Беги, Люба, беги!

Он заворочался, укладываясь поудобнее.

— Дед Мороз...

— Ну, Олег! Я серьезно! Угадай...

— Что еще за игры на ночь глядя! Тебе завтра дурака валять, а мне на работу...

Поняв, что время, отведенное на аудиенцию, подошло к концу, я вздохнула:

— Верка Зотова. Из нашего класса. Ну, рыжая такая... Помнишь?

Муж шевельнул плечом и хмыкнул:

— Зотова? Верка? Рыжая? Помню... И чего?

— В эту субботу встреча выпускников будет. Здорово, правда? Пойдем, а?

Он полежал немного, потом чуть слышно буркнул:

— Там поглядим.

Новость не вызвала в супруге прилива ностальгии, и через несколько минут он уже крепко спал. Я села и обхватила руками коленки.

Странно, что он не вспомнил Верку сразу. Как-никак, а в восьмом классе у них был роман. Впрочем, трудно вспомнить, с кем у Олега романа не было. Разве что со мной. Мы учились в параллельных классах, и у него не было ровно никакой причины обращать внимание на такую серую мышь, как я.

Красавец, спортсмен, чемпион района по плаванию, он никогда не был обделен женским вниманием. И сам отвечал прекрасной половине человечества тем же. Я, конечно, была в него тайно влюблена, однако за время нашей совместной учебы единственным знаком внимания с его стороны была эффектная подножка, заставившая меня растянуться на полу во весь рост. После школы наши пути разминулись. Как выяснилось позднее, Олег за это время успел обзавестись дипломом юриста. Я окончила медицинский. И вдруг он появился в моей жизни, словно тот чертик, что выскакивает из табакерки. Шокированная этим обстоятельством, я не успела опомниться, как оказалась замужем...

В полдень позвонила Лидка.

— Как дела? Судя по счастливому звенящему голосу, в семейном гнезде снова мир и согласие?

В ответ я только вздохнула, и в самом деле чувствуя себя счастливой. Лидка тоже вздохнула.

— А голова как?

— Гораздо лучше. Если не напрягаться, то и совсем хорошо.

— Вот и не напрягайся.

— Я и не напрягаюсь. Слушай, давай встретимся, я тебе деньги принесу...

— Не напрягайся, — холодно перебила подруга, и в ее голосе скользнуло раздражение. — Мне не к спеху. Встретимся в субботу. Ты придешь?

Она ждала. Я тянула время, тоненько покашливая. Признаться, что встреча под вопросом, я не решалась.

— В субботу? Ну, наверное...

Если бы подруга не жалела мои сотрясенные мозги, то непременно рявкнула бы во всю глотку. Но она ограничилась коротким тихим предупреждением:

— Не глупи, Любка...

Положив трубку на рычаг, я осторожно опустилась на стул. Ну, чего она от меня хочет? Чтобы я устроила ему скандал? Чтобы выгнала его, развелась?..

Новый телефонный звонок прервал мои мысли. Я встала и потянулась к трубке.

— Это квартира Платовых? — спросил незнакомый голос.

— Да... — немного растерялась я.

— Любовь Петровна?

— Да. А кто говорит?

Вопрос собеседник проигнорировал.

— Как ваше самочувствие?

— Спасибо- хорошо. А с кем я разговариваю?

Но в трубке уже пикали короткие гудки. «Ну и ну... — удивилась я, в недоумении уставившись на телефонный аппарат. — Кто же это был? Может, нас разъединили? Какой дурак спрашивает про здоровье, а потом молча швыряет трубку?» Я постояла в коридоре еще немного, гадая, не перезвонит ли неведомый абонент снова. Телефон молчал. Я пожала плечами и пошла на кухню.

Надев, чтобы не скользить, замшевые ботинки на толстой резиновой подошве, я покрепче затянула шнурки, выпрямилась и взглянула в зеркало. Вполне приличный вид, если не считать выразительных мешков под глазами. Но этого, как говорится, из песни не выкинешь. Я застегнула куртку, еще раз глянула в зеркало и вышла.

Лидка уже ждала на остановке. Издалека приметив ее съежившуюся от ветра фигурку в красном развевающемся балахоне, я прибавила шагу.

— Тю-ю! — протянула подруга, окидывая меня удивленным взглядом. — Чего одна? Не пошел, что ли?

Собрав всю силу воли, я равнодушно пожала плечами:

— Олег уехал в срочную командировку... Всем передавал привет.

Лидка торопливо отвела взгляд и, подхватив меня под локоть, двинулась к подъезжающему автобусу.

Возле ступеней школы топталась радостная возбужденная толпа. Человек тридцать взрослых тетенек и дяденек оживленно жестикулировали, подпрыгивали, визжали, гоготали — словом, вели себя сообразно моменту.

— Наши... — замирая от восторга, выдохнула Лидка. — Ей-богу, наши придурки...

В следующее мгновение толпа, заметив нас, развернулась и взвыла:

— Вельниченко... Медведева... Ура!

Нас обступили со всех сторон, вереща и теребя за руки, и еще минуту назад чужие лица вдруг снова стали родными и легко узнаваемыми. Когда первая волна восторгов и вопросов схлынула, мы наконец смогли как следует оглядеться. Вскоре я увидела нашу учительницу литературы Марию Андреевну, которая узнала меня моментально. Зато историк Михаил Семенович долго смотрел мне в лицо и хмурил брови.

— Кто это у нас? Неужели Любушка Медведева? Чем же ты занимаешься?

— Медицинский окончила, — снова улыбнулась я. — В поликлинике работаю.

Учителя в два голоса принялись мной восхищаться. Сияя круглым, словно луна, лицом, Мария Андреевна поинтересовалась:

— Семья-то есть, Любочка? Ты замужем?

— Да, — негромко отозвалась я, — замужем... За Олегом Платовым...

Повисла секундная пауза, потом улыбки дружно покинули счастливые учительские лица, словно растеклась акварель на дурно написанных портретах. Теперь они смотрели на меня с растерянностью, словно ждали, когда скажу, что пошутила. Я примерно догадывалась, какая мысль мучила педагогов: гордость школы и этот камыш из пруда? Невероятно... Первым очнулся историк:

— Правда? Вот и замечательно... А где же Олег?

— В командировке, — встряла вынырнувшая откуда-то из-за педагогических спин Лидка. — Пойдемте в класс, а то все замерзли!

Она ловко подцепила учителей под руки и резво потянула к дверям. Я кинула на подружку благодарный взгляд и направилась следом за толпой в школу.

Рассевшись в классе по своим местам, мы шумели и смеялись, вспоминая школьные годы. Потом мальчишки (бывшие, конечно) передвинули парты, соорудив большой общий стол. Девчонки (тоже, естественно, бывшие) шустро расставляли одноразовую посуду, вытаскивали из объемных сумок припасенные напитки и закуски.

Минут через десять после начала застолья дверь в класс приоткрылась. Мы дружно оглянулись, с любопытством вытягивая шеи. В проеме образовалась дородная дама со сложной прической и с норковым манто в руках. Заинтригованная общественность зашелестела, вполголоса бормоча возможные варианты.

— Киринкон... — вдруг задумчиво пробормотал кто-то. — Крынка, ты, что ли?

По лицу дамы разлилась довольная улыбка.

Класс, решивший непростую задачку, радостно зашумел. Узнать в представительной женщине с властным взором вечно сонную толстуху Ленку Киринкон было непросто.

— Леонова, с вашего позволения, —улыбнулась Ленка, усаживаясь на соседнюю скамью. — Уж лет пять как...

После появления Ленки на мою дражайшую подругу напала странная задумчивость. Несколько минут она сосредоточенно изучала портрет Чехова, потом, часто моргая, разглядывала потолок и наконец уставилась на меня в упор. Я уже начала синеть от любопытства, когда Лидка решительно выдохнула и поманила меня пальцем. Я придвинулась вплотную и подставила ухо.

-—Я знаю, что тебе нужно! — заявила она, делая выразительные глаза.

— Да ну? — не поверила я.

— Точно! — горячо зашептала Лидка. — Я раньше кое-что слышала, а сейчас вспомнила. Тебе надо поговорить с Крынкой...

— О чем? — растерялась я.

— О жизни!

Я терпеливо моргала Лидке в лицо, хорошо зная, что, пока она не сформулирует новую идею в уме, требовать вразумительных пояснений бесполезно. А она понесла околесицу:

— М-м-м... В общем, так... У Крынки муж — депутат, и... мне Степанова рассказывала... и сама она теперь работает где-то в управе. Не знаю, правда, кем... И, если я ничего не путаю, то Крынка сейчас курирует вопросы здравоохранения. Ну, там, аптеки...

Я не вытерпела: -

— Лидка, сформулируй мысль! Я рада за Крынку, но от меня-то ты что хочешь?

Она обреченно закрыла глаза и покачала головой:

— Ты, Любка, как была дурой, так и останешься! Ты кто? Врач? Так и будешь до пенсии за копейки горбатиться? А если, не дай бог, что? На какой хрен ты жить будешь? Медведева, — нетерпеливо шипела она мне на ухо, — не будь дурой, не упускай шанс! Поговори, может, она тебя пристроит куда-нибудь. Наверняка у нее полно связей.

— Неудобно, Лид... — затосковала я. — Столько лет не виделись...

— Убью... — завибрировала у меня под боком подруга. — Что за глупость! Ведь она твой школьный товарищ! Имей в виду — не подойдешь сама, это сделаю я...

Девчонки убирали со столов, готовясь к чаепитию, а Лидка, страшно сверкнув глазами, ловко подпихнула меня к Киринкон, с аппетитом дожевывающей бутерброд.

— Как поживаешь? — начала я издалека, присаживаясь рядом и испытывая сильнейшее желание удрать.

— Лучше всех! — расплылась Ленка.

Так, слово за слово, мы разговорились, и вскоре я совсем позабыла суровые Лидкины наставления. Однако Лидка оказалась права: Киринкон действительно была замужем за депутатом. Правда, такого благоговения перед этим фактом, как у Лидки, у Ленки я не заметила. Супруга она иначе как паразитом не называла и почтения к депутатскому званию не испытывала. Но все же любимая подруга оказалась права. Узнав, что я работаю в районной поликлинике, Ленка хмыкнула:

— Платят?

Я неопределенно пожала плечами. Мол, платить-то платят, но... Ленка оказалась дамой понятливой: она задумчиво кивнула, потом склонилась ко мне и шепнула:

— Слушай, Медведева... Я узнаю... Если смогу помочь — позвоню...

Засиделись мы в школе допоздна, поэтому, когда прощались с одноклассниками на ступеньках школы, на улице уже было — хоть глаз коли. К вечеру снова подморозило. Выйдя со школьного двора, мы сделали пару безуспешных попыток поймать такси. Лидка пыхтела и злилась, судорожно размахивая рукой, но мчащиеся мимо машины упорно нас не замечали.

— Да ладно, — вздохнула я, — пойдем на остановку.

Мы прошли через дворы и вышли к шоссе. На остановке толпилось много народу. Лидка заныла:

— Я уже ног не чую... Теперь точно не сядешь... Глянь, народу сколько... А я весь день на каблуках...

Я ей сочувствовала, но помочь не могла. Автобуса не было, а пролетающие мимо автомобили продолжали нас игнорировать. Лидка вылезла на бордюрный камень, высматривая подходящую машину. Наконец, ослепительно блеснув фарами, замигала поворотником белая «девятка». Толпа глухо зароптала: вслед за «девяткой» показался автобус. Глядя на лихо тормозящие «Жигули», я шагнула поближе к подруге: стена тел за спиной смыкалась, и меня вполне могли занести в автобус безо всякого моего на то согласия. В следующую секунду я почувствовала между лопаток чью-то ладонь. Я вздрогнула и... полетела... Сумасшедший вой тормозов, визг и летящие комья грязи в единый миг смешались в один кромешный клубок...

— Задавили! — глухо взвыл кто-то, разом перекрывая встревоженный гомон толпы. — Женщину задавили...

— Любка! Любка! Господи боже мой, да что ж такое?! — это кричала Лидка.

А я лежала на шоссе, раскинувшись, словно морская звезда на пляже. Вокруг толпился возбужденный народ, немилосердно топоча по мерзлой грязной каше, отчего тучи ледяных брызг летели мне в лицо. Справа нависла какая-то черная громада. Я чуть повернула голову и с ужасом поняла, что это забрызганный грязью бампер машины. Я задергалась, пытаясь встать, и обнаружила, что правая рука не желает слушаться вовсе.

— Да разойдитесь же! Разойдитесь! — снова услышала я истеричный Лидкин голос, переходящий в визг.

Энергично распихивая толпу, ко мне продиралась подружка. -

— Любка! — Лидка рухнула передо мной на колени. — Что с тобой? .

— Ничего вроде, — жалобно запищала я, — только вот рука...

К счастью, все обошлось. Но если бы «девятка» проехала вперед еще полметра, повод для переживаний был бы самый настоящий, поскольку под передним колесом все же оказалась моя сумка, ручки которой я сжимала намертво. Когда суета немного утихла, зеленый от ужаса водитель «Жигулей» перестал трястись и заикаться.

— Сдай назад... — сказала ему Лидка, сообразив, что вытащить руку из ремешка я не могу.

Водитель судорожно закивал, нервно бормоча:

— Девочки... девочки... я вас отвезу, куда скажете...

Он довольно долго не трогался с места, как видно, боясь в спешке перепутать передачу.