Карусель

— Официально — нет. Мы еще не помолвлены. Имеются осложняющие обстоятельства.

— Какие именно?

— Во-первых, Эва должна привыкнуть к мысли о том, что я выхожу замуж. Во-вторых, у Даниила шестнадцатилетняя дочь.

— Сколько же в таком случае лет твоему жениху? — поинтересовался Клайв.

— Тридцать девять. Он…

— Ну, он, пожалуй, староват для тебя!

— Я так не считаю. Во всяком случае, это не имеет никакого значения.

— Человеку почти сорок! Не слишком ли большая разница в возрасте?

— Мне самой почти тридцать.

— Тебе еще не тридцать. Мне и то еще нет тридцати. Этот жених на целых двенадцать лет тебя старше.

— На одиннадцать, — уточнила Нора. — И хватит о возрасте. Я хотела поговорить с тобой совершенно о другом. Мне нужна твоя помощь.

— Подожди! А как насчет матери шестнадцатилетней девочки! Он что, разведен?

— Она скончалась, причем давно, и Даниилу пришлось одному растить дочь.

— Значит, дочь живет с ним?

— Конечно, он же ее отец.

— Я — тоже отец. Отец Эвы.

— Ситуации совершенно разные.

— Так уж и разные? По-моему, существует только один способ стать отцом ребенка. Если, конечно, не считать искусственного зачатия…

— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.

— Хочешь подчеркнуть тот факт, что мы не были женаты? В свое время я делал тебе предложение… Оно, кстати, все еще в силе, — неуверенно произнес Клайв после недолгого молчания.

— Нет уж, спасибо, — решительно отрезала женщина. Вспыхнувшее в глазах собеседника раздражение напомнило ей об осторожности — сейчас с ним следует быть предельно тактичной. — Мы уже обсуждали с тобой такую возможность, — мягко напомнила она, смиряя свою горячность.

— Да, но с тех пор прошло немало времени. Фактически годы.

— Ну и что из этого? С той поры в наших отношениях абсолютно ничего не изменилось.

— Ну я бы не был столь категоричен. Во всяком случае, в ближайшее время, кажется, возможны большие перемены. Если ты выйдешь за этого… Даниила, наши отношения, разумеется, не смогут оставаться прежними.

— Как раз об этом я и хотела переговорить с тобою. — Нора облизнула высохшие от волнения губы. — Мне не хотелось бы, чтобы Эва думала, что ей надо выбирать между тобой и Даниилом. Ты должен помочь ей понять, что нет ничего зазорного в том, чтобы относиться по меньшей мере с симпатией к своему новому отцу… Я хочу сказать — приемному отцу.

Да слышит ли он ее? Стоит молча у стола, засунув большие пальцы обеих рук за ремень джинсов. Кажется, человек полностью погружен в какие-то свои, одному ему ведомые мысли. Но нет! Его рассеянность обманчива. Он сейчас напоминает сильного настороженного зверя, решающего, сразу ему нападать или выждать более подходящий момент.

— Пока не знаю, что тебе и сказать, — проговорил наконец Клайв. — Все не так просто.

— Неужели ты не понимаешь, что я обращаюсь к тебе с просьбой не ради себя, а ради нашей дочери, — стараясь сдерживать растущее раздражение, продолжала Нора. — Ты будешь встречаться с ней, как и прежде. Даниил знает, что вы часто проводите время вместе, и он это только одобряет, — заверила она.

И услышала в ответ язвительное:

— Скажите пожалуйста, какие мы терпимые!

— Я никогда не вышла бы за Дана, если бы он стал возражать против твоих контактов с Эвой. Тебе прекрасно известно, что я не сделаю ничего, что могло бы нанести ей хоть малейший вред.

— Ты-то, естественно, не сделаешь, но откуда знать, что может прийти в голову ему?

— Ничего плохого ему не придет. Не такой он человек. А что касается Эвы, то ей только на пользу — жить в доме, в котором появится наконец мужчина.

— Мне всегда казалось, что ты вполне удовлетворена тем, как сложились отношения между нами тремя.

— Да, до поры до времени действовал наилучший из возможных вариантов, — согласилась Нора и, поколебавшись, спросила: — Послушай, дорогой, а ты случайно не ревнуешь?

— Ревную? Я? — удивленно переспросил Клайв. Его напряженный взгляд оценивающе прошелся по ее лицу, по фигуре, скрытой мешковатой рубашкой и выцветшими джинсами. Нора уже не так стройна, как прежде, но тем не менее она оставалась весьма пикантной — высокая грудь, прекрасная Линия бедер, тонкая талия.

— Эва любит тебя, и Дан вовсе не собирается занять твое место в ее сердце, — поспешила заверить нервного собеседника Нора.

— В том-то и дело, что собирается, — как бы про себя, еле слышно пробормотал Клайв. — По крайней мере, в одном отношении, — прояснил он свою невнятно выраженную мысль, все еще беззастенчиво разглядывая смущенную женщину.

— Перестань! О чем ты говоришь?

Под таким откровенным мужским взглядом Нора чувствовала себя неловко. Она начала поспешно собирать со стола посуду и отнесла ее в мойку, все время ощущая на себе его внимательные глаза.

— Эва никогда не говорила мне о существовании какого-то Даниила. Это ты так распорядилась? — спросил наконец Клайв.

— Вовсе нет, с чего ты взял?

— Просто я подумал, что как-то странно все происходит в этом доме. Дочь видит вас вдвоем, она не может не догадываться о характере ваших отношений и тем не менее ничего не говорит своему отцу.

— Может быть, она как-то и проговорилась, но ты пропустил мимо ушей? Эва такая болтушка!

— Это верно, — улыбнулся Клайв, — и все-таки, если бы она упомянула кого-нибудь как близкого тебе человека, я обратил бы на это внимание.

— Фактически девочка его почти и не видела, — пояснила Нора, вытирая посуду. — В основном мы с ним встречались, когда она уезжала с тобой.

— И ты ей ничего не говорила об этих встречах?

— Иногда говорила, но Эву не особенно интересовало, чем я занимаюсь в ее отсутствие. Дети очень эгоцентричны.

Почему, собственно говоря, я все время оправдываюсь? — подумала недовольная собой женщина. Вспомнилось, что один или два раза Даниил предлагал взять Эву с собой. Идея пойти вместе в зоопарк показалась тогда неудачной. А вот в морской аквариум они сходили втроем. Было интересно. Правда, дружеского общения между дочерью и Даном не получилось. Все вопросы и восклицания Эвы адресовались исключительно матери, попытки Дана разговорить ее наталкивались на однозначные «да» или «нет».

Как-то раз Нора пригласила Даниила на обед, надеясь, что в уюте домашней обстановки им будет легче сблизиться, получше узнать друг друга. Но из этого тоже ничего не вышло. Довольно невежливо дочь дала понять, что ей невыносимо скучно в компании взрослых, и попросила разрешения заняться собственными делами.

Когда Дан ушел, мать как бы невзначай спросила девочку:

— Эва, тебе понравился мой новый друг?

— Ничего, — небрежно ответила та, глядя на мать невинными глазами. — Для взрослого он вполне терпим.

— Мне кажется, Даниил — очень симпатичный человек, — осторожно попыталась провести свою линию мать. — Ты ему понравилась, он даже сказал, что ты — прекрасно воспитанный ребенок.

— Мама! Мне это совершенно не интересно, ведь мистер Даниил — твой приятель, а не мой, — терпеливо разъяснила свою позицию Эва.

Больше они к этой теме не возвращались, и Нора решила, что, видимо, Эва подсознательно почувствовала особый характер их отношений с Даниилом и намеренно уходит от разговора. Собственно, поэтому-то так нужна сейчас помощь отца.

— Объясни ей, пожалуйста, что моя дружба с Даниилом никоим образом не отразится на ваших отношениях.

— Это ты так считаешь! Разреши мне по данному вопросу иметь собственное мнение, — резко высказался раздраженный Клайв. В его голосе так явно прозвучало недовольство, что Нора, вешавшая в этот момент полотенце, невольно обернулась.

— Конечно, не отразится! Ты сам никогда не допустил бы подобного.

— Ты действительно думаешь, что, когда ребенку навязывают отчима, это никак не влияет на его отношения с родным отцом? — спросил Клайв, выпрямляясь и отводя руки за спину.

— Я не собираюсь никого никому навязывать. Напротив, мне хотелось бы сделать все разумно и безболезненно. Именно поэтому я и решила поговорить сначала с тобой. Ты же не откажешься помочь нашей дочери приспособиться к предстоящим изменениям в ее жизни.

— Ты говоришь об этом как о чем-то само собой разумеющемся. Откуда такая уверенность, что я пойду у тебя на поводу?

— Безусловно, я считаю само собой разумеющимся, что ты любишь свою дочь и желаешь ей добра, — холодно произнесла Нора.

Немного помолчав, Клайв скрестил на груди руки и, слегка прикрыв глаза, тихо, как бы нехотя, сказал:

— Именно поэтому мне надо знать несколько больше о твоем женихе. Кто может гарантировать, что он окажется подходящим приемным отцом для моей дочери?

— Я думала, ты доверишься моему мнению на этот счет.

— Твоему мнению? — усмехнулся Клайв.

— Да, да, моему мнению! Когда мне было всего лишь семнадцать, я действительно плохо разбиралась в людях, — с нескрываемой горечью призналась Нора, — но с тех пор я немного поумнела.

— Должен признать, что, когда ты выходишь из себя, я начинаю тебя побаиваться, — с улыбкой заметил Клайв. — Что-то не помню, чтобы мне приходилось видеть тебя такой разгневанной.

— Прошу тебя, не испытывай мое терпение.

— Не сердись. Я ведь просто забочусь о вашем с Эвой благополучии. Мне хочется одного — чтобы вы были счастливы.

— Спасибо, но о своем благополучии я способна позаботиться сама. Что же касается Эвы, ты же знаешь, я никогда не сделаю ничего, что могло бы принести ей вред.

— Знаю, — согласился Клайв, — но ты можешь это сделать невольно, сама того не желая. Любовь делает людей близорукими. Быть может, мне стоит встретиться с твоим будущим мужем, чтобы составить о нем собственное мнение.

— Ты действительно считаешь, что это необходимо? — спросила Нора. Вот уж чего ей совершенно не хотелось, так именно их встречи.

— Все равно рано или поздно судьба сведет нас. Если ты действительно желаешь, чтобы я помог тебе, познакомь нас. Извини, но я настаиваю на этом. Ведь ты хочешь сделать меня в какой-то мере ответственным за ваш брак. Сделать соучастником. Раз ты меня обязываешь быть вашим ходатаем перед Эвой, ну так и познакомь меня со своим избранником. Пойми, я не могу вручить судьбу дочери человеку, о котором не имею ни малейшего представления.

— О чем ты говоришь! Никто и не просит тебя кому-то вручать судьбу Эвы!

— Твой Даниил собирается стать приемным отцом девочки, а это значит, что ее жизнь во многом будет зависеть от этого человека, — настаивал Клайв.

Надо признать, он по-своему прав. Но тем не менее Нору обидело подобное недоверие к ее способности правильно оценивать людей.

— Не забудь, что он один воспитал собственную дочь.

— Еще неизвестно, как он это делал и каковы результаты. Ты говорила, что там какие-то проблемы.

— Ты не так понял, — запротестовала Нора. — Просто мы еще не знаем, как поладят друг с другом наши девочки.

— Они что, еще не встречались?

— Пока нет.

Нора сама видела Синтию всего пару раз. Из рассказов Дана можно было понять, что девочка не стала исключением из общего правила поведения своих сверстников и переходный возраст дает порой себя знать.

— Мы с Даном считаем, что потребуется определенное время, чтобы девочки привыкли к мысли о совместной жизни.

— А если они не понравятся друг другу?

— Мы съедемся, только когда почувствуем, что девочки поладили. Что касается Эвы, то, согласись, она в принципе довольно покладистый ребенок.

— Та-то гораздо старше. Она может начать терроризировать сводную сестру.

— Не думаю, что с Синтией такое случится, — запротестовала Нора. — Старшие дети чаще всего просто игнорируют младших.

— Синтия единственный ребенок? — хмуро спросил Клайв.

— Да.

— В таком случае она привыкла к тому, что все свое внимание отец уделял ей одной. В ней может проснуться ревность, которую она станет вымещать на Эве.

— Не беспокойся. Я буду следить, чтобы этого не случилось, — стараясь сохранить терпение, заверила Нора. — И Даниил, поверь мне, никогда не допустит подобного.

— Синтия — его дочь. Он всегда будет на ее стороне.

— Послушай, о чем мы говорим? Все эти теоретические выкладки так далеки от реалий жизни.

— Да нет. Пожалуй, мы как раз и обсуждаем варианты жизненных реалий. Все эти сложности часто встречаются в семьях, созданных по вашему типу.

— Приглашаю тебя на роль консультанта по семейным вопросам, — не удержалась от ехидства Нора. — Тебя послушать, ну просто специалист!

— Не то чтобы специалист, но некоторые из моих друзей столкнулись с подобными проблемами. Было много хлопот. К тому же я читал ряд статей на эту тему. Наконец, просто здравый смысл подсказывает, что все не так-то просто.

— Ты думаешь, моя жизнь была легкой и простой?

— Я делал все, что мог, — весь внутренне сжавшись, с явной обидой ответил Клайв.