Помоги проекту - поделись книгой:
Американцы хотят увести с поля боя своего солдата — носителя агрессивной воли — и вывести вместо него бездушный механизм: роботизированный комплекс, оружие с удаленным управлением, беспилотный самолет, танк, артиллерийскую установку…
Концепция нелетальной войны, конечно же, так и осталась бы безумной заморочкой Джона Александера (воевать, не убивая, — кому такое придет в голову?), если бы она очень удачно не вписалась в другие военные доктрины, разрабатываемые с прицелом на XXI век.
Руководство Пентагона в 90-е годы было озабочено тем, как соответствовать задачам новой эпохи, которая, исходя из сложившегося на тот момент геополитического расклада, по факту оказывалась эпохой мировой гегемонии США.
В самом деле, Советский Союз — главный противник — перестал существовать. Китай набирал мощь, но еще даже близко не претендовал на роль нового антагониста США. Казалось, весь мир уже готов признать единственного владыку — надо только предложить ему новую, прежде небывалую, объединяющую идею. Но какую? Как быть, если хочется всемирной империи, но все 200 лет своей истории ты твердил о ценностях демократии? А именно так и действовать — по-прежнему твердить о демократии, а железный кулак упрятать в бархатную перчатку. Назвать захватническую войну «миротворческой операцией», агрессию — «свержением диктатора», вмешательство во внутренние дела других государств — «революцией цветов». Так идея была найдена: Америка правит миром с помощью «мягкой силы» (soft power), а американская армия не несет миру ничего, кроме гуманизма. Понятно, что в этих условиях концепция нелетальной (гуманной) войны была просто находкой.
Но и имеющиеся к тому времени концепции не были отброшены. Их набралось около полудюжины (многовато для одной страны, но дальше станет понятно, почему). Перечислим самые главные:
— информационная война — применяется на начальном этапе войны для демонизации народа и страны, на которые нацелена агрессия, в глазах остальных стран. Дополняется экономической и политической блокадой, «оранжевой революцией», созданием вооруженной оппозиции, инспирацией госпереворота и т. д.
— концепция неядерного сдерживания — угроза уничтожения или уничтожение ядерного арсенала страны, против которой планируется агрессия, с помощью массированного применения высокоточного оружия, крылатых ракет и т. п. Позволяет заблокировать ответный ядерный удар.
— бесконтактная война — война, в которой за счет технологического превосходства (высокоточное оружие, авиация, боевые вертолеты, беспилотники и т. п.) армия США практически не вступает в ближний бой с противником, а истребляет его на расстоянии.
— сетецентрическая война — благодаря высокому уровню компьютеризации и новейшему вооружению армия США в состоянии действовать как ряд автономных и сверхмобильных подразделений. За счет спутников, систем наблюдения и разведки, систем связи и пр. они взаимодействуют друг с другом как слаженный механизм, знают о противнике все, видят поле боя принципиально лучше его и могут быстро сконцентрировать силы на любом угрожающем направлении.
— консциентальная война — позволяет переформатировать идентичность целых социальных общностей. Фактически это разрушение единого самосознания народа: «я — русский, и я часть русского народа». В результате консциентальной войны уничтожаются не люди — носители этого самосознания, а идентификационные матрицы в их головах, определяющие их общность с другими гражданами данной страны. Вот уже сейчас есть группа граждан, относящая себя не к «анчоусам», а к «дельфинам».
— наконец, нелетальная война, о которой уже много сказано — применение ряда технологий, позволяющих не угрожающим жизни образом прекратить организованное сопротивление противника.
Каждая из концепций отражает одну из сфер будущей войны, но не покрывает остальные. Казалось бы, в чем смысл? А он в том, что все эти концепции существуют не отдельно друг от друга, а как нечто единое, применяемое в комплексе. И работать этот комплекс должен так.
Перед началом войны на полную мощность будет включена информационная война (чтобы дискредитировать руководство и армию выбранной в жертву страны).
Превентивная бесконтактная война станет основным способом уничтожения армии и вооруженных сил государства-врага, его управленческой сети, промышленной инфраструктуры и т. д.
Концепция неядерного сдерживания (и наличие ПРО) предотвратит или сделает бессмысленным возможный ответный удар, если противник владеет ядерным оружием.
Сетецентрическая война позволит добить оставшиеся после нанесения высокоточного удара разрозненные формирования противника, партизанские отряды, террористические группы и т. д.
Консциентальная война будет развернута после поражения армии, распада государственности, структур управления побежденной страны и превратит прежде единый народ в хаотически перемещающиеся броуновские частицы.
И вот тогда наступит черед нелетальной войны, которая превратится в серию полицейских операций против не смирившихся с поражением и оккупацией одиночек.
Согласитесь, картина получается невеселая и очень напоминающая то, что уже происходит в реальности.
Правда, пока до такого всеобъемлющего комплекса достаточно далеко, хотя США и стремятся к нему с маниакальной настойчивостью. Более того, ряд экспертов, военных и гражданских, указывают на принципиальные недостатки и противоречия такого видения будущей войны.
Прежде всего, указывается, что Пентагон слишком увлечен технологической и военно-технической составляющими войны будущего.
Например, в концепции сетецентрической войны главная ставка сделана на высокоточное оружие и системы информационного (компьютерного) обеспечения. Между тем, уже сегодня перехват данных с беспилотников армии США могут сделать даже террористы из «Талибана». Если же вместо малограмотных талибов противником будет сильное государство, чьи электронные системы гораздо мощнее, оно сможет не только нарушить функционирование информационной системы, но и полностью перехватить управление ею.
Точно так же сильного противника нереально победить только воздушно-космической операцией, как это было в Югославии, — необходимо будет задействовать сухопутные войска для завершения его разгрома, причем воевать им придется в самом классическом смысле. То есть проводя войсковые операции, стратегическое развертывание, используя наступление, оборону и многое другое.
Те же самые талибы всего через несколько дней после начала американских воздушных атак научились маскировать военную технику подручными средствами, использовали для скрытности особенности горной местности, применяли тактику рассредоточения сил. Они оказывали серьезное сопротивление и после массированных бомбежек, и после применения высокоточного оружия. В ходе операции «Анаконда» в марте 2002 г. американской разведке, которая использовала все преимущества беспилотной техники, космических спутников, радаров, тепловизоров и аппаратуры прослушивания, удалось обнаружить менее половины огневых позиций талибов.
Профессор Военно-морского колледжа США М. Вего добавляет, что никакой технический прогресс, каким бы значительным он ни был, не может изменить истинную природу войны и критикует пентагоновских стратегов за отход от взглядов Карла фон Клаузевица и других классиков военной мысли.
Апологеты новых концепций войны считают, что информационное превосходство приведет к увеличению скорости и точности в принятии решений, а также позволит проводить параллельные и непрерывные операции. Однако в основе управления на поле боя находится человек, утверждает М. Вего, с его особенностями мышления и скоростями реакции. Требование увеличения скорости принятия решений грозит поспешностью и непродуманностью командования, крайне опасными в боевой обстановке.
По мнению заместителя директора Института по проблемам обороны А. Кауфмана, Пентагон трансформирует армию для того, чтобы вести войны, которые он хочет вести, вместо того чтобы готовиться к войнам, которые, скорее всего, придется вести.
Наконец, недавний министр обороны США Роберт Гейтс, выступая в Университете национальной обороны в сентябре 2008 года, заявил:
Тогда почему военное руководство США так ухватилось за комплекс высокотехнологических концепций войны и, в том числе, за концепцию нелетальной войны? Только ли потому что она придала этому комплексу агрессивных концепций маскирующую гуманистическую направленность и даже особый шарм — мол, мы завоевываем вас, но предельно бережно и гуманно?
Создается впечатление, что отказ от традиционных взглядов на природу войны, в чем критики упрекают пентагоновских стратегов, — осознанная позиция военного руководства США.
Например, К. Клаузевиц утверждал, что
То есть, он считал, что суть войны — это открытое столкновение двух противоположных воль. Американцы же хотят увести с поля боя своего солдата — носителя агрессивной воли — защитить его, спрятать — и вывести вместо него бездушный механизм: роботизированный комплекс, оружие с удаленным управлением, беспилотный самолет, танк, артиллерийскую установку и т. д. То есть, на поле боя будет совершенный военный механизм, а направляющая этот механизм воля будет далеко и недоступна для поражения.
Когда мощный боевой лук стал массово применяться против рыцарской конницы, его назвали «подлым оружием». Потому что считали верхом подлости убийство противника из безопасного места — вместо открытой честной схватки, в которой все решает сила и воля.
Как в таком случае назвать высокоточную ракету?
Но нелетальное оружие, на наш взгляд, является еще более подлым изобретением.
По своему принципу действия: не убивать противника, а заставлять его оставлять поле боя, убегать от сражения.
По подходу к решению задачи: использующий нелетальное оружие — гуманист, а его противник, стреляющий в ответ из обычного оружия, — варвар.
По цели воздействия: не наносить серьезные повреждения организму противника, и тем более, несовместимые с жизнью, а лишь раз за разом отучать его сопротивляться.
По способу воздействия: на низший, физиологический или даже клеточный, уровень, которому почти невозможно сопротивляться сознанием. Если тебя охватывает жгучий жар, или неудержимый рвотный рефлекс, или сводит невероятная судорога — как с этим бороться? А спасение вот оно, рядом — стоит только убежать подальше с поля боя.
При поражении классическим оружием человек тоже испытывает боль, шок, страх, однако превозмогает их силой духа. Даже осознание возможной смерти является фактором, которое дает человеку чувство гордости от того, что он духовно выше смерти, что о нем будут помнить как о герое, что он не потерял честь и не поддался слабости.
При поражении нелетальным оружием человек не подвержен страху смерти, но и не может считать себя духовно выше ее. Напротив, он не может надеяться считать себя героем, поправшим смерть, не может верить, что остался в памяти родных, друзей и Родины как солдат, который пал, защищая их. А значит, теряют свое значение все высокие чувства, ради которых человек когда-то шел на смерть — патриотизм и любовь к Родине, месть за близких, благородная ярость и другие.
Итак, Америка, прекращающая войну после гибели нескольких десятков своих солдат, Америка, в которой рекомендуется не давать отпор напавшим на вас хулиганам, а отдать им все, что они потребуют, Америка, уповающая на технологии и ни на что другое — намеревается унизить, а то и уничтожить дух. Сначала на поле боя, а далее — везде. Американские Технологии будут бороться с всечеловеческим Духом, и надеются победить.
Америка стремится превратить мир в свое подобие. Но американцы судят по себе. Не все народы готовы променять свободу, родину, честь — на блага предлагаемой США цивилизации, не все готовы принять их версию нового мира вместо собственного самобытного образа жизни.
В следующем номере газеты мы начнем серию статей о том, что есть у России, чтобы сопротивляться этой подлости — и в сфере технологий, и в сфере духа. И что надо сделать, чтобы — если подкачает технология, без которой, как ни крути, не обойтись, — дух все-таки выстоял.
Культурная война
Венец творения или «больное животное»?
Так называемая коммерциализация культуры — это цветочки. Ягодки — это попытки низвести человека до уровня даже не животного, а еще ниже
Философы Просвещения — Вольтер, Руссо, Дидро — подчеркивали, что культура решает задачу воспитания человека, его просвещения и развития. О важности освоения культуры, необходимости «овладеть всеми богатствами культуры» говорил Ленин.
Но и философы, далекие от марксизма, например, испанский философ Ортега-и-Гассет, считавший, что необходимо сохранить элитарность, создать «аристократическую элиту», — отмечали, что после того как божественный авторитет перестал быть опорой социальной организации, ему на смену пришла культура. Культура, подчеркивал Ортега-и-Гассет, это «
И не надо копать слишком глубоко, чтобы увидеть: война с культурой, то есть с тем, что «взращивает в каждом человеке умение понимать, умение чувствовать» и «нравственные принципы», — ведется в России «на убой».
Для начала упомянем как один из многих образцов околокультурной критики некий «авторитетный оффлайн журнал «Артхроника». Внимание в нем привлекает рейтинг влиятельных людей в российском современном искусстве, во главе которого находится Василий Церетели, исполнительный директор Московского музея современного искусства. В музее недавно прошла выставка Йозефа Бойса, немецкого художника, создавшего в 1965 году перформанс под названием «Как объяснить картину мертвому кролику?». Про художника и его мертвого кролика мы поговорим чуть позже.
А от рейтинга «авторитетного журнала» перейдем к действительно показательному событию — идущей сейчас в Эрмитаже выставке «Джейк и Динос Чепмены. Конец веселья» (в оригинале — «Fucking Hell»).
Экспозиция выставки — это девять витрин, составленных в виде свастики. Внутри витрин расположен целый мир: горы, озера, разрушенные каменные сооружения, подземные ходы, обломки «Макдональдса». Все это «заселяют» фигурки, одетые в нацистскую форму, фигурки в виде скелетов и фигурки в виде полуобглоданных скелетов. Между фигурками происходят сцены, знакомые современному человеку из фильмов про зомби. Монстры рвут друг друга на части, насилуют, пытают друг друга. По замыслу авторов — английских художников, братьев Джеймса и Диноса Чепменов — сие действие должно символизировать ужас нацизма.
Вы не поняли глубокий смысл, заложенный в данное творение? Значит, вы не понимаете что такое искусство, и вообще — «сторонник нацистов». Именно так ответил директор Эрмитажа Михаил Пиотровский в ответ на недоуменные вопросы: «А что это, собственно говоря, было?».
Не менее категоричен искусствовед Александр Боровский, заявивший, что не приемлющие выставку — это «
Вроде бы формально правильно. Не хочешь — не смотри. Но и другим не мешай. И все-таки хотелось бы вникнуть, чему именно настойчиво предлагается не мешать. На этот вопрос исчерпывающий ответ дает один из авторов композиции Джейк Чепмен в развернутом интервью журналу «Коммерсант-Власть». Интервью это настолько интересно, что стоит привести из него несколько цитат.
Вот что говорит художник о месте произведения искусства в постмодерне: «
Вот что говорится о цели творчества: «
И самое главное: «
И добавление для тех, кто будет уверять, что братья Чепмен борются с нацизмом или делают еще что-то полезное в этом роде. На вопрос журналиста: «
Постмодерн, отрицая ценность содержания, ставит крест на идее развития, на самой возможности развития. И на пути отказа от развития его естественным врагом становится Просвещение, шире — Модерн. О чем прямо и говорит в своем интервью Джеймс Чепмен. Исправление мира, да еще и с помощью искусства — удел «придурков», «вчерашних людей», для которых заложенное в Модерне развитие до сих пор представляет ценность.
Такой взгляд можно было бы считать эпатажным взглядом экстравагантных художников. Но главная проблема заключается в том, что исповедующие иной, модернистский взгляд на мир оказываются неожиданно «изгоями». На наших глазах происходит полноценная инверсия. С культурой, на которой в Модерне держатся нормы, разделываются, взяв на вооружение концепцию постмодернистов. А всем, кого это не устраивает, предлагают подумать о собственном несовершенстве, архаичности, отсталости. В общем, о полном отсутствии жизненно необходимой в наши дни «креативности».
А «креативность» диктует жизни свои правила. Прежде всего, мерилом «большого искусства» прямо по рекомендации постмодернистов становятся деньги. Иначе зачем надо поднимать разговор о закрытии на ремонт уникальной экспозиции в музее В. В. Маяковского в 2013 году, когда исполнится 120 лет с момента рождения поэта? Ясно, зачем — откаты, уводы, распилы… Искусствовед Григорий Ревзин после восхищенного высказывания об экспозиции музея Маяковского констатирует: «…
Отметить юбилей Маяковского нам предлагают не трепетным отношением к оставшейся от «иной цивилизации» прекрасной экспозиции, а по принципу «пипл хавает». А раз «хавает», то будет ему в юбилей поэта и соответствующий набор развлечений. Курсирующий по Филевской линии «Поезд поэзии», заполненный материалами о жизни и творчестве Маяковского. Акция в духе футуристов «Летняя велоночь», судя по названию и обещанному конкурсу молодых чтецов, обещающая нечто весьма «футуристичное»… и по бессмысленности напоминающее только празднование юбилея Пушкина, апогеем которого было бездарное чтение по ТВ «Евгения Онегина». Кажется, позже идею чтения разными людьми поэтических строчек использовали в рекламе «Макдональдса». К счастью, речь уже шла не о строчках Пушкина, а о прелестях «биг мака».
Но так называемая коммерциализация культуры — это цветочки. Ягодки — это попытки низвести человека до уровня даже не животного, а еще ниже.
На налаживание контакта между миром животных и миром людей претендовал уже упомянутый нами выше Йозеф Бойс. В 1965 году в Дюссельдорфе он устроил выставку для мертвого кролика. А через несколько лет, в 1974 году, прожил несколько дней в клетке с койотом.
В Москве сходными вещами уже много лет занимается художник Олег Кулик. В 1994 году он участвовал в перформансе «Бешеный пес, или Последнее табу, охраняемое одиноким Цербером». Встав в голом виде на четвереньки, он изображал собаку и во время одной из выставок даже покусал посетителей.
В 1995 году в Лондоне прошла его выставка «Миссионер», во время которой Кулик читал проповедь рыбам, ссылаясь на то, что когда-то Франциск Ассизский читал проповеди птицам. Если вы сделаете попытку подойти к сему действу со своими рациональными вопросами, например, с вопросом: «Кто такой Кулик, и почему он себя сравнивает с Франциском Ассизским?», то неизбежно будете посрамлены. Ибо на «проклятые вопросы» постмодернисты уже дали простые ответы.
Так, летом 2012 года в Касселе прошла очередная выставка «dOCUMENTA 13» под кураторством Каролин Кристов-Бакарджиевой. Одной из поднятых тем была проблема возможности существования искусства после Освенцима. Как высказалась куратор выставки, петрушка в саду Дахау смотрела на то, что творили люди в концлагере, и ужасалась. Сложно сказать, что чувствовала и чувствовала ли что-нибудь петрушка, но рассуждения куратора о хороших животных и растениях и ужасных людях отсылают к вполне конкретной традиции, а именно — к фашистской.
Так, одной из рьяных защитниц природы была писательница Савитри Дэви, ставшая кумиром неофашистов. Чилийский неофашист Мигель Серрано с восхищением писал, что она почувствовала в гитлеризме духовный потенциал.
Савитри Дэви была страстной защитницей животных. В своей книге «Обвинение Человека» (1959), она заявила:
Идеальный мир Савитри Дэви «
Если вам кажется, что и в случае с художниками-постмодернистами, и в случае писательницы, восхищающейся Гитлером, речь идет о чем-то «маргинальном», — не обольщайтесь. Одним из вопросов, требующих внимательного рассмотрения, является деятельность Международного фонда дикой природы. Это отдельная большая тема, но не поленитесь — найдите в сети и посмотрите рекламные ролики фонда. Один из них состоит из умилительных картинок: экран разбит на две части, и на одной стороне ролика показаны люди, а на другой животные. Показано, что люди и животные действуют сходным образом… Вот лежит в полудреме человек, и так же лежит тигр… А вот как человек и мартышка трогательно обнимают своих детенышей… Но это только начало. После того как в человеке будет окончательно убито стремление достичь звезд, он перестанет представлять собой такое уж трогательно-умилительное зрелище.
И тогда сторонникам неофашизма и экофашизма останется только констатировать, что человека — самое несуразное, некрасивое и мало приспособленное к жизни в дикой природе существо — надо уничтожить. А мир оставить в его первозданном виде… только животные и петрушка.
Наша война
Наш адрес — Советский Союз
86% граждан России считают необходимым официальное признание величия СССР и всемирное значение его достижений, величие идей, на которых он был построен, величие советского народа, спасшего мир от фашизма
Прошло больше 20 лет, как СССР перестал существовать. Но большинство граждан родилось в СССР, и они считают Советский Союз своей Родиной. Несмотря на четверть века оголтелой антисоветской пропаганды, подавляющее большинство граждан современной России остались — в большей или меньшей степени — советскими людьми. Более того, все опросы последних лет свидетельствуют, что «советскость» не уменьшается, а растет. Специалисты ВЦИОМА «удивляются», что — несмотря на все предпринятые «меры» — отношение к Ленину в России становится с каждым годом все лучше и лучше, в том числе у молодежи, специалисты «Левада-центра» расстраиваются, что, несмотря на буйную «десталинизацию», Сталин по-прежнему является уважаемым и любимым народом вождем.
Движение «Суть времени» год назад провело свое исследование отношения граждан к СССР — всероссийский опрос был проведен активистами Движения «Суть времени» 7–27 июля 2011 г. Опрошено 24 526 человек в 1357 населенных пунктах в 79 областях, краях и республиках России. Результаты этого исследования более чем показательны, и в преддверии 90-летия образования СССР кажется правильным и уместным обратиться к ним еще раз.
Нам очень хотелось узнать, насколько «советскими» остались нынешние граждане России, насколько сохранны «советских» взглядов в нашем обществе.
Задавалось 4 вопроса:
О том, что определяет авторитет страны в сегодняшнем мире — независимость и твердость или гибкость и способность договариваться.
О том, в какую сторону нужно было бы повернуть развитие страны (если бы можно было быстро достичь желаемого) — в сторону «советского» социализма или в сторону «настоящего» капитализма.
О том, как должна развиваться страна — за счет заботы о развитии каждого человека, своих ресурсов и национальных ценностей, или за счет эксплуатации различных ресурсов других стран (то есть по колониальной модели).
О том, должен ли человек ставить интересы страны и государства выше своих, или, наоборот, собственные частные интересы должны быть для него превыше всего.
На каждый из вопросов был условно «советский» и условно «антисоветский» ответ. Результаты оказались следующими:
Три вопроса из четырех практически разделили выборку пополам, а вот вопрос о «правильных» источниках развития для страны разделительной силы практически не имеет: подавляющее большинство опрошенных выбрали «советский» вариант ответа, и лишь 6 % осмелились указать «антисоветский» ответ. Как видно из рисунка, по совокупности «советских» ответов больше, чем «антисоветских», даже если не учитывать вопрос об источниках развития. В среднем каждый опрошенный дал 2,7 «советских» ответов. Соответственно, мы можем сказать, что наше население более чем наполовину — советское.
Как «советскость» связана с другими характеристиками? Оказалось (см. Рис. 2), «советскость» логично связана с политической ориентацией человека: чем «левее» и чем более государственнически настроен человек — тем больше показатель «советскости». Это значит, что индекс «советскости» в какой-то части отражает мировоззрение человека и его «советскость».
Бросается в глаза зависимость «советскости» от возраста: чем больше человек прожил в Советском Союзе — тем он более советский: в группе самых молодых участников опроса он равен 2,49, а в группе самых старших — 3,08. Еще интереснее то, что степень «советскости» во всех возрастных группах за прошедшие 10 лет выросла по сравнению с ответами на те же вопросы, полученными в общероссийском опросе «Независимого аналитического центра» в 2001 году.
Поделиться книгой: