Кто же ты, человек? (Что такое человек)

Что такое человек?

Марк Твен (1835–1910)

Предисловие от переводчика

Мне кажется, что несколько цитат из Фолкнера будут как нельзя кстати.

Человек — это сумма климатов, в которых ему приходилось жить.

Человек — сумма того и сего, задачка на смешанные дроби с грязью, длинно и нудно сводимая к жизненному нулю — тупика страсти и праха.

Всякий живой лучше всякого мертвого, но нет таких среди живых или мертвых, чтобы уж очень были лучше других живых или мертвых.

Люди всего-навсего труха, куклы, набитые опилками, сметенными с мусорных куч, где все прежние куклы валяются.

Заранее приношу извинения, если мой перевод покажется кому-то неуклюжим, потому что таким он, по крайней мере, представляется мне самому. Полностью это произведение Твена на русский язык не переводилось, это последнее его крупное эссе, напечатанное в 1906 году, в котором он, по всей видимости, подводит итоги своим размышлениям о человеке и жизни. Вы, наверное, и сами поймете, прочитав его трактат до конца, что заставило меня перевести этот труд. Это первый перевод, который мне довелось совершить в своей жизни, и, как мне представляется, последним и останется — слишком уж изнурительным он оказался для меня, буквально через «не могу» я довел его до конца, хотя объемы самого произведения сравнительно малы.

Вы можете делать с этим переводом все, что в голову взбредет, если он чего-то стоит, кроме его опубликования для продажи. Dixi.

I

a. Человек это машина. b. Личная заслуга.

[Старик беседовал с юношей. Старик заверил его, что человек является всего-навсего машиной, не более того. Юноша возразил ему и попросил обратиться к частностям, и предъявить ему веские доказательства своего убеждения.]

Old Man (Старик). Из чего конструируется паровой двигатель?

Young Man (Юноша). Железо, сталь, латунь, белый металл и так далее.

О.М. Откуда они берутся?

Y.М. Из горных пород.

О.М. В беспримесном состоянии?

Y.М. Нет, в рудных месторождениях.

О.М. Залежи этих металлов внезапно возникли в руде?

Y.М. Нет, это растянутый на века кропотливый труд.

О.М. Возможно ли изготовить двигатель непосредственно из горной породы?

Y.М. Да, но он будет ломким и дешевым.

О.М. От такого двигателя ожидать ничего сверхъестественного не приходится, не так ли?

Y.М. Да, практически ничего.

О.М. Как нужно действовать, чтобы сконструировать добротный и отличный двигатель?

Y.М. Прорыть туннели и шахты в горах; добыть железную руду; раздробить ее, расплавить, превратить в чугун; подвергнуть его бессемеровскому процессу и создать из него сталь. Добыть, обработать и соединить несколько металлов, из которых образовать латунь.

О.М. Затем?

Y.М. Завершить процесс и собрать отличный двигатель.

О.М. А вот с этого двигателя спрос будет по полной?

Y.М. Да, конечно.

О.М. На нем могут работать станки, дрели, строгальные станки, ударные машины, лощильные машины, одним словом, все оборудование на большом заводе?

Y.М. Да, могут.

О.М. А что может работать за счет двигателя из горной породы?

Y.М. Швейная машина, быть может. Возможно, ничего более.

О.М. Люди будут восхищаться отличным двигателем и восторженно хвалить его?

Y.М. Да.

О.М. Но не тем, ломким?

Y.М. Нет.

О.М. Качества стального двигателя будут несоизмеримо выше качеств каменного?

Y.М. Разумеется.

О.М. Личные качества?

Y.М. ЛИЧНЫЕ качества? Как вас понимать?

О.М. Будет ли качество его работы его личной заслугой?

Y.М. Двигателя? Естественно нет.

О.М. Почему же?

Y.М. Потому что не он лично руководит своими действиями. Это следствие закона, по которому его сконструировали. И это не его заслуга, что он выполняет ту работу, на исполнение которой был задуман, и не совершать которую не может.

О.М. И значит слабая работа каменного двигателя тоже не является его личным недостатком?

Y.М. Безусловно. Он делает не больше и не меньше того, что закон его природы позволяет или обязывает его совершать. В этом нет ничего личного; у него нет выбора. Вы пытаетесь подвести меня к мысли, что человек и машина почти что одно и то же, и что ни в поступках человека, ни в работе машины нет никаких личных заслуг?

О.М. Да, но будь добр, не оскорбляйся, задеть я тебя не хотел. В чем принципиальная разница между каменным и стальным двигателем? Назвать ли нам это воспитанием, обучением? Назвать ли нам железный двигатель дикарем, а стальной — цивилизованным человеком? Изначально порода несла в себе материал, из которого и создали стальной двигатель — но вместе с тем она включала в себя и серу, и камень — затрудняющие ее обработку врожденные черты, унаследованные от древних эпох — назовем их предрасположенностями. Предрасположенностями, от которых сама порода не имела ни силы, ни желания избавиться. Можешь записать эту фразу?

Y.М. Да, я записал ее: «Предрасположенностями, от которых сама порода не имела ни силы, ни желания избавляться.» Продолжайте.

О.М. Эти предрасположенности могут быть устранены лишь внешними воздействиями или не устранены вообще. Запиши это.

Y.М. Очень хорошо: «Могут быть устранены лишь внешними воздействиями или не устранены вообще.» Продолжайте.

О.М. У железа предрасположенность по отношению к добычи его из сдерживающей его породы. Точнее говоря, железу абсолютно все равно, будет ли порода изъята или нет. Затем внешнее воздействие перемалывает породу в порошок и извлекает руду. Железо в руде все еще в неволе. Внешнее воздействие (влияние) расплавляет его из закупоренной руды. Железо свободно, но безразлично к дальнейшим действиям. Внешнее воздействие вовлекает его в бессемеровский процесс и делает его сталью высшего качества. Железо обучено, его воспитание завершилось. Оно достигло своего предела. Нет никакой возможности «обучить» его быть золотом. Будь добр, запиши это.

Y.М. Хорошо. «У всего есть свой предел — нельзя из железной руды сделать золото.»

О.М. Существуют «золотые» люди, «оловянные люди», «медные», «свинцовые», «стальные» люди и так далее — и у каждого есть ограничения его натуры, наследственности, «обучения», внешней среды. Можно создать двигатель из каждого из этих металлов, но нельзя требовать от слабого двигателя работать наравне с сильным. И в каждом случае, чтобы достигнуть лучшего результата, нужно освободить металл от препятствующих предрасположенностей «воспитанием» — расплавить, очистить и так далее.

Y.М. Сейчас вы дошли до человека?

О.М. Да, человека-машины, человека-безличного двигателя. Каким бы ни был человек, он таким СОЗДАН, и всем он обязан воздействиям и влияниям, оказываемым на него его наследственностью, местом жительства, его кругом общения и связям в группах и обществе, в которых он вырос. Его двигают, направляют, командуют внешние влияния — и только они. Сам человек не порождает ничего, даже мысль.

Y.М. Да бросьте! Откуда у меня появилось мнение, что все, что вы несете, есть чушь?

О.М. Это естественное мнение — даже неизбежное мнение — но не ты создал сырье, из которого оно сформировалось. Это сырье — обрывки мыслей, впечатлений, чувств, накопленных бессознательно из тысяч книг, бесед, и из потоков мыслей и чувств, заполнивших твои ум и сердце из сердец и умов предков, живших столетия до тебя. ЛИЧНО ты не создал даже мельчайшую долю того материала, из которого сформировалось твое мнение; и в этом нет никакой, даже незначительной, твоей личной заслуги в том, что ты соединил одолженный материал вместе. Это было сделано АВТОМАТИЧЕСКИ — твоей умственной машиной, в точном соответствии с законом ее работы и устройства. И ты ни только ни изобрел этот механизм сам, ты даже НЕ ИМЕЕШЬ ВЛАСТИ НАД НИМ.

Y.М. Это уже слишком. Вы полагаете, что ни к какому другому мнению я прийти не мог?

О.М. Спонтанно? Нет. И ТЫ НЕ СФОРМУЛИРОВАЛ ЕГО САМ; твой механизм сделал это за тебя — машинально и мгновенно, без раздумья и даже нужды в этом.

Y.М. Допустим, я поразмышляю?

О.М. Да, ты можешь попытаться.

Y.М. (Через 20 минут.) Я всего-навсего воспроизвел его.

О.М. Ты имеешь ввиду, что пытался изменить его?

Y.М. Да.

О.М. С успехом?

Y.М. Нет. Оно не меняется; его невозможно переменить.

О.М. Не хочу огорчать тебя, но ты сам имеешь возможность наблюдать, что твой разум всего лишь машина, не более того. Ты не в состоянии управлять ею, она не в состоянии властвовать над собой — только внешние обстоятельства приводят ее в действие. Такой ее создали; такими создали все остальные машины.

Y.М. Неужели мне никогда не приведется изменить одно из этих непроизвольных мнений?

О.М. Нет. Тебе самому нет, но ВНЕШНИМ ВЛИЯНИЯМ это по плечу.

Y.М. ТОЛЬКО ли внешним?

О.М. Да, только им это под силу.

Y.М. Ваше утверждение несостоятельно — я бы сказал смехотворно.

О.М. Что заставляет тебя так думать?

Y.М. Я не то что так думаю, я знаю это наверняка. Допустим, я принял решение пристальней изучить мир и себя, перечесть уйму книг, чтобы специально изменить свое мнение, и допустим я преуспел в этом. Это ведь не было вызвано к жизни внешним импульсом, это начинание осталось только за мной; ведь у меня самого возник этот замысел.

О.М. Ты ошибаешься. ОН ПОЯВИЛСЯ ОТ НАШЕГО С ТОБОЙ РАЗГОВОРА. Без него тебе бы и в голову это не пришло. Ни один человек не создает ничего. Все его мысли, все побуждения приходят из ВНЕШНЕГО МИРА.

Y.М. Это чересчур раздражающая меня тема. У ПЕРВОГО человека они, по крайней мере, были; ему не с кого их было срисовывать.

О.М. Это заблуждение. Мысли Адама пришли к нему из внешней среды. У ТЕБЯ есть страх смерти. Ты ведь не изобрел его — он пришел к тебе снаружи, из разговоров и обучения. А у Адама его не было.

Y.М. Нет, был.

О.М. Когда он был создан?

Y.М. Нет.

О.М. Когда же?

Y.М. Когда ему пригрозили ею.

О.М. Значит он пришел извне. Адам был достаточно взрослым; но не надо делать из него Бога. ЗА ИСКЛЮЧЕНИЕМ БОГОВ НИКТО НИКОГДА НЕ ПОРОЖДАЛ МЫСЛИ, КОТОРАЯ НЕ ПРИШЛА БЫ ИЗ ВНЕШНЕГО МИРА. Может, у Адама и была светлая голова, но толку от нее было мало, пока она не заполнилась впечатлениями внешнего мира. Он не мог даже употребить ее на выдумку самого сущего пустяка. Он даже понятия не имел о различии между добром и злом — только из ВНЕШНЕГО МИРА он мог получить его. Ни он, ни Ева и помыслить не могли, что ходить в чем «мать» родила нескромно; это знание пришло к ним вместе с тем яблоком из ВНЕШНЕГО МИРА. Так уж устроен человеческий мозг, что ОН НЕ МОЖЕТ РОДИТЬ КАКУЮ БЫ ТО НИ БЫЛО МЫСЛЬ. Удел его — использовать сырье, приобретенное СНАРУЖИ. Он всего лишь машина, работающая автоматически, не подчиняющаяся воле. ОНА НЕ ГОСПОДСТВУЕТ НАД СОБОЙ, ЕЕ ВЛАДЕЛЕЦ НЕ ВЛАСТВУЕТ НАД НЕЮ.

Y.М. Так и быть, покончим на Адаме, но вот творения Шекспира…

О.М. Нет, ты хотел сказать ПОДРАЖАНИЯ Шекспира. Эйвонский бард ничего не сотворил. Он пытливо наблюдал, и изумительно воспроизвел. Он верно воспроизвел людей, сотворенных Богом; но сам ничего не создал. Но не будем винить его в том, что он пытался. Шекспир просто не мог сотворить. ОН БЫЛ МАШИНОЙ, А МАШИНЫ СОЗДАВАТЬ НЕ МОГУТ.

Y.М. В чем тогда проявлялось его превосходство?

О.М. В этом. Он не был швейной машинкой, как мы с тобой — он ткал гобелены. Нити и краски пришли к нему из ВНЕШНЕГО МИРА; внешние влияния, указания, ЖИЗНЕННЫЙ ОПЫТ (чтение, наблюдение пьес, постановка пьес, заимствование идей и так далее), создали образчики у него в голове и привели в движение его сложную и восхитительную машину, а ОНА АВТОМАТИЧЕСКИ выдала ту живописную и роскошную ткань, до сих пор вызывающую изумление мира. Если бы Шекспир родился и вырос на пустынном и заброшенном людьми острове в океане, у его могущественного интеллекта не было бы ВНЕШНЕГО МАТЕРИАЛА для работы и, следовательно, он ничего бы не изобрел; никаких ВНЕШНИЙ ВЛИЯНИЙ, обучения, формирования, убеждений, вдохновений ценного качества — и он ничего бы не изобрел — и так Шекспир оставил бы нас ни с чем. Живи он в Турции, он изготовил бы нечто — нечто, не превышающее высшей границы турецких влияний, круга общения, и обучения. Во Франции ему повезло бы больше — он изобрел что-то, ограниченное пределом французских влияний и воздействий среды и воспитания. В Англии он достиг высшей границы, которую мог достигнуть посредством ВНЕШНЕЙ ПОДДЕРЖКИ, ОБЕСПЕЧИВАЕМОЙ ИДЕАЛАМИ ЭТОЙ СТРАНЫ, ВЛИЯНИЯМИ, ОБУЧЕНИЕМ. Я и ты всего — навсего швейные машинки. Мы должны делать то, что нам под силу; мы должны прилагать наши усилия и не обращать внимания, когда кто-то бездумный попрекает нас тем, что мы не шьем гобелены.

Y.М. И мы не более чем машины! И машины не должны хвастаться, не должны ни гордиться своей работой, не разглагольствовать о своей личной заслуге за ее исполнение, не должны похвалять и прославлять. Это бесчестная теория.

О.М. Это не теория, это самый что ни на есть голый факт.

Y.М. Значит, я могу допустить, что нет большей заслуги в том, чтобы быть храбрецом, нежели быть трусом?

О.М. ЛИЧНОЙ заслуги? Нет. Смелый человек не СОЗДАВАЛ свое мужество. Никакой личной заслуги в обладание им он не несет. Он родился с ним. Ребенок, рожденный с миллионом долларов, — где здесь личная заслуга? Ребенок, родившийся ни с чем, — о каких его личных недостатках может идти речь? Перед одним раболепствуют, восторгаются, почитают льстецы, другим же пренебрегают и презирают — где в этом смысл?

Y.М. Иногда робкого десятка человек ставит себе целью побороть свое малодушие и сделаться бесстрашным, и преуспевает в этом. Что вы скажете на это?

О.М. То, что это обнаруживает ценность ОБУЧЕНИЯ И ВОСПИТАНИЯ В ПРАВИЛЬНЫХ НАПРАВЛЕНИЯХ В ОТЛИЧИЕ ОТ НЕПРАВИЛЬНЫХ. Не поддающаяся оценке польза есть в обучении, влиянии, образовании в верных направлениях — ВОЗДЕЙСТВИЕ НА ЧЕЛОВЕКА ДЛЯ ОБЛАГОРАЖИВАНИЯ ЕГО ИДЕАЛОВ.

Y.М. Но как же заслуга — личная заслуга победоносного начинания труса и его достижения?

О.М. Ее нет. С точки зрения мира он более достойный сейчас, чем он был, но не он добился перемены, эта заслуга принадлежит не ему.

Y.М. Кому, в таком случае?

О.М. Тому, каким он создан, и внешним влияниям, выковавшим его.

Y.М. Каким он создан, вы говорите?

О.М. Начнем с того, что он он не был никогда конченным трусом, ведь внешним влияниям тогда не над чем было бы потеть. Он не страшился коровы, а быть может, только быка: женщины не боялся, но остерегался мужчин. Влияниям было над чем работать. Было СЕМЯ. Нет семени, нет растения. Сам ли он занес это семя внутрь себя, или был рожден с ним? Это не его заслуга, что оно там очутилось.

Y.М. Как бы то ни было, сама идея выращивания его, намерение вырастить его, была достойной уважения и он сам пришел к ней.

О.М. Ничего подобного. Оно пришло оттуда же, откуда все порывы, благие ли иль дурные, являются — ИЗВНЕ. Если бы этой робкий человек прожил всю свою жизнь среди малодушных, никогда бы не слышал о подвигах, никогда бы не слышал, как о них говорят, не слышал бы, как их превозносят и испытывают зависть к героям, совершившим их, он имел бы такое же представление о храбрости, какое Адам имел о скромности, и не было бы никакого варианта, чтобы его осенило заделаться смельчаком. Он НЕ МОГ ПОРОДИТЬ ЭТУ ЗАТЕЮ — она должна была прийти к нему из ВНЕШНЕГО МИРА. И когда услышал, что отвага прославляется, а трусость презирается, это пробудило его. Он чувствовал себя виноватым. Быть может, его возлюбленная вздернула нос и сказала ему, «Я слышала, что вы трус!» Это не он начал новую жизнь — она сделала это за него. Он не должен ходить с напыщенным видом и трубить о своей заслуге — она не его.