Помоги проекту - поделись книгой:
– Будешь?
– Давай, – кивнула Марго, принимая от Прохи чуть согретую в его руках бутылку.
Она лихо сделала глоток, другой… чуть поперхнулась, закашлялась, но справилась с собой и продолжила до тех пор, пока парень не отобрал у нее вино.
– Довольно, – проворчал он. – Сейчас упадешь прямо здесь, как тебя потом тащить?
– Скажи лучше – пожадничал, – язвительно отозвалась Марго. – Думаешь – тебе не хватит?
– Всем хватит, – ответил Проха, допивая остатки вина и отбрасывая бутылку в сторону. – Теперь уже экономить не надо…
– Ты так считаешь? – поднимаясь на ноги, уточнила девушка. – Или думаешь, что начинается Конец Света? Можно пить, гулять, ловить последние моменты счастья?
– Нет, до Конца Света еще далеко, – отрицательно помотал головой Проха, кажется, выпитое вино совсем не подействовала на взбудораженную нервную систему, опьянение, если и было, то ощущалось совсем легким, как после полустакана, а не двух третей большой бутылки.
Легко, будто это и не он полчаса назад мешком рухнул на землю, обессиленный под грузом сногсшибательных новостей, Проха поднялся на ноги, привычно отряхнул задницу от пыли и земляных крошек, подхватил в руки оба пакет:
– Пошли…
Марго, тщательно затоптав оставшийся тлеть на земле очередной окурок, молча пристроилась рядом с парнем, даже не подумав уточнить – куда они теперь двинутся.
««Пошли со мной, джигит!» – «Куда?»
«Связала бы твой рот оскома.
Когда спешишь спросить «куда?» –
То лучше оставайся дома!»
«Пошли со мной, джигит!» – «Пошли!»
«Да будет верный и бедовый
Во всякий час в любой дали
Друг у тебя, на все готовый!»(с)
Неожиданно вспомнив древние, совсем не женщине посвященные строки, Проха вдруг радостно рассмеялся и даже попытался, шагнув чуть ближе, приобнять шарахнувшуюся от него в сторону Марго, но во время спохватился: руки его оттягивал груз объемных бутылок, заполненных темным, бордовым, крепким вином.
Часть вторая.
Огромный «бублик» орбитального Центра Управления висел над планетой, прикрываясь от открытого космоса естественным её спутником, совсем, казалось бы, невзрачный на фоне серебристо-черного с желтыми вкраплениями небесного тела, но разглядеть металлический блеск инопланетной рукотворной громадины было легко даже в самые слабенькие, любительские телескопы. Но с интересом, пристально и жадно его разглядывали, пожалуй, лишь в первые месяцы после начала Вторжения, а потом, как и водится среди людей, ажиотажный, подстегиваемый газетами и телевидением интерес угас: ну, висит себе и висит здоровенная дурында где-то возле Луны, никому от нее ни жарко, ни холодно, а вот поесть самому, накормить детей, проверить, как они сделали уроки, поболтать с соседом, выпить пивка или чего покрепче раз-другой в неделю – это совсем другое дело.
За те двести метров просторного, но низкого коридора, сплошь облицованного светло-бежевыми панелями, что вел от стыковочного узла – так по старинке называли огромный, почти километровый ангар для приема челноков с планеты – до жилых помещений Центра, даже усиленные псевдомышцы Кира устали от практически непрерывного кивания головой – символического отдания чести в закрытых космических помещениях, согласно нигде и никогда не писанному ритуалу. Коридор, пересекаемый еще добрым десятком рукотворных тоннелей, переходов и шлюзов, напоминал муравейник по количеству и внешне хаотичному передвижению по нему множества людей. И хотя Кир еще на планете, перед посадкой в челнок, максимально «приглушил» свои сенсорные способности – тонкость слуха, обоняние, остроту зрения и прочие – непрерывный гул голосов, что-то обсуждающих на ходу, стук каблуков по напольному покрытию, гудение за стенами коридора механизмов создавали здесь необычный, поначалу сильно раздражающий и мешающий сосредоточиться, фон, от которого давным-давно бывший унтер-офицер успел здорово отвыкнуть за время своего пребывания «внизу».
Надолго задерживаться здесь, в Центре, Кир не собирался, однако, зная о дефиците свободных помещений на любой космической станции, предпочел озаботиться ночлегом заранее, сразу после прибытия, чтобы не изображать дремоту, сидя в каком-нибудь амортизационном кресле аварийно-спасательного помещения отдела снабжения. Несмотря на все свои сверхчеловеческие способности, отдыхать пришелец предпочитал именно по-человечески.
И у самого шлюза – дверей по планетарной, «сухопутной» терминологии, Кир совершенно неожиданно столкнулся лицом к лицу с… Кис!
– Ой, крестник! – засмеялась обрадованная такой встречей Ирина Сергеевна. – Как ты тут оказался, в этом Содоме с Гоморрой? Тебя же всегда привлекал вольный ветер прерий и свободные пространства больших планет.
Маленькая рыжеватая женщина ничуть не изменилась с момента их последней встречи – все такая же веселая, шустрая, обаятельная. Не знающие её ближе люди никогда бы не поверили, насколько беспощадной, безжалостной и жестокой она умеет быть при необходимости. Обо всем этом Кир знал не понаслышке, но отношение его к Кис было и в самом деле подобным отношениям крестного с крестницей, ведь именно Ирину он увидел в первые свои мгновения возрождения к новой жизни.
– Здравствуй, милая! – Кир от души обнял Кис. – А ты какими судьбами? У меня-то здесь интерес сугубо меркантильный, денек-другой посижу и – обратно, в прерии, на вольный ветер, планета – вон, под нами крутится. А ты, пока мы не виделись, разве превратилась в станционную сиделицу?
– У меня уйма новостей, – хитренько прищурившись объявила Кис. – Думаю, кое-какие из них и тебя обрадуют, но сначала…
– …ты хочешь нормально покушать, – засмеялся Кир, памятуя о чисто человеческих привычках старой знакомой. – Боюсь, здешняя кухня тебе не придется по вкусу.
– Неужто будут кормить солдатскими пайками? – притворно округлила глаза женщина. – Знаешь, я этого, пожалуй, не переживу и сбегу «вниз». Надеюсь, там ты сможешь меня угостить настоящими шашлыками?
– А вот это уже из серии моих новостей, – ответил Кир с улыбкой. – Знаешь, перед едой я бы хотел забронировать себе местечко, сама знаешь, как тут с помещениями, совсем не хочется ночевать в коридоре или стыковочном узле.
– К себе не приглашаю, – категорически заявила Кис. – В таких пеналах не только вдвоем, одному развернуться трудно, чтобы при этом не нажать кнопку «тревоги» и заблокировать весь жилой отсек.
Вместе они прошли пару десятков шагов по жилой зоне Центра, поглядывая на небольшие экранчике возле каждой двери: на них яркими пятнами горели слова «Занято», «Занято», «Занято». Но вот лишь мелькнула в глазах легкая зелень на экране, а Кир уже с облегчением ткнул ладонью в сканер, фиксируя не только «захват жилья», но и собственное официальное пребывание в Центре Управления.
Комнатка и в самом деле больше походила на пенал, чем на жилое помещение, особенно для привыкшего к достаточно комфортабельным городским условиям Кира: три на два метра совершенно пустынные, с откидной, скрывающейся в стене, койкой, стационарным коммуникатором и окном доставки небольшого размера, годным, разве что, для получения заказанных в кухонном синтезаторе бутербродов.
– Ты ожидал королевских апартаментов? – съехидничала за спиной мужчины Кис, даже не пытаясь войти в комнату следом.
– Отвык от таких условий, – откровенно признался Кир. – Я на планете больше трех лет и сюда выбирался за это время дважды.
– Пренебрегаешь общением с начальством? – усмехнулась женщина. – Полевики всегда недолюбливают руководителей.
– С начальством общаюсь регулярно, связь отличную наладили техники, до сих пор лучшей не встречал, – парировал Кир. – А любить мне начальников нельзя, у меня ориентация нормальная.
– Ну-ну, можешь не продолжать про ориентацию, – вроде бы про себя, хмыкнула Кис. – А что же сегодня за день такой, раз ты все-таки вырвался в Центр?
– Некоторые дела без личного вмешательства не решаются, даже при самой отличной связи, – легонько засмеялся Кир. – Вот и пришлось прилететь, чтобы на снабженцев надавить, надо мне чуть больше, чем в заявке проставлено, но выходить для корректировки на руководство – нет смысла. Буду пробивать за счет личного обаяния, полевого напора и натиска.
…в столовой Центра, так же, как и в коридорах, гудела, толкалась, переговаривалась, смеялась и беззлобно переругивалась толпа. Каждые две минуты, заглушая человеческий шум, четкий, звонкий, женский голос объявлял – кто кого разыскивает и кому срочно следует явиться в означенное место. Кис и Кир, в буквальном смысле, растолкали желающих перекусить, в небольших очередях сгрудившихся у окошек раздачи, задерживающих и мешающих друг другу. На мгновение склонившись над экраном с маленькой клавиатурой и перечнем блюд, рыженькая женщина тут же в недоумении отпрянула.
– Кир, благослови это место все известные и неизвестные боги! Что за цифры вместо названий? И почему такой скудный выбор?
– Разбаловалась ты в своем логове цивилизации, – задорно засмеялся мужчина. – Цифры – номера комплексных обедов, завтраков, ужинов. Обычно люди так и выбирают, чтобы не задумываться над меню, здесь всем не хватает времени даже на самое необходимое. А синтезатор на кухне стоит полевой; бытовой отдел, говорят, еще до моего сюда прибытия, обещал сменить его на полноценный, ресторанного типа, но дальше обещаний дело так и не пошло…
– Тогда – угощай сам, – решительно отпрянула от окошка Кис. – Не хочу даже голову морочить себе, в конце концов, я женщина, должен же хоть кто-то за мной поухаживать…
– Точно-точно, – тон в тон подхватил Кир. – Идеально разбаловалась, но это не беда, суровые будни в космосе, полевые условия на планете – быстро вернут тебя в нужную форму. Через месяц будешь рада пайке хлеба, ну, или пригоршне простых опилок.
Кис засмеялась, мужчина ловко припомнил ей первые дни своего рестарта, когда Ирина Сергеевна обучала «молодого бойца» правильно потреблять совсем, казалось бы, несъедобные вещи. Поторапливая своего спутника, Кис легонько шлепнула его по затылку, но Кир и без такого поощрения не собирался лишние минуты задерживаться у раздаточного окна.
Хлеб, сыр, сочная ветчина, сливочное масло, чай, какао и – в честь встречи – два бокала с коньяком перекочевали с емкого пластикового подноса на столик у дальней стены помещения.
– Так что же заставило Администратора Района, хозяина полудесятка губерний, лично бороться со снабженцами? – спросила Кис, отдав сперва должное коньяку, сыру, хлебу с маслом и ветчиной.
– Да какой Администратор! – махнул рукой Кир. – Скорее уж – просто военный комендант, не успевающий латать дыры в своем хозяйстве. У других полевиков на этой планете – обыкновенная бюрократическая возня, уговоры, интриги, сложные игры, а мне досталось…
– Не скромничай и не плачься в жилетку…
Кис неожиданно перешла на в разговоре на ультразвук, в первые несколько десятых долей секунды хлестнув по ушам сидящих поблизости людей тонким, острым писком. Её спутник пожал плечами, мол, к чему такая секретность среди своих, но разговор поддержал в той же тональности. Теперь подслушать подробности их общения возможно было лишь с помощью специальной аппаратуры, а для окончательной расшифровки записи понадобилось бы не меньше суток.
– Мне срочно нужны дополнительные дегазаторы, втрое больше, чем предусматривалось сметой, – пояснил Кир. – Тут, конечно, вина парней из пятого Района, я на них не сваливаю, но именно там не уследили за местными. А кое-кто из аборигенов слегка тронулся рассудком, решил, что мы пришли не из космоса, а от соседей. Между ними здесь вражда вековая, в любой момент ждали друг от друга неприятных сюрпризов. Вот и ударили по моему Району… короче, превратили в развалины и залили ипритом, зарином, еще какой-то стойкой гадостью два промышленных центра, губернскую столицу. Хорошо, местные привыкли быть наготове и успели большую часть людей эвакуировать, но теперь эти беженцы все активнее начинают возвращаться назад, к своим брошенным домам. Перехватить их, конечно, можно, но этим должно столько народу заниматься, что всякий смысл пропадает. Я думаю, легче будет провести полную дегазацию города и промзон, чем продолжать этот нелепый карантин.
– Все это я знаю, – неожиданно ухмыльнулась Кис. – Ты лучше бы мне правду рассказал – что же тебе все-таки надо от снабженцев? Или не только от снабженцев? За дегазаторами ты не стал бы отрываться от поверхности – или я тебя совсем забыла.
Женщина лукаво подмигнула спутнику.
– Стоп, – сказал сам себе Кир. – Я, конечно, увлекся своими проблемами и слишком близко к сердцу принимаю текущую жизнь аборигенов, но…Может быть, ты мне скажешь, зачем притащилась за сотни световых лет к этой планете? Неужели так соскучилась по мне?
– А разве по тебе можно не скучать? – льстиво заявила Кис, хитро прищурившись и глядя на спутника с откровенным, пусть и наигранным слегка, желанием. – Ты ведь такой… такой… такой…
Она прикрыла глаза, чмокнула губами, слегка покачала головой, стараясь изобразить, каким в её памяти остался этот невысокий крепкий мужчина с прозрачными серыми глазами и короткой стрижкой густых каштановых волос. Но тут же сама засмеялась над собственной излишне нарочитой и утрированной актерской игрой.
– Ладно, признаюсь честно, я нагло воспользовалась служебным положением, чтобы увидеться с тобой, – все еще с юмором сказала Кис. – Пришлось выбить назначение сюда Инспектором-Координатором.
– Хорошо, что я сижу, – после короткой паузы, признался мужчина. – А может, плохо? Наверное, следует немедленно встать и поклониться вашему превосходительству?
– Я бы не возражала, – с удовольствием засмеялась Кис. – Вот только совсем не к месту и не ко времени раскрывать мое инкогнито. Пусть люди хотя бы несколько часов пробудут в блаженном неведении, кто именно ходит рядом с ними по этим коридорам.
– Черт побери, – покачал головой Кир. – Вот теперь уже никто не сможет сказать, что я не люблю начальство…
– Хулиган, – ласково погладила его по голове женщина. – Тут судьбы планеты решаются, а он – все о койке мечтает.
– Нам было хорошо вместе, – твердо сказал мужчина.
– А я и не возражаю повторить, даже неоднократно, – улыбнулась Кис. – Вот только не здесь, в этих космических пеналах.
Кажется, они совсем перестали обращать внимания на окружающих их людей, впившись взглядами друг в друга, ведя бессловесный, длинный и полный искренних признаний диалог. Впрочем, лирическое отступление продлилось совсем недолго, Кис, мягко погладив своего мужчину по обветренной щеке, вернулась к текущим делам.
– Итак, Администратор, что же ты хотел получить в Центре из того, что категорически запрещено к перемещению на планету? – с ехидцей спросила она.
– Ох, как трудно будет работать с человеком, который видит меня насквозь, – жалобно произнес Кир и с покаянным видом, нарочито понизив голос до таинственного шепота, раскрыл свой «страшный секрет: – Мне нужны дезинтеграторы. У военных, в Центре, есть запас, я знаю, это положено по инструкции. Штук шесть-семь ручных должны пылиться на складах в ожидании часа «Х», которого, может быть, никогда и не будет.
– Ты сошел с ума? – подозрительно осведомилась Кис.
– Как можно сойти с того, чего нет? – искренне пожал плечами мужчина. – У меня имеется только мозг и блок дополнительной памяти.
– И все же?.. – настояла Инспектор-Координатор.
– Надеюсь, ты не думаешь, что я «внизу» окончательно вжился в роль, и теперь дезинтеграторы мне нужны, чтобы объявить себя императором всея планеты и завести гарем на тысячу койко-мест?
– Хочешь переплюнуть библейского Соломона? – засмеялась Кис. – Так, заканчиваем с едой, такие дела все-таки стоит решать не в общей столовой с бутербродами и компотом…
– .. а у теплого камина, при свете горящих дров, с бокалом хорошего бренди в руках и трубочкой голландского табака, – засмеялся Кир, подымаясь из-за стола.
– Если у тебя есть на примете такое место, то я – с удовольствием, только вот, не хватает медвежьей шкуры на полу, – отозвалась, вставая из-за стола, женщина. – Правда, для этого придется лететь «вниз», а потом возвращаться… лишняя трата времени и энергии. Поэтому попробуем все текущие дела решить здесь, в Центре Управления.
Стена дома была изъедена странными буро-зелеными лишаями, видимо, в тех местах, куда попала изрядная, концентрированная доза боевой химии. Похожие следы парши отчетливо виднелись и под ногами, на посеревшем, выжженном асфальте. Да и целиком, не только высокий, в готическом стиле, построенный не так давно, по городским меркам, восьмиэтажный дом фешенебельной гостиницы, но весь прилегающий район выглядел запущенным, забытым богами и людьми уже не одну сотню лет – так удручающе сказывалось воздействие химической атаки, проведенной всего-то восемь месяцев назад.
За грязно-серым, давным-давно немытым и нечищеным, но по прихоти то ли судьбы, то взрывных волн, прокатившихся по городу меньше года назад, уцелевшим витринным стеклом вестибюля гостиницы неожиданным, ярко-синим цветом «зеленели» искусственные пальмы в кадках, ждали единственного прикосновения, чтобы рассыпаться в прах, деревянные столики, некогда уютные глубокие кресла для посетителей и постояльцев, высокая строгая конторка портье. Из просторного зала, где пыль с пола взвивалась ядовитыми остатками примененной боевой химии, с трудом, но просматривалась маленькая, перекособоченная дверца подсобки в самом конце тупичка под широкой, псевдомраморной лестницей, ведущей на второй гостиничный этаж.
Из тесного, грязного закутка, загроможденного проржавевшими ведрами, превратившимися в кучки ветоши тряпками, пластиковыми, потому, наверное, и уцелевшими в относительной сохранности, швабрами, вела вниз, в подвал здания, узкая крутая лестница, почти щель, когда-то освещаемая полудесятком тусклых лампочек под сетчатыми, металлическими плафонами. Оканчивалась лестница квадратным низким тамбуром перед могучей бронедверью со штурвалом, выкрашенным суриком. Здесь давнее действие боевых отравляющих веществ внешне не ощущалось, но затхлая атмосфера давным-давно непроветриваемого помещения, темнота, подкрадывающаяся со всех сторон, жалкий свет от узкой щели лестницы оставляли гнетущее впечатление близкой и неизбежной беды.
А далеко за бронедверью ощущалась жизнь. Нет, не та – одушевленная, движущаяся, персонифицированная, человеческая, а сконцентрированная в грудах консервных банок, в мешках сахара, упаковках чая, беспорядочно наваленных на бетонный, заледеневший пол. А может быть, аккуратно расставленных на многочисленных стеллажах, с обязательным обозначением на прикрепленных табличках даты заложения и сроков хранения продуктов. Но это было именно то, что он искал… это была жизнь…
…Феликс с трудом открыл глаза, с удивлением обводя взглядом старенькие потрепанные и кое-где свисающие лохмотьями обои, старенький письменный стол с остатками какой-то еды, аккуратно прикрытой матерчатой несвежей салфеточкой, узенький диванчик, накрытый выцветшим когда-то клетчатым пледом. Скрипнула, всколыхнула затхлый воздух рассохшаяся деревянная дверь, в комнату заглянула и тут же вошла высокая блондинка.
От холеной, строгой и знающей свою истинную цену секретарши антрепренера остались лишь длинные белые волосы, небрежно собранные в «конский хвост» и серые, холодные глаза. Длинная шерстяная бесформенная кофта, доставшая, видимо, от бабушки, скрывала сильно исхудавшее безо всяких диет и спортивных упражнений тело, пятнистые, камуфляжные брюки армейского образца – на пару размеров больше, чем надо – были перетянуты на поясе широким мужским ремнем, на ногах – ядовито-зеленые резиновые сапоги, неровно обрезанные почти по щиколотку, превращенные таким кустарным способом в безобразные боты. Без малейших следов косметики лицо казалось одновременно помолодевшим и постаревшим, чуть украшенным морщинками у глаз, легким налетом бледности давно не видевшей солнечного света кожи.
– Как ты, Феликс? – встревожено спросила блондинка, вглядываясь в пустые застывшие глаза своего шефа.
Старая, давно потерявшая изначальный цвет телогрейка, темная фуфайка под ней, спортивные, черные шаровары, заправленные в тяжелые, подкованные сапоги, расплывшееся, расслабленное лицо, недельная небритость и длинные, поседевшие волосы, грязными сосульками свисающие на воротник… господин Зак шевельнулся, слегка поводя плечами, чуть тряхнул головой. «Что? Где?»
– Я Хельга, – напомнила блондинка, давно выбросившая из головы данное ей при рождении незамысловатое простенькое имя – Вера. – Нынче вот охраняю тебя, а была в свое время секретаршей, когда мы еще агентство держали при телецентре.
Напоминать шефу о том, кто есть кто, сразу при выходе из его псевдопутешествий между Искажениями Подлинного Мира для вероятностной оценки развития текущих событий в будущем, Хельга привыкла и давно уже не тяготилась этой слегка нелепой и нудной обязанностью. Тем более, Феликс нынче «путешествовал» не в поисках нужных лиц для телесериалов или театральных постановок и даже не в помощь Департаменту Безопасности, а с очень простой, утилитарной и жизненно необходимой целью добычи среди городских развалин и уцелевших домов пропитания и иных нужных для дальнейшего существования предметов.
– Я…кх-кх… – Феликс натужено прокашлялся, оживая и возвращаясь в себя. – Я все помню. И кто ты, и зачем. Лучше дай-ка мне трубку и спички…
Хельга юркнула к письменному столу, чувствуя, как оживший взгляд Зака провожает её, подхватила уже набитую табаком старинную резную трубку с серебряным черненым кольцом на чубуке, коробок спичек и почтительно поднесла их шефу.
Жадно сунув в уголок рта мундштук, Феликс поводил над табаком зажженной спичкой, затянулся первым, самым ароматным и вкусным дымком и, окутавшись сизыми клубами на выдохе, скомандовал:
– Ты бы пока сходила в подвал, привела ко мне этих… ну, новеньких, из студентов, забываю, как их зовут…
– Я поняла – кого, – кивнула Хельга, пользуясь очередной затяжкой шефа.
– …вот, их проведешь сюда, а сама еще разок в подвал сходи, скажи ребятам, чтобы были наготове, чувствует мое сердце – скоро придется отсюда перебираться…
«Да куда ж отсюда? – с тревогой подумала Хельга, послушно покидая комнату на втором этаже маленького, будто игрушечного домика, построенного когда-то очень давно для инженерного персонала расположенного неподалеку механического завода. – Здесь уже обжились, все знаем, да и колонка тут автономная…» В отравленном боевой химией городе изолированный от общей водопроводной системы источник подземной, относительно чистой воды был не просто роскошью – подарком судьбы.
Для такого небольшого строения подвал был на удивление глубоким, просторным и – благоустроенным. Видимо, создававший проект архитектор был уверен – такое помещение не будет пропадать втуне, хозяйственный человек всегда найдет, чем заполнить площадь размером саженей семь на десять под высоким сводчатым потолком.
Нынче же здесь обитали попеременно с десяток мужчин и три женщины, исключая Хельгу, которая, пользуясь расположением шефа и функциями охранницы, выбрала себе апартаменты на первом, совершенно, правда, нежилом этаже, разграбленном и порушенном еще в те времена, когда в город начали возвращаться первые беженцы. Подвал был условно разделен на три секции безо всяких стен, перегородок и барьеров, просто обитатели его твердо знали, что в дальнем от центрального входа углу готовится и принимается пища, чуток левее, вдоль стены располагались спальные места, обустроенные из натасканных отовсюду матрасов, толстых кусков поролона, листов фанеры, пропитанной огнеупорным составом, а вот центр и правая сторона были отданы под гостиную, и даже меблированы парой длинных самодельных лавок, тремя случайно уцелевшими в домике стульями и когда-то роскошным, а теперь изрядно ободранным, но все равно глубоким и удобным креслом.
Под высоким потолком, у самого входа в подвал, горела круглосуточно «летучая мышь». Достать в городе автономный генератор – хоть на бензине, хоть на солярке – и горючее для него проблем не было, но очень уж привлекал работающий движок своим шумом и не столько местных, боязливых и осторожных обитателей, как пока еще лишь издали виданных пришельцев из космоса. Вторая керосиновая лампа по обыкновению освещала кухонный угол, сейчас там хозяйничала одна из женщин, высокая, худая и нескладная Эгле, приезжая из дальних западных провинций, говорившая с жутковатым акцентом, но при этом умеющая простую тушенку и макароны смешать и сварить так вкусно, как никто другой среди сбившихся в «стаю» чудом уцелевших горожан и приблудившихся к ним беженцев. В одной выцветшей, застиранной футболке и коротких, обрезанных до колен солдатских брюках, в непонятной формы разбитых туфлях на босу ногу, Эгле, напевая что-то себе под нос, орудовала большой ложкой попеременно в паре котелков, от которых по подвалу распространялся вроде бы и знакомый, но необычайно вкусный и сильный аромат.
Не обращая внимания ни на запахи, ни на вошедшую Хельгу, на одной из импровизированных постелей мирно похрапывал кто-то из искателей, отдыхая после вчерашней привычно нелегкой прогулки по городским развалинам. Он лежал, полностью укутанный в солдатское, тонкое, зябкое одеяло, но секретарша-охранница знала, что одет поисковик по полной форме, исключая, разве что, стоящие рядом с ложем высокие ботинки на толстенной подошве, и наверняка даже во сне сжимает в руках излюбленный многими обитателями города армейский тяжелый пистолет.
Ствол такого же пистолета смотрел сейчас со второй лежанки на Хельгу – внешние посты, конечно, обеспечивают безопасность отдыхающим, но главное правило города «позаботься о себе сам» выполнялось живыми безукоризненно, что в поиске, что на отдыхе. Те, кто этим простым правилом пренебрегал очень быстро становились неживыми среди развалин домов, стойких плешей боевой химии, человеческих конкурентов по добыче пропитания. Пистолет держал в правой руке Проха, сидящий на своем ложе в накинутом на плечи бушлате цвета «хаки», в настоящей тельняшке под ним, в старинных, будто из древнего фильма о войне, брюках-галифе, в тяжелых сапогах. Левой рукой при этом он слегка обнимал Марго, тоже насторожившуюся и даже успевшую потянуться за своим оружием – отлично сохранившимся наганом производства уж совсем отдаленных эпох.
– Что на обед будет? – громко, привлекая к себе внимание поварихи, спросила Хельга, не торопясь продвигаться вперед до тех пор, пока Проха не опустил на матрас пистолет.
Поделиться книгой: