Морин и Клифф

— Почему? — вот и всё, что я смогла из него вытянуть.

Я не обсуждала этого с Папочкой еще три дня — столько времени у меня ушло на то, чтобы собрать факты. Потом прихватила его в приватной обстановке.

— Папочка, — сказала я, — меня кое-что беспокоит.

— Что, Падди? Я могу тебе помочь?

— Возможно, ведь ты более опытен, чем я.

— Даже не сомневайся! К чему ты клонишь?

— Ладно. Что бы ты сказал о человеке, который обманывает?

— Это зависит от обстоятельств. Например, сюрпризы на Рождество или на День Рождения вполне допустимы.

— О! — я решила это запомнить. — Я не уверена, к какой категории относится данный случай.

— Хорошо, выкладывай.

— Нну-у. В книжке по логике сказано, что, когда очевидные факты приводят к противоречиям, все предлагаемые факты должны подвергнуться проверке. У меня есть основания полагать, что рыбы того вида, что ты прислал домой, не водятся в озере у Водопада Зеленых Гор.

— А кто сказал, что они оттуда? Есть и другие места для рыбной ловли.

— Допустим. Кроме того, мне пришло в голову, что и Водопад Зеленых Гор, и Бродмур являются предместьями Колорадо-Спрингс.

— Продолжай.

— Бродмур напомнил мне о школе фигурного катания, которая каждое лето открывается там в ледяном дворце.

— Ну-ну?

— Из одного вытекало другое. Я припомнила, что мисс Свенсон преподает на катке по утрам в Центрвилле, и что сейчас у тебя по утрам нет никаких лекций.

— Хм… Мисс Свенсон выказывала какой-то интерес к твоим догадкам?

— О, мисс Свенсон была неподкупна! Но Джордж из скейтшопа был более любезен. Клифф заставил его вспомнить, что некие коньки были недавно доставлены ему из Колорадо-Спрингс. И он думает, что за пять долларов он мог бы припомнить, чьи они были.

— Скажи Клиффу, чтобы не тратил зря свои деньги. Какова причина этого шпионажа, юная леди? Какие-то фантазии вашей матери?

— О, нет, Папочка! Мама совершенно сбита с толку.

— Тогда, почему…

— Сначала это было только любопытство. Затем, однако…

— Да?

— После того, как я собрала факты, я так и не увидела причину. Что за тайны, Папочка? Давай начистоту.

Он сделал паузу, чтобы набить свою трубку.

— Попытайся встать на мое место, Падди. Предположим, что за девочкой твоей мечты волочится стадо молодых козлов, которые умеют выделываться на льду. Что бы ты сделала?

— Нну-у… я выучилась бы кататься на коньках, — ответила я машинально. И тут до меня дошло. Я была в шоке. Вообразите только!

Романтическая ревность! В папином возрасте!

— Разумеется, но не у всех на глазах. Чтобы ваша мать всякий раз, когда я споткнусь, порхала вокруг меня и твердила, что я не спортивен, что я посредственность? Ну, нет. Я должен был произвести на нее впечатление.

— О. Я понимаю, что ты хочешь сказать, Папочка.

Я полагала, что с этим вопросом мы разобрались, но у меня была на уме еще одна вещь.

— Послушай, Папочка…

— Да, Падди?

— Я рада, что ты постигаешь, сколь важное символическое значение катание на коньках может иметь в отношениях между полами, потому что тогда ты поймёшь… — я запнулась. Я не могла ему ничего сказать о Клиффе, потому что Клифф всё ещё не знает, что собирается на мне жениться. Мужчины такие сложные.

Папа поднял брови.

— Пойму что, Падди? И, кстати, где ты нахваталась этих умных слов? Надеюсь, не от меня.

— Нет — в смысле, да, — мгновение я колебалась, не решаясь ступить на тонкий лёд. — Хорошо, суть в том, Папочка, что во время расследования я изучила и твои коньки. Они жуть как хороши. Если бы у меня были ботинки «Stanzione» и лезвия «Olympiad» как у тебя, то я и сама могла бы делать удивительно быстрые успехи. Конечно, при этом я хранила бы твою ужасную тайну, — добавила я поспешно…

— Шантаж! — удивленно сказал Папочка. — Падди, многих расстреляли на рассвете за меньшее, чем это.

— Я это предполагала, Папочка.

— Ты уже почти взрослая, чтобы тебя отшлепать.

— Я рада, что ты так думаешь, Папочка. Это упрощает ситуацию, верно?

— Я сказал: «почти». Однако, ты действительно становишься старше, и твои расходы возрастают. Предположим, я увеличу твоё пособие. Тогда, если тебе нужны новые коньки, я выдаю тебе аванс наличными, а затем удерживаю его из общей суммы.

— Это будет конфиденциальным соглашением, да, Папочка?

Он встряхнул головой.

— Говори всё, что хочешь. Свои моральные проблемы ты должна решать сама.

Папочка у нас — сущий ягненок.

2. КЛИФФ И КАЛОРИИ

журнал «Senior Prom», август 1950

По словам Папочки, я ем всё, что лежит и даже то, что движется (но не слишком быстро). А Мама говорит: ерунда, просто у девочки ускоренный метаболизм.

На что Папочка возразил:

— Откуда ты знаешь? Ты его никогда не проверяла. Падди, встань боком и позволь мне тебя осмотреть.

А Младший заявил:

— У нее нет никаких «боков»! — и испустил совершенно мерзкий гогот на манер Дятла Вуди[9], только ещё противнее. На что вообще пригодны особи мужского пола в возрасте от двух до шестнадцати? Которые постарше, тех еще можно терпеть, иногда они даже незаменимы — во всяком случае, мне было бы трудно обойтись без Клиффа, а вот Младший, возможно, так и останется бесполезной обузой.

Вот как я села на диету.

Всё из-за Клиффа — как и многие другие вещи. Я собираюсь выйти за Клиффа, только пока еще не сказала ему об этом. У меня никогда не было причин сомневаться в искренности его чувств, но иногда я задавалась вопросом, что же его во мне привлекает: мой характер, манеры и прочие внутренние достоинства, или мои, скажем так, физические параметры.

Весы в ванной подтверждали первый вариант. Казалось бы, живи да радуйся, но покажите мне девушку, которая согласилась бы обменять талию в двадцать один дюйм и изящную фигуру на высокие добродетели. Не то, чтобы я мечтала быть сногсшибательной красоткой, но немного одобрительного свиста мне бы не повредило и вообще подняло бы мой боевой дух.

Мне только что выпал шанс проверить точку зрения Клиффа. В школе появилась девочка, которая точно (мы сравнивали) соответствовала моим размером. Соль в том, что выглядела эта Клэрис неплохо — излишне фигуристо, местами чуть-чуть изобильно, но — неплохо. Морин, сказала я себе, вот шанс услышать правду от Клиффа.

Я позаботилась, чтобы он хорошенько ее разглядел во время тренировок на теннисном корте. Когда мы уходили, я небрежно заметила:

— А что, у новенькой, Клэрис, прекрасная фигура!

Клифф оглянулся через плечо и ответил:

— О, точно — от лодыжек и ниже.

Я получила свой ответ, и он мне не понравился. Клиффу была безразлична моя фигура, отделенная от моей персоны, она его не привлекала. Я должна была чувствовать душевное тепло, понимая, что это истинная любовь. Вместо этого я чувствовала себя ужасно.

И вот, когда я за ужином отказалась от добавки картошки, тема моего метаболизма поднялась в полный рост.

На следующий день я пошла в библиотеку чтобы исследовать вопрос диеты. Мне и в голову не приходило, что об этом понаписано столько книг. Наконец я нашла что-то осмысленное: «Ешьте и Будьте Стройными». Это показалось мне превосходной идеей.

Я принесла книжку домой, чтобы подробно ее изучить. Прихватила с собой несколько крекеров и немного сыра и рассеянно поедала их, просматривая книгу. В ней нашелся план снижения веса на десять фунтов за десять дней, меню выглядело весьма скудно. Другой план обещал снижение на десять фунтов за месяц. Вот это — для меня, сказала я. И вовсе незачем самоистязаться.

А еще там была глава о калориях. Это очень просто: один рожок мороженного — сто пятьдесят калорий; три финика — восемьдесят четыре калории.

Мой глаз неожиданно натолкнулись на содовые крекеры. Я знала, что они мне дешево обошлись, так и оказалось — всего лишь двадцать калорий за штуку. Тогда я поискала «сыр»…

Арифметика навела шороху в моей голове, и мне стало очень неуютно. Я кинулась в папин кабинет и использовала его почтовые весы, чтобы взвесить тот остаток сыра, который еще не превратился в Морин.

Я повторила вычисления три раза. Учитывая два небольших укуса сливочной помадки, я съела шестьсот семьдесят калорий, больше половины своего суточного пайка, установленного редуцированной диетой! А я ведь всего лишь хотела заморить червячка до обеда.

Морин, сказала я себе, тебе все-таки придется самоистязаться. Десятидневная убойная диета — вот твой удел.

Я планировала держать свои проблемы при себе, подбирая крошки с общего стола, но подобная линия поведения невозможна в семье, соединившей в себе худшие черты сенатской комиссии по расследованию и чуть менее зверские методы допросов третьей степени[10].

Я безнаказанно уклонилась от томатного супа, припозднившись к обеду, но когда я попыталась отказаться от соуса, мне пришлось предъявить им книгу.

Мама сказала, что растущий организм нуждается в пище. Я возразила, что уже прекратила расти по вертикали, а сейчас прекращаю расти по горизонтали. Младший открыл свой рот, и я заткнула егобулочкой. Это дало Папочке шанс высказаться:

— Давайте загрузим этим доктора Эндрюса. Если он дает ей зеленый свет, она может морить себя голодом до измождения. Она — свободный человек.

И вот назавтра мы с Папочкой пошли в офис доктора Эндрюса. У Папочки и так было назначение — у него ужасные простуды каждую весну. Доктор Эндрюс сначала отправил Папочку на другой конец вестибюля к доктору Грибу, который специализируется на аллергиях и тому подобном, а потом осмотрел меня.

Мы знакомы с доктором Эндрюсом давно, начиная с моего первого писка, поэтому я рассказала ему все, даже про Клиффа, и показала ему книгу. Он просмотрел ее, потом взвесил меня, послушал сердце и измерил давление.

— Разрешаю, — сказал он мне, — но только тридцатидневную диету. Я не хочу, чтобы ты падала в обморки в классе.

Наверное, я всё же рассчитывала, что он спасет меня от моей решимости.

— А что насчет физических упражнений? — спросила я с надеждой. — Я ведь очень подвижна. Разве мне не нужно кушать побольше, чтобы скомпенсировать это?

Он заржал как конь.

— Деточка, — сказал он, — ты, знаешь, сколько тебе нужно прошагать, чтобы сжечь одну солодовую шоколадку? Восемь миль! Физические упражнения помогут, но не слишком на это рассчитывай.

— И как долго мне продолжать? — спросила я слабым голосом.

— Пока не достигнешь веса, которого ты хочешь — или насколько хватит характера.

Я вышла от него, решительно стиснув зубы. Если у девушки нет ни фигуры, ни характера, то что же у нее вообще есть?

Когда мы вернулись, Мама была дома. Папочка подхватил ее и поцеловал, а потом сказал:

— Теперь у тебя двое на диете!

— Двое? — повторила Мама.

— Смотри. — Папочка снял свою рубашку. Его руки были покрыты маленькими красными булавочными уколами, расположенными ровными рядами: от бледных, до ярко-красных. — Я являюсь аллергиком, — объявил он гордо. — У меня была не настоящая простуда. На самомделе у меня аллергия, практически на всё. Вот это, — он указал на красную полоску, — бананы. Это — зерно. Это — протеины в коровьем молоке. А это цветочная пыльца из меда. Подожди, я сейчас…

Он вытащил из кармана список:

— А также ревень, тапиока, спаржа, лимская фасоль, кокосовый орех, горчица, коровье молоко, абрикос, свекла, морковь, мясо ягнёнка, хлопковое масло, салат, устрицы, шоколад — вот, читай. Теперь это твоя проблема.

— Хорошо, что я сегодня сходила в университет и записалась на вечерние курсы по домашней диетологии, — сказала Мама. — С этого момента данная семья будет питаться строго по-научному.

Казалось бы, хуже некуда, но не тут-то было. Младший объявил, что у него хоккейные тренировки, и поэтому у него должна быть тренировочная диета, в которую входят бифштексы с кровью, тосты из непросеянной муки — и больше ничего. В прошлом сезоне он обнаружил, что, даже со свинцовыми грузиками в карманах, он не набирает нужного веса для проведения силовых приемов. В следующий сезон он планировал стать чем-то между Полом Баньяном и Великолепным Джорджем[11]. И потому — диета.

А потом и Мама села на диету, тоже научно-обоснованную, основанную на том, что она узнала за две недели на своих курсах. Мама детально изучала диаграммы, и у каждого из нас был отдельный поднос, как в больнице, где я лежала, когда сломала лодыжку во время перебежки в бейсболе, играя за юниоров Вест-Сайдских Доджеров. Мама считает, что девочка с моей фигурой не должна быть девчонкой-сорванцом, а я считаю, что девчонка-сорванец не должна иметь моей фигуры. Вообще-то, я больше не девчонка-сорванец, с тех пор как Клифф вошёл в мою жизнь.

Так или иначе, Мама нашла вещи, которых не было в папином запретном списке — тушенка из яка, маринованные пальмовые веточки, осьминог под соусом карри и тому подобное. Я поинтересовалась у Папочки, проверялся ли Папочка и на эти блюда? На что он ответил:

— Займись лучше своим делом, Падди, — и положил в свою тарелку гигантский кусок мясного пирога из оленины. Я попыталась не обращать на него внимания.

Собственная диета Мамы была столь же экзотична, но менее привлекательна. Она пробовала соблазнить меня и Младшего своим супом из морских водорослей, дробленой пшеницей или сырым ревенем, но мы предпочли придерживаться своих собственных диет. Вообще-то есть прикольно, но только когда ешь настоящую пищу.

С завтраком было проще всего: Папочка завтракал позже, чем я — в этом семестре до десяти у него не было лекций.

Я дремала в постели, в то время как наш подающий надежды атлет с жадностью пожирал свой Завтрак Чемпионов, затем выскакивала в последнюю минуту, проглатывала свой стакан томатного сока (двадцать восемь калорий), и окончательно просыпалась уже на полпути к школе. А к тому времени было уже слишком поздно облизываться.

Я приносила мой жалкий маленький завтрак в школу. Клифф тоже стал упаковывать свои завтраки, и мы с ним устраивали совместные пикнички. Он никогда не обращал внимания на то, что или сколько я ем.