Солнце любви Киноновеллы

которую сразу подхватывают.

Мэри Фиттон входит в свой номер и, не снимая шляпки,

открывает книгу, находит свернутый лист. Мы слышим голос

поэта.

УИЛЛ

Так пусть же книга говорит с тобой.

Пускай она, безмолвный мой ходатай,

Идет к тебе с признаньем и мольбой

И справедливой требует расплаты.

Прочтешь ли ты слова любви немой?

Услышишь ли глазами голос мой?

23

Мэри Фиттон вся вспыхивает от радости и тут же с

возмущением хочет порвать лист, но не решается.

МОЛЛИ. Это же всего лишь сонет. Прекрасный сонет! Кто

знает, что он посвящен мне? А если и мне?! Тайный подарок

вдвойне драгоценен.

Шекспир в своем номере. Горит на столе свеча. Поэт стоит у

темного окна и видит, как в глубине зеркала, смуглую леди.

УИЛЛ

Мой глаз гравёром стал и образ твой

Запечатлел в моей груди правдиво.

С тех пор служу я рамою живой,

А лучшее в искусстве - перспектива.

Звучит музыка. Тичфилд. В гостиной у графини Саутгемптон

на вёрджинеле (разновидность клавесина) играет Мэри Фиттон

(это было редкостью в ту эпоху, поэтому составляло особое

очарование смуглой леди, под что подпала и королева Елизавета,

любившая танцевать).

Шекспир в гостиной слушает ее игру, еще бесконечно

далекий от юной леди, но, увлеченный ею, обращается к ней про

себя весьма фамильярно.

УИЛЛ

Обидно мне, что ласки нежных рук

Ты отдаешь танцующим ладам,

Срывая краткий, мимолетный звук, -

А не моим томящимся устам.

Но если счастье выпало струне,

Отдай ты руки ей, а губы - мне!

128

Номер гостиницы. Входит Мэри Фиттон. Горничная помогает

ей снять верхнюю одежду и выразительно смотрит на стол, где

при свете свечей новый лист с сонетом. Мэри берет в руки лист,

глаза ее ослепительно вспыхивают, как ночь со звездами, и

откуда-то с вышины звучит голос.

УИЛЛ

Недаром имя, данное мне, значит

«Желание». Желанием томим,

Молю тебя: возьми меня в придачу

Ко всем другим желаниям твоим.

Недобрым «нет» не причиняй мне боли,

Желанья все в твоей сольются воле.

135

Сонет отдает детством, точно поэт подпал под возраст юной

леди. По-юношески наивно, так томился Ромео по Розалине,

прежде чем влюбиться в Джульетту.

ГОРНИЧНАЯ (угадывая состояние госпожи). Позвать?

МОЛЛИ. Смеешься?

ГОРНИЧНАЯ. Никто ведь не узнает. Вас разлучили с мужем,

едва вы вышли замуж тайно, так вас приспичило. Теперь-то что

вам пропадать?

МОЛЛИ. Но он актер.

ГОРНИЧНАЯ. Тем лучше. Актер заезжий - для дам всего лишь

шалость, а не грех.

МОЛЛИ. Он подкупил тебя.

ГОРНИЧНАЯ. Я бы охотно переспала с ним, если бы он по

уши не был влюблен в вас. А говорят, он отец семейства, у него

даже дети-близнецы растут, девочка и мальчик, а ведет себя, как

юноша, который влюбился в вас до смерти. Если не себя, то его

хоть пожалейте.

МОЛЛИ. Боже! Это у него множество желаний, а у меня одно

- желание любви.

Горничная потихоньку уходит. Входит Шекспир.

Любовная сцена, да не одна...Радость любви и обладания

заключает в себе и горечь, помимо укоров совести для поэта.

Голос с вышины, пока длится любовная сцена:

УИЛЛ

Как осужденный, права я лишен

Тебя при всех открыто узнавать,

И ты принять не можешь мой поклон,

Чтоб не легла на честь твою печать.

Ну что ж, пускай!.. Я так тебя люблю,

Что весь я твой и честь твою делю!

36

3

Поместье Тичфилд. В беседке граф Саутгемптон с книгой; у

пруда показываются графиня Саутгемптон и сэр Томас Хенидж,

влюбленная чета в сорок и шестьдесят лет.

ГРАФИНЯ. С надеждой новой новою весною нам возраст не

помеха веселиться в кружке из молодых повес и дам...

СЭР ТОМАС. Влюбляться и любить, желать жениться, как сна

в послеполуденное время... (Целует графине руку.)

ГРАФИНЯ. Ах, сын мой заупрямился опять...

СЭР ТОМАС. Опять?

ГРАФИНЯ. Да в сторону другую совершенно, - то было он

влюбился... в шестнадцать лет, и чтобы глупостей он не наделал,

лорд Берли, опекун от королевы, ее министр первый, предложил

его помолвить с внучкою своею Елизаветой Вир. Чего же лучше?