Помоги проекту - поделись книгой:
— Вот уж ни к чему, погода не для прогулок, может простыть, поскользнуться…
Мать снова испугалась, но тут же с облегчением вздохнула, потому что послышались легкие шаги, которые она не спутала бы ни с какими другими, — возвращалась их любимица.
— Замерзла? Быстрей смени чулки и садись к камину.
Аннабелла кивнула:
— Ветер действительно ледяной.
Горничная помогла переодеться, и немного погодя вся семья уже сидела у огня.
— Белл, вернешься ли ты? А вдруг твой муж не захочет и слышать о Сихэме и не пустит тебя навестить свою мать?
Слезливый тон миссис Милбэнк действовал Аннабелле на нервы, но она улыбнулась:
— Что ты, мама, еще неизвестно, будет ли у меня этот муж. В прошлом году я простояла на балах, подпирая стену…
— Не может быть, чтобы такую красавицу не заприметили! В прошлом году у тебя просто были неподобающие наряды. А сейчас одно желтое платье чего стоит. Белл, ты будешь самой красивой на всех балах!
Девушка не стала разубеждать мать и сообщать, что ни при каких условиях не намерена надевать желтое платье, которое портниха сшила под нажимом и по требованию миссис Милбэнк. Дама непререкаемым тоном заявила, что именно так в ее время одевались девушки, желающие выйти замуж!
— Ты же помнишь, Ральф, на мне было именно такое платье. Помнишь?
Даже если мистер Милбэнк и не помнил, то наверняка сделал вид, что расстройством памяти не страдает. Он действительно не страдал, а о желтом платье знал все благодаря неустанным напоминаниям своей дражайшей супруги, переубедить которую в том, что ныне никто не носит кринолинов, не представлялось возможным.
— Если и не носит молодежь, то уж твоя сестрица наверняка щеголяет в кринолине. Она-то наверняка помнит мое желтое платье.
Аннабелла, вспомнив элегантную моложавую тетушку, явно забывшую и кринолины, и невестку, спрятала улыбку за кулачком, изображая кашель. Это страшно перепугало мать:
— Аннабелла, ты простужена! Ральф, девочка никуда не поедет, пока не выздоровеет. Я немедленно пошлю за доктором Левенсоном, а ты иди и ложись в постель.
Как бы Аннабеллу ни прельщала возможность побыть дома еще несколько дней, лежание под несколькими одеялами в душной комнате и бесконечное питье молока с медом и лавровым листом ужасало куда сильней.
— Нет-нет, мама, я просто подавилась. Никакой простуды, и доктор Левенсон не нужен.
— Вот ты всегда так: торопишься есть и пить! Ральф, я очень боюсь, что Аннабелла подавится, а помочь ей будет некому.
— Мама, я уже ездила в Лондон, не простыла, не подавилась и вернулась живой и здоровой. Такой вернусь и в этом году.
Миссис Милбэнк вытаращила на дочь глаза, потом от души плюнула:
— Что ты говоришь?! Как это вернешься?
— С мужем, мама.
— А… разве только с мужем. Но он вряд ли захочет ехать в нашу глушь, чтобы познакомиться со своей тещей…
— Рыбка в речке, а сковородка уже на огне, — усмехнулся мистер Милбэнк, имея в виду отсутствие жениха.
Аннабелле были неприятны любые разговоры о замужестве, но, как послушная дочь и разумная девушка, она прекрасно понимала, что этого не избежать, а потому старалась не раздражаться. Оставаться старой девой тоже не слишком приятно, но, вспоминая опыт прошлого года, Аннабелла невольно морщилась — едва ли в этом году встретится кто-то поумней, с кем можно было бы просто поговорить. Гостиные и салоны наводили на нее смертную скуку, единственным развлечением на балах девушка считала не танцы, а собственные наблюдения, обычно весьма едкие, не оставлявшие поклонникам ни единственного шанса на победу. Аннабелла Милбэнк откровенно считала себя интеллектуально на голову выше всех, с кем встречалась в Лондоне, и с трудом скрывала испытываемое презрение к глупым барышням и молодым людям, суетливо подыскивавшим себе пару.
Аннабелла представляла себе брак как нечто романтически-возвышенное, с клятвами в вечной верности, однако не слащавыми, какие слышались из уст родственниц, без конца ахавших и закатывавших глазки, а почти суровыми, так, чтобы и впрямь была готовность отдать ради возлюбленного жизнь. Понимая, что действительность может оказаться не столь романтичной, Аннабелла записала в дневнике, что готова на брак без любви, но по взаимному уважению, чтобы супруги помогали друг другу и считались с противоположным мнением. Но главным для девушки оставались порядочность и разумность будущего супруга.
Беседуя между собой о будущем дочери, родители не раз вздыхали, понимая, насколько трудно будет найти жениха с ее запросами. Воспитанная на книгах и собственных размышлениях, Аннабелла едва ли была способна принимать людей такими, как они есть.
— Ох, чует мое сердце, что она влюбится в кого-то недостойного…
Муж чуть поморщился в ответ на такое замечание:
— Если и в этот раз не будет никого приличного, на следующий год не поедем, пусть лучше остается старой девой.
— Что ты, что ты! — замахала на него миссис Милбэнк. — Аннабелла богатая наследница, недурна собой и умна, она не может остаться старой девой.
— Вот в том и беда, дорогая, что умна, оттого будет перебирать. И торопить не хочется, чтобы девочка не стала несчастной, выйдя замуж поневоле.
И вот последние слезы и напутствия позади, и не слишком элегантный, но крепкий дорожный экипаж и еще два за ним с портнихой, горничной и парой слуг, а также огромных сундуков двинулись в путь…
Миссис Милбэнк стояла, прижимая насквозь промокший от слез платочек к груди и с тоской глядя вслед удалявшимся по тряской деревенской дороге мужу и дочери. Сердце чувствовало, что в этот раз дочь непременно встретит в Лондоне того, кто станет ее мужем. Миссис Милбэнк старательно гнала от себя второе предчувствие — что этот брак не станет счастливым. Сердце матери вещун, именно так и случилось, но пока еще все было впереди.
В прошлом году выезд был неудачным, и хотя супруг миссис Милбэнк утверждал, что просто женихов оказалось маловато, а жена с ним поспешно соглашалась, в душе сомневаясь, потому что дочь соседей Сара, отличавшаяся большим носом, чуть косящими глазами и кривыми зубами, тем не менее нашла супруга. Конечно, это потому, что Сара общительна и не морочит голову поклонникам умными разговорами о математике или моральных достоинствах, отпугивая их тем самым с первых минут.
Мать попыталась внушить и Аннабелле, что не стоит смотреть на молодых людей как на глупцов, если они не увлекаются математическими выкладками или не читали Горация дальше обложки. Ни то, ни другое обычно для счастливой семейной жизни не пригождается. Математики вполне достаточно в объеме простых вычислений для проверки счетов, а без Горация большинство семей проживают свой век достаточно счастливо.
Об этом думал и сэр Ральф, подпрыгивая в большой дорожной берлине на каждой кочке.
Он осторожно покосился на дочь, разглядывавшую окрестности в окно, словно боялась больше не увидеть. На этот раз все будет хорошо, Аннабелла согласилась быть снисходительной к умственным способностям будущих претендентов на ее руку, сестра сэра Ральфа, герцогиня Мельбурн, обещала всячески содействовать успеху племянницы и представить ей нескольких молодых людей и дать бал в ее честь. От бала Аннабелла категорически отказалась заранее, как и от приглашения тети жить в ее особняке Мельбурн-Хаус:
— Нет-нет! С меня будет вполне достаточно простого посещения чужих мероприятий, а у герцогини Мельбурн я буду вынуждена постоянно принимать участие в мало интересующих меня приемах.
Сэру Милбэнку и самому не слишком хотелось размещаться в роскошном доме сестры, потому было решено обойтись более скромными апартаментами и простым участием герцогини Мельбурн в представлении племянницы. В конце концов, Аннабелла уже не дебютантка, нелепо было бы еще раз проходить все представления с семнадцатилетними девчонками.
По обоюдному согласию было решено разместиться в лондонском доме лорда Уэнтворта — деда Аннабеллы, который пребывал в своем имении, а герцогиня Мельбурн просто посодействует знакомству девушки со многими достойными молодыми людьми. Под словом «достойными» подразумевалось, что у них есть либо имя, либо состояние, либо и то, и другое вместе. Аннабелла предпочла бы добавить еще ум, но тут ее никто не спрашивал. Девушка могла быть спокойной относительно воли родителей — обожавшие своего позднего ребенка Милбэнки никогда бы не решились отдать ее руку вопреки ее желанию, как и она сама ни за что не пошла бы против их воли.
Несколько дней в Лондоне они приходили в себя после тряской дороги, а потом отправились наносить визит герцогине Мельбурн. Это был утренний визит брата к сестре, а потому без особых церемоний.
В роскошном, обставленном со вкусом, которого герцогине не занимать, Мельбурн-Хаус первым их встретил Уильям Лэм — сын Мельбурнов. Он явно куда-то спешил, но остановился, чтобы поприветствовать дядю и кузину:
— Мне кажется или за этот год ты еще подросла, сестренка? Пора немедленно замуж, не то перерастешь всех женихов и придется смотреть на них сверху вниз!
Аннабелла натянуто улыбнулась:
— Ты очень любезен, братец.
— Не обижайся, я шучу. Ты очень похорошела, такой цвет лица — признак прекрасного здоровья. Вы к герцогине? Она уже встала и щебечет с Каро в малой гостиной. Очень хотел бы побыть с вами, но не могу, меня уже ждут. Возможно завтра?
— Возможно, — согласилась Аннабелла с большой долей неопределенности. Ей вовсе не хотелось общаться с кузеном, как, впрочем, и с его вечно оживленной женой. Но девушка хорошо понимала, что придется.
Ей и правда предстояло множество встреч, визитов, бесед с самыми разными родственницами. И родственниками тоже, потому что в закрытом высшем обществе все друг дружке так или иначе родственники, редко случались браки с «пришлой кровью», как у герцога Девонширского с его второй супругой Элизабет.
Аннабелла и сама не могла объяснить, что именно заставило ее вспомнить о скандальной семье герцога Девонширского. Потом она поняла — именно это имя прозвучало внизу, потому что прибыл кто-то из семьи покойного герцога.
Действительно, не успели они войти в гостиную, получить свою порцию ахов и охов по поводу роста Аннабеллы и ее здорового румянца, как двери снова открылись и слуга доложил о герцогине Девонширской. От внимательного взгляда Аннабеллы не укрылась легкая тень неудовольствия тети, которую герцогиня Мельбурн тут же спрятала, и радость у ее невестки Каролины Лэм, супруги Уильяма, которого они встретили внизу.
Аннабелла вспомнила, что Каро считала, что у нее целых три матери — собственно леди Генриетта, ее сестра, покойная герцогиня Джорджиана Девонширская, и вторая супруга герцога Девонширского, Элизабет. Действительно, Каролина первой поднялась навстречу леди Элизабет:
— Бесс, дорогая, как хорошо, что ты пришла. У нас сэр Милбэнк с очаровательной дочерью Аннабеллой, кузиной Уильяма.
Аннабелла с интересом смотрела на миниатюрную даму, вдову герцога Девонширского. В прошлом году семья была в трауре из-за смерти герцога, сама вдова никуда не выезжала, а ее сын от герцога Девонширского, рожденный еще во времена странной семьи втроем, Август Фостер был далеко в Соединенных Штатах, где должен вот-вот получить пост министра.
На этот раз Август (легок на помине!) приехал вместе с матерью. Если герцогиня Мельбурн и была не слишком довольна приездом второй жены герцога Девонширского, то сумела это скрыть, завязался непринужденный общий разговор, за время которого Аннабелле пришлось обещать Августу Фостеру несколько танцев на ближайшем балу. Было заметно, что молодой человек увлечен новой знакомой, его глаза блестели, а сам взор не желал отрываться от пусть и не слишком красивого, но одухотворенного и умного лица Аннабеллы.
Каролина была рада такому развитию событий, она щебетала, обещая кузену непременно привезти Аннабеллу на бал и проследить, чтобы ее бальная карточка не оказалась перегружена чужими именами.
— Для тебя, братец, все что угодно.
Дети герцогов Девонширских вообще жили довольно дружно, а с мальчиками Каролина была в приятельских отношениях особенно.
Сэр Ральф Милбэнк в этом щебечущем царстве совсем потерялся и был очень доволен, когда появилась возможность откланяться. Каролина вспомнила, что сейчас явится портниха для примерки новых платьев, герцогиня Девонширская тут же заторопилась по своим делам, немало расстроив сына, Аннабелле предложили посмотреть наряды Каро, и в гостиной осталась только герцогиня Мельбурн, к которой тут же приехала другая ее приятельница — пощебетать о новости, принесенной из Франции. Кажется, там решились на большую войну!
Все, что она хотела сказать, сэр Милбэнк уже знал, а потому удалился, оставив дочь с Каролиной, ей полезно посмотреть, что именно носят в Лондоне в этом сезоне. Леди Лэм обещала отвезти Аннабеллу домой сразу после примерки, правда заметив, что они могут недолго покататься, если позволит погода.
Аннабелле вовсе не хотелось долго общаться с Каролиной, но она воспринимала все происходящее, как своеобразный крест, наказание, которое нужно просто вытерпеть.
Раздеваясь до нижней сорочки для примерки, Каролина беспрестанно щебетала, впрочем, по делу, пересказывая Аннабелле новости гостиных и салонов, с легкостью выдавая чужие тайны (все знали, что, попав в прелестные ушки леди Каролины, тайна тут же перемещалась на ее язычок и тайной быть переставала), давая далеко не всегда лестные характеристики действующим лицам, делая едкие замечания или просто советуя.
— Обрати внимание, дорогая, на Августа. Он неглуп, уже назначен министром, конечно, в Соединенных Штатах, но все же, и явно заинтересовался тобой. В детстве он был хорошим мальчиком, надеюсь, не испортился и ныне.
Она тут же обернулась к портнихе:
— Потуже!
— Но, миледи, вы и так готовы переломиться.
— Да, у меня тонкая талия.
В голосе Каролины звучала гордость. Аннабелла не без ехидства подумала, что тонкая не только талия, но и все остальное. Супруга ее кузена была слишком худа, чтобы это не бросалось в глаза, но, похоже, не слишком расстраивалась из-за этого.
— Знаешь, дорогая, сейчас столько пышек, которым нужны неимоверные усилия, чтобы скрыть полноту, что диву даешься. Неужели нельзя ограничить себя в еде, чтобы корсет не приходилось затягивать втроем? Я слышала, что на леди N его затягивает камердинер лорда!
Аннабелла не считала известие о толстой леди N столь уж занятным, но вежливо улыбнулась. Ее утомляло чириканье Каролины, но девушке не приходило в голову, что Каро просто пытается разговорить ее саму, чтобы понять, так ли умна — кузина, как о ней отзывается герцогиня Мельбурн. Конечно, недолюбливавшая невестку герцогиня могла и приукрасить способности девушки, чтобы лишний раз уколоть Каролину, нота по нескольким довольно точным замечаниям Аннабеллы уже поняла, что дочь сэра Милбэнка действительно умна.
— Аннабелла, самая модная тема в нынешнем сезоне не война с Наполеоном, а лорд Байрон. Он вернулся из путешествия по Востоку и привез совершенно очаровательную поэму. Сэр Роджерс дал мне почитать ее еще до выхода. Я очарована и вполне понимаю всеобщее восхищение. Ты любишь поэзию или это претит математическому складу ума?
— Люблю, но не современную.
— Ах, да, я забыла, леди Мельбурн говорила о Горации и твоих переводах. Но Байрона все же советую прочесть. Резко, умно, изящно. Этот человек произведет фурор, непременно произведет. Мари-Энн, прошу вас, никаких оборок вот здесь, лучше фестоны внизу.
— Как скажете, миледи.
Аннабелла уехала с головной болью от щебетания леди Каролины, увозя с собой кипу рисунков новых фасонов и свернутую трубочкой и перевязанную розовой лентой поэму какого-то Байрона.
Вообще-то, ей вовсе не хотелось читать то, что хвалила Каролина, признавая за кузиной ум и точность в суждениях, Аннабелла вовсе отказывала в основательности. Все поверхностно, все вскользь, ничто не углублено, ничто не продумано и не прочувствовано путем долгих размышлений. Где-то внутри мелькнула мысль, что, веди она сама столь беспокойную жизнь с тысячами встреч и поездок, у нее тоже не было бы времени на основательность размышлений. Но эта же мысль принесла Аннабелле удовлетворение от понимания, насколько она сама интеллектуально выше той же Каролины.
Леди Лэм прекрасно знает всех и все в Лондоне, разбирается в современной литературе, даже в политике? За всем этим именно легкий интерес, но не больше. Пустоголовая, как все остальные светские леди. Даже тетка, герцогиня Мельбурн, умница и красавица, особа, весьма достойная восхищения, немногим лучше Каролины, тоже занята лишь светскими болтовней и общением.
Аннабелла украдкой вздохнула, ей тоже придется проводить немало времени в гостиных и салонах, слушать эту болтовню и щебетать самой. В прошлом сезоне ее назвали молчуньей и не слишком жаловали, в этом нужно попытаться исправить положение, иначе можно снова уехать без статуса невесты. Это ничуть не испугало бы саму Аннабеллу, но сильно расстроило отца и мать, ведь девушке уже двадцать, пора выходить замуж.
Поскольку вздыхала она уже дома, отец решил, что эти вздохи связаны с увиденным на примерке, и осторожно заметил:
— Белл, если нужно, можно срочно переделать твои наряды.
— Нет, папа, все в порядке. Я вздыхаю из-за необходимости терпеть эту болтовню несколько месяцев.
— Да, щебечут они много, но куда от этого денешься? Ты обратила внимание на Августа Фостера? Приятный молодой человек и к тому же уже министр!
Аннабелла сдержанно улыбнулась:
— Обратила, папа. Ты хочешь, чтобы я уплыла так далеко? Мне кажется, мама не перенесет разлуки.
Отец мгновенно помрачнел:
— Это верно, Соединенные Штаты слишком далеко, если уж миссис Милбэнк не смогла приехать в Лондон, то туда тем более не доберется.
— Значит, забудем об Августе Фостере.
— Если он не забудет об Америке… — пробурчал сэр Ральф.
У Аннабеллы прекрасный слух, она рассмеялась:
— Папа… разве нынешняя молодежь способна так влюбиться, чтобы забыть о чем-то и жертвовать собой?
Ее глаза смотрели чуть лукаво, это была одна из любимых фраз матери, да и самого сэра Милбэнка.
Но тот остался серьезен, прощаясь с дочерью перед сном, он поцеловал ее в голову с тихим советом:
— Не отпугни всех поклонников своим умом, Белл.
— Постараюсь, папа.
Сэр Ральф подумал, что это будет нелегко, неизвестно, как поведет себя тот же Август, выяснив, что у девушки острый язычок и язвительный ум.
Поделиться книгой: