Этот бессмертный

– Зачем?

– Как раз сейчас, – сказал я ей, – существует острая нехватка строительных материалов в этой местности, а развалины старого Каира все еще радиоактивны. Поэтому и нарушается правильность геометрических форм этого древнего сооружения.

– Они же оскверняют памятник величия человеческой расы! – воскликнула она.

– Нет ничего дешевле славы, – заметил я. – Настоящее интересует нас сейчас в первую очередь, и нам нужны строительные материалы.

– И сколько же времени длится это безобразие? – скороговоркой спросил Миштиго.

– Разборку начали три дня назад, – пояснил Рамзес.

– Что дает вам право поступать подобным образом?

– Имеется разрешение Земного филиала Департамента искусств, памятников и архитектуры.

Миштиго повернулся ко мне, его янтарные глаза странно сверкали.

– Вы?… – выдохнул он.

– Я являюсь уполномоченным по подобным делам. Все правильно.

– Почему же никому не известно о подобных ваших акциях?

– Потому что очень немногие забираются в эту глушь, – разъяснил я. И это является еще одной веской причиной разборки этой штуковины. На нее теперь почти никто не смотрит. И я действительно имею полномочие разрешать подобные акции.

– Но я прибыл с другой планеты, чтобы увидеть ее!

– Что ж, смотрите, да побыстрее, – сказал я ему, – скоро ее не станет.

Он впился в меня взглядом.

– Вы, очевидно, не имеете ни малейшего представления о действительной ценности этого сооружения. Либо, если и имеете…

– Как раз наоборот. Я точно знаю, какова ее ценность.

– И эти несчастные создания, которых вы заставляете так трудиться, голос веганца становился все выше по мере того, как он наблюдал происходящее, – под палящими лучами Солнца, вашего гнусного Солнца – ведь они работают в самых примитивных условиях! Вы хоть слышали когда-нибудь о простейших механизмах?

– Разумеется. Но они довольно дороги.

– А ваши надсмотрщики не расстаются с бичами, – указывающий перст инопланетянина гневно дрожал в жарком воздухе. – Как вы только можете так обращаться со своими соотечественниками! Это же извращенность!

– Все эти люди согласились работать добровольно, за символическую плату. Да и совесть актера не позволяет им пускать в ход плети, даже в том случае, если люди будут сами просить об этом. Все, что мы позволяем им делать – это шумно рассекать бичами воздух…

– Совесть актеров?

– Они – члены союза. Хотите увидеть кое-что интересное? – Я сделал знак рукой. – Взгляните-ка вон на тот холм.

– Что там происходит?

– Мы снимаем фильм.

– Зачем?

– Когда мы закончим разборку, мы собираемся смонтировать из полученной пленки фильм под названием «Строительство Великой Пирамиды».

Ведь если прокрутить пленку назад, то должно получиться неплохое зрелище.

Это может показаться смешным, но нам нужны деньги. Ваши историки высказывают различные предположения о том, каким же, собственно, образом нам удавалось возводить подобные сооружения. Этот фильм может доставить им некоторое удовлетворение. Я решил, что лучше всего здесь подходит грубая сила и невежество масс.

– Грубая сила? Невежество?

– Да, да. Смотрите, как они наваливаются друг на друга, как быстро вскакивают. В фильме все будет наоборот. Вес камней будет их давить, они будут падать от неимоверной усилий. Это будет первый снятый фильм за многие годы! И я уверен, что им очень нравится участвовать в съемке величественного произведения искусства!

– Вы – безумец! – провозгласил Дос Сантос, глядя на пирамиду.

– Нет, – покачал я головой. – Отсутствие монумента может быть само по себе чем-то вроде монумента.

– Монумента в честь Конрада Номикоса? – засмеялся веганец.

– Нет, – вмешалась «Рыжий Парик». – В такой же мере, как искусство созидания, существует также искусство разрушения. Я думаю, он как раз в нем и собирается преуспеть. Изображает из себя нового Калигулу. Похоже, я даже начинаю понимать – почему!

– Благодарю вас, – поклонился я.

– Я вовсе не одобряю это, хотя актеры с любовью играют свою роль.

– Любовь – это отрицательная форма ненависти, – пожал я плечами.

– Я умираю. Египет умирает, – нараспев произнесла Элен.

Миштиго рассмеялся.

– Вы более трудный человек, Номикос, чем я. Такого нельзя было даже предположить. Но вы вовсе не незаменимы.

– Ну, так попробуйте уволить Гражданскую службу, в том числе и меня.

– Это может быть легче, чем вы думаете.

– Посмотрим.

– Обязательно!

Мы снова повернулись к пирамиде Хеопса. Миштиго принялся за свои записи.

– Лучше бы вы смотрели на все происходящее через… Вообще, давайте пока покинем это место. Наше присутствие мешает работе и тем самым вызывает напрасную трату драгоценной для нас пленки. Как только фильм будет готов, я обязательно приглашу вас на первый просмотр.

– Да. Я посмотрел все, что хотел. Давайте вернемся в гостиницу. Мне хочется побеседовать с кем-нибудь из местных жителей. – Он немного помолчал, а потом, будто размышляя, добавил. – Мне хотелось бы посетить Луксор, Карнак и Долину Царей раньше, чем это предусматривается графиком.

Я надеюсь, что вы еще не начинали демонтаж этих мест?

– Пока еще нет.

– Хорошо. Значит, мы должны побывать там, опережая ранее составленные графики.

– Только бы не оставаться здесь, – устало произнесла Элен. – Эта жара сводит меня с ума.

По дороге на постоялый двор Диана спросила у меня:

– Вы действительно имели в виду именно то, что говорили сегодня?

– В определенном смысле. Для меня это естественно.

– И как же вы относитесь к этому?

– Совершенно спокойно.

Всю остальную часть пути на ее лице не было прежнего выражения. Оно было слегка забавное…

Глава 5

Наша фелука скользила вдоль величественного вида колоннад Луксора.

Миштиго сидел ко мне спиной, не отрывая глаз от этих колонн, и время от времени записывал на диктофон свои впечатления.

– Позвольте рассказать вам о боадилах, – сказал я.

– Где мы высадимся на берег? – спросил у меня Миштиго.

– Примерно в миле выше течения. Мне очень хочется рассказать вам кое-что о боадилах.

– Я знаю, что это такое. Нечто вроде помеси удава с крокодилом, не так ли? Я уже не раз упоминал, что изучил все, что есть на вашей планете.

– Читать о них – это одно…

– Но я видел их и живыми. В земном парке на Галере имеются четыре экземпляра животных.

– …а видеть их на свободе – совсем другое дело.

– Вы и Гассан располагаете полным арсеналом. У вас за поясом три гранаты, у Гассана – четыре!

– Гранатой нельзя воспользоваться, когда боадил окажется рядом с вами. Это будет скорее самоубийство, чем самозащита. Да и передвигаются они довольно быстро!

Он наконец обернулся ко мне.

– А чем вы воспользуетесь в таких случаях?

Я вытащил оружие, которое всегда стараюсь иметь под рукой, когда попадаю в тропические области Земли.

Он внимательно осмотрел его.

– Как оно называется?

– Это автомат. Он стреляет метацианидными пулями. У них сила удара не менее тонны. Точность стрельбы небольшая, но в этом и нет необходимости.

Прототипом этого оружия является так называемый «Шмайсер» – огнестрельное оружие двадцатого века.

– Он довольно громоздкий, – недоуменно заметил Миштиго. – Неужели с его помощью можно убить боадила?

– Если посчастливится, – усмехнулся я. – У меня еще есть пара штук в запасе. Хотите один?

– Нет, благодарю вас. – Некоторое время он молчал, а затем вновь заговорил. – Но вы все-таки расскажите все известные сведения о боадилах.

Тогда, когда я наблюдал за ними, они почти не высовывались из воды и казались весьма медлительными.

– Так вот… Голова этого зверя напоминает голову крокодила, только больше. Длина около двенадцати метров. Способны сворачиваться в огромный шар, ощетинившийся массой зубов. Они проворны как на суше, так и в воде. И наконец, у них множество маленьких ножек с каждой стороны, что обеспечивает им такую…

– Сколько ног?

– Гм-м… – я задумался. – По правде говоря, я никогда не считал их.

Одну секунду. Эй, Джордж, – обратился я к самому видному биологу Земли, дремавшему в тени паруса. – Сколько ног у боадила?

Голова его повернулась в нашу сторону. Затем он поднялся, слегка потянулся, затем подошел к нам.

– Боадилы… – он как бы размышлял вслух. – Они, разумеется, из класса пресмыкающихся – в этом нет никаких сомнений. Однако относятся они к отряду чешуйчатых, что со всей серьезностью утверждают мои коллеги на Галере, но тут есть о чем поговорить. Лично я считаю, что они напоминают фоторепродукции мезозойских фитозавров, выполненные художником незадолго до Трех Дней, – разумеется, с дополнительным количеством ног и способностью сжиматься в клубок. Поэтому я предпочитаю относить их к отряду крокодилов.

Он облокотился о борт и стал смотреть на мелькающие воды реки. Я понял, что больше он не собирается говорить, и еще раз спросил:

– Так все-таки, сколько ног у боадилов?

– Ног? Никогда не подсчитывал. Если вам повезет, то, возможно, такой случай предоставится. Они здесь водятся в изобилии. У меня был один молодой боадильчик, но он в неволе недолго протянул.

– И что же с ним случилось?

– Его сожрал мой гигантский утконос.

– Гигантский? – заинтересовался Миштиго.

– Гораздо больше обычного – высотой более трех метров, – пояснил я. И к тому же с зубами. Представляете? Насколько нам известно, их встречали всего раза три-четыре в Австралии. Нам один достался совершенно случайно.

Вероятно, как вид, они скоро исчезнут – в отличие от боадилов. Они яйцекладущие млекопитающие. Яйца их слишком малы, чтобы голодная планета позволила им существовать какое-то продолжительное время. Возможно, их сейчас осталось считанные единицы.

– Похоже, что так, – подтвердил Джордж. – Хотя, может быть, что и не так.

Миштиго отвернулся, качая головой.

Гассан частично распаковал своего робота-голема, и возился с его настройкой. Элен в конце концов перестала обнажать свое тело по частям и теперь лежала на солнце, загорая нагишом.

«Рыжий Парик» и Дос Сантос о чем-то сговаривались. Эти двое никогда не уединялись просто так – у них всегда было что-то на уме. Величественные колонны остались за кормой, и я решил направить фелуку к берегу, чтобы посмотреть, что нового среди гробниц и развалин храмов…