Путь к жизни

Уксус Сергей

Путь к жизни

"…понимаешь, дорогой друг, что нынешняя магия способна продлевать жизнь не бесконечно. Далеко не бесконечно. И как бы мы ни замедляли старение наших тел, время берёт своё. И чтобы убедиться в этом, достаточно просто посмотреть в зеркало. И также тебе прекрасно известно, что никто из нас не может уйти просто так, не может унести свои знания на ту сторону бытия. Не имеет права. Потому что мы - последние осколки былого величия. Последние капли былой силы. Мы обязаны воспитать учеников. Но - увы. Грустно, мой друг. Грустно и печально…

…старых листков одной из древнейших книг. И, кажется, нашёл выход: если ученика нельзя найти - его можно создать. Если нельзя продлить жизнь - можно продолжить существование в нежизни. Да-да, друг мой, я говорю о давно утерянном искусстве создавать так называемую высшую нежить. Последние десять лет я посвятил как раз этой проблеме. И нашёл решение. Или, во всяком случае, что-то похожее. То, что в худшем случае позволит мне получить ученика, а в лучшем… Нет, не буду загадывать. Говорят, это дурная примета. А я в последние годы становлюсь суеверным. Увы, друг мой, как я писал в начале - время берёт своё. Сейчас же я могу сказать только одно: если у меня получится, ты узнаешь об этом первым.

Засим прощаюсь.

Твой…"

Часть 1. Мертвец

- Ты совершил столько ужасных грехов, что Святые Отцы тоже взяли на себя грех и повелели мне ускорить твой путь к Престолу Справедливого, - высокий широкоплечий человек в небогатой поношенной одежде охотника, под которой скрывалась отличной выделки кольчуга, говорил размеренно, негромко. Он не испытывал к собственноручно искалеченной и пока ещё живой жертве никаких чувств. Он просто следовал освящённому не одним десятком лет ритуалу: казнимому следовало объяснить, за что его казнят.

- Первый и наибольший твой грех - ты не отрёкся от данного тебе Нечестивым, - Храм Справедливого не одобрял магию.

- Второй и не менее страшный твой грех - ты выбрал из данных тебе путей темнейший из тёмных, - некромантию Храм считал мерзостью и уничтожал её адептов везде, где встречал.

- И третий, такой же страшный, как и первые два - ты встал на пути Истинной Веры, - тех же, кто осмеливался помешать претворению в жизнь его планов, Храм ненавидел. И не считался ни с чем, сокращая земной путь дерзнувших. Таких, как этот старик с переломанными костями и розовой пеной, пузырящейся на губах при каждом выдохе. Первый из четырёх, которых должен был отыскать палач.

Жертва, лежащая на отполированном гранитном полу, пошевелила губами, и убийца прервал свою речь: если вдруг грешник решит покаяться, покаяние сие следует принять и сообщить о том святым отцам. Дабы молитвами своими могли они смягчить сердце Справедливого. Потому замолчавший храмовник опустился на одно колено и склонил голову пониже, пытаясь разобрать невнятный шёпот. Несколько секунд спустя он огорчённо вздохнул. Старик раз за разом повторял всего одно слово: "Опасность! Опасность!"

"Свихнулся, - мелькнула в голове палача мысль. - Моя вина. Не рассчитал. Думал, он крепче". Свихнулся. Жертва, не выдержав мучений, сошла с ума. И дело было даже не в том, что теперь святые отцы наложат на нерадивого исполнителя епитимью. Нет. Наказание за плохо сделанную работу - справедливое наказание. Хуже было другое: теперь преступник покинет этот мир, не осознав всей глубины своего падения. Намного хуже.

Вздохнув ещё раз, убийца потянулся к высокому голенищу, за которым был спрятан тонкий длинный стилет, но не успел: костлявые пальцы, опустившиеся сзади на широкую мускулистую шею, впились в тело, разрывая плоть и дробя позвонки. Иссохшая чуть ли не до состояния скелета мумия, ранее неподвижно лежавшая на лабораторном столе, получив команду хозяина, пришла на помощь, забирая у чужака не только жизнь, но и душу. Увы - слишком поздно…

"Слишком поздно, слишком поздно, - мысль билась в виски Гельда, пытаясь проломить тонкие кости и вырваться наружу. - Слишком поздно. Не успею. Не…" - старик понимал, что умирает. И что даже с помощью доступной в таком состоянии магии протянет не больше получаса. Нет, будь сейчас рядом целитель или хотя бы просто тупой крестьянин… Увы, его детище понимало лишь самые простейшие команды, и одно только объяснение, что следует сделать, могло занять значительно больше отпущенного некроманту времени.

"Слишком поздно, дитя моё. Слишком поздно я взялся за твоё создание. Предпочёл лишний раз проверить все расчёты, и вот… Прости меня. Мой мальчик. Моё творение. Тебе придётся начинать с намного меньшим, чем я думал. Но ты начнёшь. И ты выживешь. Если можно так сказать про немёртвого. И ты… Ты меня поймёшь. Потом. Когда-нибудь. Обязательно. Я надеюсь».

Испачканные кровавой пеной губы опять шевельнулись:

- Подойди. Когда я скажу: "Делай!" - ты сделаешь вот что…

* * *

"Хребет с поэтическим названием Каменные Клыки славился тем, что всегда (во всяком случае, на памяти разумных) был границей. Какие бы войны ни бушевали, какие бы армии ни собирались, крутые тропы и почти неприступные перевалы оказывались непреодолимым препятствием для любого, кто желал расширить свои владения за счёт земель, расположенных по другую сторону подпирающих небо заснеженных вершин. Ни магия, ни отчаянная храбрость и ловкость смельчаков не могли преодолеть разреженного воздуха, ураганного ветра и лютых морозов, встречающих любого дерзнувшего взять штурмом голые каменные склоны. Только тайком, только медленно, каждую минуту рискуя сорваться в пропасть, угодить под камнепад или лавину. Только небольшими группами, соблюдая почти абсолютное молчание, страшась лишним словом разбудить гнев горных духов. Только так.

Ещё протянувшийся с северо-запада на юго-восток огромный массив, делящий материк на две неравные части, славился долинами своих южных предгорий. Многочисленные, плодородные и хорошо укрытые от посторонних взглядов, они испокон веков служили убежищем для тех, кто по разным причинам не хотел либо не мог оставаться в досягаемости властей предержащих. А поскольку в таких - особенно среди хумансов - недостатка никогда не было, в упомянутых долинах как-то сам собой возник новый народ. Народ предгорий. Пасущий скот, обрабатывающий землю, выращивающий различные плоды и торгующий с подземными жителями.

Само собой, многие правители примыкающих к Каменным Клыкам государств не желали спокойно смотреть на проплывающее мимо богатство и посылали войска, организовывали экспедиции, назначали владельцев в надежде на то, что новоиспечённые бароны, графы и прочая найдут способ привести под длань монаршью и новые земли, и новых подданных. Вот только заканчивались подобные попытки всегда плачевно. Войска попадали в засады и ловушки, а когда, наконец, прорывались в долины, находили там только пустые дома. Экспедиции же и всякие титулованные проходимцы со своими отрядами вообще пропадали бесследно.

Однако самое неприятное начиналось потом. Вернувшиеся на прежние места жители сразу же повышали цены на всё, что проходило через их руки: на добытую кобольдами руду, на изготовленные дварфами вещи, на не растущие нигде, кроме предгорий, лечебные травы, на… На многое. И оставалось излишне жадным королям, князьям и просто герцогам лишь молча скрипеть зубами, глядя, как пустеет и без того скудная казна…

Разные они, эти долины, но и во многом похожи. И прежде всего - в отношении к чужакам. И будь ты хоть трижды беглецом, не избежать тебе косых взглядов, пока не докажешь, что можешь стать добрым соседом. А не докажешь… Кладбища - они при каждом поселении есть. Хорошие кладбища. Ухоженные. Красивые…

Немолодой по человеческим меркам некромант пришёл в одну из долин около полутора сотен лет назад. Пришёл, огляделся и…

- Своего не упустит! - уважительно кряхтели старики, покачивая седыми головами. И тут же добавляли: - Однако ж и сделает по совести. А что язва первостатейная, так попробуй полжизни с мертвяками-то провозиться!

Проведя первый год на постое у одной нестарой ещё вдовы, на второй переселился маг в древнюю башню, руками близживущих дварфов приведённую в приличное состояние. Да что там в приличное?! Постарались подгорные мастера! От всей души постарались! Отплатили работой за работу. По чести. Потому что тёмный не просто навёл порядок в беспокойных до того погребальных пещерах, но и, полазав по ним неделю, нашёл-таки то, что не давало костям предков отдыхать от трудов прижизненных. Нашёл, показал собравшимся ради такого случая старейшинам родов и объяснил:

- Волшебное оружие, почтенные. Хорошее оружие. Само Силу накапливает. Не делают сейчас подобного. Разучились. Не любит оно в могиле ржаветь. Не любит и не станет.

Вызванный на совет подгорный маг, внимательно осмотрев лежащее на большом круглом столе короткое копьё с широким исписанным рунами наконечником, только согласно бородой дёрнул. Несло от оружия - хоть нос зажимай. Кровью и смертью. Болью и страхом. Такое и правда само хозяйские руки найдёт. А не найдёт, так поднимет. Из-под земли вытащит. Из склепа.

Вот после этого каменных дел мастера не только обвалившиеся этажи восстановили да дыры в стенах заделали, но и многое другое подправили. Даже тюрьму под башней привели в порядок. На всякий случай. Мол, а вдруг уважаемый некромант пленниками обзаведётся? И как в воду глядели: спустя ещё пару месяцев с очередным купеческим караваном прибыл в долину бродячий жрец. Ну, прибыл и прибыл: здоровался уважительно, за столом ел с достоинством, а не жрал по-свински, пил в меру. И рассказывал. О новом боге. О порядках, им установленных. О том, что если порядки эти поддерживать, то всем счастье будет… Простые порядки. Правильные. Что служить следует. Крестьянам - лордам, лордам - королям и князьям. Королям и князьям - Справедливому. И что маги - зло страшное. Особенно те, что со смертью работают.

Предгорцы слушали внимательно, кивали согласно и подливали проповеднику. Из особого кувшина. Который для таких вот гостей держали. А когда чужак захрапел, утомившись от трудов праведных, бережно отнесли его в башню…

- Ты, господин Гельд, хуманс хоть и злой да вредный, - полутролль-полуорк не переставая говорить, легко забросил здоровенного мужика в поношенной рясе в каменный мешок, - однако ж, наш. Свой. Здешний. Мы тебя знаем. И пользу от тебя видим. И хаять тебя только нам можно. Потому как - соседи! А этот, - огромная голова качнулась в сторону незадачливого проповедника, продолжающего оглашать подземелье своим храпом, - чужак. И нам он без надобности. Так что общество подумало, что ты, господин Гельд, его с пользой употребишь…

Это был первый раз, когда разменявший уже вторую сотню лет некромант подумал о том, что не мешало бы завести ученика. Увы, одного желания зачастую бывает недостаточно. Так и здесь. Дети, одарённые Тёмной Силой, рождались редко. И ещё реже выживали: большинство магов, обнаружив такого ребёнка, бежали в ближайший храм и… В лучшем случае дитя исчезало в одном из созданных жрецами тайных поселений, в худшем - сгорало вместе с родителями и домом, в котором появилось на свет. Хотя кто знает, была ли эта казнь действительно худшим? Кто знает…

Вторым препятствием был долг. Долг перед королём Карсидии, к которой примыкала долина, либо его потомками. Долг жизни.

Умудрённый годами монарх прекрасно знал подоплёку ненависти к тёмным: зависть, желание убрать конкурентов… Да-да, и второе тоже! Жрецы, к примеру, всех магов извели бы с большим удовольствием. Вот только кто ж им позволит?… Или светлые. Как признался однажды в порыве пьяной откровенности его величеству личный целитель (в него пришлось влить почти кувшин старого вина): "Не будут ненавидеть их - начнут ненавидеть нас. Мы же ничем не отличаемся!" Вот в это вот "ничем" Гимхард Третий Мудрый поверил сразу, потому что прекрасно знал, сколько приговорённых к казни преступников доставляют его собутыльнику. Живыми. Помнил король и другое признание лекаря: "Из нас, светлых, вояки никакие. Серые (таково было иное название магов, не имеющих выраженной склонности к какому-либо цвету силы) - они, твоё величество, в армии хороши. А вот когда врагу надо большую гадость сделать…"

Помнил Король. Хорошо помнил. И потому присматривали за немногими имевшимися в королевстве некромантами особо доверенные люди из тайной службы. Наблюдали. Помогали выпутываться из наветов. Вытаскивали из тюрем. Подсказывали, где можно скрыться. В обмен на обещание, подкреплённое клятвой Крови и Силы: один-единственный раз отдать долг королю либо его потомкам. Долг жизни.

Эти-то две причины и заставляли Гельда ограничиваться одними лишь мыслями об ученике. А если быть уж совсем честным, и времени на поиски подходящего кандидата у некроманта не было: туго в долинах с магами, очень туго…

Вот так - год за годом занимаясь мелкими делами вроде упокоения ни с того ни с сего зашевелившегося кладбища, уничтожения то ли зародившейся, то ли просочившейся через Междумирье нечисти и тому подобного - и провёл некромант следующие сто сорок лет. Шли к нему с разным. Люди и нелюди. Хумансы, дварфы, эльфы, орки, тролли, полукровки… Даже кобольды - народец скрытный, не переносящий солнца - хоть и редко, но стучали тёмными ночами в тяжёлую дверь башни. Платили за помощь… кто, чем мог. Ценной рудой, шкурами, продуктами, самоцветами. Работой… Женщины - те, что мужей лишились, но из возраста ещё не вышли - чуть не дорогу протоптали: прибрать, если требуется, вкусного приготовить, постирать. Да и до утра задержаться… Чего уж тут? Жизнь есть жизнь…

А вот через эти самые сто сорок лет прибыл с одним из купеческих караванов среднего роста человек. Одет скромно, лицо обычное… Другими словами, встретишь такого в толпе - потом не узнаешь. Прибыл человек этот, чтобы напомнить магу о долге и о слове, данном когда-то прапрадеду Горгарда Первого, прозванного в народе Хмурым. Вот только стар был уже почтенный Гельд. Настолько стар, что королевскому посланцу осталось только вздохнуть тяжело да совета спросить: что бы такого сделать заклятым "друзьям" захребетным, чтобы занялись они своими делами и не лезли в карсидские? А пока должник думал, поведал о событиях, вынудивших его величество старые связи потревожить…

Началось всё, по словам гонца, с тех же проповедников новой веры. Точнее, с разгневанных жрецов старой, заявившихся однажды к королю с требованием изгнать нечестивцев, восхваляющих нового бога и порицающих старых. Увы, слова, выбранные преподобными, не нашли отклика в монаршем сердце. "Знаю я, - проговорил Хмурый, - кого и как порицают чужеземцы. Ваших собратьев, когда видят их упившимися как свиньи или вылезающими нагишом от жён чужих. Сами же, как мне ведомо, блюдут меру и в питье, и в еде. И не только лишь вымогают подаяние у людей, но помогают им советом и сочувствием!"

Так бы и не стал его величество вмешиваться, да только и среди вассалов его нашёлся сторонник Справедливого. Месяц спустя, во время торжественного приёма в честь дня рождения королевы герцог Рамдисский стал прилюдно восхвалять нового бога и установленные им порядки. "Вдумайтесь, дамы и господа! - вещал герцог. - Смысл жизни каждого - служение! Простолюдины служат нам, мы - королю, а король - богу! И служащий должен всемерно заботиться о благополучии господина! И даже, - тут герцог слегка понизил голос, - если господин возжелает жену своего подданного… "…оный подданный обязан доставить её господину, - раздался позади голос Горгарда Первого. - Если же подданный женится, в ночь свадьбы невеста навещает господина в его спальне. Я ничего не перепутал, герцог?" "Вы всё верно изложили, Ваше Величество, - склонился тот. - Прекрасный обычай, не так ли?" "Возможно, возможно. У вашего сына, герцог, свадьба ровно через месяц, как я помню? Позаботьтесь, чтобы его невеста навестила меня в моей спальне!"

Стоит ли говорить, что правителю Рамдиса повеление сие не понравилось? Однако же никакой поддержки среди слышавших разговор этот придворных он не нашёл: долг подданного есть долг подданного.

Утром же следующего дня король отправил в Рамдис десять вернейших своих людей для проверки, в каком состоянии находятся дела в герцогстве. А чтобы посланным не помешали различные невзгоды вроде пожаров, землетрясений, наводнений и просто разбойников, в сопровождение им выделил две тысячи конных гвардейцев.

Сам герцог и семья его всё время, пока шло следствие, гостили во дворце, не покидая отведённых им покоев. Затворничество сие было исключительно добровольным и причиной своей имело злые языки придворных - мужчины при каждом удобном случае интересовались, когда же герцог отошлёт его величеству свою прекрасную супругу. То же и дамы, включая фрейлин королевы. Сама её величество подобной нескромности себе не позволяла, однако было отмечено, что и вопросы, и ответы на них вызывают её неизменный интерес.

Из других примечательных событий, произошедших за время ожидания, необходимо отметить расстройство намечавшейся свадьбы. Формальным поводом для этого явилось требование короля, но всё те же злые языки утверждали иное. По слухам, ни сама несостоявшаяся невеста, ни её родственники не имели ничего против визита в королевскую спальню, но вот явно пошатнувшееся положение отца жениха… Учитывая обычаи высшего света, следует признать, что подобные подозрения вполне имеют под собой основание.

К началу третьего месяца после отправки следственной комиссии поступил первый доклад, доставленный особым курьером. Одно то, что для охраны гонца была выделена целая сотня гвардейцев, уже говорило о многом, а стремительность, с которой развивались события после получения королём донесения, многих повергла в шок. Так, буквально на следующий день герцог Рамдисский был обвинён в государственной измене, лишён титула и уже вечером публично казнён. Такие же обвинения предъявили нескольким его ближайшим вассалам, находившимся в это время в столице. Кроме того, в полдень на главной площади огласили королевский указ об объявлении проповедников и жрецов Справедливого вне закона и о назначении награды за их головы. Большой награды. В довершение же всего в герцогство скорым маршем отправились два пехотных полка: попытки бунта, если таковые последуют, следовало давить в зародыше.

Казалось бы, всё - скоро порядок будет восстановлен и жизнь Карсидии вернётся в привычное русло, но… Послы государств, лежащих по ту сторону Каменных Клыков и давно уже признавших нового бога главным, неожиданно потребовали от имени своих правителей не только немедленно прекратить преследование единоверцев, но и, в качестве компенсации, построить в столице большой храм, посвящённый Справедливому. В противном случае…

Внятных объяснений, что будет в противном случае, Хмурый не дождался: воевать с захребетниками невозможно, особой торговли с ними нет и не было - посольства и те добирались настолько кружным путём, что… Вот только способов испортить кому-нибудь жизнь и без всяких войн достаточно, и потому король вспомнил о давних должниках его рода…

- Его Величество поручил мне сказать вам, господин Гельд, - закончил рассказ посланец, - что даже если вы не сможете помочь ничем, кроме совета…

- Ну почему же не смогу?! - от улыбки некроманта по коже гостя пробежали мурашки. - Смогу, юноша. Только ответьте мне на один вопрос: среди тех, кто пойдёт туда, - седая голова неопределённо качнулась в сторону, - маги будут?"

Из "Жизнеописаний Людей и Нелюдей, След Великий в Истории Мира Оставивших, составленного по Велению Неумирающего Императора". (Примечание, сделанное Его Императорским Величеством собственноручно на первом экземпляре: "Отдать кому-нибудь с хорошим слогом. Пусть перепишет одним стилем. Читать невозможно!")

* * *

- Гля, Драхг! Мы не первые! - молодой дварф, облачённый в мелкозвенчатую кольчугу на кожаном поддоспешнике, кожаные штаны и такие же сапоги со стальными накладками, ткнул старшего товарища локтем в бок и кивнул на закутанную в тёмный плащ фигуру, сидевшую на крыльце башни. - Тока вот чё этот-то ждёт, а?

- То! - Драхг не поворачивая головы отвесил молодому подзатыльник. - Я те, олух, в пивной Драгх! А здесь - господин десятник! Понял, сопля?

- Да понял я, понял, - проворчал тот, почёсывая пострадавшее место, и под взглядом всё же развернувшегося к нему начальника поспешно добавил: - Господин десятник!

- А понял, так рот закрой. А то ляпнешь чего, а господин Гельд после этого цену-то и поднимет… Кто разницу возмещать будет? А? - командир небольшого отряда, в задачу которого входило доставить хозяину башни двух преступников, а затем пригласить его для выполнения очередной очень важной работы, знал, о чём говорил. Не отличавшийся добрым нравом некромант имел дурную привычку, услышав непочтительный отзыв о себе, взвинчивать цену. И не просто взвинчивать, но и сообщать о причинах такого подорожания услуг. Совет же родов, в свою очередь, тоже имел дурную привычку - перекладывать непредвиденные расходы на виновных. И поскольку работа предстояла серьёзная, ляпнувший лишнее запросто мог угодить в кабалу к общине на год, а то и больше. - Вот то-то!

Указав подчинённому его место, десятник задумался: странную фигуру он приметил намного раньше, ещё за четверть часа до. И готов был поклясться всеми подземными богами, что за прошедшее время фигура эта ни разу не шевельнулась. Ни плечами не повела, ни ногами не переступила. Подобная неподвижность для живых - дело из ряда вон. Значит, что получается? Неживой он, сиделец этот, что ли? С другой стороны, шли они именно что к мастеру по таким вот… созданиям. К некроманту, вполне способному сделать себе то ли стража, то ли привратника. Зачем? А кто ж его знает! Может, вместо дрына, которым старик раньше дверь в башню подпирал, когда уходил куда. А может, просто захотелось. Бывает такое у мастеров: вот ударит ему моча в голову какую-то вещь сотворить - и всё! Не на продажу - просто так, для себя. Или вредный старик чучело это посадил, чтобы тех, кто с пустяками, отваживать? Бывают, бывают - Драхгарк таких даже среди соплеменников встречал. И не раз. Однако легче от этого не становится, потому что получается другая сложность: как объяснить тупому болвану, что твоё дело достаточно важное? А? Вот то-то!

Вздохнув, десятник отцепил от пояса шлем, нахлобучил его на голову, и ещё раз предупредив своих, чтобы не болтали лишнего, дал команду подходить к башне. Когда до крыльца оставалось не больше десятка метров, Драхгарк остановил отряд и двинулся дальше в одиночку. Мертвец - а теперь это было ясно видно - не отреагировал никак. Даже голову свою, скрытую капюшоном плаща до самого безгубого рта, не повернул. Дварф же, подойдя к сидящему на пару шагов, замялся: следовало как-то дать понять этому ходячему трупу, что они не просто так тут прогуливаются, а пришли к хозяину.

- Слышь, это, как тебя, башка костя… - договорить десятник не успел: неподвижный ранее стражник вдруг оказался прямо перед ним, и костлявая, обтянутая высохшей кожей рука, ухватив почтенного мастера за бороду, потянула вверх, заставляя встать на цыпочки. - Извини! Извини! - немедленно зачастил Драхгарк. - Виноват! Не со зла! Из…

Мёртвые пальцы разжались, и спустя миг покойник опять сидел на крыльце, уставившись в никуда. Только волна взбаламученного стремительным движением воздуха, бесцеремонно хлестнувшая подгорного жителя по заросшему лицу, говорила о том, что что-то было.

Немного отдышавшись, незадачливый переговорщик снял шлем, прицепил его к поясу и, стараясь унять невольную дрожь в голосе, предпринял вторую попытку:

- Это, почтенный, ты извини. Не со зла я. Думал, неразумен ты. Не встречал таких раньше. Вот и… - сильные руки с мозолистыми лопатообразными ладонями разошлись в стороны, показывая всю меру неловкости, испытываемой их владельцем. - Тут такое дело. Мы, это, к господину Гельду пришли. К хозя… то есть, к хозяину башни. По делу. По важному.

Страж не шелохнулся, как будто и не слышал, однако полное отсутствие реакции десятника не обескуражило. "Понятное дело, - подумал он. - Все говорят, что к хозяину и что с важным делом. А потом выходит, что у него прыщ на заднице сидеть мешает. Объяснить надо. Подробно".

- Мы, почтенный, преступников привели. Вон тех, - Драхг ткнул пальцем в двоих связанных соплеменников. - Вон тот, сивый, - при этих словах один из охранников вытолкнул указанного вперёд, - он на свои поганые недоделки чужое клеймо ставил, а…

Снова порыв ветра, и не успевший даже ойкнуть изготовитель фальшивок повис на проткнувшей его грудь мёртвой руке, на глазах высыхая и превращаясь в мумию…

* * *

- И чё теперь? - десятник, успевший сходить к могилам старого Гельда и его убийцы, собрал своих и устроил импровизированный военный совет. - Старые штольни бросать, так, что ли?

Речь шла о выработках, заложенных ещё первыми переселенцами и до сих пор не истощившихся. О богатых жилах драгоценных камней, железа и серебра. О лабиринте, кормившем добрую треть подгорных жителей. И о том, что вгрызавшиеся в недра гор подземники то и дело натыкались на большие и маленькие пещеры, заселённые далеко не безобидной живностью. Оголодавшие в своих тесных мирках твари - ползающие и прыгающие, летающие и сидящие на месте - радостно приветствовали незваных гостей, потирая лапы, щупальца и сглатывая набегающую слюну. И хорошо, если, как в этот раз, слишком жадный добытчик, не прислушавшийся к данному народу дварфов чувству камня, успевал поднять тревогу. Да и то до спасительной перегородки с тяжелой дверью, отгораживающей большой участок штолен от главного коридора, четверть из шести десятков работающих добраться не смогла.

Само собой, способ борьбы с такой напастью у соплеменников Драхгарка имелся: пробиться к дыре, заделать её, а потом постепенно, шаг за шагом очистить захваченный зверьём участок. Беда была в том, что ни разу ещё такое дело не обходилось без жертв. Иногда - больших. И подгорные маги помочь в этом деле могли мало: магия земли сильна, но слишком уж нетороплива.

- Ну, так чё? - переспросил Драхгарк минут пять спустя. - Так назад и отправимся?

- Зачем так? - не выдержал измученный долгим молчанием молодой. - Зачем так-то? Этого наймём! - и ткнул толстым, поросшим рыжими волосами пальцем в мертвеца, всё с тем же безразличием сидящего на крыльце башни.

Безмолвный страж не обратил на этот весьма неуважительный жест никакого внимания. Не потому что не увидел его, нет. Увидел. Да и разговор гостей слышал, хотя и не слушал: старый некромант вложил в своё детище достаточно большие возможности, но, что бы ни воображали визитёры, не сумел дать главного. Разума. То, что заставляло "ожившую" мумию двигаться, реагировать на оскорбления и совершать множество прочих действий, в каком-нибудь другом мире назвали бы программой. В этом же если и было когда-нибудь соответствующее слово, оно, как и многие другие слова, знания и вещи, затерялось в глубинах времени. Того самого времени, которого не хватило Гельду, чтобы исправить закравшиеся в тщательно составленную схему взаимодействия Сил недочёты. Отпусти Судьба магу ещё хотя бы год жизни… Пока же на каменных ступенях сидело существо, обладающее, главным образом, всего лишь задатками. Семенами, которые - возможно! - когда-нибудь прорастут. Если будет Сила. Жизни, выпиваемые из врагов, из преступников, из тварей. Такие же, как те, что сейчас вытекали сквозь прорехи в сети заклинаний, рассеиваясь в окружающем мире и оставляя высосавшему их лишь ничтожную часть.

Между тем визитёры, обсуждавшие очень важный вопрос - согласится ли нежить на предложенную оплату или же потребует предоставления кого-нибудь живого для поедания - решили попробовать всё же договориться о первом. Само собой, высокая честь была доверена никому иному, как всё тому же десятнику: мол, ты самый главный, тебе и расхлёбывать. Драхг, другого от соплеменников не ожидавший, только вздохнул и, почесав в затылке, отправился беседовать с тем, кто не то что словами, а даже жестами объясняться упорно не желал. Поскольку же статус трупа повысился с обычного охранника до возможного делового партнёра, начать дварф решил со знакомства:

- Почтенный, я прошу прощения, сразу не догадался. Меня Драхг зовут. Драхгарк Мастер Ножей из рода Румхарка Каменного Молота, - свои родословные подгорные жители вели с тех времён, когда ещё не знали металла, и страшно гордились этим, задирая носы перед прочими расами. - А ты?

Вместо ответа мертвец опять повёл десятника к могиле своего создателя, где указал сначала на неё, а потом на себя.

- Гельд, значит, - догадался дварф. - Как сына, значит, тебя назвал, - бормотал он себе под нос на обратном пути. - Как старшего, значит…

Бормотание это продолжалось до тех пор, пока оба не вернулись к крыльцу, где Драхг наконец-то вспомнил, ради чего завёл этот разговор. К его удивлению, новый владелец башни, выслушав предложение, не стал ни думать, ни торговаться. Молча кивнув, Гельд-младший просто поднял из травы валявшийся там длинный дрын, аккуратно подпёр им входную дверь в знак того, что хозяина нет дома, и застыл, выражая своим видом готовность отправиться немедленно…

* * *

Любые разумные существа, собравшись для решения важных дел, начинают спорить. И чем больше существ, тем дольше этот спор длится и тем сильнее накал страстей. И всякие попытки как-то с этим бороться, избирая или назначая всяких там председателей, ведущих и так далее, если и помогают, то очень слабо. Увы, такова природа разумных: сколько голов, столько и мнений…

Дварфы, как существа очень даже разумные, исключением не являлись. Скорее, наоборот: таких отъявленных спорщиков было поискать. На поверхности даже ходила злая шутка: от пары подземников шума больше, чем от десятка гоблинов. Стоило двум коротышкам сойтись где-нибудь, как тут же начиналось обсуждение… Да чего угодно! Какой способ проходки лучше, у кого клинки и кольчуги качественнее, сменила ли дочь такого-то уже восьмого любовника или пока только пятого…

Старейшины, собравшиеся на совет для решения важного вопроса - стоит ли выпускать нанятую нежить обратно на поверхность - были истинными сынами своего народа. Разгорячённые и охрипшие, успевшие заплевать друг другу бороды и припомнить все грехи пра -, пра - и ещё много раз "пра"пращуров, они наконец-то пришли к согласию: спросить совета у мага и поступить по его слову. Решили и тут же сделали: одного молодого послали в старые штольни, где ходячий труп воевал со зверьём, второго - в кладовую, за пивом. Не терять же зря времени? Да и в глотках давно уже пересохло…

Гельд же, не подозревая, что решается его судьба, медленно шагал в это время метрах в пяти перед стеной щитов. Медленно - не из-за темноты: мёртвые видят не глазами, и потому свет им не нужен. Медленно - потому что идущим сзади приходилось сохранять строй, что в коридорах, постоянно меняющих свою ширину, было не так уж и просто. То и дело кому-нибудь из щитоносцев приходилось либо отставать, либо, наоборот, выдвигаться вперёд, закрывая образовавшуюся брешь. А ещё - усталость, а ещё - почти полное отсутствие у подгорных жителей профессиональных вояк.

После очередной остановки, понадобившейся для заделки бокового прохода, с безразличием ожидающего окончания работ неживого бойца подозвал маг:

- Меня Брух зовут, - представился он, роясь в поясном кошеле. - Брухтарк Грибник. Я гляжу, не в обиду тебе, плохо умеешь ты пока Силу собирать. Совсем, можно сказать, не умеешь. Так что, - на свет появились несколько довольно крупных - с ноготь большого пальца - мутноватых кристаллов, - возьми их. Как тварь выпьешь, что не сможешь ухватить, туда сливай. Это просто. Не мешай тому, что утекает, утекать, только поток подправляй.

Гельд, в протянутую ладонь которого высыпались накопители, остался стоять, как будто ожидая продолжения.

- Понимаешь! - одобрительно хмыкнул маг. - Давай так сделаем: сколько кристаллов зарядишь, половина тебе, половина мне. Ну как?

* * *