Театр мистера Фэйса

— Занятная драматургия! — размыслил мистер Принц. — «Лицо павианьей национальности» и… Игрок! Чёрт!.. А это вовсе не веранда, а это настоящая театральная сцена! Вау! — Мозг удивительный инструмент! Может выдать ассоциацию на событие прежде, чем глаза толком событие разглядят. Курьер ощутил, как по внутренностям разливается шок. Вы долго ждали эту минуту и вот она пришла. И вы растерялись, так как не готовы к её приходу, хотя и готовились к такой минуте двадцать лет.

Громила допил виски, бросил в рот дольку ананаса, проглотил целиком. Достал из-за пояса свой пистолет. Движения неторопливые, нарочитые. Так ведут себя хозяева ситуаций. Пистолет поменьше размером, чем режиссерский на столике, но не менее грозный. Вообще, любое оружие видится грозным лишь тем людям, что находились под огнем. Реально, будь то война или бандитские разборки. Иначе остроты ситуации не ощутишь.

— Я получил не все баксы, Фэйс. Договор касался штуки. Если бы этот хрен не помешал своим звонком, — ствол качнулся в сторону гостя, — я бы не попал в апельсин, а я бы попал в тебя… Прострелил бы сердце, печень… Яйца!..

— Громила. Убери из лексикона слово «бы» и вали в ближайший кабак пропивать честно заработанную сотню!

Это мистер курьер удачно зашел! Его всегда интересовало: как можно на равных разговаривать с обезьяной, которая единственным аргументом всегда и везде считает физическую силу! А мистер Фэйс — тот парень, с которым накачанный имбецил говорит именно на равных. Несмотря на превосходство «павианьего лица» в мускулах.

— Какой пассаж, Фэйс!.. Гони штуку или задашь свой вопрос небесной братве напрямую! Сию минуту! — Громила резко дернул затвор на себя. Патрон выскочил из обоймы и отлажено ушел в ствол оружия. Рука с пистолетом поднялась под прищуренный глаз.

— Громила, а ты знаешь… Ведь твой потолок — убивать мелкий гнус вроде торговцев крэком. А позвал я тебя по одной причине — мне нужен был дебил, что давит на спуск лишь с мыслью о стакане бухла! — Театрал расслабленно приблизился к стрелку. Идти и одновременно говорить — не так-то просто. Когда ты идешь на ствол. Кредит доверия одобрили, но пуля-дура, что небесным приказам не подчиняется.

— Понимаешь? — режиссер спросил вполголоса. Только так, что даже стороннему курьеру стало ясно: ему на самом деле интересно — понимают ли его! Глаза в глаза: взглядом можно жрать! И если с зуба можно соскочить, то от взгляда не удрать. Ствол в здоровенной руке явственно дрогнул. Видно от двери. Лицо павиана исказилось — ужас, без сомнения!.. Чем примитивней человек, тем легче читать с него эмоции!

— Я открываю свой театр, и мир всколыхнётся, когда узнает о моих постановках! — вдруг громогласно вскричал кукловод.

Мозговая ассоциация права. Мистер Фэйс — Игрок. Двое отличаются от одного тем, что их больше. Чем больше Игроков — тем интересней играть. Bravissimo!

— Никогда больше не носи заряженный пистолет в штанах, — кукловод изъял из дрожащих пальцев Громилы пистолет. Без усилий. Выщелкнул обойму, что упала с глухим стуком на пол. Передернул затвор, и выскочивший патрон гулко зазвенел о дерево. — Прострелишь мозг, и чем будешь думать?

Театрал демонстративно засунул пистолет Громиле за ремень, прихлопнул по поясу рукою. Ухмыльнулся. Чуть отодвинул себя в сторону, освобождая здоровяку дорогу. Подмигнул. Прищелкнул пальцами:

— Впе-ерёд!

Громила встряхнулся и с суетливой торопливостью шагнул прочь. Оттолкнул плечом режиссера. Подбежал к двери и тормознул рядом с курьером. Оглянулся. Злобно морщась, проорал:

— Ты псих, Фэйс! Глянь-ка в зеркало!

Павиан вблизи — страшно. Ты понимаешь, что это дикий зверь, вне клетки. Он в гневе и может сделать всё, что пожелает!.. Мистер Принц думал, что на него смотрят целый час, а прошло одно мгновение. Затем Громила покинул веранду, не закрыв дверь.

Мистер Фэйс поднял со столика свой пистолет, вставил в него обойму, засунул оружие себе за пояс. Взял початую бутылку виски и попросил:

— Закрой дверь.

Мистер Принц исполнил просьбу и подошел к столику, встал напротив кукловода.

Когда визави — оба мистеры, то это равноценный дуэт. Театрал небрежно плеснул виски в два стакана. Один подвинул гостю, кивнул. Но тот лишь понюхал алкогольный букет:

— Я не пью раньше пяти часов вечера.

— Насильно в рот не льют, — усмехнулся театрал, и выпил виски одним крупным глотком. Достал из кармана пиджака пачку сигарет и огниво.

— Сигарету?

— Да, благодарю.

Атмосфера доброжелательности возникает тогда, когда берут сигареты из одной и той же пачки. И курят в свое удовольствие, не спеша, а разговоры разговаривают с нотками мечтательности. Табакуры больше понимают друг друга, нежели табачные аскеты!

— Драматические роли наверняка ваше амплуа, мистер Фэйс.

Нет плохих национальностей — есть плохие люди. И хорошие. Этот Игрок — не хороший и не плохой, он — странный, даже для Игрока. Бирмингемец, такой акцент только у них.

— Богатый эксцентричный парень, колесящий по свету. Косишь под рабочего, общаешься с шушерой, пьёшь и ешь в вонючих забегаловках. И думаешь, что так ты познаёшь мир?

— Ваша проницательность сродни вашим актёрским талантам, мистер Фэйс, — любезно улыбнулся гость. — И я хочу посетить премьеру, которой открывается ваш театральный сезон. Уверяю, у вас не будет более благодарного зрителя, чем я!

— Well-well… Нравитесь вы мне, мистер…

— Принц.

Если человеку не идет роль слуги, то логично, что его фамилия не Смит[3].

— Да, именно! Да-да! Я так сразу и подумал… Вы мне нравитесь… — театрал заломил руки над головой, страдальчески закатил глаза к потолку. — Всегда хотел иметь такую благородную осанку, как у вас… Не суждено, увы! Моя мамка — это искусная шлюха, а папка — сутенёр…

— Впрочем, к черту… — опомнился режиссер. Играй, да не заигрывайся. Ага! Мамка… папка… Какая-то хрень… Бирмингемец, он — причина воспоминаний!.. А хрень можно назвать лиричными струнами души, кстати… — К черту, к черту! — Кукловод расслабил руки, стер с лица страдание, глянул остро:

— Для того чтобы попасть на премьеру, мистер Принц, надо выполнить два условия. На первое условие вы согласитесь. Только второе условие… вряд ли вас устроит. — Кукловод цинично подмигнул.

Мальчики и павианы. Круг общения этого паяца. Немудрено, мать — проститутка, а отец… Верхняя губа гостя рефлекторно вздёрнулась.

— Мистер Фэйс! Вы слишком самонадеянны, чтобы знать за меня — какое условие мне понравится, а какое нет!

— OK, мистер Принц, договорились… — легко согласился театрал.

— Цена билета на моё представление — миллион долларов.

— Заплачу миллион!

— OK, я и не сомневался…

— Что дальше? — пробормотал бирмингемец, немного смущаясь за свою горячность.

— И второе условие. Вы будете не смотреть, вы будете играть! Зрителей здесь нет, это театр только для Игроков. Они играют друг с другом и с судьбой. Ставка — собственная жизнь!

Распишитесь и получите! Бирмингемец всё-таки дрогнул. Всё-таки не избежал.

— Никаких репетиций! — подытожил режиссер. — Приходите сюда вечером. И приносите билет на спектакль в виде банковской кредитки.

THE GAME[4]

Каждое жилище внешне и характерно напоминает своего владельца. Взглянув на дом, вы довольно легко угадаете, как выглядит его хозяин. И наоборот, зная хозяина, вы почти наверняка представите себе — каковы «лицо и характер» его дома.

Особняк мистера Фэйса. Это военный форт периода Гражданской войны 1861–1865 гг. Ныне располагающийся вне городской суеты многомиллионного города. В двадцати милях к западу от Лос-Анджелеса: в стороне от основных автомагистралей. Вытянутое в длину, приземистое, сооружение. Одноэтажное. С маленькими окнами, больше похожими на бойницы. Излучающее грозную… грусть! На крыше открытая будка — наблюдательный пост, с которого отлично просматривается округа в радиусе пяти миль! Современная часть здания— крытая веранда из толстого бруса. С улицы веранда выглядит точно так же, как и изнутри: без всякой отделки. Лишь однотонные стены, без миллиметра декора! Такие стены бывают у строений, несущих чисто практические функции.

Большой двор, отгороженный от дороги чугунной оградой, высотой десять футов. Посреди ограды — основательные ворота. Сквозь ворота немного видно улицу, а сама ограда не пропускает любопытных взглядов в силу своей собственной монолитности.

В общем, интересное место — этот особняк! Не вызывает страха, но и особой приязни не испытываешь к нему. Однако что-то испытываешь. Без вариантов. А что именно — так сразу и не разберешься. Думать надо, если мысли о вечном тебе не чужды.

В глубине двора «Песочный навес» — сооружение явно недавней постройки. Четыре мощных дубовых столба служат опорами настилу из высушенной травы — крыше. Настил примят тонной отборного белого песка. Под ним, на земле — тоже песок. Таким образом, «Песочный навес» напоминает хижину туземцев из страны Папуа Новая Гвинея, только без стен и площадью на порядок больше. Отличная территория для шести автомобилей!

Пять кабриолетов разных торговых марок! И разного цвета! С разными номерными знаками: одно авто с заморским регистрационным номером, а четыре другие машины… Они с «именными» номерами: «Mr. Dow-Jones», «Mr. Dream», «Mr. Daddy», «Mr. Bootlegger». Каков хозяин — таковы и его гости! Чем причудливей художественная составляющая сцены — тем странней для человеческого глаза её персонажи!

Шестой автомобиль. Военный «Rolls-Royce» 1944 года выпуска. Легковой. С открытым верхом. Номерной знак обычный — калифорнийский. На таких автомобилях возили донесения морские пехотинцы в период Второй Мировой Войны.

Сегодняшнее солнце умирало, падая в Тихий океан. Лишенные жизни лучи облекали обстановку в цветовую гамму фантасмагории — оттенок свернутой крови был основным в палитре. Явственно слышался шум морского прибоя. В 20.02 с небес спустился Бог. Закурил трубку, неспешно поднялся по ступенькам крыльца и скрылся внутри особняка.

* * *

20.04. РМ.

Театральная зала в особняке — это просторная комната метражом около двухсот футов. Три окна-бойницы завешаны плотными темными шторами. Электрический свет с синевой по театральному выборочен — освещает лишь то, что необходимо осветить по ходу пьесы. Все остальное отдается в собственность темноте. Пол застелен синим ковролином.

Если смотреть от входной двери — то можно высмотреть следующие диспозиции:

Посредине: ярко-красный атласный занавес. Делит залу на две части: собственно сцена и зрительный зал. Здесь же: уже знакомый нам круглый столик на колесиках, с плеядой алкогольных бутылок, легкой закуской и льдом в мини-холодильнике — театральный буфет.

Справа: собственно сцена. Ярко-красные обои на стенах и прямоугольный дощатый стол под ярко-красной скатертью. На столе — пять игральных карт, «рубашками» вверх. Коробка патронов и четыре револьвера.

Слева: зрительный зал. Подобно двум сторонам треугольника — пять кресел (тоже ярко-красного цвета) с Игроками. На четырех — наряды бесов, на одном — костюм Данте Алегьери. Все пятеро прекрасно видят друг друга, не поворачивая голов. Всё для удобства персонажей.

Добро пожаловать, дорогие Игроки! В театр мистера Фэйса!

Входная дверь отворилась, вошел Бог и сел в сторонке. На специально созданное для себя кресло. Не привлекая внимания и пыхая трубкой.

Занавес раздвинули сильные руки и перед Игроками возник… Арлекин! Двухцветное платье с заплатами-ромбами по всей длине. На голове шапка с заячьими хвостами, на поясе кожаный кошель. На лице — радостный восторг конферансье, объявляющего начало спектакля!

— Мои дорогие Игроки! Я рад вас приветствовать в «Театре мистера Фэйса»! — бодро вскричал Арлекин.

Дальнейшую речь режиссёра сопровождал невозмутимый дым четырех сигарет и одной сигары. Игроки курили и слушали. И тщательно наблюдали за Арлекином. Их пригласили сюда, пообещав приключение. Полноценное! Бесподобное! Чарующее! И если этот клоун солгал, то нужно постараться грохнуть его первым! Опередив других Игроков. Тем самым компенсировав себе потерянный вечер!

— Все вы до неприличия богаты, изнежены цивилизацией и измучены тягой к своей работе, — вещал Арлекин. — А так хочется отрешиться от бренной суеты, подумать о нетленном!.. Сейчас мы и будем о сём думать. И могу гарантировать, что сильнее драйва вы не испытывали никогда! И вряд ли испытаете, поскольку…

Арлекин замолчал и глубокомысленно задумался. Прошла секунда, три… тридцать!

— Что поскольку? Что?!

— Э, да клоун забыл текст!..

— За такое не убивают.

— К сожалению, не убивают…

— И чего, назад — по домам, в пресное бытие?..

Плох тот режиссер, что не умеет сам играть! Арлекин очнулся и начал петь:

— …потому что в жизни самое ценное — это смерть! Высшее наслаждение — это умереть! Мучи-ительно и больнооо! — клоун простер руки, мягко приблизился к Игрокам. Прошел вдоль ряда кресел, страдающе заглядывая каждому в глаза. После крутанулся на каблуках и быстро вернулся к занавесу. За мгновение превратившись из просителя в распорядителя. — Showtime![5]

— Отличная метаморфоза!

— Клоун знает в них толк!

— Стопудов знает…

— Не так-то всё и просто, коллеги!

— Похоже, парень с лихвой отработает стоимость билетов!

Арлекин достал из кошеля пять кредиток. Bank «A-Capital». Четыре золотые и одна платиновая. Прежде чем играть, надо во всеуслышание озвучить ставки!

— Каждый из Игроков пришел с банковской картой!

Руки клоуна шулерски сложили-разложили кредитки, сдвинули, тасанули. Развернули карты веером перед собой.

— И на каждой карте миллион — плата каждого Игрока за спектакль!..

Нет ничего хуже, чем планируемое ожидание! Когда планируешь не ты. Всё ясно, понятно и так далее! Прелюдия хороша в меру, а здесь собрались убийцы, воры и подонки.

— Где обещанная Игра, клоун?! — наехали Игроки почти в унисон.

— Каждый спектакль начинается с персонажей! — Арлекин, не смущаясь, наставил указательный палец на Игроков, в раздумье им поводил. Выдержал насмешливую паузу. Убрал палец. И сымпровизировал «колесо Судьбы». Зажмурил глаза, быстро повернулся вокруг своей оси. Пять раз. И вновь наставил указательный палец. Твердо указывая им в конкретную точку.

— Прошу вашего представления! — крикнул клоун.

Повисла недолгая пауза — мальчики чисто поперхнулись. Глотать изумление не стали.

— Что за бред! — воскликнул жирный Игрок.

— Мы вчетвером знакомы! — нахмурился сухопарый Игрок.

— Дерьмовый ты режиссер! — заявил смугляк.

— Мы даже живем по соседству! — вымолвил толстый Игрок.

— А я никого не знаю… — размыслил Данте.

Четыре возражения четырех бесов. Одно недоумение поэта. Надо с этим что-то немедленно решить! Клоун суетливо повернулся к столику — буфету. Плеснул в пять стаканов темной влаги, побросал лед. Водрузил стаканы на поднос, подобострастно поднес их Игрокам:

— Не желаете промочить горло раритетом?

«Джек Дэниелс»! 1974 года выпуска! «Никто, пив старое виски, не захочет тотчас молодого, ибо говорит: старое лучше», — сказал мистер Иисус! Игроки моментально разобрали стаканы:

— Бульк!