Помоги проекту - поделись книгой:
А еще, говорил Умаров Кате, из тюрьмы скоро выйдут мои друзья, которых отправила за решетку твоя мать, и вырежут всю вашу семейку.
Надо сказать, что мать Кати — судья. Но даже это не останавливало Умарова. Он ощущал свою полную безнаказанность и не скрывал этого...
Почти полгода Катя скрывала от родных правду. Мать не могла ничего понять: ее дочка, всегда спокойная и уравновешенная, превратилась в одночасье в истеричку.
Когда же все вскрылось, гнева матери не было предела, после чего дочь написала заявление в милицию и прокуратуру, и Умаров был арестован. Однако вскоре его отпустили под подписку о невыезде. Следователь-стажер, которому передала дело "опытнейшая" в таких делах старший следователь Роза Шелест, посчитал, что насильник не несет опасности для окружающих (хотя, замечу, изнасилование относится к разряду особо тяжких преступлений, а вдобавок Катя — несовершеннолетняя).
В день своего освобождения Умаров подкараулил Катю на вокзале.
"Ну что, разберемся?" — закричал он, и, схватив Катю за руку, потащил подальше от людей. Чудом ей удалось вырваться, и убежать.
Что бы вы думали? Умарова отправили обратно за решетку? Как бы не так. Прокурор Островского района Коннов заявил, что не видит в этом ничего страшного. Подумаешь, у Кати все руки в синяках. Ерунда какая! А после уголовное дело и вовсе было прекращено. По амнистии.
"А что вы хотите, — районный прокурор Николай Коннов разводит руками, — если бы она написала заявление сразу, а не ждала полгода... А так — доказательств нет... Может, это и не изнасилование было, может, они просто сожительствовали, а потом разругались..." На лице прокурора возникает дымка задумчивости...
"В нашей прокуратуре всегда во всем сомневаются, — белеет от злости председатель районного суда Овчинников, — представляете, объявили в розыск двух убийц. Дело прокуратура временно приостановила за отсутствием подозреваемых. И вдруг одного из убийц случайно задерживают. Звоню в прокуратуру: вам убийца нужен? Нет, отвечают, пусть пока бегает... Бились-бились, пришлось отпускать. До сих пор ищут..."
Моя командировка подходила к концу, когда в соседнем, Пыталовском, районе случилось ЧП: начальник райотдела милиции Гаврилов из табельного "макарова" тяжело ранил прокурора района Наталию Мацкевич...
Изнасилованная дочь судьи, полуживой прокурор — это частности. Антропологи считают, что самоуничтожение — последний признак разложения организма...
[guestbook _new_gstb] На главную 1
3 u="u605.54.spylog.com";d=document;nv=navigator;na=nv.appName;p=0;j="N"; d.cookie="b=b";c=0;bv=Math.round(parseFloat(nv.appVersion)*100); if (d.cookie) c=1;n=(na.substring(0,2)=="Mi")?0:1;rn=Math.random(); z="p="+p+"&rn="+rn+"[?]if (self!=top) {fr=1;} else {fr=0;} sl="1.0"; pl="";sl="1.1";j = (navigator.javaEnabled()?"Y":"N"); sl="1.2";s=screen;px=(n==0)?s.colorDepth:s.pixelDepth; z+="&wh="+s.width+'x'+s.height+"[?] sl="1.3" y="";y+=" "; y+="
"; y+=" 28 "; d.write(y); if(!n) { d.write(" "+"!--"); } //--
[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]
ЦВЕТЫ ЗЛА (Сектантство как новый вид бизнеса)
Если хотите быстро разбогатеть — придумайте новую религию. Это циничное замечание как бы подытоживает сектантский бум конца прошлого века в России.
Секты — выгодный бизнес для их организаторов. В распоряжении пастырей попадает множество молодой, послушной рабочей силы, которой положено вкалывать бесплатно, "по уставу".
Православная церковь решительно осуждает любое сектантство. В любом нашем храме постоянно звучат проповеди, в которых раскрывается суть ересей.
Деятели двух других традиционных религий России — мусульманства и иудаизма — точно так же относятся к многочисленным новоявленным миссионерам.
Недавно в Москве прошла конференция, на которой православные, мусульмане и иудеи осудили деятельность таких сект, как "Свидетели Иеговы", "Методистская церковь", "Евреи за Иисуса". Особенно жаркие дебаты велись по поводу последней секты. Ее лидеры утверждают, что иудаизм и христианство — одно целое, что наносит ущерб и православию и иудаизму.
Это идейная борьба. Хотя новое законодательство поставило немало препятствий для развития сектантства в России, но, судя по всему, осталось немало обходных путей. Новые секты ширятся и разрастаются. В них калечатся русские души. В них наживаются капиталы — за счет пожертвований из-за рубежа, отмывания грязных денег и использования дешевой рабочей силы прихожан.
Только в Москве сейчас действует более трех тысяч различных сект. Эксперты утверждают, что в них вовлечены около 800 тысяч человек.
