Холодные деньки

Если я не остановлю её, она убьёт меня. Мэб не может убивать смертных, но я больше не был одним из них. Я был её вассалом, частью её двора, и она имела полное право распоряжаться моей жизнью, если считала нужным.

Это холодное знание встряхнуло меня. Я сомкнул свои ладони вокруг одной её руки и повернул, напрягая всё своё тело. Мои бёдра выгнулись над кроватью в напряжении, а я ведь даже не пытался её оттолкнуть. Нельзя было противостоять её абсолютной силе. Но я сумел направить её усилия чуть в сторону и таким образом столкнуть её ладони и душащую подушку мимо меня, освободив своё лицо достаточно, чтобы втянуть немного сладкого, холодного воздуха.

Мэб лежала на мне верхней частью тела и совершенно не собиралась шевелиться. Я чувствовал, что её глаза направлены на меня, ощущал, задыхаясь, её пустой, давящий взгляд; голова моя плыла от внезапного порыва благословенного кислорода.

Мэб сдвинулась очень медленно, очень изящно. Было что-то змеиное в том, как она проскользила над моим телом и легла грудью напротив моей. Она была холодной, эфемерно невесомой, невероятно-женственно мягкой, и её шёлковые волосы скользили по моим щекам, губам и шее.

Мэб издала низкий, голодный звук из горла, когда наклонялась, пока её губы почти не коснулись моего уха.

— Мне не потребна слабость, чародей, — она содрогнулась в подобии медленного, чуждого экстаза. — Отдыхай. Исцеляйся. Спи. Возможно, я убью тебя завтра.

— Вы? Цитируете «Принцессу-невесту»? — прохрипел я.

— Что это? — спросила она.

Затем она исчезла. Просто исчезла.

И это был первый день моей физиотерапии.

Я мог бы описать ближайшие несколько недель в деталях, но мало того, что они были неприятными, в них была некая рутина. Кроме того, в моей голове они слились в музыкальный видеоклип под песню Foo Fighters «Walk».

Я просыпался утром и обнаруживал, что Сарисса уже ждёт меня, сохраняя вежливую и профессиональную дистанцию между нами. Хотя она помогала мне удовлетворять потребности ослабленного организма, что было на редкость благородно, но никогда не говорила о себе. С какого-то момента Мэб начинала пытаться убить меня всё более неожиданными и изобретательными способами.

В видео, крутившемся моей голове, мелькали кадры, как я снова ем свой ужин — а затем, стоит мне закончить, гигантскую кровать охватывает пламя. Я неуклюже пытаюсь его сбить и отползти в сторону, прежде чем поджарюсь. Затем, очевидно, на следующий день, Сарисса помогает мне идти в ванную и обратно. Как только я вновь расслабляюсь в постели, ядовитая змея, долбаная индийская кобра, падает с балдахина кровати на мои плечи. Я кричу, как девчонка, и скидываю её на пол. На следующий день я одеваюсь с помощью Сариссы, путаясь в новой одежде — вдруг из неё выбегает небольшой рой жалящих муравьев и набрасывается на мою плоть, я буквально срываю с себя одежду.

И дальше в том же духе. Сарисса и я на доходящих высотой до пояса параллельных брусьях, мои попытки вспомнить, как удержать равновесие, прерывает волна цунами из красноглазых крыс, которые вынудили нас запрыгнуть на брусья, чтобы ноги не отгрызли. Сарисса отправляет меня на скамью для жима лёжа, а затем Мэб приносит большой старый пожарный топор, пронёсшийся со свистом над моей головой в конце третьего комплекса упражнений, так что мне приходится защищаться дурацким грифом штанги. Я плетусь в горячий душ, дверь тут же захлопывается, и кабинка начинает наполняться водой. В которой плещутся грёбаные пираньи.

И так далее, и так далее. Семьдесят семь дней. Семьдесят семь покушений на убийство. Используйте ваше воображение. У Мэб с этим чертовски хорошо. Был даже тикающий крокодил.

Я только что притащился из небольшого тренажёрного зала, после того как намотал около четырех миль вверх и не знаю, сколько миль вперёд на эллиптическом тренажёре. Я был весь потный, обессиленный, мечтая лишь принять душ и завалиться спать. Открыл дверь в свои апартаменты, и Мэб тут же открыла огонь из долбаного дробовика.

У меня не было времени на раздумья или прикидки, прежде чем она нажала на спуск. Всё, что я мог — это реагировать. Я отшатнулся и швырнул свою волю в воздух предо мной, соединив её в барьер из чистой энергии. Ружьё оглушительно рявкнуло в замкнутом пространстве. Крупная дробь ударилась о барьер и отскочила, разлетаясь повсюду, падая с хлопками и звоном. Я плюхнулся на пол, держа барьер, а Мэб двинулась вперёд — глаза её сверкали всеми оттенками опала, дикими, экстатичными и неуместными, в противоположность её обычному спокойному выражению лица.

Это был один из тех дробовиков русской разработки с большим барабанным магазином, и она опустошила весь его в меня, целясь в лицо.

В секунду, когда ружьё сделало «щёлк» вместо «бум», я бросился в сторону в быстром перекате как раз вовремя, чтобы избежать наскока серебристо-серого малка — котообразного существа размером с рысь с жуткими когтями и силой небольшого медведя. Он приземлился там, где чуть раньше была моя голова, и его когти выбили крошку из каменного пола.

Я пнул малка пяткой и послал его в полёт через весь зал в каменную стену. Он ударился об неё с протестующим воем. Я вернул своё внимание обратно к Мэб как раз когда она уронила один магазин на пол и выудила второй.

Прежде чем она успела вставить его в оружие, я рубанул по воздуху рукой и проорал:

— Forzare!

Невидимая сила, хлестнув, вырвала обойму и дробовик из её рук.

Я сделал дёрганое движение и отскочивший дробовик внезапно выстрелил в пустое пространство между нами. Я ухватил его за ствол (который был чертовски горячим) в момент, когда малк очухался и прыгнул на меня снова. Держа ружьё двумя руками, я взмахнул и обрушил его малку на череп, достаточно сильно, чтобы сбить того на пол и оставить лежать без сознания.

Мэб издала радостный, серебристый смех и захлопала в ладоши, как маленькая девочка, которой только что сказали, что она получит пони.

— Да! — сказала она. — Прекрасно. Жестоко, зло и прекрасно.

Я держал ружьё, покуда оглушённый малк не пришёл в себя и не принялся угрюмо красться прочь, и лишь когда он скрылся из виду за углом, я снова повернулся лицом к Мэб.

— Это начинает надоедать, — сказал я. — Неужели вам больше нечем заняться, кроме как играть со мной в сто одну смертельную ловушку?

— Разумеется, есть, — ответила она. — Но что есть игры, как не подготовка к грядущим испытаниям?

Я закатил глаза.

— Развлечение? — предположил я.

Радость ушла с её лица, сменившись обычным ледяным спокойствием. Это была жуткая трансформация и я понадеялся, что не спровоцировал её своей хитрожопостью.

— Развлечение начинается, когда игры заканчиваются, мой Рыцарь.

Я нахмурился.

— Что это должно означать?

— Это значит, что наряды ожидают тебя в твоих покоях, и ты должен облачиться для вечера, — она повернулась, чтобы выйти вслед за малком, и её одеяние прошелестело по каменному полу. — Сегодня вечером, мой чародей, предстоит… развлечение.

Глава 2

Вернувшись в свою комнату, я нашёл ожидающую меня одежду: смокинг в тёмно-серебряных и жемчужных тонах. В первом из двух бумажных свёртков оказалась пара запонок, украшенных драгоценностями, чересчур голубыми и блестящими для сапфиров.

Во втором оказался амулет моей матери.

Это была обычная серебряная пентаграмма: помятая пятиконечная звезда, заключённая в круг, на простой серебряной цепочке. В центре находился небольшой красный камень, вырезанный по размеру. Когда-то я приклеил его сюда термоклеем. По всей видимости, Мэб отправила амулет настоящему ювелиру, чтобы надёжно закрепить камень. Я осторожно прикоснулся к нему и сразу почувствовал энергию — парапсихологический дневник путешествий моей покойной матери.

Я надел амулет на шею и почувствовал внезапное, глубокое чувство облегчения. Мне казалось, что он пропал, когда моё изрешечённое пулями тело упало в воды озера Мичиган. Я немного постоял, прижимая его рукой к себе, ощущая при этом только приятное давление металла под ладонью.

Затем оделся в смокинг и полюбовался на себя в зеркало размером с бильярдный стол.

— Просто жиголо, — фальшиво пропел я, пытаясь развеселиться. — Куда бы я ни пошёл. Люди догадаются, что за роль я играю.

Парень, смотрящий на меня из зеркала, выглядел грубым и безжалостным. Скулы резко выделялись. Я потерял много веса, пока был в состоянии, аналогичном коме, а за время реабилитации нарастил только сухие мышцы. Жилы проступали под кожей. Мои каштановые волосы свисали ниже подбородка, чистые, но лохматые. Я не собирался подстригать их или требовать парикмахера. Я уяснил, что с помощью магии можно сделать гадость, если достать прядь волос, так что решил их не трогать. Хотя предпочёл избавиться от бороды. Борода отрастает быстро, но если бреешься каждый день, за это время щетина не вырастет достаточно, чтобы можно было использовать её против вас — и то, что остаётся после бритья, в любом случае слишком мелкое, чтобы создать приличный канал связи.

С длинными волосами я выглядел ещё более похожим на брата. Надо же. Длинное, худое лицо, тёмные глаза, под левым — вертикальная линия шрама. Кожа стала совсем бледной. Я не видел солнца в течение нескольких месяцев. Многих месяцев.

Пока я разглядывал себя, песенка стихла. У меня просто мужества не хватило продолжать. Я закрыл глаза.

— Что, чёрт возьми, ты делаешь, Дрезден? — прошептал я. — Тебя держат взаперти, как какую-нибудь зверушку. Как будто ты ей принадлежишь.

— Разве нет? – рявкнул голос малка.

Я не упоминал? Эти твари умеют говорить. Они не слишком разборчиво произносят слова, и от нечеловеческих звуков этой речи у меня волосы на спине и затылке встают дыбом, но они говорят.

Я повернулся, снова подняв руку в оборонительном жесте, но не стоило беспокоиться. Малк, которого я вряд ли видел раньше, сидел на полу моего жилища, сразу за дверью. Его слишком длинный хвост был обёрнут вокруг передних лап и закинут на спину. Это был огромный представитель породы, весом восемьдесят или девяносто фунтов и размером с молодого самца горного льва. За исключением белого пятна на груди его мех был угольно-чёрного цвета.

Единственным, что я узнал о малках, было то, что нельзя показывать им слабость. Никогда.

— Это мои апартаменты, — сказал я. — Проваливай.

Малк наклонил голову.

— Не могу, сэр рыцарь. У меня приказ от самой королевы.

— Убирайся, пока я тебя не выкинул.

Самый кончик длиннющего хвоста малка дёрнулся.

— Ты не вассал моей королевы, и я не обязан выказывать тебе вежливость, так что хотел бы посмотреть, как ты попробуешь меня выкинуть, смертный.

Я искоса посмотрел на него.

Это было очень немалковское поведение. Каждый малк, которого я встречал до него, был кровожадной маленькой машиной для убийства, в первую очередь, заинтересованной в том, кого он может разорвать, а затем сожрать. Эти существа не очень-то любят вести пустые разговоры. Они также не отличаются отчаянной храбростью, особенно в одиночку. Малк мог бы броситься на вас в тёмном переулке, но вы бы не увидели его приближения.

А этот… выглядел так, словно ему доставит удовольствие со мной потягаться.

Я осторожно протянул чародейские чувства и вдруг ощутил почти беззвучное гудение ауры малка. Стоп. Тварь обладает силой. Большой силой. Колдовскую ауру обычно нельзя ощутить, если не находишься достаточно близко, чтобы коснуться её, но ту, что окружала его, я чувствовал через всю комнату. При этом он выглядел так же, как любой из этих пушистых кровожадных маньяков. Я был сбит с толку.

— Кто ты?

Малк слегка поклонился.

— Верный слуга Королевы Воздуха и Тьмы. Меня чаще всего называют Ситхом.

— Хе, — сказал я. — Где же твой красный световой меч?

Золотые глаза Ситха сузились.

— Когда первый из вашего рода начал выводить каракули на камнях и глине, моё имя уже было древним. Так что остерегись прохаживаться насчёт него.

— Просто пытался скрасить разговор юмором, Ситхи. Тебе необходимо взбодриться.

Хвост Ситха снова дёрнулся.

— Меня больше взбодрит, если я разделаю тебя на ломтики. Позволишь?

— Вынужден ответить «нет» на этот вопрос, — сказал я. Потом моргнул. — Постой. Ты… Кот Ситх. Кот Ситх?

Малк снова наклонил голову.

— Верно.

Чёрт побери. Кот Ситх был крупной фигурой в волшебном фольклоре. Этот зверь был не просто малком. Он был грёбаным монархом малков, их прародителем, их Оптимусом Праймом. Я сталкивался с древним существом Феерии вроде него, несколько лет назад. Приятного было мало.

Когда Кот Ситх предложил разделать меня на ломтики, он не шутил. Будучи кем-то вроде античного фобофага, он был на это вполне способен.

— Понятно, — сказал я. — Хм. Что ты здесь делаешь?

— Я твой бэтмен.

— Мой…

— Не выдуманный герой, — сказал Ситх, с некоторым рычанием в голосе. — Твой бэтмен. Твой ординарец.

— Ординарец… — Я нахмурился:

— Погоди. Ты работаешь на меня?

— Я предпочитаю думать об этом, как об управлении твоей некомпетентностью, — заявил Ситх. — Я отвечу на твои вопросы. Я буду твоим гидом, пока ты находишься здесь. Я буду следить за тем, чтобы твои потребности были удовлетворены.

Я скрестил руки на груди:

— И ты работаешь на меня?

Кот Ситх снова дернулся:

— Я служу моей Королеве.

Ага. Уклонился. Он чего-то недоговаривает.

— Обязан ли ты отвечать на мои вопросы?

— Да.

— Давала ли Мэб тебе приказ повиноваться мне?

Снова, снова и снова подёргивание хвоста. Ситх пристально смотрел на меня и молчал.

Молчание в целом можно было рассматривать как согласие, но я просто не мог удержаться:

— Достань мне «Кока-Колу».

Ситх уставился на меня. Затем исчез.

Я моргнул и огляделся, но его нигде не было. Затем, где-то полторы секунды спустя, раздался звук, как при открывании шипучего напитка. Я обернулся и увидел кота Ситха, сидящего на одном из комодов комнаты. Рядом с ним стояла открытая банка «Колы».

— Ого, — сказал я. — Но как… У тебя даже нет больших пальцев.

Ситх уставился на меня.

Я подошел к комоду и взял банку. Глаза Ситха всё время следили за мной, выражение его морды было загадочным, но безусловно, не дружелюбным. Я пригубил напиток и поморщился:

— Она же тёплая.

— Ты ничего не сказал мне на этот счёт, — сказал он. — Я буду счастлив аналогичным образом выполнить любую подобную команду, которую ты дашь мне, сэр Рыцарь, кроме тех, которые противоречат приказам моей Королевы.