Cканер

III

Все проходит гладко. Наверняка Моретти думал, что Том был тот, кто мягко стелет, а спать придется неизвестно как. Но Том и в самом деле не соврал. Нельзя сказать, что все было легче простого. Но при определенных предосторожностях программа работала. Число убийств свелось практически к нулю. Так, одно-два в год в Нью-Йорке и Москве, два-три в Тегусигальпе. Это если по какой-то нелепой случайности не успевали отследить. Если же отслеживали, все было в порядке. Программа действовала уже два года. На счету Тома было два десятка предотвращенных смертей. Последний случай был всего с месяц назад. Он работал тогда на маршруте звездный паром Цим Ца Шуй – Ван Чай. Отследил того директора ночного клуба из Гуанчжоу. Он что-то не поделил с бандой наркодилеров. Через неделю они примчались на своих летающих скутерах на вершину горы Байюнь, где на самом пике Мосинлин расположился клуб «Поцелуй дракона». Вооруженные до зубов. Ну и что с того? Люди Тома отстреляли их, как желторотых птенцов. На первом этаже клуба были бассейн и танцпол. На втором – ресторан, караоке-бар с отдельными кабинками, все дела. Том расставил своих людей по периметру второго этажа. А сам сидел в баре и попивал содовую. Вообще-то европейцев внутрь не пускали. Но для него сделали исключение. Европейцы работали на входе. Два дюжих охранника заскочили вслед за Томом внутрь и попытались его вывести. Но услужливый официант объяснил, что он друг хозяина. И он здесь по делу. Охранники убрались восвояси. Официант, улыбаясь и согнувшись чуть ли не до полу, поставил на столик бутылочку колы со льдом.

– От заведения, – пояснил он.

Том не собирался пить колу. Но из вежливости не стал отказываться от подарка. Европейцы здесь не отдыхали, а работали. Вот и Том был при работе. На маленьком круглом подиуме танцевали три полуобнаженные девушки в серебристых купальниках. Две из них были европейки, а одна азиатка. Она заводила европеек, и те качали бедрами, пытаясь повторить ее движения. Но они не вполне улавливали ритм. Их движения были чуть угловатыми.

«Наверное, новенькие», – подумал Том.

Надо следить за ними чуть повнимательнее. По их лицам Том вычислил, что они русские. Том всегда безошибочно угадывал бывших соотечественников. В любой точке мира. По какому-то немного другому выражению лица, чем у остальных европейцев. Нельзя сказать, чтобы это выражение было зажатым. Но на лицах русских читалось какое-то ожидание и отстранение. Ожидание чего-то неведомого. И отстранение, переходящее в задумчивость и погруженность в себя. Они были отделены от остального мира. Они не были к нему расположены. Они не ждали от него ничего хорошего. Они ждали чего-то, но это было ожидание неприятностей. Либо ожидание какой-то внешней силы, которая должна придти из ниоткуда. Со стороны. Напряжение читалось на их лицах. И Том знал, что такое же напряжение написано на его лице. Это напряжение было ничем не стереть и не вытравить. Оно не исчезло даже за долгие годы жизни за границей. За годы странствий по разным странам, ныне объединившимся в одну. По этому напряжению русские узнавали друг друга. Но, в отличие от китайцев, они никогда не бросались друг к другу в объятия. Даже при встречах друг с другом в самых отдаленных концах планеты. Когда Том учился в лицее, у него была подружка-китаянка. Перед поступлением в Политех, он отправился с ней в путешествие. Она привезла его к себе на родину. Это был маленький остров, заброшенный в Южно-китайском море. На пустынных многокилометровых пляжах можно было не встретить ни души. Они гонялись по бесконечному берегу за крабиками. И вот однажды наткнулись на группу европейских туристов в одинаковых ковбойских шляпах и длинных плавках в цветочек. Туристы пили пиво и грызли орешки. Подружка Тома тоже умела безошибочно отличать русских. Взметнув облако песка, она понеслась к ним с криком:

­– Смотрите, здесь еще один русский!

Она показывала в его сторону пальцем. Но русские насупились и отвернулись от нее. И Том неосознанно повторил их действия – тоже насупился и отвернулся. Она так и застыла безмолвно посередине.

– Почему русские не радуются друг другу? – спрашивала она Тома потом.

Но он не знал что ответить. Реакция китайцев была абсолютно другой. При встречах друг с другом они громко кричали, обнимались и целовались. Тогда Том понял, что китайцам, в отличие от русских, присущ природный коллективизм. Если в кафе за одним столиком кто-то начинал смеяться, то постепенно начинали смеяться и за другими. Смех передавался от столика к столику. Цепная реакция. Если кто-то плакал, то передавался и плач. Том с подружкой жили в двухэтажной обшарпанной гостинице на берегу. Прошлогодний тайфун уничтожил балконы и перила на входной лестнице. Из трещин на потолке выползали сонные ящерицы. Однажды подружке позвонил папа. Он сказал, что играл в баскетбол и сломал руку. Подружка заплакала. Том услышал, как на том конце провода заплакал и папа. Том удивился и посмотрел на трубку. Его отец вряд ли стал бы сообщать ему о своих невзгодах. И уж точно не стал бы реветь, точно баба. Рыдания стали заметно громче. Добавился какой-то женский визг. Том понял, что по правилу цепной реакции плачет мама. Похоже, к ней присоединилась и бабушка. Он не заметил, что слезы уже текут и по его лицу.

Китайцы все делали сообща. Если гулять – так вместе. Они предпочитали гулять по освещенным широким улицам и торговым моллам. И терпеть не могли уединенные прогулки по горам и лесам. На острове был один городок. Так сказать, столица. Туристы предпочитали купаться на платном городском пляже. Знакомые подружки косо смотрели на Тома, любившего слоняться по диким пляжам. Чтобы попасть на которые, нужно было всего лишь перевалить через небольшой холм. Однажды на остров приехал двоюродный брат подружки – мальчик лет одиннадцати.

– Где будем купаться? – спросил Том.

– Конечно, где все! – ответил брат.

Тот день запомнился Тому, как день настоящей пытки. Он понял, почему на фотографиях китайских пляжей так много людей. Вовсе не потому, что в Китае вообще негде развернуться. Просто все они опасались одиночества. Они хотели собраться вместе, чтобы было весело. Он увидел море. Но это было море людей. Все они скопились в небольшом загончике, длиной метров тринадцать. Они стояли по колено в воде под зонтиками и со спасательными кругами на животе. Том протиснулся между ними. Брат радостно плескался у его бедра. Наступила тишина. Все эти люди вдруг враз замолчали. Все они повернулись лицами к Тому. Они образовали огромную разноцветную радугу вокруг него. Казалось, они увидели громадную белую обезьяну в зоопарке. И этой обезьяной был Том. Нельзя сказать, чтобы он был рад оказаться в центре внимания. Он стоял среди них, красный как рак. И не мог пошевелиться. Ему просто было тесно. Вдруг один маленький мальчик протянул к нему руку. И потрогал за живот. Потом дернул волосок с живота Тома. 

– Маоцзы, – отчетливо услышал Том.

«Маоцзы», – по-китайски означало «поросший шерстью». Том, наконец, осознал, чем отличался от местных жителей. Их тела были гладки, как ручка коробки передач.

– Маоцзы, - неслось отовсюду.

Крики и смех. Громогласный смех. И он становился все громче. Все громче и громче, сливаясь в бесконечный чудовищный шум. Руки тянулись к нему отовсюду. Все старались выдернуть по волосику на память. Они дергали и дергали…

Том понял, что задремал. Жесткое техно всегда так убаюкивающе действовало на него. Девушки по-прежнему танцевали. Все посетители кроме него были азиатами. Они не танцевали. Они даже не смотрели на девушек. Они сидели за столиками и крутили пластиковые стаканчики с костями. И выкидывали кости. Тот, кто проигрывал, покупал другому пиво. Они пили пиво ящиками. Выходили тошнить в туалет. Потом снова возвращались. И пили пиво. Черные стены клуба. И много стекла. Минимализм. Европейцы здесь на работе. Два охранники, две девушки и он. Том пригляделся к третьей, главной девушке. Той, что лучше всех танцевала. Он понял, что она тоже не китаянка. Наверное, вьетнамка. Директор клуба сидел за столиком напротив. Он в очередной раз выиграл и ему принесли шесть банок Хайнекена.

«Если он пойдет в туалет, я пойду с ним», - подумал Том.

В этот момент на улице раздался грохот. Это подъехали дилеры. Первый из них даже не успел достать свой ночной АК-74М трехсотой серии. Они неплохо подготовились к делу – все обзавелись «трехсотыми», оборудованными лазерными целеуказателями и прицелами. Но они не учли, что их ждали люди Тома. Человек Тома вышиб первому мозги, когда тот был еще на подъезде. Он шлепнулся в бассейн под удивленные взгляды ничего не понявших посетителей клуба. Два других успели взлететь, но до второго этажа они не долетели. Снайперы Тома сбили их точечными выстрелами. Еще трое пустились в объезд и атаковали с тыла. Двоих из них постигла та же судьба, что и их товарищей. Третий влетел в ресторан вместе с осколками стекла. Ресторан был огромен и пошл. Хрустальные люстры на потолке, покрашенные золотом деревянные драконы на стенах и красные скатерти на столах. Псевдороскошный стиль, который так ненавидел Том. Он был бы рад случаю все здесь расколошматить. Но случай представился не ему, а его человеку, местному уроженцу по имени Джейк Ли. Переодетый в бармена Джейк стоял в конце зала за барной стойкой и ждал своего шанса. Когда скутер третьего пронесся несколько сот метров и уже почти вонзился в буковую стойку, Джейк поднырнул под нее и разрядил, не глядя, свою обойму в голову гостю.

«Все», – подумал Том. Но это было не все. Вьетнамская танцовщица скользнула рукой по спине и тут же метнула стилет в сторону Тома. Том уклонился, ребром ладони отбивая стилет. Он вонзился в стол. Падая, Том первую пулю выпустил ей в лицо, а вторую и третью в двух охранников, потому что… Он не знал почему, он просто чувствовал, что так надо. Наверное, потому, что падая, краем глаза он успел увидеть – они бегут в его сторону, а не в сторону своего босса.

IV

Трехэтажный дом мистера Моретти стоял в самом центре Нового Бостона – так неожиданно назывался этот свежайший пригород Мадрида. Это был новомодный дом из цельного алюминия, из тех, что легко можно таскать за собой. С тех пор, как многие стали работать дистанционно, вошло в моду переезжать с места на место. Полгода здесь, полгода там. Зачем ждать пенсии, когда можно путешествовать прямо сейчас. Пожить на берегу озера, на окраине леса, или в новом районе древней столицы. Поменять прерии на джунгли, умеренный климат на экваториальный, а потом на тропический или субтропический. Такие дома оснащены современными системами отопления и охлаждения. Так что перепады погоды не страшны. Чувствуешь себя комфортно в любых условиях. Взял с собой весь свой скарб и в дорогу. При переезде не нужно расставаться с любимыми вещами. Мониторы, лэптопы, планшеты, костюмы, футболки, нижнее белье, ботинки, кроссовки и плюшевые игрушки – все едет с тобой в полном объеме. Свой дом можно легко подцепить за крюк на крыше и положить в трейлер. Возникли даже целые мегаполисы из этих домов.

Дом мистера Моретти был окружен небольшим садиком. Сад хорошо просматривался. Аккуратно подстриженный газон. Мелкий кустарник с одной стороны забора. Ни одного дерева. Кроме дачных качелей и мангала, других предметов в саду не было. За домом – стальная пятиметровая стена, отделяющая этот квартал от соседнего.

На этот раз Том взял с собой всего двоих своих людей, но самых надежных. Громилу Мигеля и Такеши Шмеля. С Громилой он работал в Биратнагаре, Канкуне и Спейтстауне. Он всегда прикрывал Тома сзади. Они вместе были и в Чьяпасе, правда, еще до изобретения программы. Это было в те времена, когда Агентство просто безжалостно отстреливало преступников. В Чьяпасе особых проблем не было. Сожгли напалмом джунгли вместе со всеми повстанцами. Проблемы возникли в Руанде, когда племя пигмеев тва объявило войну Агентству и стало нападать на кофейные плантации. Сжечь их не решались, опасаясь повредить сельскохозяйственные угодья. Тогда-то и приняли решение высадить десант. Повстанцы обустроили хижины на ветвях деревьев. Задрав голову вверх, Том отстреливал их наугад. Сквозь дремучую листву деревьев было ни черта не различить, кроме косых теней. Повстанцы просто падали вниз, и Том считал попадания в цель. Никаких чувств Том не испытывал. Для него это были враги и все. Он называл их объектами. Это было, как сбивать с пальмы кокосы. Очередной объект скатился на землю, раскинув руки.

– Девять, – посчитал Том и раскрыл рот от удивления.

Объект был блондином с длинными разметавшимися по плечам волосами.

Том опустил ружье. Он успел подумать: «Вот кто здесь, значит, верховодит», и в этот момент с дерева сзади на него прыгнули двое пигмеев. Вот тут-то и пригодился Громила Мигель. Он схватил их за шкирки еще в полете и стукнул лбами друг о друга. Том не оборачивался, но услышал, как хрустят их кости в лапах Громилы. Это было все равно, что хруст тонкой куриной косточки на зубах у него самого.

Такеши Шмеля Том принял на работу десять лет назад. Выбрал его из курсантов Высшей школы в Лодзи. Такеши был незаменимый стрелок. Он был лучший студент на курсе. Можно было установить в ряд хоть двадцать, хоть тридцать мишеней. Методично поводя своим Типом-100 от одной к другой, Такеши попадал в десятку каждой из них. Семь лет назад Том сопровождал секретный груз Агентства. Это было оружие, которое под видом леса везли в Йоханнесбург. Судно шло вдоль берегов Индийского океана, когда на них напали пунтлендские пираты. Нападение оказалось неожиданным, потому что считалось, что с тех пор, как Пунтленд перешел под протекторат Агентства, пиратов больше нет. Так что это были реликтовые пираты, в свою очередь замаскировавшиеся под рыбаков. Вся охрана судна состояла из Тома и Шмеля. Они спокойно сидели в кубрике и заваривали пуэр, когда с верхней палубы раздались крики. Так вот, Такеши быстро взлетел вверх по лестнице и столь же методично, как и мишени, расстрелял всех двенадцатерых нападавших.

Громила и Шмель уселись на крыльце дома. Громила достал из кармана портативные шашки, и они будто бы увлеклись игрой. Но на самом деле это было лишь видимое впечатление. Благодаря механическим рецепторам Громила в буквальном смысле спиной чувствовал опасность. А у Шмеля в голове был чип, позволявший реагировать на движение.

Сам Том поднялся на второй этаж. Сканер сказал, что убийство должно произойти ночью, но точного времени он не знал. Моретти ужинал куском почти сырого бифштекса и жареной картошкой, запивая все это испанской Риохой десятилетней выдержки. На десерт у него были три вида сыра – с плесенью, камамбер и козий. Том сидел рядом и читал газету. С тех пор, как у него начались проблемы со здоровьем, он отказался от мяса, жареной и жирной пищи. Врач сказал, что всему виной постоянный стресс. Полетела щитовидка, вместо нее на полную катушку включился гипофиз и нарушились все балансы в организме. Временами у Тома немели ладони и ступни. При его работе это было недопустимым. Первый раз это произошло перед тем, как его перевели в Гонконг. Он преследовал педофила в ночном Сохо, с трудом перебирая ногами. Такое же усилие ему пришлось прикладывать через пару минут, когда он нажимал на курок. Он так испугался, что на следующий день после этого впервые в жизни отправился к врачу. Врач утешил его, что легко можно поставить новую щитовидку. Но пока на эту замену у Тома не было времени. Отужинав, Моретти пришел в веселое расположение духа и отвлек Тома беседой.

– Вы не были в «Кармэ»? – спросил он.

– Нет.

– Обязательно зайдите. Рекомендую. Три звезды Мишлен. Здесь совсем неподалеку, на соседней улице.

Разговоры о еде были Тому неинтересны, но из вежливости он решил поддержать беседу.

– Вы там часто бываете? – спросил он.

– Частенько. Последний раз не далее, как вчера. Пил там великолепное вино за 9999 юаней бутылка. А в придачу к нему – шоколадные яйца с начинкой из экзотических фруктов. Но там можно взять и такое же яйцо с начинкой из черной икры. Вообще это конек тамошнего шефа – совмещать несовместимое. Например, там подают блюдо из ломтиков арбуза вперемешку с битым огурцом, или кускус с соусом ткемали и сливочным мороженым. Жалко скоро придется от всего этого отказаться.

– Почему?

– Я переезжаю. Собираюсь сменить обстановку.

– И куда это? – поинтересовался Том.

– Ну, я уже не молод. Пора на пенсию. Собираюсь передать бизнес сыну. Вы слышали о корабле «Мир»?

Том кивнул. Он что-то читал в газетах.

– Слышал, но точно не припомню.

– Это кругосветный корабль. Там каюты-квартиры, метров двести площадью. Я продаю дом и переезжаю. Всего 120 квартир на корабле, 120 семей. Все очень достойные люди. В основном пенсионеры, но есть и те, кто по полгода живет там, а в остальное время улетают по делам. Лететь можно прямо с корабля, там на верхней палубе стоянка для вертолетов. Прекрасная обслуга, есть ресторан. Но мне будет не хватать «Кармэ».

Том захотел спросить, есть ли на корабле кладбище, но постеснялся. Вместо этого он спросил:

– А вам не наскучит видеть одно и то же? Ведь мир можно обогнуть очень быстро. И что потом?

­– Вы ошибаетесь. Наш мир очень велик. Мы будем плыть очень медленно, заходя в разные порты. Мы будем менять маршруты. В этом году в одну сторону, в следующем в другую. Потом вы сами знаете, планета постоянно меняется. Если в этом году мы пристанем в Барселоне или Владивостоке, то через 10 лет это будут уже совсем не те Барселона и Владивосток.

С этим Том был согласен. После ужина Моретти отправился в спальню. Том обошел ее по сторонам. Платяной шкаф. Выключенный кондиционер. Телевизор на тумбочке. Ставни окна плотно закрыты.

– Вы позволите? – Моретти начал расстегивать пуговицы рубашки.

– Да, конечно. Спокойной ночи.

– До завтра.

Том вышел. Притворил дверь, но не захлопнул. Услышал, как Моретти улегся в постель. Том приглушил свет. Поставил стул у стены рядом с дверью и уселся в него. Некоторое время негромко работал телевизор. Затем тишина, только мерное дыхание Моретти.

Том оперся затылком о стену. В такие минуты, когда ему было нечем заняться, он всегда думал о море. Странное дело, он почти никогда не вспоминал раннее детство, Москву, ветер, гудящий в спальном районе, который срывает с тебя кепку и мешает идти, или мелкую крупу снега, который больно бьет тебя по глазам. Он вспоминал море.

Он вспомнил, как в ту первую поездку на каникулах, его подружка боялась купаться. Она, уроженка тех морских краев, имела представление лишь о купании в водном аттракционе или бассейне. Том затянул ее в воду. Подружка кричала, закрываясь руками от набегавшей волны.

– Пойдем чуть подальше, – предложил Том. – Если мы зайдем по горло, ничего страшного.

Он взял ее за руку, и они прошли несколько шагов вперед. Новая волна была больше предыдущей, и она сбила подружку с ног. На секунду ее голова оказалась под водой, а потом Том увидел, что волна отнесла ее вперед.

– Тону! – кричала подружка.

Она уже не могла достать ногами до дна. Том бросился на помощь. Он подплыл к ней.

– Держись за меня, – сказал он.

Он поднырнул под нее, и подружка схватилась за его шею двумя руками. Он поплыл к берегу, она лежала на его спине. Но она так сильно вцепилась в его горло, что он стал задыхаться. Он испугался, что и сам утонет. Тогда он нырнул в воду и поплыл под водой резкими рывками вперед. Вообще он часто видел один и тот же сон – что его душат. Правда, обычно это происходило в лифте. Или при выходе из лифта. Открывались двери и на Тома накидывались двое мужчин. Один ставил ему подсечку, сбивая с ног, а другой двумя руками вцеплялся в горло и душил. Или накидывал удавку.