Предатель

Ангрон, произнес новый голос.

Он не был Ангроном. Он был просто Им: созданием с трясущимися руками, глазами, которые жгло от песка, и смехом, который давно умер, сменившись сбивчивым хрипом, не означавшим — не означавшим — страха. Он ничего не боялся. Ни смерти, ни темноты, ни беспомощности.

Ангрон, услышь меня.

Он чувствовал, что с рук ободрана кожа, а пальцы стали кусками сырого мяса, которые скрепила с рукоятями топоров его собственная кровь. Продираясь сквозь скалу, он убивал себя дюйм за дюймом, мгновение за мгновением. Он свежевал себя заживо. Чтобы знать об этом, не требовалось зрение. Темнота не могла скрыть всю правду.

Оба топора не работали. Это тоже было ему известно. Лишенные зубьев клинки все еще крушили камень, но они, несомненно, были повреждены настолько, что не подлежали восстановлению.

Ангрон.

Но он не был Ангроном. Он был…

…заперт.

Запертый во Тьме.

Началась дрожь. Она становилась все сильнее. У него потекла слюна, он пополз быстрее. Камни резали мышцы, когда он протаскивал свое тело по ним, под ними, сквозь них.

Ангрон, ты ползешь вниз, вглубь земли.

Нет. Это была неправда.

Он закричал, тратя драгоценный запас воздуха, посередине между паникой и яростью. Из носа и рта хлынула кровь. Машина боли внутри черепа начала тикать с перегрузкой, глубже вгоняя иглы в его разум. Он должен был убивать. Должен убивать. Он не был слаб. Не был напуган. Не был беспомощен.

— Убивать, — выдавил он, давясь забившими рот камнями. — Убивать. Калечить. Жечь.

Ангрон. Услышь меня. Я — Единство.

Злоба — не страх, не паника — утихла после этих слов. Он перестал дрожать, перестал волочь себя сквозь скалу.

— Кто ты?

Последние девятнадцать живых. Я — Единство. Единственное, что может добраться до тебя.

Он попытался протереть глаза от липкой крови. Удалось лишь размазать ее по лицу.

— Кто я?

Ты Ангрон, владыка XII Легиона.

Теперь его заполнило спокойствие, давая облегчение больным костям. Он знал, неизвестно откуда, что оно было искусственным. Голоса что-то с ним делали, заглушая злобу-не-страх.

Я противодействую машине внутри твоего черепа, изменяя химикаты, которые текут через мозг. Я не смогу делать это долго, не теперь, когда нас осталось всего девятнадцать. Твой разум слишком отличается от изначального человеческого. Он сопротивляется любому вмешательству.

Он попытался потрясти головой, чтобы та прояснилась, но хрустящее давление окружающих камней не дало сделать даже этого.

Нет. Ложь. Все это ложь.

— Кто ты? — выплюнул он.

Я — Единство.

Это ничего не значило.

— Если ты в силах до меня добраться, так освободи меня.

Я не могу. Я не существую на этом уровне реальности. Я — общность девятнадцати психических сознаний, не более того. Девятнадцать разумов, разделенных сотнями километров, ибо Легион выступает на войну по всей планете.

— Освободи меня! — вновь произнес он.

Тебе придется освободиться самостоятельно. Ты копаешь вниз. Враг заминировал дороги и обрушил башни на авангард твоей армии. Когда ты очнулся, то находился более чем в тридцати метрах под землей. Теперь это уже почти две сотни.

И ты истекаешь кровью. Слабеешь. Даже топоры сломаны. Даже подобные вам не бессмертны, сир.

Он не верил ни единому слову. Не хотел верить. И все же ослабил хватку на рукоятях топоров. Он сказал себе, что это для того, чтобы выждать время, а не из-за исчезновения головной боли.

Существо назвало его «сир». Это было интересно.

Я — собрание разумов, порожденное последними вашими сыновьями, кто еще может говорить безмолвно.

Я — сила последних девятнадцати живых. Я заглушил Гвозди. На несколько редких мгновений вы стали самим собой.

Попытайтесь вспомнить все, что происходило раньше. Вы — Ангрон, повелитель Двенадцатого Легиона, сын Императора Человечества. Это Ультрама…

Нет. Хватит нашептываний.

Он вспомнил, как стоял во тьме.

Он вспомнил, как стоял во тьме, пока его братья и сестры умирали.

Он вспомнил, как стоял во тьме, пока его братья и сестры умирали из-за того, что он не сражался вместе с ни…

Нет. Не это, сир.

Он вспомнил, как ослеп от света отца. Вспомнил, как отказался бросить братьев и сестер под синим небом и высоким солнцем, вдали от города Деш`еа. Вспомнил механический гром абсолютного предательства, когда его похитили у смерти, которую он полностью заслужил.

Он вспомнил холодный миг истины, когда стоял в темноте и больные глаза исцелялись. Каждый день, что он продолжал дышать, был нежеланным даром. Теперь он шел путем чужой судьбы. Его судьбой было остаться с людьми, которые нуждались в нем, звали его, последовали за ним в горы и погибли без него. Несбывшаяся судьба.

Он был Ангроном из Деш`еа. После этого уже ничто не имело значения. Он слушал других, обращавшихся к нему с просьбами, тех, которым было необходимо, чтобы все это стало важно. Играл в их игры, живя чужой жизнью. Вел свои флоты, принял своих сыновей, сказал самому себе, что кровь не вода, а Пожиратели Миров — та армия, которую он хочет, и та орда, которой он заслуживает. Он поддерживал себя ложью, не позволяя никому увидеть свою потребность.

И он служил в империи бессердечного отца, терпя тихие ухмылки братьев, которых презирал.

Да. Ангрон. Ангрон Завоеватель. Мясник. Красный Ангел. Все то, чем они его сделали, лишив его судьбы…

Какой, сир?

Он отшатнулся от голоса. Они не должны были знать.

— Вориас, — прорычал он имя Лекцио Примус своего Легиона.

Вориас внутри меня, сир. Я — Единство.

Ангрону захотелось сплюнуть. Мерзкие псайкеры. Его Легион станет чище, когда последний из них, наконец, умрет. От их нашептываний Гвозди пели внутри черепа, как никогда. Он уже чувствовал, как из носа льется кровь.

— Вы сделали то, что хотели. Вы дотянулись до меня, а теперь скажите, куда копать и убирайтесь из моей головы.

Так они и сделали. Повиновались обоим требованиям. Несколько изнурительных минут Ангрон, истекая кровью, поворачивался под землей, а затем возобновил мучительное передвижение ползком. На сей раз, стремясь к свободе и свету наверху. И что более важно, стремясь отомстить.

Эска завалился назад, и его доспех глухо ударился о корпус «Носорога». Он соскользнул наземь, медленно сгибаясь, и завершил падение неуклюжим сползанием. Кровь текла у него из ушей, носа, глаз, и в этом не было ничего нового. Все равно было больно, каждый раз больно, но постоянно сопровождающее страдание стало обыденным.

Он ощущал, как вдали умирает Единство. Совокупная сущность, которую они образовали, объединив силы, с криками уменьшалась. Ей доставляло боль простое небытие, когда все псайкеры высвобождали свои разумы и возвращались к индивидуальности. Странно и плачевно для краткоживущего сознания, но ничто иное не смогло бы пронзить мглу изломанной души Ангрона. Прото-Гвозди примарха оберегали его разум от вторжения. Никто не знал, почему, как, и задумывалось ли это вообще.

Эска припал к земле, дыша сквозь окровавленные зубы. Он был слишком слаб даже для того, чтобы сглотнуть. Прокладывать путь в сознание примарха было все равно что вслепую плыть сквозь рокрит. А Гвозди… Гвозди превращали пытку в кошмар. Гвозди Ангрона были почти грязны в своей простоте, они закрывали мозг военачальника от внешнего воздействия, обращая его мысли в не оставляющие следов неуловимые призраки. Чтобы просто поговорить с ним разум к разуму, требовалось такое действие, как Единство. А после действия вроде Единства оставшиеся библиарии Пожирателей Миров слабели и заболевали. Что бы ни было использовано при создании внутричерепных имплантатов Ангрона, оно не поддавалось простому воспроизведению.

Ему наконец удалось поднять взгляд на собственных братьев по всей разрушенной площади, которые сознательно не обращали на него внимания. Эска уставился в пыль, глядя, как закованные в белое сыны Ангрона бьются среди камней, нанося удары клинками по силуэтам Ультрадесатников, которые не уступали. Тени меньшего размера, смертные солдаты Арматурской стражи, сражались постоянно отступающим строем, образуя очаги сопротивления при помощи часто полыхающих лазерных винтовок. Даже сквозь пыльную дымку и химическую вонь жженого металла и танковых двигателей он чувствовал запах вызванного страхом пота, который покрывал тела людей.

Тусклое солнце заслонила тень. Небольшая тень. Он снова поднял голову, не осознавая, что был близок к потере сознания.

Первым на него обрушился смрад человеческой кожи. А затем — запах крови. Жидкой крови смертного, не прошедшей фильтрацию усовершенствованными органами и без добавок стимуляторов. Он не мог различить лица или деталей формы, но это и не требовалось. Это был не легионер. Человек был не на его стороне.

Он поднял руку. Чтобы убить смертного? Защититься от грядущей расправы? Это не имело значения. Рука Эски дрожала в воздухе перед ним — самый серьезный и очевидный признак слабости. Его предало собственное тело.

+Вориас+ безмолвно передал он, хоть это и было бесполезно. Вориаса отделяла от него половина города.

+Кхарн+ предпринял он попытку. +Каргос+. Они оба были ближе. Он не видел, как Кхарн сражается в хаосе перекрестка Валика, но слышал, как капитан кричит в вокс, требуя отменить телепортационное наведение. Как и следовало ожидать, никто из них не ответил. Возможно, они даже его не услышали.

Силуэт человека прицелился из винтовки, наводя ее в голову. Эска рассмеялся, но из его гортани вышел булькающий хриплый смешок — он давился собственной желчью.

— Почему? — спросил человек. — Почему вы нас предали?

У Эски плыло в глазах, он силился сконцентрировать свои мысли. Он снова рассмеялся, так же слабо. Рука продолжала трястись.

— Отвечай мне! — заорал солдат. Он вдавил дуло винтовки Эске в щеку.

Пожиратель Миров попытался ответить, но вместо этого его стошнило темной кровью на переднюю часть доспеха.

Рычание. Визг. Что-то блеснуло в воздухе.

Лицо Эски покрыла кровь, горячая и слишком человеческая. Тень рухнула, и ее место заняла другая. Эта издавала урчащий гул работающего доспеха.

— Эска, — произнесла новая тень. У нее был топор, а шлем венчал плюмаж. От нее пахло войной, ненавистью и огнем.

— Капитан, — болезненным шепотом отозвался кодиций. — Благодарю.

Он протянул дрожащую руку, нуждаясь в помощи.

Другой Пожиратель Миров сделал шаг назад, словно ему что-то угрожало. Ах, да. Эска опять опустил руку.

— Прости меня, Кхарн, — выдавил он.

— Все в порядке, — воин отвернулся. — А теперь вставай и закончи бой.

Эска смотрел, как его капитан удаляется по камням. Кодиций поднялся почти минуту спустя, выискивая оружие, которое бросил, спасая жизнь примарха.

На арматурце был грязный синий мундир офицера гвардии Академии, украшенный золотыми шнурами и серебряным кантом.

— З-з-з… за Императора, — запинаясь, произнес умирающий изуродованным ртом. Кровь лилась с десен там, где находились зубы, пока Кхарн не вколотил их в горло всего несколько секунд назад. Отвлекшись, Пожиратель Миров подтянул к себе сопротивляющегося мужчину и ударил того головой, впечатав щерящийся лицевой щиток в лоб человека. Сколько бы костей ни остались целыми после такого удара, их было слишком мало для продолжения жизни. Арматурский офицер упал на землю, такой же мертвый, как и город, который ему не удалось защитить. Кхарн сделал вдох, втягивая запах крови с лицевого щитка. Гвозди ответили теплой удовлетворенной пульсацией.

Он поднял глаза к небу, когда точка телепортации, наконец, зафиксировалась, прорвав в варпе канал с грохотом, от которого вылетели немногие уцелевшие окна в радиусе нескольких улиц. Давление вытесняемого воздуха само по себе создало гром, ударивший в тридцати метрах над полем боя. Кхарн смотрел вверх., когда пришла ударная волна, и ощутил, как по броне стучат камешки и песок. Тех, кто был ближе всего к взрыву в воздухе, сшибло с ног — и Пожирателей Миров, и людей, и Ультрадесантников. Капитан находился достаточно далеко, и у него всего лишь на несколько секунд сбился ретинальный дисплей.

Из золотистой раны в небе планеты вниз упал полубог в красном и золотом. Величественный воин-жрец, закованный в священную багряную броню, каждую пластину которой покрывали рунические мандалы и молитвы, написанные колхидской клинописью. Прикрепленные к темному керамиту свитки с обетами развевались на ветру, словно пергаментные крылья, расправляющиеся при падении. А затем Кхарн почувствовал это. Почувствовал инстинктивный вздох преклонения, вызывающее зуд по коже благоговение первых мгновений пребывания в присутствии примарха.

Ребристые подошвы Лоргара с хрустом врезались в щебень, кроша камни в гальку и пыль. Воздух тут же пронзили выстрелы снайперов, безрезультатно вспыхивавшие при попадании в психокинетический щит, который мерцал вокруг доспеха примарха. Кхарн предупреждающе закричал, но Лоргар обратил на оклик центуриона столь же мало внимания, как и на приближающуюся бурю огня, вероятно, угрожавшую его жизни. Его внимание было где-то в другом месте, он сконцентрировался на проклятой земле, которая отмечала погибший проспект.

Над головой прогрохотал десантно-штурмовой корабль Ультрадесанта. Ряды тяжелых болтеров гремели и полыхали в пыльном мраке. Это привлекло внимание примарха. Лоргар уверенно и плавно развернулся по дуге, протащив чудовищное навершие Иллюминарума по земле, а затем с ревом метнул булаву в небо. Крозиус завертелся, превратившись в размытое пятно энергии, и врезался в усиленное стекло кабины с настолько громким треском, что его было слышно за протестующим шумом прыжковых ускорителей корабля. Когда «Громовой ястреб» вильнул в сторону, Лоргар поднял руку в том направлении, и его пальцы искривились, будто когти. Он схватил машину, удерживая ее в воздухе.

И дернул.

Двигатели десантно-штурмового корабля вздрогнули и закашлялись, испуская черную грязь. Лоргар снова потянул, словно пророк, хватающий мудрость с неба. Корабль рухнул, врезавшись в разрушенный проспект с режущим уши грохотом терзаемого металла. Его двигатели пылали, корпус был изуродован.

Примарх на какое-то время забыл о потерянном крозиусе, вновь обратив взгляд на щебень на краю широкого проспекта.

Он произнес единственное слово. Кхарн каким-то образом расслышал его отчетливо, хотя это был просто шепот.

— Брат.

Владыка Несущих Слово начал выдергивать камни, не прикасаясь к ним, и отшвыривать их от засыпанной и разрушенной дороги с такой же легкостью, как сорвал с неба десантный корабль.

Сверху спустился Скане. Он затормозил возле Кхарна с воющим визгом двигателей прыжкового ранца. Черный доспех побелел от праха гибнущего города.

— Вам это понравится, — сказал он капитану.

Кхарн не мог отвести глаз от Лоргара.

— Ты видишь то же, что и я? — спросил он у Скане.

— Это еще лучше, капитан, — разрушитель покачал головой. — Чувствуете?

Обратив внимание, этого было нельзя не почувствовать. Земля вибрировала, слабо, но размеренно, словно быстро бьющееся сердце. Город сотрясала не смерть, а шаги гигантов.

— Поступь титанов, — произнес Кхарн.

— Я видел, как несколько движется через пыль, — согласился Скане. — И все они не за нас.