Театр мистера Фэйса

Миг — и! — Пальцы клоуна шулерски сложили-разложили пять игральных карт, сдвинули, тасанули. Раскатали на столе картинками вверх. Демонстрация.

— Как видите, здесь лежат пять карт. Это три ангела, чёрт и джокер. Тот, кто вытянет джокер, в следующем спектакле получит иммунитет. Тот, кто вскроет чёрта — обречён.

Руки Арлекина одним движением собрали карты… молниеносная тасовка. Вновь раскатили по столу, на этот раз вверх «рубашками». Приглашение к Игре.

— Всё очень просто. Игроки заряжают оружие и стреляют в обречённого сколько хотят. Я думаю, никто не пожалеет тот миллион, что заплатил за вход. За то чувство, когда в руках оказывается оружие, а перед тобой беззащитная жертва!

Глаза клоуна вспыхнули дьявольским огнём.

— Тянем жребий в обратном порядке от порядка знакомства. Мистер Принц, прошу!

Поэт без колебаний протянул руку к картам. И задумался… Шершавые «рубашки», а вот сукно стола гладкое. Атлас, без сомнения. Как там делают колдуны, экстрасенсы, маги и прочие хитрецы?.. Закрывают глаза, приставляя пальцы к конкретной карте… концентрируют волю и… видят карточное наименование сквозь «рубашку»!

— Так, — зажмурился Данте. — Ни хрена не видно так. Хитрецы, что и требовалось доказать…

Поэт на ощупь взял первую попавшуюся карту и резко перевернул.

Вздох. Коллективный и шумный! Это бесы. Их позыв на жребий Данте!

— Мистер Принц! — послышался твёрдый голос Арлекина.

— Либо вы так дороги Господу, что ему не терпится вас забрать к себе, либо вы страшный грешник и этот чёрт — ваше Возмездие за прегрешения!

Данте открыл глаза. Увидел карту, с нарисованным на ней чертом, единственно вскрытую. Она сразу бросается в глаза… Придется вытерпеть несколько неприятных мгновений. От неприятностей не умирают. От холостых патронов тоже…

Игроки мгновенно разобрали револьверы. Пришел их час — Час кровавой Похоти! Картонная коробка с патронами была тут же разломана. Заряжай!

— Мужайтесь, мистер Принц. И умрите, как мужчина! — заключил клоун отчасти грустно. Жребий сделан, никто не мухлевал и твою руку не подталкивал. Всё честно.

— Что значит — умрите!? — удивился Данте. И сам поразился глубине своего горя.

Нет ничего слаще, чем смотреть в глаза жертвы! Понимая, что жертва невероятно напугана и она — твоя, только твоя — и удрать не получится!

— Это значит, что вы сейчас умрёте! — взвыл толстый Папа.

— Это значит, что вас изрешетят пулями! — пропел жирный Доу-Джонс.

— Это значит, что вам нужно стоять к нам лицом! — предупредил сухопарый Спирт.

— Потому что настоящие мужчины встречают смерть лицом, а не жопой! — подчеркнул смугляк Мечта.

— Патроны разве… боевые?! — вместо возгласа вырвался стон. — Эй, клоун, мы так не договаривались!

Игроки закончили с зарядкой. Однако надо дать возможность режиссёру произнести Напутственное Слово! Перед отправкой поэта на тот свет. Иначе не по-джентльменски получится…

— Вы сказали, что это театр! — возопил Данте. Дикие глаза. Бывают у загнанной дичи и у поэтов под прицелом. — Патроны все-таки боевые! Чёрт! Чёрт! Чёрт!

— Театр, где ставка — собственная жизнь. Вы приняли это условие, подтвердив согласие приходом… Молитесь, мистер Принц! — умиротворение на грани с сочувствием. Но. Как часто встречается в нашей жизни «но»! Иногда за минуту до смерти. Арлекин бесстрастно скрестил руки на груди.

Пора! Всё сказано и всё сделано. Кульминация. Она — вот она! Игроки направили револьверы на поэта, стоя на месте — «плечом к плечу» — примериваясь. Данте у торца стола, бесы — по его сторонам. Режиссер — против поэта, у другого торца. Стволы почти что уперлись Данте в грудь.

— Нас четверо.

— На счёт «четыре» его мочим!

— Я буду считать!

— Я буду считать!

Не время спорить. И смысла нет. Мочилово на мази. Такт убийц по отношению к другим бесам — непременное условие всестороннего кайфа!

— Считаем по очереди! — воззвал один из Игроков. В конце концов, поэт не индейская целка, а бесы не ковбои, что требуют у племени виниту «право первой брачной ночи». Воззвание больше почувствовали, чем услышали. И то ладно.

Данте, как под гипнозом, всё всматривался в Арлекина. На лице клоуна — безразличие. Щелк! Щелк! Щелк! Щелк! Бесы взвели курки. До собственных похорон отрезок меньше, чем из чрева матери до выхода в руки акушера!.. Надо смотреть в глаза смерти и пытаться с нею разговаривать!

— Так, ОК!.. Закончим театр! Я… я не мистер Принц! — поэт выставил руки вперед. Одновременно сделав шаг назад. Когда видишь направленные на тебя четыре ствола, то шаг назад — самое малое, что требует от тебя твой инстинкт самосохранения. И самый мужественный характер помешать не сможет. А рассказы о помехе со стороны такого характера — это либо фанатизм, либо байки. Фанаты, к слову — больные люди, психически. Не смешно.

На лице клоуна возникло любопытство. Кто же ты, поэт?

— Раз! — грянула многоголосая команда.

Бесы сделали по синхронному шагу к Данте. В глазах — жажда убийства. Врешь — не удерешь!

— Ээй! — поэт мощным рывком разодрал на себе хламиду, явивши чужим глазам парадную (белую) двойку-костюм, суетливо залез в карман пиджака… — Ээй! Во…от! — Данте выхватил из кармана перстенёк… стиснув его пальцами, выбросил руку вперёд — показывая Игрокам. — Я Принц Эндрю — наследник Короны! Божий помазанник, чёрт возьми!..

На лице клоуна возникла усмешка. От Арлекина до Данте — десятка футов. Если прищурить глаза и чуть наклониться — то можно увидеть вензель на печатке…

— BG.

Кукловод не стареющая дева из кадрового агентства, знает толк в подлинниках!

— Наследник королевского дома Бирмингемов!.. Только это не повод, чтобы не умирать, Ваше Высочество, — коротко рассмеялся театрал.

— Два! — крикнули бесы.

Второй шаг назад, поэт! Жажда убийства — та вещь, что не слышит никого, кроме себя. Нет больше бесов, а есть их жажда убийства. Одна на всех! Поглотившая разум и душу!

— Три! — Игроки замерли на местах, прицеливаясь.

Третий шаг назад, поэт! Разговаривать надо с тем, кто тебя слышит, по крайней мере.

— Я не хочу умирать так и здесь! — полетел в Арлекина отчаянный вопль. — Слышишь, ты — режиссер хренов!

На лице клоуна усмешку сменило — презрение. Детский сад. Если невыполнимое желание ребенка надо гасить лаской, то такое желание от взрослого дяди — это признак того, что дядя не повзрослел. Даже став дядей. Идиот, — по науке. Как вы смотрите на идиотов? Жалость или презрение. Третьего не дано.

— Че-ты…! — четыре пальца двинули спуски четырех револьверов. Нажать на спусковой крючок не так-то просто. И тот, кто ни разу на спуск не давил — с первой попытки вряд ли это осуществит. Тот же, кто стрелял продолжительное время назад — не вспомнит свой навык мгновенно.

— Я не имею права умереть так и здесь! — завопил в истерике поэт, делая четвертый шаг назад. Четы…!

По лицу клоуна пробежала искра. Презрение вмиг исчезло, но эмоция на замену не пришла. Не успела. Машина времени — полезная штука, жаль, что она вне нашего жанра, кукловод!

Бог встрепенулся, отшвырнул трубку и выбросил вперед руку с растопыренными пальцами! По прямой диагонали к поэту! Данте под воздействием невидимой силы отбросило на занавес. Тело поэта с такой силой потревожило блестящую ткань, что гардина рухнула на ковролин. Тяжелые оборки накрыли поэта, укутали его и опустили на пол.

— Fire! — залп из четырех револьверных стволов наполнил помещение грохотом.

Атмосфера окутанная пороховым дымом, наполненная запахом пота, пронизанная алкогольными парами и животными инстинктами. Гротеск! Фантасмагория! Невероятное нагромождение причудливых образов.

Четыре беса растерянно опустили руки с оружием. Тяжелое спертое дыхание — больше не слышно ничего:

— Что за такая хрень, где жертва?!..

Поэт под атласом! На ярко-красной ткани не видна кровь. Она ведь тоже ярко-красная. Поэтому непонятно: Данте полностью живой, ранен или труп.

Что-то ярко клацнуло. За спинами бесов.

— А?!..

Когда улавливаешь движение железа за спиной — то лучше повернуться к нему глазами. Правило, не требующее доказательств. И не подвергаемое отсрочкам. Игроки развернулись на клацнувший звук.

— Подстава, кто бы сомневался! — громко заржал Мечта над своей доверчивостью.

На столе задрана скатерть. У Арлекина в руках охотничий карабин торговой марки «WCF». На уровне живота. Такое ружье берут охотники, желая завалить кабана и медведя-барибала. Проверено патентным бюро! А испытания на бесах проведет Арлекин!

— Итак, можно ли завалить беса из винчестера? — с усмешкою выкрикнул кукловод. — Кто ныне первый? Банкир, не будем менять порядок!

— Неееет!.. — завыл в голос Doy-Джонс. Он отбросил револьвер, закрыл лицо руками. Сжался. Напрягся. — Зачем только я вылез первым?! Лучше бы вон Мечта начал…

— Пожалуй, ты прав, банкир… — усмехнулся клоун, мгновенно переводя ствол на наркоторговца. Парень не промах, чувствуется школа гангстерских разборов, уже вскинул револьвер. Опередить Арлекина захотел!

Выстрел!

В плечо Мечты впилась пуля.30–30, он выронил револьвер. В глазах ярость. В теле беспомощность. В голове тревога. Беспомощность тела к добру не приводит, пусть голова хоть лопнет от тревоги!

Выстрел — пуля.30–30 в рот. Литр крови, с обломками зубов, на ковролин. Мечта — покойник. Отлично, продолжаем испытания.

Доу-Джонс похож на кабана. Но жир — плохой проводник свинца в организм. Поэтому шесть пуль в сисястую грудь. Кровищи намного больше, чем предсмертного визга!.. Кто у нас медведь?

Медведи не плачут, потому что не умеют выделять слёзы. Вполне, что у них вообще нет слёзных желез. А Спирт плачет, и вытирает слёзы револьвером. Значит, медведь не он.

На, тебе, на! Фонтанчик из шеи — карабинная пуля в сонной артерии. Кровь выплескивается мощными неровными толчками. Заливая костюм и баки Эпохи 19-го столетия. Дальше! Дальше!

— Не время наблюдать. Совсем не… Так. Последний.

Конгрессмен и по совместительству порноделец.

— Ну, ты медведь! Говори, где медведь?!.. — заорал клоун.

А медведя нет. И не было. Есть толстый заяц. Пальцы до посинения сжали рукоятку револьвера, губы трясутся, а глаза… Вот глаз не видно за тонированными очками с диоптриями. Неприятное чувство: смотреть на человека и не видеть его глаз. Когда человек тебе неприятен — неприятней вдвойне.

— Who are you, clown?..[9]

Пиф-паф. Пуля пробила стекло очков и глубоко засела в глазном яблоке. Толстый rabbit упал навзничь. На ковролин из расколотого затылка вытекли мозги.

Вот так вот. Проводил испытания на бесах, а убивал все равно фауну… В каждом бесе живет либо зверь, либо животное. Реже — человек. Клоун повел перед собою рукой с карабином. В вытянутой руке. Поднял оружие вверх, покачал им в дымном воздухе. Цинично ухмыльнулся.

— Я — мистер Фэйс, ребятки. И вы это знали, когда сюда шли…

«ДЕЛЮКС»

Отели класса «D» специально благоустраивают для своих клиентов только king-room.[10] В королевском номере всё по-королевски! И даже звонки на ваш мобильный телефон поступают от королевских особ! Не всегда, но такое случается, когда постоялец из числа величеств, высочеств и прочей титульной мишуры… Мобильный телефон лежал на тумбочке, в виде головы дракона, и упорно звонил. Абонент на экранчике высвечивался как «Queen». Суматошная рука, с фамильным перстеньком на пальце, сначала схватила дракона за зуб. Явно приняв зуб за телефон. Ошибка быстро вскрылась и рука легла на трубку. Звонок стих и послышался полусонный голос:

— Да, Ваше Величество!

— Привет, сынок! Как ты сам и как твои дела? — без предисловий, решительно и напористо, спросила трубка женским голосом.

Гостиничный номер мистера Принца заливало утреннее солнце. Лорд лежал на большой кровати, прижимая трубку к уху. В костюме Игрока: длинная синяя хламида. Красные кожаные сапоги валялись на персидском ковре. Платье Данте Алегьери.

— Мои дела… я сам… — Его Высочество лихорадочно соображал.

— Я у себя в номере… Такие дела… Странно… — он заворочался на кровати, приподнимаясь на локтях. Кинул взгляд по сторонам. — О, Боже!

— Что странно? — в тоне послышались легкие нотки материнского беспокойства.

Лорд явственно вздрогнул, а рука с трубкой бессильно опустилась вниз. Сон. Вы видели сон, где узрели человека, который долго и методично пинал вас ногами по лицу. Забивая насмерть! Вам было больно, очень больно! Материнский голос избавил вас от кошмара, вы проснулись и увидели… его! Он сидит всего в трех футах, на краешке кровати, где вы лежите. Воочию! Вы видите холодные насмешливые глаза, вдыхаете запах табака и плюмажа, что «знакомый незнакомец» принес с собой. Вы ощущаете его! Он реален — убийца из вашего сна! Надо вскочить и убежать, куда угодно и как угодно! Но вы не можете это сделать. Потому что не испытываете страха, а причудливым образом вам интересно — кто же он и за что он вас хотел забить до смерти.

— Добро пожаловать в Америку, Ваше Высочество! Я рад нашему знакомству, — с чувством сказал Арлекин. В глазах — усмешка, в пальцах — сигарета.

Кажется, его зовут мистер Фэйс. Нет, не кажется, так и есть! Чёртов кукловод не снился, хотя во снах ему самое место. Это «лирика». Надо что-то ответить, а после что-то спросить! Только мысли вразброд, концентрации никакой. Сейчас бы чашку ароматного кофе!

— Мистер Фэйс… Где ваши актёры?!

Актеры — это те люди, что играют на сцене. И умирают, если надо, на сцене. А потом идут к себе домой. Чтобы на следующий день снова выйти на сцену и снова там умереть. И так раз за разом. Игрок же — это либо жертва, либо ублюдок, и никакой он не актер. Почувствуйте разницу, — как говорят у нас в Лос-Анджелесе…

— Актёры разъехались по домам, безумно счастливые, — театрал залез в кошель, достал и подал лорду платиновую банковскую карту.

— Возьмите, мистер Принц! Я возвращаю вам ваш миллион.

Его Высочество без колебаний взял кредитку. От собственного миллиона не отказываются даже эксцентричные миллионеры. «King-room» всё же снимается на «king-money», именно так, и не иначе!

— Мне не нужны ваши деньги, так как я не чувствую себя вправе их взять! — мистер Фэйс поднялся и вышел прочь. Бросив через плечо: — Сделайте с деньгами то, что подсказывает ваша совесть.

Совесть подсказывает, что ничего подсказать сейчас не может!.. Чашка ароматного кофе для Его Высочества — единственное желание. Как её получить здесь, без особых усилий голоса и лишних телодвижений?

Мистер Фэйс всучил свой окурок портье и хмыкнул. «Не бойтесь кого-то потерять. Вы не потеряете того, кто нужен вам по жизни. Теряются те, кто послан вам для опыта. Остаются те, кто послан вам судьбой»… Режиссер вновь возник на пороге king-room. Прошел назад — к кровати, наклонился, уперев руки в одеяло. Задорно подмигнул Игроку:

— Если захотите снова поразвлечься и пощекотать нервишки, то мы встретимся, Ваше Высочество. Я ангажирую вас в своём театре. А разнообразие программы вас приятно удивит! — театрал легко выпрямился и вышел совсем, оставив после себя ёмкое: — Goodbye.

— My Friend![11] — прошептал Игрок во внезапном порыве души. В глазах — надежда, по телу приятные «мурашки».