Помоги проекту - поделись книгой:
Он взглянул на нее, как бы взвешивая ее слова. А почему, собственно, подумала Лиза, он должен ей доверять? Что она сделала, чтобы заслужить его доверие? Если не считать того, что спала с ним в те феерические выходные?
— Да, — сказал он наконец. — Она летала со мной.
— Спасибо… Расскажи, пожалуйста, кто она? Где она может быть сейчас? Она тогда говорила с тобой о чем-то?
Турк откинулся на спинку стула, Как он и обещал, свет начал гаснуть. Двое официантов раздвинули массивные стеклянные двери, ведущие во дворик. Небо было ясным, полным звезд, слегка засвеченным по краю огнями Порта, и все равно у себя в Калифорнии Лиза никогда не видала такого глубокого чистого неба. Не начался ли уже метеоритный дождь? Она заметила несколько ярких вспышек в зените.
Турк даже не глядел на небо.
— Можно, я немного подумаю над твоими вопросами?
— Я не прошу тебя разглашать никаких секретов. Просто…
— Я все понимаю. Понимаю, зачем тебе это нужно. Но мне надо кое-что обдумать, если ты не против.
— Конечно. — Ей не хотелось давить на него. — А ты о чем хотел спросить?
— Тут такая странная штука. Я подумал, может, ты что-нибудь об этом знаешь из тех источников, которые предпочитаешь не называть. Я посылал на утверждение график полетов на Дальний Запад. Сегодня утром пришел ответ из Управления авиации. Как раз когда ты приехала. Мне запретили туда летать. Днем я не сумел ни до кого дозвониться, все были в рейсах, потом выяснил. Похоже, что всем запретили полеты в Руб-эль-Хали.
— А почему?
— Это мне и хотелось бы узнать.
— Это временный запрет или постоянный?
— Понятия не имею.
— А кто подписал приказ? От кого это исходит?
— Ты же знаешь, в правительстве никто ни за что не сознается, что от кого исходит. Я обошел сегодня добрый десяток кабинетов. Как и другие летчики, которые летают на Запад. Не хотелось бы видеть в этом дурной знак, но все-таки странно. Почему весь Запад должен стать запретной зоной? Только регулярные рейсы к нефтепромыслам и остались. Дальше за ними нет ничего, кроме скал и песка. Туда летают только всякого рода странники-пустынники. Они и были моей основной клиентурой. Не понимаю…
Лиза была бы и рада отблагодарить Турка хоть чем-то. Лаже если б это были просто сплетни из консульства. Но она действительно впервые слышала о таком запрете. Знакомств в американском консульстве у нее хватало. Например, Ларри, начальник Брайана. Хотя сам Брайан, в конце концов, работал даже не в самом консульстве, а в местном отделении УГБ. Да, вообще, во Временном Правительстве у США право только совещательного голоса.
— Я постараюсь что-то выяснить, — сказала она.
— Заранее спасибо. Ну ладно… Как у тебя самой-то дела? Сейчас по крайней мере получше?
— Получше, — неохотно согласилась Лиза.
— Тогда как ты смотришь на то, чтобы допить наш кофе по дворе, если там еще найдется столик?
Три месяца назад она летала с Турком в городок за Мохиндарскими горами на окраине нефтепромыслов, зовущийся Могила Кубелика. То был сугубо деловой полет. Ей хотелось разыскать давнего знакомого отца по имени Двали. Но до Кубелика они так и не долетели тогда. Шквальный ветер погнал самолет в ущелье. Турку пришлось садиться на безымянном озере посреди скал, окутанных облаками, клубившимися, как пушечный дым. Он вывел самолет на каменистый берег и соорудил на удивление удобное жилище под деревьями, которые напоминали Лизе сосны с раздувшимися словно луковицы стволами. Ветер не унимался три дня. Была непроглядная темнота: шаг из-под тента — и тебя уже не видно. Турк оказался неплохим плотником, и у него имелся аварийный запас — когда забаррикадируешься от разгула стихии, полагаясь только на печку и походный фонарик, и консервы покажутся сказкой. При других обстоятельствах это было бы просто трехдневным испытанием на выносливость, но с Турком им было хорошо вместе. Она не собиралась его соблазнять, как (она была уверена) — и он ее. Влечение было внезапным, одинаково сильным с обеих сторон и в их ситуации более чем понятным.
Они рассказывали друг другу о себе и согревали друг друга, когда замерзали от ветра. Лизе казалось тогда, что все, чего ей хочется, — это завернуться в Турка Файндли, как в одеяло, и укрыться от всего остального мира. И если б ее спросили, верится ли ей самой, что она стоит на пороге чего-то большего, чем просто нежданное приключение, — она бы ответила: «Да. Наверное, да».
Она собиралась и дальше встречаться с ним, после того как они вернулись в Порт. Но у Порта есть обыкновение гасить самые лучшие порывы. Все, что не имело никакого значения под тентом в Мохиндарских горах, дало о себе знать по возвращении, обернувшись обычной рутиной и ненужными осложнениями. К тому времени расставание с Брайаном казалось ей свершившимся фактом, хотя на мужа порой нападали настроения: «давай-начнем-все-сначала». Она верила в его искренность, но ничего, кроме новых унижений, им обоим это принести не могло.
Она рассказала Брайану о Турке. Когда Брайан, упрямо стоя на своем, пытался восстановить семейную жизнь, она начинала тяготиться новым для нее ощущением вины: ей казалось, что она просто использует Турка как рычаг, что-то наподобие эмоционального лома, которым она сражается с Брайаном, пытающимся разжечь потухший костер. И после еще нескольких встреч с Турком, нелегко давшихся и ему, и ей, она прекратила поддерживать с ним отношения. Зачем усложнять и без того сложное?
Но теперь у нее в бардачке лежало свидетельство о разводе — decree nisi. Ее будущее было чистой страницей, и ее одолевало искушение начать ее заполнять.
Люди во дворике оживились: метеоритный дождь начался. Лиза подняла голову и увидела три слепяще-белые полосы, перечеркнувшие зенит. Метеориты появлялись из точки, расположенной почти строго на востоке высоко над горизонтом. Не успела она отвести взгляд, как появились еще два, потом еще один, потом — впечатляющая группа сразу из пяти.
Ей вспомнилось то лето в Айдахо, куда отец брал ее с собой наблюдать за звездами. Ей было тогда десять, не больше. Ее отец хорошо помнил время до Спина и часто рассказывал ей о звездах — «какими они были» до того, как гипотетики столкнули Землю на биллионы лет вниз по течению реки времен, — хотя он и сам уже начинал забывать названия созвездий. В ту ночь тоже шел метеоритный дождь — десятки метеоритов, самые крупные из которых задерживал невидимый экран, защищавший Землю от распухшего Солнца, а те, что помельче, сгорали в атмосфере. Они неслись по небу с такой скоростью и так красиво, что у нее перехватывало дыхание.
Совсем как тогда. Фейерверк богов.
— Ух ты! — выдохнула она.
Турк подвинул свой стул ближе к ней. Они сидели рядом и смотрели на небо. Он не сделал ни единого движения, которое бы выдавало его чувства по отношению к ней, и — как она поняла — твердо решил от этого воздерживаться. Наверное, это требовало не меньшего самообладания, чем полеты в горах. Сама она, в свою очередь, тоже старалась не допустить какого-нибудь опрометчивого жеста — но сейчас, когда их тела почти соприкасались, ей было трудно сопротивляться этому особенному, исходившему от него ощущению тепла. Она отхлебнула свой кофе, даже не почувствовав вкуса. Последовала новая волна звездопада.
— Интересно, а они когда-нибудь и в самом деле падают? — спросила Лиза. — Или всегда сгорают?
— Это же просто пыль, — сказал Турк, — как утверждают астрономы. Остатки каких-то комет невесть какой древности.
Но тут ее внимание привлекло кое-что другое.
— А это? — спросила она, указывая ниже, на восток, туда, где темнота неба сливалась с тьмой моря. Ей показалось, что там и вправду происходит что-то новое — уже не метеориты, а вспыхивающие точки, наподобие сигнальных ракет, хотя ей никогда прежде не доводилось их видеть. Океан под ними окрасился оранжевой рябью. Она не могла припомнить ничего подобного за те годы, что провела в детстве в Экватории. — Это тоже просто пыль?
Турк замер, а вместе с ним и кое-кто из людей, сидевших во дворе. Разговоры и смех прекратились, повисла недоуменная тишина.
— Нет, — сказал Турк. — Это не пыль.
ГЛАВА 3
За те десять лет, что Турк провел в Экватории, он тоже не видел ничего подобного.
Но вообще-то, так всегда и бывало здесь. Новый Свет то и дело напоминал, что ты не на Земле. Здесь все было по-другому. Выражение «тут тебе не Канзас» вошло в поговорку, и наверняка на других языках тоже существовали подобные поговорки. Тут тебе не Москва, тут тебе не Шанхай, тут тебе не Момбаса.
— Как по-твоему, это может быть опасно? — спросила Лиза.
Ресторанная публика, очевидно, придерживалась именно такого мнения. Посетители спешили расплатиться с плохо скрываемой нервозностью, и разъезжались. Не прошло и нескольких минут, как в мощеном досками дворике остались только несколько смельчаков.
— Хочешь уехать? — спросил Турк.
— Если ты нет, то я тоже нет.
— Я думаю, здесь не более опасно, чем в любом другом месте, — сказал Турк. — К тому же отсюда вид отличный.
Странное атмосферное явление продолжало висеть над морем и, кажется, начинало приближаться. Оно походило мм светящийся дождь, на подвижное серое облако, пронизанное огнями, — так выглядит гроза, если смотреть на нее издалека, с той только разницей, что свечение было не прерывистым сверканием, а сплошным сиянием, шедшим откуда-то снизу, со стороны колышущейся тьмы. Турку не раз приходилось попадать в шторм, и он легко определил, что облако движется примерно со скоростью ветра. Видно ныло, что светится множество фосфоресцирующих или горящих частиц, роящихся густо, как снег, хотя сам Турк не решился бы на такое сравнение — снегопадов в этой части Экватории не бывало, и он последний раз видел снег мною лет назад на побережье Атлантики, в штате Мэн.
Первое, чего он испугался, — это пожары. Порт-Магеллан представлял собой самую настоящую пороховую почку. Его загромождали дома и лачуги, не отвечающие никаким требованиям противопожарной безопасности. На побережье находилось бесчисленное множество топливных резервуаров и трубопроводов, а в бухте колыхалось не меньшее множество танкеров с нефтью и сжиженным газом, снабжавших топливом ненасытную Землю. С востока надвигалось нечто похожее на плотный рой зажженных спичек, и ему страшно было даже подумать, чем все это может кончиться.
Он не стал делиться с Лизой своими тревогами, наверняка и она сейчас рисовала в воображении подобные картины. И все же она не поддалась порыву немедленно бежать — видимо, понимая, как и он, что бежать некуда, судя по тому, с какой скоростью движется облако.
Когда свечение коснулось кромки суши в южной оконечности бухты, она напряглась. И тут же сказала:
— А внизу оно темное.
Официанты принялись заносить внутрь столики со двора, словно этим можно было что-то от чего-то уберечь, и торопить оставшихся посетителей перебраться в помещение, пока не выяснится, что происходит. Но Турка здесь хорошо знали и беспокоить не стали. Они с Лизой посидели еще какое-то время во дворе, наблюдая за танцем далеких сполохов над морем.
«А внизу оно темное». Теперь он понял, что она имела в виду. Переливающаяся огнем завеса рассасывалась в темноте, не доходя до поверхности океана. Возможно, она прогорала, не успев достичь воды. Это было хорошим знаком. Лиза достала свой мобильник и принялась читать сводки местных новостей, коротко передавая их содержание Турку. Сообщали о «шторме» — на экранах радаров это выглядело как шторм, — охватившем сотни миль к северу и к югу, с эпицентром приблизительно в районе Порта.
Светящийся дождь поравнялся с мысами и внутренней гаванью, озаряя палубы и мачты стоящих на рейде круизных лайнеров и сухогрузов. Потом силуэты портовых кранов потускнели и расплылись, башни отелей померкли вдали, рынки и базары исчезли в сверкающей пелене, охватывающей склоны холмов и поднимающейся по мере приближения все выше и выше. Но ничто пока не горело. «Это хорошо», — подумал Турк. Потом вдруг он подумал: «А если это что-то ядовитое? Это может оказаться, черт возьми, чем угодно».
— Пора, пожалуй, и нам внутрь, — сказал он.
С Тайреллом, метрдотелем «Харлейз», Турку довелось короткое время поработать вместе на трубопроводах в Руб-эль-Хали. Они были добрыми приятелями, хотя и не закадычными друзьями, и у Тайрелла отлегло от сердца, когда Турк и Лиза наконец вернулись со двора. Он задвинул стеклянные двери.
— Ты что-нибудь понимаешь?
— Нет, — сказал Турк.
Не знаю, что делать: уносить ноги или любоваться зрелищем. Я звонил жене. Мы живем на Равнине. — Так называлась загородная местность в нескольких милях от Морга, где можно было недорого снять квартиру. — Она говорит, там то же самое. С неба сыпется какой-то пепел.
— Но ничего не горит?
— Вроде нет.
— Может, это вулканический пепел, — сказала Лиза. Турк не мог не восхититься ее самообладанием. Она старалась, ничем не выдавать своего испуга, и ей доставало мужества строить гипотезы в такой ситуации. — Может, какое-то извержение достаточно далеко от нас, где-то на море…
— А в море есть вулканы? — поинтересовался Тайрелл.
— Но тогда, если только это не где-то на другом конце планеты, должны же были о чем-то сообщить заранее. О землетрясении там, или цунами…
— Управление авиации, насколько я знаю, ничего не сообщало, — сказал Турк.
— Жена говорит, сыпется пепел, — повторил Тайрелл. — Серый рыхлый пепел.
— У вас там на кухне есть еще кофе? — спросил Турк.
— Хорошая идея, — сказал Тайрелл и отправился на кухню.
В ресторане все еще оставались несколько человек, вероятно, тех, кому было уже все равно, где находиться в эту минуту. Правда, никто больше не ел и не веселился. Они сидели за столиками посреди зала, подальше от окон, и нервно переговаривались с официантами.
Подоспел кофе. Он был вкусный и крепкий. Турк плеснул в чашку сливок, словно и не было никакой угрозы с небес. Телефон Лизы то и дело принимался жужжать. Звонили ее многочисленные знакомые. Она не отвечала — переключила телефон в режим голосовой почты. Турку никто не звонил, хотя телефон был при нем в кармане рубашки.
Во двор посыпался пепел. Турк и Лиза подошли поближе к окну.
Серый и рыхлый. Описание Тайрелла оказалось в точку. Турк никогда не видал вулканического пепла, но в его представлении он должен был выглядеть именно так. Пепел сеялся сверху, усыпая деревянные перекладины и щиты, и его сносило ветром к окну. Он походил на снег цвета старой шерсти, но в нем тлели, угасая на глазах, частички чего-то непрогоревшего, все еще светящегося.
Лиза прижалась к плечу Турка, широко раскрыв глаза. Ему снова вспомнились выходные в Мохиндарских горах, когда они по воле погоды оказались на безымянном озере. Тогда она так же владела собой, была такой же собранной, готовой к любым неожиданностям.
— По крайней мере ничего не горит, — заметил Турк.
— Да. Зато пахнет.
Как только она сказала об этом, он тут же почувствовал резковатый минеральный запах, отдающий серой.
— Как вы думаете, это опасно? — спросил Тайрелл.
— Если и так, то что мы можем поделать?
— Только оставаться здесь, — сказала Лиза.
Турку казалось это не лучшим выходом. Даже сейчас сквозь пелену мерцающего пепла был виден плотный поток машин, запрудивший Рю де Мадагаскар. Пешеходы неслись со всех ног по тротуарам, накрыв голову кто чем — пиджаком, платком, газетой.
— Если только… — продолжала Лиза.
— Если только что?
— Если это не продлится слишком долго. В Порт-Магеллане ни одна крыша не выдержит такое количество осадков.
— А это не просто осадки, — сказал Тайрелл.
— Что?
— Посмотрите!.. — Он указал на окно.
Это было немыслимо, не поддавалось никакому разумному объяснению, но за стеклом проплывало что-то в форме морской звезды. Серой, в мелких светящихся пятнышках. Должно быть, она почти ничего не весила, — слабый ветерок носил ее, как воздушный шарик. Звезда опустилась на настил и тут же рассыпалась в порошок. В нем виднелись отдельные сравнительно крупные частицы.
Турк посмотрел на Лизу. Она пожала плечами, не зная, что сказать.
— Тайрелл, раздобудь мне скатерть, — сказал Турк.
— Что ты собираешься делать со скатертью?
— И еще салфетку. Можно эту.
— Что ты собираешься делать с салфеткой? — спросил Тайрелл. — У нас менеджеры насчет этого строги.
— Ну так позови менеджера.
— Мистера Дарнелла сегодня нет. Так что, следовательно, и за менеджера.
— Тогда дай мне скатерть и салфетку. Я хочу посмотрен, что это такое.
— Только не мусори тут.
— Постараюсь.
Тайрелл снял со стола скатерть.
— Ты собираешься туда? — спросила Лиза.
— На секундочку. Чтобы набрать немножко
Поделиться книгой: