и досадовал лишь на то, что при отчаянном стартовом рывке он уронил, потерял мобильник, что мобила закатился скорее всего под передние кресла и он, Валера, не успел закончить докладывать Евгению Владимировичу Пушкареву о нападении на маленькую автоколонну.

Обе иномарки с живыми людьми быстро, прискорбно быстро окутало дымом. Ни хрена за стеклами не видать, ни черта не понятно, как и чего предпринимать, уж слишком, чересчур нештатная ситуация. Однако бездействие смерти подобно.