Дитё. Боярин [СИ]

Как я и велел, разбудили меня хоть и утром, но все еще стояла темень. Луна виднелась краешком из-за небосклона, однако пока давала прилично света, так что я отчетливо рассмотрел кормчего идущего ко мне от борта, после с правления естественных нужд. Вот, кстати, фигня какая, привыкшему к современной цивилизации для меня было неприятный открытием отсутствие гальюна на судне. То есть моряки или справляли малую нужду с борта, или свешивали задницу. Пришлось озаботиться и этим. Нет, гальюн я не построил, хотя мысли на эту тему были, но у меня банально на это не было времени. Я поступил проще. Купил себе ночной горшок с крышкой, он сейчас скромненько притулился у меня в каюте под столом.

- Господин? - привлек к себе внимание кормчий.

- Федор, у меня тут некоторые планы поменялись. Так надо, поверь мне. Значит, сразу после нашего отъезда в Кырым ты сделаешь вот что…

Главные ворота старой столицы Ханства мы пресекли в десять часов дня, когда основной поток крестьян и других посетителей ослабел, чтобы не стоять в очереди. Кафу мы покинули при открытии ворот, так что приехали вовремя. Арбы со свежим продовольствием повернули на рынок, а мы к нашему постоялому двору. Пора заняться делами, и наконец, сваливать из Ханства. Чую терпение местных скоро лопнет. Не привыкли они к такому отношению к себе со стороны русичей.

Встреча с торговцем живым товаром назначена на обеденное время, так что у меня еще час на сборы и подготовку к поездке. За помощь со стороны постоялого двора, где у меня были уложены вещи, я уплатил целый золотой, это половина стоимости самого постоялого двора, так что расплатился за помощь я в полной мере. По крайней мере, хозяин был очень доволен, долго благодарил, не забыв так же про пояс, что я подарил его сыну.

Тарантас, Асфат, отдал мне вместе с кучером до завтра, а так как возвращаться на постоялый двор я не собирался, то сразу погрузил в него свои вещи, оставив их под охраной Силантия. Я взял его с собой в качестве слуги, и для вида охранника. А то на меня косо смотрят. Все сам да сам, тогда как у каждого местного есть прислуга и рабы. Вещи, конечно бы лучше отправить было на корабль, но два дня назад я ехал договариваться, не зная что куплю корабль, да и то что смогу договориться. Сейчас же повозку с личными вещами я хотел отправить вместе с купленными рабами, с хозяином постоялого двора это было обговорено. Так что за вещи я особенно не беспокоился.

Али в этот раз я не брал, пусть отдохнет у себя, возвращаться, как я уже говорил, не собираюсь.

Через полчаса мы были на рабском рынке, где нас окружил привычный шум работающего базара.

- Правь вон к тому шатру, - велел я кучеру, его, оказалось, звали Игорь.

- Хорошо, господин.

- От вещей не отходи, смотри в оба. Понял? - спросил я у Силантия.

Крепко сжимая рукоятку ножа, он кивнул, настороженно осматриваясь. Ему не нравился шум и постоянное мелькание прохожих. Что пропадет, и не заметишь.

Оставив повозку под охраной двоих человек, кивнув поклонившимся охранникам у входа, я спокойно прошел внутрь.

Торговец, извещенный своими людьми, уже ждал меня в одной из комнат шатра. Позавчера, кстати, он стоял дальше на десять метров, это означало, что продавец или переставил его, или убирал на время.

- Добрый день Олег, проходи, присаживайся. Не разделишь ли ты мою трапезу?

- Почему нет?

Пока шел обед, на деловые темы мы не общались, так пара анекдотов с моей стороны, для поддержания, и несколько сказаний и слухов из города со стороны торговца. Через некоторое время я понял к чему он ведет. Преинтересные сведенья мне поведал торговец. Оказалось начальник стражи, затаивший обиду, по слухам в узких кругах, решил отомстить мне. Правда, как, никто не знает. Но это еще не все, была другая группировка, метившая на высокий пост начальника стражи. По личному предположению торговца, они хотят убрать его моими руками. А что, пришлый же. Если что, исчезнет, никто и не вспомнит. После некоторого размышления, я пришел к тому же выводу. Конечно сведенья отрывочные, но умный - да поймет. Догадайтесь, кто возглавляет противоположную группировку? Мой хороший знакомый главный советник хана. Эта должность вполне жирная и охотников среди местных благородных на это место много, но начальник стражи ходит у хана в любимчиках, вот советник и решил убрать его моими руками.

"Нужно ждать неприятностей в ближайшее время", - подумал я.

После обеда, мы приступили к делу, пора заняться тем, для чего я и прибыл в старую столицу. Мне нужны боевые холопы, и не сломавшиеся в рабстве, а вполне себе злые на всех и вся. Какие мне нужны воины я и сам сделаю, главное чтобы они были не сломленные, а то подведут в нужный момент.

Когда мы с Агабек-оглы встали, чтобы идти к загонам, где как скот и содержались рабы, в комнату тихой тенью проник один из слуг, и быстро подойдя к торговцу, стал что-то шептать ему на ухо. Судя по тому как они оба изредка бросали на меня взгляды, речь шла именно обо мне. Или касалось моей особы.

Что-то ответив слуге, Агабек-оглы, хлопнул в ладоши, и сказал мне:

- Все готово. Можем идти выбирать. Вы, кстати, не отказываетесь от нашего соглашения?

- Нет, меня все устроило. Всю сумму я внесу в один договор.

- Хорошо. У меня все готово, мои люди ждут за городом.

Мы вышли из шатра с другой стороны, отсюда не видно было повозки с Силантием и греком, и направились к именным загонам, около которых ходили зрители и покупатели. Каждый загон кому-то принадлежал. Например, Агабек-оглы, владел восьмью загонами. По его словам бывало, он продавал за один сезон до полутора тысяч невольников, а таких торговцев в Кырыме было за сотню. Причем у него было загоны и в Кафе.

Пройдя два загона, что ему принадлежали, мы остановились у третьего. Тут была самая многочисленная охрана из надсмотрщиков, я бы даже сказал элита из его воинов, и меньше всего покупателей.

- Открывайте, - кивнул он старшему охраны.

Двери из досок не давали возможности увидеть, что происходит в загоне, но жерди по бокам, с достаточно широкими проёмами, чтобы покупатели могли визуально осмотреть рабов перед покупкой, давали возможность рассмотреть людскую массу. Судя по металлическому звону, еще и в цепях. Хотя в чем еще должны быть бунтовщики?

Как только ворота распахнулись, мы с торговцем смело вошли в загон. Он мог вместить в себя до сотни человек, сейчас же тут было около пятидесяти, или чуть меньше. Наша смелость обуславливалась не опасностью нападения, а вонью, что царила в загоне. Невольники испражнялись прямо под себя, никаких средств гигиены, вроде общего парашного ведра не было. Зачем? Если есть рабы чтобы убрать.

- Это все что есть по вашему заказу. Сами понимаете, что воины редко попадают в плен, в основном у нас крестьяне и горожане, - широко взмахнув рукой показывая на зашевелившихся рабов, произнес торговец. Говорил он на ногайском, не по-русски. Ответил я так же.

Многие невольники уже определили кто я, сообразили что русич, некоторые поднимали головы, с надеждой взирая на меня.

- Главное что хоть они есть… - пробормотал я: - Дальше дорогой Агабек-оглы, я пообщаюсь сам.

- Хорошо, мой начальник охраны и пара его человек останутся с тобой, на всякий случай, а я подожду с наружи.

Как только ворота закрылись за торговцем, впустив загон троих надсмотрщиков замерших у ворот, я повернулся к невольникам и, прокашлявшись, в горле вдруг запершило, громко стал говорить:

- Я боярин Великого Новгорода Олег Красновский. Выкупился из плена, возвращаюсь к себе домой. Перед возвращением на родину, на которой не был уже давно, решил подобрать себе боевых холопов. Приму только тех, кто не ударит мне в спину, предателей не терплю, не прощаю и всегда уничтожаю. Мне нужны два десятка воинов умеющих держать строй. Десяток лучников, и пять лазутчиков. Кто знает огненный бой, тоже нужны. Врать насчет умений не советую, будут проверки. Дальше, как я уже говорил мне нужны преданные воины, потому как возвращусь чтобы отомстить. В общем, придётся убивать своих, русских. Но не простого христианина, а предателя, сдавшего нехристям новгородскую малую дружину, из-за чего попал в плен мой отец, главный воевода Великого Новгорода боярин Кузьма Михайлович Красновский и многие его воины, не павшие на боле боя из-за предательства. Поэтому я спрашиваю, кто пойдет под мою руку? Обещаю заботиться о своих людях и быть справедливым. После свершения возмездия вы получаете свободу, кто захочет, может остаться под моей рукой. На раздумья у вас шестьдесят ударов сердца.

Я отошел в сторону, где был приток свежего воздуха и, замер, дыша через рот.

Долго мне стоять не дали. Секунд десять. У них действительно не было выбора, а тут хоть какая альтернатива выжить и вернуться домой. Можно сказать лучик надежды, и этим лучиком был я.

- Мы согласны боярин, - гремя цепями, встал кряжистый мужик, с бородой, подпаленной с одной стороны огнем.

- Все?

- Все, но нескольким бы я не доверился, гнилые людишки. Предать может и не предадут, но сбегут в любом удобном случае.

Несколько невольников взвыли, видимо поняв, что о них идет речь.

- Вы кто?

- Полусотник Глеб Ветров, вторая сотня рязанской дружины. Попал в плен прошлым летом при отражении набега, в беспамятстве, - по-военному четко ответил он.

- Хорошо, пока временно, назначаю тебя главным над моими холопами. Подбери десятников для двух десятков строевых воинов, для лучников и лазутчиков. Вас под конвоем отведут в портовый город Кафе, там моей корабль. Дальше отправимся на Русь.

- Нас много, - тихо сказал полусотник.

- У меня еще два корабля зафрахтованы, всех возьмем… Освободите его, - велел я надсмотрщикам ткнув пальцем в Ветрова.

- Оплаты не было, - напомнил начальник охраны.

- Мне нужно убедиться, что он тот, кто мне нужен. Снимите.

Когда кувалдочкой и зубилом сбивали кандалы с Ветрова, ко мне попытался кинуться один из невольников, из тех, кого полусотник забраковал, но запутавшись в цепях, упал на грязную солому. Среди этих изгоев уже образовалось пустое место, воины смотрели на них с презрением, видимо было за что.

- Боярин, я был личным холопом Красновских, я их всех знаю. Возьми меня, - отчаянно крикнул он.

- А вот и угроза разоблачения, - не понижая голос, хмыкнул я, развернувшись к нему: - Внимание всем. Чтобы не было недопонимания, я отвечу сразу. Боярин Красновский и его сын Олег погибли. Сам Кузьма Михайлович перед смертью принял меня в семью, дав наказ отомстить за род. Он не завещал мне земли и дома, только месть, и я выполню его просьбу, чтобы мне этого не стоило. Попросил отомстить от имени своего погибшего сына новика, имя которого я и ношу в данный момент. Это пока все.

Воины кивнули принимая мои слова, данное слово надо выполнять, и они вполне понимали о чем я.

Полусотник смерив тяжелым взглядом, крикуна, сказал:

- Ненадежный.

Мне этого хватило, и завопившего раба надсмотрщики утащили в другой загон. Я всех предупредил, что мне нужны те, кто не подведет в трудную минуту. Этот-то откуда тут взялся, для количества что ли? Хотя четкие рамки для торговца я не ставил, видимо собрали всех, кто сейчас есть. Основной поток ушел на каменоломни и на турецкие галеры.

Как только с Ветрова сняли кандалы, мы вышли с ним из загона и подошли к двум большим крытым плотной материей арбам, в которые были запряжены волы.

- В этих повозках оружие и броня. Кольчуг нет, слишком долго их подгонять под каждого, но тут хорошая, кожаная, с металлическими вставками. Нужно все проверить, и дать заключение.

Подошедший Агабек-оглы прислушался к нашему разговору, но не мешал начать проверять груз. Он знал про поговорку: доверяй, но проверяй, что я ему сказал. Мой заказ на оружие и броню он выполнил, у нас еще была парочка договоров, выполнение которых пока под вопросом. Общались мы насчет них без Али, когда он из шатра вышел по нужде, нам не нужны были чужие люди.

Пока мы с торговцем в течение получаса общались чуть в стороне от закона, полусотник закончил осматривать повозки.

- Ну что? - спросил я его.

- Есть недочеты, но они легко исправимы. Хорошее оружие и броня.

- Хорошо… - кинул я и, открыв было рот чтобы дать дальнейшие указания как вмешался торговец.

- Думаю нам нужно провести расчет.

- Согласен, - кивнул я ему, и тут же скомандовал полусотнику: - Ожидайте меня, вернусь, получите дальнейшие инструкции.

Оплата долгое время не заняла, я уже говорил, что рабы сейчас потеряли в цене, поэтому за всех людей уплатил три с половиной золотых, но вот за обе арбы с оружием броней и парой мешков с продовольствием пришлось отдать пять монет. Оружие во все времена имело самую высокую цену среди товаров. Еще три отдал за дальнейшие услуги согласно договору.

Убрав купчие в за пазуху, встал и мы вместе с торговцев вышли из шатра.

Когда мы подошли обратно к загону, рядом с которым продолжали стоять под охраной арбы и полусотник, Агабек-оглы вдруг хлопнул себя по лбу и, не умело сыграв плохую память, сказал, что моя повозка со слугой и кучером пропали.

- В смысле?! - резко повернувшись к нему, жестко спросил я.

- Их забрал патруль стражи, я забыл об этом сообщить.

"Вспомнил, когда я уплатил. Вот гад, значит именно об этом они тогда шептались в шатре".

- Это мои человек! - все повышая и повышая голос начал говорить я. Надсмотрщики напряглись и положили руки на рукоятки сабель: - Да, я весь ваш город уничтожу, если с ним что случилось!

Я реально был взбешен, начальник стражи нарвался.

- Это ведь не помешало нашему делу, не правда ли? - вытирая внезапно вспотевший лоб платком, спросил Агабек-оглы.

- Выполняйте остальные обязательства. К сожалению невольников я теперь сопроводить не могу. Я сообщу старшему охраны место, куда нужно привезти караван. Пусть выходят немедленно.

К моему удивлению про эту махонькую бухточку торговец знал, она пользовалась известностью среди контрабандистов, тут оказывается и такие были. Не все хотели платить пошлину и налог. Так что с этим проблем не было.

Оставив торговца с начальником охраны, они обсуждали маршрут движения, я подошел к Ветрову, продолжавшего стоять у арбы под присмотром трех надсмотрщиков.

- Значит так полусотник. Я оплатил за вас и за оружие. Дальше вас под конвоем в кандалах выведут из города и по дороге направят к морю. Не мешайте конвоирам, они знают, где ждет мой корабль.

- А Кафе?

- Забудь, эта информация не для чужих ушей. Когда дойдете до моря, конвоиры вас расклепают, и спокойно уйдут, не мешайте им. После чего помоетесь в море, взденете броню и возьмёте оружие. Ваша задача ожидать меня. Как только я появлюсь, то вызову корабль и мы отчалим, до этого сидите в том заливе как мышки в норке. Ясно?

- Да, хозяин.

Моего ушкуя действительно не было в порту, почти сразу после нашего отъезда с Али из Кафе, они отшвартовались и ушли в море, ожидая сигнального дыма, в одном из соседних заливчиков. Для всего этого у меня были веские причины. Главное гарантом всего этого выступал торговец.

Как только караван невольников гремя цепями под скрип повозок отошел, откуда не возьмись появилась стайка мальчишек. Они стали кидать в моих людей гнилые фрукты и камни. Конвоиры по мере сил отгоняли их, ведь товар уже продан и до места стоянки они отвечали за него. Да и им пару раз попало, что тоже не добавляло настроения.

"М-да, сильно тут погуляла толпа взбунтовавшихся невольников", - мысленно покачал я головой. Как рассказал торговец, у крепостной стены возле южных ворот половина домов сгорела, и многие жители были вырезаны. Рабы тогда наружу пробиться не смогли, и частью были уничтожены, частью снова пленены.

Как только караван скрылся в одной из улиц, что вели к ближайшим воротам в сторону моря, резко развернувшись, я зашагал к казармам стражи. Появилась работенка, кровавая, но многообещающая.

Энергично шагая по улице, я быстро "затерялся" в толпе. Если учесть что в городе один русский двуручник, то это сразу было обречено на провал. На меня многие смотрели, или показывали пальцы. Пока я не свернул на тихую улочку, меня даже преследовал десяток детишек. Повернул на ближайшем перекрестке и, пройдя мимо лавки продающую всякую всячину, остановился и, помедлив, вернулся обратно.

Заметив меня, хозяин мелкой лавки, выполнявший еще и обязанности продавца, встрепенулся и стразу стал напевно зазывать, расхваливая товар.

Мое внимание привлекли не бусы или десяток неумело сделанных ножниц, нет, среди множества товаров, мне приглянулась одежда, что висела на одной из стен. Это были просторные балахоны, в которых обычно ходили мужчины. Не халаты, а именно мусульманские балахоны белого цвета, что используют на Востоке. В Ханстве в них тоже ходили, меньше чем в халатах, примерно сорок на шестьдесят, но встречались часто, даже с тюрбанами на головах. В общем, в это не было ничего особенного и внимания не привлекало.

Пояснив хозяину лавки что хочу, пришлось сказать ему, что лезу в гарем к недругу, решив отомстить таким способом. С этой стороны я неожиданно получил полное понимание, то ли хозяин был гулёна, то ли был у самого такой недруг, поэтому он стал азартно мне помогать, эта азартность повысилось вдвое когда у меня между пальцев замелькал серебрённый талер.

Пока мы выбирали мне маскирующую накидку, я размышлял:

"Агабек-оглы, конечно хитрец, ему приоритетно продать рабов и избавиться от "груза", но сообщить о пропаже он мог и раньше. Пропал не только Силантий, но и мои вещи, а стоимость их сравнима как сорок ушкуев. Да и Силантия они не просто так забрали. Им нужен язык, который сможет хоть что-то поведать обо мне кроме слухов. Думаю, о корабле они уже знают, как и о том, что он ушел из порта. Я остался, значит, у нас назначена встреча где-то на побережье, вот начальник стражи решил выяснить через Силантия. Только тут один затык. Силантий не знает даже о том, что ушкуй ушел. Он не был в курсе. Жаль только одно, слишком много времени прошло после ареста, зная, как работают местные дознаватели и палачи, я более чем уверен, что Силантия уже нет в живых, или он в таком состоянии, что лучше не жить. Нужно действовать быстро, нанести несколько точечных ударов. Это выбьет начальника стражи из равновесия, и после нанести главный удар. При возможности затрофеиться. Грех упускать такую возможность, да и отомстить хочется за своего человека".

Посмотрев на свое отражение в хорошо надраенном бронзовом зеркале, я довольно кивнул. Балахон с прорезанными по бокам дырами, чтобы можно было ухватить сабли, и выдернуть их, не задирая подол для этого. Тюрбан надвинутый на лоб частью скрывал черты лица. В принципе меня можно принять за местного. Даже балахон вполне выполнял задуманные функции, скрадывая оружие и фигуру.

Поймав внимательный взгляд хозяина лавки, я понял, что хозяин знает, кто я и куда иду. Кырым маленький город, о чужеземце с двумя саблями знало уже пол Ханства, и кому он насолил тоже. Так что хозяин лавки все понял, когда я еще подошел к нему, но не подал вида. Думаю не одному мне не нравиться этот начальник стражи.

Хмыкнув, я прямо спросил у него, на что получил такой же честный ответ:

- Он посадил моего сына, где тот умер в тюрьме.

- За что посадил? - с интересом спросил я.

- Он принародно ругал его за жадность и корыстие. Ему дали плетей и отвели в тюрьму. Там другие узники избили его. Сын умер кашляя кровью. Я не один такой, много горожан и из пригорода Кырыма пострадала от этого жадного индюка.

- Сочувствую. Я думаю, мы можем помочь друг другу…

Уплатив покупку, я вышел из-под навеса и, покрутив головой, убедившись, что наблюдателей все также не видно, направился вниз по улице. Теперь я слега изменил фигуру и походку. Стал сгорбленным, и начал подволакивать ногу.

Абрам, как звали хозяина лавки, рассказал мне о начальнике стражи все что знал. Где живет, где его рабочее место. По каким улицам ездит. Даже где прятался, когда был бунт. Информация была очень даже к месту, до этого я хотел прихватить патруль, и допросить выжившего на эту тему. Нет, патруль я все равно допрошу и вырежу, нужно же убедиться, что лавочник не врал, и не наводит на меня стражу.

Теперь я был один из многих на улице Кырыма, мне это честно говоря не очень понравилось. В облике богатого боярина мне нравилось больше. Известность такая хорошая штука, что просто удобно. Идешь по улице, так прохожие увидев тебя сразу же прижимаются к стенам. Не дай Аллах, чтобы непонятный, а оттого опасный русский заметил тебя.