Помоги проекту - поделись книгой:
Теор указал на пояс вокруг своего торса, на диск, висевший на груди:
— Может ли простое животное носить нечто подобное? Как мог бы безмозглый зверь привязать себя к этому листу?
Летун повернул к нему свой клюв, и просвистел несколько нот. Теор поморщился.
— Едва ли у меня получится изобразить ваши звуки, друг мой. Но… давай посмотрим. Люди начинали с сигналов, означавших арифметические суммы. Не думаю, что вам это подходит. Однако…
Он срезал остатки веревки, вложил нож в чехол и начал завязывать узлы. Один из летунов подобрался ближе, чтобы лучше видеть. Теор справился с квадратным узлом, затем показал им булинь, плоский узел и еще несколько более сложной конструкции. Он закончил «головой турка» и отбросил веревку. Зрители заволновались, явно встревоженные. Теор стоял спокойно хотя не был уверен, долго ли еще протянет. Когда ни один гарпун не полетел в его сторону, он показал на свой рот.
Это они поняли. Один из них упорхнул, вернувшись с куском мяса и несколькими сочными круглыми плодами. Воин сбросил их Теору, который с трудом заставил себя есть самым изящным образом. Его жажду утолил сок круглых фруктов. Он догадался, что ни одно здешнее животное не пьет так, как он. Из чего пьют они сами? Скорее всего, аммиак они получают прямо из пищи, если только не абсорбируют его прямо из облаков во время полетов.
Двое остались на краю гнезда, наблюдая за ним. Третий спустился вниз и стал подавать Теору какие-то знаки. Теор ответил. Он дал им понять, что родом с поверхности планеты, что вызвало немалое удивление.
— У вас и вправду нет никакого понятия о твердой почве, кроме чисто зрительных впечатлений, — заметил он. — Может, разве что несколько мифов. — Он показал на себя, потом на вулкан. — Понимаете? Я хочу, чтобы вы отнесли меня туда. — Вулкан был выгодной точкой, откуда ему легко будет проследить путь войска Валфиво. Ничего другого он не предполагал.
После многократных повторений существо, казалось, поняло его мысль, и Теор смог расслабиться. Такое путешествие могло быть очень опасным. И с чего бы им оказывать пленнику такую услугу?
Теор опять вынул нож и показал, как хорошо он режет. В этом сообществе он не заметил никакого орудия, напоминающего острое лезвие. Еще несколько жестов, означавших: отнесите меня туда, и это будет вашим.
Охотник на краю гнезда зловеще погрозил ему копьем. Теор легко угадал смысл: почему бы нам просто не убить тебя, тогда мы его и так возьмем?
Теор бросился вперед, вскарабкался на край гнезда и уселся там. Из этого положения он не осмеливался смотреть вниз, но, вложив нож обратно в чехол, объяснил:
— Если я сейчас умру, это умрет вместе со мной и упадет вниз. Думаю, что мое тело прорвет любую сеть, какую вам вздумается подвесить внизу.
Существа стали пересвистываться. Наконец, один из них улетел. Теор устроился как можно удобнее, предвидя долгое ожидание.
Однако ждал он совсем немного. Солнце еще не достигло зенита, когда стая крылатых летунов вернулась. Они молча кружились над его головой, и их молчание о многом сказало Теору. Когда двое из них сели в гнездо, таща за собой его парашют, он понял: либо это способ сделать его беспомощным, либо — победа.
— Могу лишь полагаться на вашу честность, — сказал он, взял у них веревки и сам ими обвязался, ближайший охотник указал на нож. Теор твердо ткнул пальцем в сторону вулкана. Существо вздохнуло.
Теор ступил в бездну.
Веревки вонзились ему в живот. Теор закричал от боли. Но вот она утихла, и он стал спускаться. Его вертело во все стороны, за спиной свистел ветер. Охотник бросил ему веревку. Теор ухватился за нее. Скрытый народ выстроился вдоль ее длинного конца и дружно потянул.
Вскоре большое гнездо пропало из виду. Неудивительно, что ни один житель низин не видел ничего подобного, — ни воздушных пастбищ, ни пасшихся там чудовищ. Еще на милю выше, при вдвое разреженной атмосфере и промежуточных облаках — и их вообще не станет видно. Он спрашивал себя, какие еще чудеса скрываются в этом небе?
Через некоторое время Теор ощутил растущее напряжение в своей «бечеве». Наконец, он больше не смог удерживать ее в руке и вынужден был обвязать вокруг талии. Видимо, охотники старались изо всех сил. Причину затруднений Теор угадал через несколько минут. Природа предусмотрела так, что лист-парашют мог нести его только на определенной высоте. Сейчас он находился гораздо ниже — там, где воздух обрел большую плотность. Теор почувствовал это своими дыхательными щелями: холод и вялость постепенно покидали его. Он осторожно манипулировал стропами, чтобы выпустить из парашюта излишек воздуха.
Один за другим несшие его создания отпускали веревку и исчезали в вышине, неспособные выдержать здешние условия. На мгновение он с ужасом подумал, что живым до земли не долетит.
Но остальные летели дальше.
Ему навстречу бросилась земля. Он ударился об нее, согнув колени, несколько раз перекатился и встал. Вокруг него сомкнулись деревья. Маленькие ослепшие охотники с писком кружились в воздухе.
Он отрезал от себя крепление парашюта. Парашют сразу унесся прочь. Как просто было бы исчезнуть в лесу! И конечно, ему самому в этой варварской стране нож понадобится в первую очередь…
— Я здесь! — крикнул он. — Уллоала, здесь!
Один из летунов спустился на землю и стоял, кутаясь в своих крыльях. Теор подошел, вынул свой нож вместе с чехлом и сомкнул тонкие пальчики охотника вокруг его рукояти.
— Прощай, собрат по разуму, — сказал он.
Существо свистнуло и взлетело. К нему присоединились его товарищи. Они поднимались вверх неожиданно медленно.
15
Однако, повнимательнее приглядевшись к окрестностям, Теор ощутил новый приступ отчаяния.
Он стоял на границе между лесом и горой. Здесь в основном росли йорвары, с толстыми цилиндрическими стволами. Их полые ветви торчали вверх, а листья, как и все листья на Ио, напоминали легочную ткань. Их «фотосинтез», строящий сложные молекулы из метана и аммиака, высвобождал водород. Этот процесс зависел от синхротронной радиации и скудного света, а это требовало максимизации внутренней поверхности. Их кроны редко вздымались выше, чем на 15 футов над корнями. Но они простирались вдаль до бесконечности, и люди Валфиво могли находится где угодно, абсолютно невидимые.
Перед Теором темным силуэтом возвышался вулкан на фоне отсветов медленно близившейся грозы. Из дыма вырывались снопы инфракрасных лучей, отражаясь в черном льду голых горных склонов. Он услышал рев кратера и ощутил глубинную вибрацию почвы, пронизавшую его до костей. Естественные источники огня были ему не в новинку. Он даже установил плавильное оборудование в одном из кратеров Ата. Ио это происходило в кузнице, среди привычных инструментов, и дюжина помощников стояла на подхвате. Теперь же Теор был безумно одинок.
И без оружия. Вот это следовало немедля исправить. Теор взобрался вверх по склону и пошарил там, пока не нашел пару подходящих камней. По химическому составу они представляли собой воду, кристаллизованную с небольшой примесью соединений магния и кремния. Но на изломе камни напоминали обсидиан, используемый для наконечников копий. Вернувшись в лес, Теор воспользовался ручным топором, чтобы вырубить совершенно прямое древко из кустов ларрика и закрепил на нем острие волокнами из-под коры того же растения. Из второго камня Теор смастерил подобие топора, и привязал его к поясу. Остальные наконечники он завернул в лист, про запас. Его оружие было еще грубее, чем то, которое изготавливали местные варвары. Их племена не утратили искусства обработки камня, как это до какой-то степени произошло с цивилизованными народами. Но даже с таким оружием Теор чувствовал себя в большей безопасности.
Теперь — еда. Его последний обед был очень давно.
Возможно, удача повернулась к нему лицом. И часа не прошло, как он наткнулся на свежий след скальпада. Тут он заколебался. Это зверь был чересчур страшен, чтобы нападать на него в одиночку, даже имея хорошее копье и отдохнувшие мышцы. Но с такой добычей голод ему не грозил бы.
И еще… Теор даже хлопнул в ладони. Придумал!
Волнение запульсировало в его венах. Усилием воли Теор подавил дрожь.
— «По одному шагу за раз», — сказала змеерыба, выбравшись на берег, — напомнил он себе. Его голос прозвучал так жалко на фоне крепнувшего ветра и близкого грома… Теор замолчал и сосредоточился на выслеживании зверя.
Теор залег на лугу. Скальпад пасся. Даже среди этого шума Теор услышал, как хрустят его челюсти и увидел, как по кустарникам волнами пробегает дрожь, когда огромный корпус ломится сквозь растительность. Теор сделал круг и оказался лицом к лицу со зверем. Взяв копье двумя руками, он метнул оружие в добычу.
Поднялась одетая панцирем шея. Раздвинулись щупальца, из них ощерился кривой рот. Три пары толстых ног вразвалку двинулись на Теора. Земля задрожала под весом тела, вдвое превосходившего охотника по размеру.
— Ки-и-йи! — В последнюю секунду Теор выбрал мишенью чудовищную горловую сумку. Копье вонзилось в нее всем своим весом, помноженным на силу броска.
Скальпад крутанулся на месте. Теору едва удалось, увернувшись, спасти свою руку от острых зубов. Голова зверя затряслась, сидевшее в горле копье уперлось другим концом в землю и расщепилось; по чешуе заструилась кровь. Теор счел рану смертельной, но ночь, увы, приближалась еще быстрее дождя. Дальше он уже не мог ждать. Теор отвязал от пояса топор, взял его в одну руку, в другую — острый наконечник. Остальные держал во рту. Обежав вокруг агонизировавшего чудовища, Теор зашел сбоку и вонзил наконечник копья в один из его глаз. Уворачиваясь от щелкавших челюстей, он несколько раз поскользнулся. Когда у него не осталось ничего, кроме ручного топора, Теор пустил в ход и его, ударяя, куда попало. Он совершенно выбился из сил, почти как его жертва, но наконец, зверь перестал двигаться и замер.
Раздумывать было некогда, следовало воспользоваться временным затишьем перед грозой. Да и свет уже исчезал на западе. Теор, как заправский мясник, принялся снимать шкуру с добычи и разделывать тушу своими каменными орудиями. Он собирался взять себе мяса не больше, чем мог унести, и пусть стервятники берут остальное. Хлопанье их крыльев и крики уже огласили окрестный лес.
Когда грубо очищенную шкуру удалось свернуть, Теор отправился назад, к вулкану, отмеряя в темноте милю за милей. После предыдущего приключения в горах, склон вулкана показался ему не выше детской горки. Но усталость брала свое, и уже на половине пути от подножия до вершины, возле вторичного кратера он шатался и дрожал с головы до ног.
К этому времени стал накрапывать дождь. Тяжелые капли хлестали кожу, а придавившая небо туча беспрестанно освещалась молниями. Когда она ударяла в массу раскаленной лавы, дождь с шипением превращался в пар. Теор вошел в эту стену белого тумана, пронизанную танцующими искрами.
Однако пар немного защищал от страшного жара, исходившего из отверстия горы. Заглянув в эту огненную дыру шириной в ярд, Теор едва не обжег глаза. Дыра ревела, вторя окружающему грому небесному. Его дыхательные щели инстинктивно сжались, защищаясь от зловонного дыма. Снова и снова приходилось ему отползать, чтобы вдохнуть немного воздуха.
Расплавленная жидкость, ярившаяся на дне, была всего лишь водой а ее температура не превышала нескольких сот градусов по Фаренгейту. Но организм Теора не мог вынести такого соседства.
И правда, невиданная мощь вызвала к жизни это чудо природы. Металлическое ядро Юпитера обернуто твердым водородом в тысячи миль толщиной. Поверх этого слоя залегает ледовый панцирь, меньшей толщины, но достаточный для поддержания нужного давления. При этом обычные молекулярные структуры разрушаются. Где-то в этих глубинах нарушено равновесие. В определенных объемах давление падает до величин ниже критических. Огромная масса льда приобретает свойства менее плотной кристаллической фазы, взрываясь при этом с силой, сравнимой с мощью термоядерной бомбы. Сжиженная взрывом вода вытекает на поверхность планеты. Испариться она не может, так как вес атмосферы слишком давит сверху. Охлаждаясь и застывая, вода образует конус, который вскоре становится горой. Это истечение может длиться веками, пока не установится новое равновесие, и вулкан не иссякнет.
Медленно, морщась от боли, Теор возвел стену из камней на нижнем уступе дыры, пока не огородил ее неровным барьером. Он почти истратил остаток сил, чтобы взгромоздить шкуру скальпада поверх барьера, шерстью вверх.
Теперь оставалось только ждать. Теор укрылся под каменным пузырьком чуть ниже по склону и стал рвать зубами кусок мяса. То, что оно сырое, его не беспокоило. Приготовление пищи на огне все еще оставалось экспериментальным высоким искусством, которое ввезли в Ниарр несколько пришельцев из Ата (у них уже давно процветало кулинарное искусство). Но ему не хватало приправ и смягчающих соков-энзимов, которыми всегда сдабривали мясо дома.
Дом… неужели он и вправду где-то есть?
Он отполз назад и подождал еще. Дождь усилился. Что ж, чем дольше и обильнее осадки, тем лучше для него. Ему пригодились бы две — три бури, но, возможно, хватит и одной. Он заснул.
Дождь продолжался всю ночь, и весь день, и следующую ночь. Человек бы не понял тяги иовианца к падению вниз с высоты; но на Юпитере это было обычным делом, ведь масштабы там не те, что на Земле. Когда поднялся последовавший за дождем туман, Теор высунулся из укрытия. У него прибавилось сил и надежды — впервые с тех пор, как он покинул побережье Гиллена. И все же его пульсы бешено скакали, пока он стаскивал с огня шкуру скальпада камнем, формой напоминавшей крюк. Твердый панцирь почернел и сморщился. Но желудок оставался нетронутым и с грохотом стукнулся о землю. Разрезав его, Теор с надеждой заглянул внутрь.
На его дне поблескивали несколько фунтов металла.
Теор осторожно обернул ладони листьями, затем достал остывшие слитки. Невозможно было объяснить, зачем скальпаду это вещество и в таком количестве, хотя он и привык вдыхать его и, возможно, использовал в метаболических процессах. Фрэзер рассказывал ему, какие шутки иногда шутит сырой натрий.
Человек объяснял, что этот элемент, растворенный в аммиаке и образовавший с ним соединения, опрашивает тучи в разные цвета. И он вступает в бурную реакцию с водой. Возможно, этим объясняются неудачи в начале развития водородной химии потому что, если выпарить аммиак…
Остаток дня Теор потратил на возведение стены у юго-восточного края кратера. Он часто смотрел в том направлении: войско Валфиво могло быть где-то там, если только они еще живы, — но видел пока только лес и Дикую Стену. Эти земли были столь обширными, что могли бесследно поглотить огромную армию.
Упала ночь. Теор вгляделся в кипение внизу, собрал все свое мужество, отломил кусок мягкого металла и перебросил его через край кратера.
Он едва успел отпрыгнуть к убежищу. Вулкан изверг пламя, капли воды проплавили его баррикаду, повалил желтый дым. Этот цвет он не мог увидеть, воспринимал его огненно-оранжевым; но по коже так и ударило излучением. Зазвенело не только у него в голове; эхо взрыва долго металось по склону.
Когда все стихло, Теор бросил второй кусок. И третий. Подождав несколько ударов сердца, бросил четвертый и сразу пятый. При помощи световых вспышек он имитировал сигнал военного барабана «на помощь».
У него оставалось еще немного металла, чтобы один раз повторить весь цикл. Затем ему предстояло ожидание. Отразившись от туч, эти вспышки должны были достичь глаз иовианца на расстоянии не менее пятидесяти миль, а может, и больше. Но могли ли его товарищи оказаться настолько близко? И захотят пи они выяснить источник вспышек? Он устало забрался в свое убежище.
Через несколько часов после восхода солнца его разбудил звук шагов.
На гору взбирались двое мужчин. Они были грязными и изможденными, но вооружение их было ниарранским. Увидев его, они перешли на галоп.
— Управитель! О, мой Управитель!
Теор обнял их. Он радовался тому, что преодолел путь по диким местам и дошел до своих такой дорогой, какой не хаживал до него ни один иовианец. Потом он подумал: «Настоящая борьба только теперь и начинается», и сказал:
— Лучше всего нам отправиться в обратный путь прямо сейчас. Это — недобрая страна.
Разведчики прибыли на форгарах, приведя двух запасных. Прежде чем вручить одного из них Теору, они сообщили ему о последних событиях.
— Хотя рассказывать особенно нечего, Управитель. На равнине мы не могли нигде остановиться, поэтому прошли через степи и еще два дня шли на север до озера. Там и сейчас стоит наш лагерь. Мы в нерешительности: то ли нам вернуться и погибнуть, то ли остаться и стать жителями Ролларика. Некоторые предлагают уйти дальше на восток, к Медалону, пока не встретимся с Лесовиками. Возможно, они помогут нам, но это сомнительно. Да и родину нашу мы надолго оставим в руках врага, пока сможем собрать достаточно сил для сопротивления.
— Да, времени у нас в обрез, — согласился Теор. — Ниарре не выдержать осады дольше, чем позволяет запас пищи, а в это время года он не может быть большим. Без города Ниарра, без ледовых рудников Ата, даже если мы отвоюем остальные земли, — все равно следующая волна варваров поглотит нас.
В пути Теор размышлял о том, что предпримет по возвращении. К однозначному решению он так и не пришел, но вернул себе былое присутствие духа, и в лагерь въехал полный энтузиазма.
Не пытаясь замаскироваться, односкатные пристройки соорудили то здесь, то там по всему лесу. Большинство воинов ежедневно уходили в разведку по окрестностям. Валфиво приказал соорудить на берегу озера большую хижину, на крыше которой развевался его флаг.
Бывалый солдат, покрытый шрамами, встретил Теора с искренней радостью, выслушал его рассказ и был несказанно изумлен. Но затем спросил:
— Что ты думаешь делать?
— Как можно быстрее вернуться. Если мы пересечем Дикую Стену проходом у ворот ветра, то прибудем в Медалон недалеко от реки Брантор. Там на берегу растет лес, он пригодится нам для постройки плотов. По реке мы скоро доберемся до города, нас никто не заметит. Мы неожиданно высадимся на берег и нападем на Улунт-Хазулов. В это время осажденные сделают встречную вылазку, и враг будет вынужден отбиваться с двух сторон.
— Это не помешает им разбить нас наголову, — проворчал Валфиво. — Мы уже не та армия, которую вели в бой твои полуотцы. Смерть, раны и голод круто обошлись с нами.
— Ты видишь для нас другой выход?
— Да, вот какой. Мы оседаем в Ролларике, изучаем все его дороги, запасаемся едой. Ми одна банда местных лесных бродяг не причинит нам большого вреда. Мы даже можем устроить кузницу на том вулкане, где ты ждал нас, и продолжать делать оружие из металла. Мы можем обосноваться там и стать началом новой нации.
— Бросив своих родичей в пищу людоедам?
Валфиво поморщился.
— Это — тяжкая необходимость. Но, Управитель, я всю жизнь воевал. Не впервые я вынужден жертвовать многим, чтобы сберечь нечто жизненно необходимое. Поход против Улунт-Хазулов закончится тем, что пожрут нас обоих; и вот тогда мир действительно канет во тьму.
— Может быть, ты и больше меня знаешь о войне, — гневно произнес Теор, — но, видимо, ты мало осведомлен о том, что нужно цивилизации. Почему жители Ролларика не уходят с окраин Медалона? Потому что эта земля скудна. Дожди так размывают почву, что расти на ней могут только такие выносливые деревья, как йорвары. Здесь не выживут растения, необходимые нам для нормального существования. А известно ли тебе, сколько восьмилетий нужно, чтобы расчистить достаточно земли и построить хоть немного ранчо? Что касается вулкана, то виденные мной там ледовые минералы не способны дать качественных сплавов. Нас слишком мало, что бы сохранить грамотность и письменную культуру, и чем могут помочь украденные нами у варваров рабыни? Говорю тебе: если мы останемся здесь, закат цивилизации наступит раньше и с большей вероятностью, чем, если мы вернемся домой и рискнем жизнью ради свободы.
— Это — твое мнение. У меня другая точка зрения. Со временем, при помощи союзников, мы могли бы вернуть Медалон…
— Разрушенный Медалон, чьи жители убиты, разрознены или в рабстве, потому что мы оказались трусами и не помогли им!
Хохолок Валфиво поднялся дыбом.
— Не называй меня трусом, или я больше не назову тебя Управителем!
Теор подавил свой гнев. К нему вернулось врожденное хладнокровие. Он изучил проблему, баланс сил и подытожил:
— Я так понимаю, ты запрещаешь возвращение. Валфиво жестом подтвердил — «да».
— Тогда давай соберем всех и введем их в курс дела.
Остаток дня он посвятил подготовке речи. В свое время он изучал риторику, а беседы с небесным жителем Фрэзером отточили его способности.
На закате солнца все войско собралось на берегу озера. Теор взобрался на древесный пень и оглядел присутствующих. В сумерках отблескивали их шлемы и копья; щиты были покорежены и облупились, но на них все же можно было разглядеть гербы славных родов Ниарра.
— Мужчины и полумужчины Ниарра. — Его голос упал в глубокое ожидающее безмолвие, раздвинув границы окрестного леса; эхом полетел над озерными бликами. Последний ропот пробежал по рядам воинов, подобно слабым порывам ветра перед бурей. — Оба моих полуотца погибли в битве на побережье Гиллена. Бы тоже оставили там навеки своих родных и товарищей. Сейчас мне говорят, что я должен предать их.
— Что? — яростно взвился Валфиво. — Я отрицаю…
— Управитель говорит, — произнес Теор. — По закону Ниарра свое мнение ты выскажешь после меня но теперь не перебивай. — Он вновь повернулся армии. — Браг подобрался к нашему городу. Он наглухо осадил его и ждет смерти наших близких и детей. Я не вправе осуждать их за это, не сейчас — когда мы сами поступаем ничуть не лучше.
Они взревели!
Когда Теор закончил, Валфиво поднялся на пень. Холодно посмотрел на угрожавшее ему оружие и крикнул:
— Если такова ваша воля, да будет так! Мы потратим еще два — три дня на запас еды, а потом вернемся в Медалон. Разойтись!
Он сошел вниз и разыскал Теора.
Поделиться книгой: