Предатель Кровь Кровавому Богу

Кхарн не ответил. Он не отрывал взгляда от сержанта Несущих Слово.

– Возвращайтесь в бой.

Кхарн, восьмой капитан Пожирателей Миров

Вдалеке, издавая характерный грохот гибели архитектуры, рушились здания.

– Да, сэр, – наконец, произнес офицер Несущих Слово.

Восьмой капитан XII Легиона оставил Несущих Слово возле их «Лендрейдера». Разрушители последовали за ним.

– Заводите друзей, сэр? – спросил Скане на награкали, полностью состоящем из гортанного ворчания.

– Говори на готике, – отозвался Кхарн. – Старайся действовать слаженно, пусть даже Несущие Слово отказываются поступать так же.

Составной ворот Скане издал тихий визг, когда воин повернулся, чтобы посмотреть на капитана.

– Я бы не стал мочиться на Несущего Слово даже если бы он горел. Думаете, меня волнует, какими игрушками они пользуются в своей суете?

– Просто делай, как я прошу, Скане.

Разрушитель пожал плечами.

– Разумеется, сэр.

– Докладывай, – поторопил его Кхарн.

Он услышал, как Скане усмехнулся по ту сторону обгоревшего лицевого щитка.

– Вам это не понравится, сэр.

Кхарн подавил желание вздохнуть.

-Где Ангрон?

– Никто точно не знает. Он поддался Гвоздям после того, как мы заняли перекресток Критика полчаса назад. Последним было сообщение Делваруса. Он говорит, что видел, как примарх пожирал мертвых врагов.

– Скажи, что это шутка.

Скане еще раз пожал плечами.

Возможно, Лотара была права. Возможно, следовало дать ей просто разнести Арматуру в пыль бомбардировкой.

– Почему Делварус здесь?

– Похоже, Лотара позволила ему ускользнуть с привязи. Пока в небе эта суматоха, флагман вряд ли кто-то возьмет на абордаж.

Кхарн отмахнулся.

– Мне нужно попасть на передовую, – сказал он. – Кто-то должен скоординировать наступление с Легио Аудакс. Проклятье, я даже не знаю, побеждаем ли мы.

– Это я вам могу сказать, сэр, – откликнулся Скане. – Мы совершенно точно не побеждаем.

Магнус наблюдал за охваченными войной небесами. Главным образом он смотрел, как «Благословенная Леди» и ее близнец «Трисагион» выставляют на посмешище орбитальную защиту Арматуры, разоружая один из самых укрепленных миров Империума все новыми обстрелами с завывающих и полыхающих орудийных палуб.

– Они тебе понадобятся у Терры, – тихо произнес он. Лоргар не ответил. Брат уже какое-то время ни на что не отвечал.

В сравнении с размерами и пропорциями кораблей все контрмеры казались устаревшими. Первый час ничто не могло пробить щиты. Ничто не смогло даже поцарапать их броню. Чтобы, наконец, прорвать щиты «Благословенной Леди», потребовалась суммарная огневая мощь боевой станции и двух орбитальных защитных платформ, а также самоубийственный таран имперского корабля «Стальное небо». Звездолет продолжил движение, не заботясь о тысячах гибнущих в одном из пылающих монастырей на его спине, поскольку их агония ничего не значила для полумиллионного экипажа.

Лоргар стоял на коленях в центре базилики, склонив голову в молитве. От одного этого зрелища у Магнуса по коже ползли мурашки. Несмотря на эфирную сущность его нового обличья, от некоторых инстинктов было сложно избавиться.

– Лоргар, – произнес он. В ответ брат продолжил шептать нечестивые и ошибочные обеты.

– Лоргар, – прорычал Магнус.

Несущий Слово поднял голову, на его расписанном тушью лице было выражение невероятной концентрации. Затем он моргнул, впервые за полчаса.

– Что-то не так, – Лоргар встал, и мозаичный пол потрескался у него под ногами. Он протянул руку к одной из сотни книжных полок, и булава крозиуса рассекла холодный воздух, оказавшись прямо у него в правом кулаке. – Скоро поговорим. До встречи, Магнус.

– Отправляешься на войну, брат? – спросил колдун.

– Я нужен на Арматуре, – отозвался Несущий Слово.

– Аа. Разве ты не хочешь уговорить меня сражаться? Ты ведь поэтому меня вызвал, не так ли?

Лоргар не обернулся.

– Мне известно твое решение, Магнус. Ты будешь стоять рядом с нами на Терре. Мне сказали об этом те боги, на нереальности которых ты настаиваешь.

Чародей отрицательно покачал головой.

– Скажи мне, что требует твоего присутствия на поверхности.

Лоргар закрепил свой трехрогий шлем на месте и ответил перед тем, как выйти из зала.

– Ангрон в беде.

4

Заживо погребенный

Единство

Перекресток Валика

 Покой ускользал от него.

Он цеплялся за него, испытывая ярость от тщетности собственного отчаяния. На языке уже появился знакомый горький привкус неудачи. Он закричал в небеса, желая, чтобы дождь смыл этот вкус с его зубов. Вопль иссяк.

В этот раз он был так близок к покою. Так близок.

Но тот ускользнул, и бросил его обратно в мир кровоточащей плоти и раздробленных костей – в жизнь, где от поврежденного черепа по телу в такт колотящемуся сердцу расходились импульсы боли.

Он желал, чтобы что-то, хоть что-то успокоило заводную машину боли внутри черепа, которая уродовала разум своим ядом.

И он был слаб. Слаб и слеп. Он трясся во мраке, дрожа, страдая от боли и вдыхая смрад собственной крови. Он не видел поднесенных к лицу рук, но чувствовал, как те кровоточат.

Ангрон, произнес голос.

Ангрон. Это имя ничего не значило.

Ангрон. Ангрон. Ангрон. Несколько голосов. Десять, может быть двадцать. Он не был уверен. Он взревел во второй раз, прогоняя их из головы.

Я не могу до него дотянуться, произнес самый сильный из голосов.На сей раз Гвозди по-настоящему повредили его разум.

Я тоже не могу, сказал другой.

Тогда мы должны рискнуть пойти на Единство, сказал еще один.

Ответом стала безмолвная волна холодного, очень холодного отвращения – психическая копия отталкивающихся магнитов.

Нет, произнес один из голосов после приступа тошноты. Эска, нет.

Самый сильный согласился. Мы не можем еще раз допустить Единства. Подумай о потерях, случившихся в прошлый раз, и о том, насколько мы слабее без них.

Что тогда? Ты веришь лорду Аврелиану?

Забавная идея.

Сила Лоргара неизмерима. Он мог бы добраться до Ангрона.

Лорд Аврелиан даже не высаживался, и я не хочу доверять ему в столь деликатном вопросе. Мы должны попробовать Единство. Это должны сделать именно мы.

А если нет?

Спорящие голоса смолкли. Их колебания вызвали у него улыбку, хотя он и не знал точно, почему. Возможно из-за того, что от этого разило нерешительностью, а от нерешительности разило трусостью.

Он умирает, наконец, произнес главный голос. Он вышел за пределы одержимости Гвоздями. Без нашей помощи он никогда не оправится.

Оставьте меня, подумал он. Оставьте. Убирайтесь из моей головы.

Вориас… сказал один из голосов. Приказывай.

Очередная длинная пауза, очередное колебание, от которого смердело страхом. Трусость не означала страха умереть. Трусость означала наличие того, что можно потерять. Какой прок от воина, связавшего себя с непостоянным окружающим миром? Все угасало. Все умирало. Все распадалось. В связи была слабость.

Людям, которые стояли за этими голосами, было, что терять, и это вызывало у них страх. Делало их слабыми.

Братья, неохотно произнес главный голос. Присоединяйтесь ко мне в Единстве.

Он отвернулся от раздражающего гудения, в которое превращались голоса. Костяшки побелели и потрескались, когда он стиснул разряженные рукояти топоров. Он открыл глаза, оказавшись перед окружавшей его абсолютной чернотой, заревел полным кровавой пены ртом и начал копать. Не сдаваться. Не подчиняться.

Он не знал, кто он, где находится и почему погребен, но рвущаяся и бьющаяся часть заднего мозга сосредоточилась на одной мысли. Его не первый раз хоронили заживо.

Не было ни верха, ни низа, только вперед или смерть.

Кхарн ощущал вкус собственной крови – редкий и нежеланный вкус. Находившийся перед ним Ультрадесантник не желал умирать. Он мог симпатизировать силе воли воина, однако у него и так хватало поводов для беспокойства. Последнее, что ему было нужно – так это чтобы XIII-й оттягивал свою гибель в длительном последнем бою.

Рана в боку непрерывно болезненно пульсировала в такт ударам сердца. Его кровеносную систему затопили болеутоляющие из внутривенных инъекционных портов на запястьях, возле ключицы и вдоль позвоночника.

Однако предупреждающие руны продолжали мерцать по всему ретинальному дисплею на случай, если он каким-то образом не замечал кровотечения из раны под ребрами.

Эвокат готовился к очередному выпаду, нанося ложные удары и уклоняясь, безупречно работая ногами на засыпанной щебнем земле. Кхарн качнулся назад, предпочтя заблокировать гладий зубчатым топором, не рискуя уворачиваться на неустойчивых камнях.

Воин тут же атаковал еще раз, нанося второй удар понизу. Кхарн отвел его в сторону, ударив Ультрадесантника кулаком по лицевому щитку, от чего легионер пошатнулся. Это дало Пожирателю Миров достаточно времени, чтобы снова вскинуть топор, и он с лязгом ударился спиной о находившегося позади Каргоса.

– Капитан, – выдохнул брат. – Я так замечательно провожу время.

Казалось, он ухмыляется, но все Пожиратели Миров с лицевыми щитками типа «Сарум» выглядели ухмыляющимися.

Их окружал лишь хаос сшибающихся клинков и изрыгающих проклятия воинов. Бьющие по керамиту клинки издавали характерный глухой звон, в который вклинивалось близкое рявканье болтеров. На глазных линзах Кхарна возникали сигналы прекращения жизнедеятельности по мере того, как все больше его людей падало под клинками Ультрадесанта. Камни были покрыты множеством трупов гвардейцев Академии, и Кхарн наступал на тела, карабкаясь по пересеченной местности.

У не желавшего умирать эвоката была эмблема сержанта. Некогда красный плащ воина покрывали пятна пыли, прилипавшей к крови и маслу, и чешуйки засохшей грязи. Золотой шлем указывал на его принадлежность к почетной элите – тем, кто дал клятву обучать грядущие поколения Ультрадесантников и рассылать их по Пятистам Мирам. Его упрямая стойкость в равной мере вызывала у Кхарна ненависть и восхищение.

Не предполагалось, что перекресток Валика станет бутылочным горлышком. Им следовало это предвидеть. Другой Легион – не пляшущий под дудку сидящих в затылке Гвоздей Мясника – все бы ясно разглядел, и это болезненно задевало Кхарна. Пожиратели Миров нахлынули на перекресток воющей волной, толкая друг друга на бегу и преследуя бегущих гвардейцев Академии в омерзительной синей форме.

Башни Академии взорвались, и на проспекты внизу обрушилась масса падающих камней. Дороги потрескались и провалились, погрузившись вглубь земли. За несколько ударов сердца сгинули сотни Пожирателей Миров, которых погребло под городским районом. XIII-й заминировал проспекты и подготовил собственные прекрасные строения к подрыву в заданное время, как и предупреждала Лотара. Это происходило по всему городу, но Гвозди лишали осторожности, превращая ее в нездоровое удовольствие от участия в бойне.

Важна была кровь и ничего более. Зрелище того, как враг не выдерживает и бежит, вызвало воющий хохот. Смех длился до тех пор, пока мир не взорвался вокруг авангарда Легиона.

Кхарн прибыл позже, когда половина отделений уже оказалась похоронена среди обломков. Проспекты оказались перерезаны, задавлены кусками бесценного мрамора. Там и тут, на самом краю остановившейся лавины, виднелись гусеницы танка Пожирателей Миров.

С уцелевших крыш и балконов над головой затрещал огонь снайперов. Он пробивал шлемы Пожирателей Миров, опрокидывая воинов на месте. Наверху заревели десантно-штурмовые корабли Ультрадесанта, нарастающий хохот их двигателей сопровождал отрывистые смешки тяжелых болтеров. Они все стреляли и стреляли, изливая свою злобу на гибнущих Пожирателей Миров. Гвозди забирали боль, давали покой и добавляли сил, однако Кхарн проклинал их всякий раз, когда отправлялся в бой. Проклял и сейчас, когда его слух огласился нестройным звоном бесчисленных сигналов прекращения жизнедеятельности.

Ему был нужен обзор с воздуха. Они не могли продолжать драться вслепую, когда из восточных и западных районов прибывали подкрепления Ультрадесанта.

– Скане, – выдохнул он.

Скане не было. Мертв, или находится слишком далеко. Кхарн не знал наверняка. Даже Каргос, который всего мгновение назад был у него за спиной, скрылся, преследуя очередного противника.

Кхарн повернулся и выпустил заряд из вибрирующего плазменного пистолета. Стрелы едкого термоядерного пламени ударили в трех смертных в униформе, которые пробирались в его направлении, и испепелили их на месте. Он крутанулся обратно как раз вовремя, чтобы поймать опускающийся клинок эвоката, отвести его вбок и еще раз ударить ногой по расписному нагруднику Ультрадесантника. Рана в боку вновь вспыхнула огнем, ее опалила волна жара от плазменного выстрела. Стиснув зубы, Кхарн взвыл в задыхающееся небо, в пыль, которая отрезала их от флота.

От вокса не было толку, его заполнили сбивчивые крики и насмешливые помехи. Нужно было выбираться с перекрестка. Нужно было добраться до примарха. Среди рухнувших зданий не существовало линии фронта, только островки отчаявшихся и изолированных групп воинов.

Топор попал Ультрадесантнику в шейное сочленение и, наконец, опрокинул эвоката на камни. Кхарн с третьей попытки выдернул клинок, дав жужжащим зубьям очиститься от крови. Он оборачивался в поисках очередного противника, когда ощутил, как десны заныли от звона, с которого начиналась вспышка телепортации. Несколько секунд он стоял и медленно поворачивался, пытаясь установить место высадки. Вокруг закружилась пыль, мелкие камешки начали дрожать, отрываясь от опустошенной земли. Среди сражающихся воинов в синем и белом он разглядел место, где вспышка появлялась и затухала, появлялась и затухала, не находя устойчивой точки захвата. Фиксацию на местности портила неровная поверхность, а также сотни движущихся тел и вызванные пылью помехи.