Большинство сект прикрыто названиями "психоцентров", "клубов психологической поддержки". Получить лицензию на такой клуб очень легко.
Психотренингом людей доводят до состояния полной подчиненности. Если человек попадает состоятельный, то его элементарно "обувают", то есть методами психотренинга убеждают переписать все имущество на имя лидера секты: машину, дачу, квартиру. И никакой суд не поможет "пациенту". Все делается "на добровольной основе".
Неимущий, погибающий человек обрабатывается еще легче.
* * *
У Теодора Драйзера есть гаденький, мерзенький рассказец "Прибежище", в котором главная героиня, — "цветок, выросший на помойке" (что ж, вполне американский литературный язык"), спасение от нищеты, разврата и криминала может найти только в американском католическом монастыре — гадком, лживом, непереносимом. Уход в него — "прибежище" -только бы не стать элементарной жертвой естественного отбора, равносилен для этой девушки погребению заживо.
Мы, "дорогие россияне", совершенно никому не нужны — ни нашему государству, ни нашим друзьям, которые всегда предают нас, когда не могут удовлетворить нами свои материальные потребности. Есть, правда, святая, русская православная церковь, но и там — "смрад и полумрак". Прихожанами нередко являются обыкновенные снобы — быть верующим нынче модно — те, кто показушечно и смачно крестятся, с вызовом носят интимный нательный крест поверх одежды с высоким воротом и гордо постится. Ожидая от таких сочувствия и помощи в дни бедствия, слышишь в ответ: "Для меня самое важное — моя семья. Это — твои проблемы". И не видят они, как с зажженных ими свечек, которые они судорожно сжимают во время службы, капают на церковный пол капельки крови и слез...
* * *
В Щелковском Благочинии — двадцать три храма, три непосредственно в городе. И в то же время "Свидетелями Иеговы" получено разрешение на строительство "Зала Царства", иеговистского капища, правда, проект уже год как заморожен, — заказчиков не устраивает выделенное отдаленное место. В бывшем Доме пионеров собираются сектанты из четырех разных мест.
А методистская церковь "Щелково" уже три года как отстроила свой коттедж.
Секты — опиум для народа. Они ищут тех, кому плохо, окружают заботой и лаской. Всем нужны дружба и любовь, верность, человеческая надежность. И они дают все это. В обмен на отречение от Родины, веры, косвенное надругательство над памятью предков. Говорят: кроме нас, некуда. Мы — единственное прибежище.
Люба — молодая женщина трудной судьбы: ей тридцать, у нее — психиатрическая инвалидность, причиной которой стали трудное детство и "реформы" начала 90-х.
В ее свидетельстве о рождении стоит прочерк в графе "отец". Мать убила ножом сожителя и отсидела пять лет за "состояние аффекта". А когда была на свободе, нередко не пускала дочь домой, и Люба скиталась по подвалам. Так и началась ее болезнь.
В начале 90-х стало можно и модно продавать свои единственные квартиры. Мать Любы продала свою, купила себе и дочери по кожаной куртке, оставшуюся выручку проели. А жить-то негде. Мать сгинула, ничего о ней неизвестно, а над Любой сжалилась ее родная бабка: отыскала, отмыла, прописала, отвела к врачам. Психиатры дали Любе 2-ю группу и положили пенсию.
Вот и живут они, двое пенсионеров, тридцати и семидесяти пяти лет. Денег катастрофически не хватает. Ни мужа, ни жениха путного у Любы нет и быть не может.
Люба требует внимания к своей бедности от общественных и религиозных организаций. Нина Николаевна, первый секретарь КПРФ, передала ей кучу одежды, даже отдала свое новое пальто, которое ей мало, а Люба все равно звонит ей каждый день, просит ботинки. Ботинки Нина Николаевна приготовила, но идти домой к Любе побоялась, сообщив, что будет ждать на остановке. Люба не пришла, и всем теперь рассказывает, какая Нина Николаевна злая, жадная и бессердечная.
Повстречав свидетельницу Иеговы, Люба выразила заинтересованность. Ей дали домашний адрес. Люба пошла на встречу, но очень невовремя: свидетельница, ее ровесница, собиралась ехать куда-то на темно-зеленом "ауди".
— Извини, я сейчас тороплюсь, — сказала иеговистка.
— Мне нужны сапоги, мне нечего носить зимой. Я — инвалид, в мороз без сапог у меня мерзнут ноги…
— У нас — не благотворительная, а религиозная организация, — был ответ. — Мы помогаем только своим. Как я понимаю, в Бога ты веришь, но по-православному. Скажи, зачем заботиться о материальном, когда не за горами Армагеддон, после которого ты не будешь нуждаться в теплой обуви, так как наступит тропический рай. Но если ты примешь нашу веру, мы станем для тебя огромной семьей, и тогда найдем тебе и сапоги, и все, что душе твоей угодно, — закончила иеговистка и выехала со двора.
* * *
Поделиться книгой: