Помоги проекту - поделись книгой:
Для кого приготовила матушка — природа такую красоту?
Для каждого. У кого открыта для нее душа.
Так зовут люди протоку из одного лесного озера в другое. Что нашли темного в протоке? Вода в ней хрустально прозрачная. Дно выстлано чистейшим песком. И по нему скользят солнечные зайчики.
Солнечные лучи прорываются через ольховые кроны. Ольха густо растет по обеим берегам протоки. Даже когда солнце стоит над головой, под кронами царит легкий полумрак.
Вот почему дано протоке такое имя.
В зарослях тростника волны намыли маленький золотой пляж.
Прилетели сюда молодые чайки. Отдохнули и улетели.
Приплыла утка с утятами. Походили по мягкому песку. Почистились. Уплыли.
Пробрались сквозь тростник юноша с девушкой. Расшалились. Искупались. Улеглись рядышком на золотую чистоту.
С раннего утра до позднего вечера носятся над моим домом с радостными криками ласточки. Неужели у них нет, других дел?
Сделали они свои главные дела. Вылепили из грязи под крышей дома аккуратные гнезда. Вывели и выкормили птенцов. Научили их летать. А теперь… Все вместе мчатся в поднебесье, словно играют в догонялки. Тренируют для длинного осеннего перелета крылья.
Прилетели на лужок два скворца. Один сразу побежал по траве что‑то склевывая на ходу. Другой открыл рот и начал кричать, требовательно и громко. Что за горлопан?
Первый скворец подскочл к нему и что‑то сунул в широко раскрытый клюв. Едва успев это что‑то проглотить, тот заорал опять, и бросился вдогонку за кормильцем.
Все мне стало понятно. Это уже почти взрослый птенец. Летать научился, а вот пишу себе сам добывать ленится. Привык, что его обильно кормят родители.
Налетает порывистый ветер. Поднимает на озере крутую волну. По темному, почти черному плесу бегут сердитые белые буруны, словно в атаку на кого‑то. Их очень много. Все озеро кипит от негодования.
Но вышло из‑за мрачной тучи ослепительное солнце и неузнаваемо преобразился плес. Стал ликующе веселым, смеющимся.
Передо мной, как в сказке, три дороги. По какой пойти?
Очень красива левая, которая идет через ржаное поле. Рожь высокая. Поле просторное. Оно волнуется, как живое. Радостно смотреть. Кое — где из ржи, как синие звездочки, выглядывают васильки.
Дорога взбирается на песчаный косогор с взбегающими по нему низкими крепкими сосенками, и пропадает из глаз. Там, за откосом, я знаю, деревня. Туда я не пойду.
Центральная дорога, как в сказочный шатер, входит в сосновый бор. В бору зеленый мох и тишина, зеркальные озера, отражающие облака…
Но и там я был. Сворачиваю вправо, к неизведанному. Всегда интереснее та дорога, по которой еще не ходил.
Дорога — чудо! Песчаная. Чистая. Упруго изгибается вдоль бора… Вдоль луга… Вдоль березового лесочка… Выходит на поля… И… упирается в огромную, раздрыганную машинами да тракторами лужу, образовавшуюся в низине, по которой протекает ручей.
Вот незадача! Такую лужу мне в коротких резиновых сапогах не перейти. Может где устроен переход?
Вот он, в кустах. Аккуратный мосток. Дощечка уложена к дощечке. Для рук приделана над мостком горизонтальная жердочка, перешел по мосточку ручей, словно с хорошим человеком поговорил. Который мосточек сделал.
На взгорке, у дороги, небольшой рощицей растут зеленоствольные осины. Перед ними стоит молодая белокожая береза. Словно гордая красавица отделилась от группы сверстниц, вышла вперед — любуйтесь, я не такая!
Всегда при дороге растут подорожники. То грязью их из- под колес машин поливает, то знойной пылью обдает. Для других такая жизнь была бы каторгой. А подорожникам хоть бы что. Они еще людям от недугов помогают.
Находился по лесу. Устал. Прилег отдохнуть на большой плоский валун, лежащий у опушки на взгорке. Он оказался приятно теплым.
Целый день солнце грело холодный камень, отдавало ему свое тепло. А теперь этот щедрый солнечный дар валун отдает мне.
Опустив к воде усталые ноги, сижу на краю бревенчатого мостика. Вкушаю одиночество и тишину. Передо мной широкая пойма реки, заросшая темно- зеленым хвощом. За мной елово — березовый лес, освещенный последними лучами солнца.
Из хвощевых зарослей река прибегает ко мне. Качая желтые кубышки, и отражая синих стрекоз, играющих над водой, скользит под мосток. Сделав плавный поворот, уходит в лес.
Река бежит, а время, кажется, остановилось. Вместе с зависшим над лесом солнцем. С отдыхающей пыльной дорогой, по которой никто не идет и не едет. Чувство испытываешь такое, словно находишься в невесомости. Вроде ты присутствуешь в том, что тебя окружает. А вроде тебя здесь и нет, потому что в душе необыкновенно нематериально легко. И от остановившейся дороги. И от бесшумно бегущей реки.
Для того и пришел я в этот уголок, чтобы насладиться этим чувством.
Это озеро называют Черным. Мрачным оно кажется из- за того, что лежит в глубкой впадине и со всех сторон окружено высокими темными елями.
Соседнее, Белое озеро — полная противоположность первому. Оно всегда радостно светлое, потому что расположено на открытом месте, отражает небо и плывущие по нему облака.
Третье озеро — весело — зеленое. В него опрокинулся лиственный лес.
Наряд определяет красоту озера.
Над дорогой, проходящей через сосновый бор, порхают бабочки — капустницы. Садятся на головки придорожных цветов. Взлетают вновь, продолжают полет.
Странно летит бабочка — капустница. Большие крылья мотают ее из стороны в сторону. Подбрасывают вверх. Роняют вниз. Складываясь, лепестки крыльев то и дело пропадают для взгляда. Тут же снова распахиваются во всю ширь. Все время видишь взблестки ярко белых и желтых лепестков.
Бабочек так много, что это мигание рождает особое праздничное настроение. Словно бабочки устроили светлые проводы уходящему лету.
В ЗЕЛЕНОМ ДОМЕ
Роскошным букетом распустилась в тихой заводи лесного ручья калужница. К чему лесу такая красота? Если ее никто не видит. Если никто ею не любуется.
Сижу на берегу. Любуюсь цветущей калужницей. Вижу, бобр по ручью плывет. Подплыл к калужнице и начал ее жевать. Сначала сжевал зеленые листья. Потом — желтые цветы. Весь букет исчез в чреве бобра.
Среди спокойного ровного гула леса слышны какие‑то тревожные голоса. Думал, звериные или птичьи. Оказалось, что это стонут под напором ветра больные деревья. Каждое дерево — на свой лад.
Сплошь и рядом видишь в лесу, как одни деревья угнетают другие. Не допускают их к свету, чтобы повыше подняться самим.
Обидно за молодых елочек, которых обошли свои же сестренки. Поднялись быстрее. Густой зеленой шапкой перекрыли солнечные лучи. Не пропускают свет к тем, кто отстал. Душат их, не дают им дышать. Совсем зачахли отставшие. Еще год — два, и превратятся в сухие палочки.
Может, и закономерно это в природе. Но жестоко.
А кое‑кто ухитряется выживать в самых, казалось бы, невыносимых условиях. Даже процветает под пологом мрачного елового леса. Придает ему особую красоту.
Необыкновенно красив, например, старый еловый лес, заросший зеленым мхом.
Бывает под елями царство нежной до прозрачности кислицы. Удивительно приспособилось растение к постоянной полутьме. На тонюсеньком стебельке — три развернутых листика, которые ухитряются уловить самые малые крохи света. Необыкновенно приятна эта нежность весной, когда цветет. Стоит редкому солнечному лучу на минуту прорваться к земле, как навстречу ему раскрывается великое множество белоснежных цветов.
Ползет плавун. Стелется по самой земле. Вцепился в мох, не желает от него отрываться. Все соседние травы стремятся ввысь. А плавун пробирается между ними, разрастается вширь. Ему и на земле хорошо, уютно. Каждая веточка у него здоровая, густо зеленая.
Две ветки дуба вступили между собой в борьбу за право стать стволом.
Быстро пошла в рост одна. Не отстает от нее и другая. Но первой повезло. Она растет более прямо. Вторая же чуть отходит в сторону.
Это и сыграло решающую роль. Отклонившаяся ветка не выдержала ускоренного роста, согнулась дугой. Теперь этой ветке вверх уже не подняться. Ее место на дереве определено.
Не выдержав зимой обильного снегопада, дугой перегнулась через лесной ручей молодая береза. Да так и застыла, не в силах выпрямиться. Пропало дерево…
Нет, не пропало. Продолжает служить лесу. Перебежала по березе на другой берег ручья шустрая белка. Прилетел и уселся на березовый мосток кулик — черныш. Расхаживает по стволу взад — вперед. Сигналит своим птенцам, затаившимся в траве: «Не вылезайте! Здесь человек!».
А кому еще какую службу сослужит согнувшаяся береза мне неведомо.
Все деревья в лесу жмутся друг к другу. И каждое влияет на соседей. Если это соседство слишком тесное, то деревья вырастают чахлыми, недоразвитыми.
А вот те, что росли в одиночестве, независимо от других, где‑нибудь на опушке леса или посреди луга, поля, — поражают силой, здоровьем, широкой раскидистой кроной.
На опушке леса недалеко друг от друга стоят старая ель и молодая береза.
Ель, несмотря на преклонный возраст, выглядит отлично. Крепкая. Стройная. Сочно — зеленая. Сверху до низу растопырилась лапами. Большое пространство взяла вокруг себя в плотный шатер. Словно заявляет: «Это мое! Не подпущу!» И действительно никого в свой шатер не пускает. Внутри шатра ни кустика, ни травинки, Лишь голая земля, устланная опавшими коричневыми иголками.
А вокруг березы зеленый лужок. На этом лужке растут небольшой кустистый дубок, тонкий рябиновый прутик да аккуратная сосенка. Весело смотреть на это юное содружество. Всем хватит под березой места. Никто никому не мешает.
Может береза по молодости не понимает, что когда сосна вырастет, то закроет ее от солнечных лучей?
Вряд ли. Ведь пока сосна растет, береза уже отживет свой век. И рябина успеет много раз отцвести и принести плоды. Да и дубу сосна не станет помехой, он растет чуть в стороне.
Из раздвоенного основания старой березы восторженно высунулся солнечноголовый одуванчик. Смотрите, какой я ловкий! Как удобно устроился! На какой высоте! Мои собратья внизу на земле совсем зеленые, а я уже цвету!
Действительно повезло одуванчику. Вырос на солнечной стороне березы. Чего ему не цвести. И отцветет хорошо. И семена свои с высоты удачно пустит по ветру.
Но зачем своим положением хвалиться? Не всем же в жизни так везет.
У всех дети, как дети. А у осины вся молодая поросль — с коричневыми листьями. Сама по себе каждая осинка — тонкий прутик, можно бы ее необычайный цвет и во внимание не принимать. Но все вместе эти прутики уже маленькая рощица. Вызывающе задиристая. Словно осинки ультиматум окружающим пред’являют: «Не желаем быть как вы зелеными! Хотим иметь свой цвет!»
Соседние взрослые деревья возмущаются поведением молодых. Сердито шумят листвой. Что‑то выговаривают осине.
Помалкивает мудрая осина. Пусть дети до времени тешатся. Подрастут, станут такими же, как все, — зелеными. Ну может, кто будет чуть светлее, а кто — немного потемнее.
Посредине поля стоит старая раскидистая сосна. Очень неудобно об’езжать ее трактористам. Почему они ее в молодости не срубили?
Видимо, хороша была собой. Не поднялась у механизатора рука на красоту. А потом сосенка выросла, тем более никто не захотел рубить ее под корень.
Сколько лет сосне? Трудно сказать. Но похоже, что очень много. Мощные ее ветви все изогнуты, изломаны временем и ветрами. Огромным шатром повисли они над полем. А под этим защитным пологом — молодая поросль. Удивительно, но не сосновая. Березовая. С чего бы это? Однако, как ни странно, нет под сосной ее собственных детей. Видимо, поэтому она и приютила под своей кроной чужих.
Но этим чужим здесь хорошо. Они словно под защитой родной матери. Весело играют на ветерке листьями. Пускают солнечные зайчики.
Не напрасно жила сосна. Упадет дряхлой, поднимутся ей на смену молодые березы. Отлично будет смотреться среди поля белоствольная рощица. Скажут люди: «Добрый человек посадил!»
А порой, оказывается, не надо и сажать. Надо просто не срубить или не раздавить трактором.
Поделиться книгой: