— Вы, что, не знаете приказа господина Хнум-Хотепа? Ни одна лодка не должна плавать по этой части реки!

— Мы живем в деревне, там... и привыкли ловить здесь.

— Сейчас это запрещено.

— Тогда что же нам есть?

— Идите на ближайший контрольный пункт, еду вам дадут. Если увижу вас здесь еще раз, арестую.

Оба разведчика неспешно поплелись — эдакие два рыбака, которым навязывают новое правило. Они почти подошли к контрольному пункту, но потом свернули и углубились в заросли папируса, кишевшими змеями и крокодилами. По зарослям разведчики, пренебрегая опасностью и не обращая внимания на укусы надоедливых насекомых, добрались до кромки возделываемых полей.

Но и здесь Хнум-Хотеп предпринял все меры безопасности. Повсюду — замаскированные ветками и припорошенные землей — были выкопаны глубокие рвы, служащие западней для штурмующих. На полях, в тростниковых хижинах сидели не крестьяне, а солдаты. То же было и с фермами. Разведчики заметили также лучников, примостившихся на деревьях.

Продолжая наблюдение, лазутчики нырнули в канал, связывающий эту местность со столицей, и плыли под водой, изредка выныривая, чтобы набрать воздух. На значительном расстоянии от реки они обнаружили прочные укрепления, занятые большим числом воинов.

Диспозиция Хнум-Хотепа, казалось, не имела слабых мест.

Разведчики уже собрали достаточно информации, но оставалось главное — и самое трудное — нужно было вернуться домой живыми и здоровыми и передать собранные сведения.

Вот тогда и прозвенела мимо них первая стрела...

Едва царь переступил порог своего дворца, ему навстречу бросился правитель провинции Джехути. Одетый в широкую мантию, ослаблявшую немного мучивший его озноб, от которого он сильно страдал, старый заслуженный воин желал, забыв о возрасте и ревматизме, воздать почести своему царю, верным слугой которого он стал.

— Жду вас с нетерпением, Великий Царь.

— Плохие новости?

— Я укрепил границы с провинцией и развернул свои войска, чтобы изолировать Хнум-Хотепа, но каждый день опасаюсь с его стороны попыток разрушить эту блокаду. Его войско многочисленнее, чем мое, и долго удерживать свои позиции я не смогу.

— Это несчастье еще не произошло. Будем надеяться.

— Я не верю в лучшее, Великий Царь. Я не слишком доверяю даже собственным людям. Многие из них дрожат от мысли, что нужно будет сражаться с Хнум-Хотепом. Я вам советую не доверять солдатам-ополченцам из провинций, недавно присоединенных к Царству. Они с вами совсем недавно, и слава правителя провинции Орикса давит на них. Большинство думает, что Хнум-Хотеп побеждает в любом вооруженном конфликте. В самом деле, вы можете рассчитывать лишь на собственные силы.

— Спасибо, что ты говоришь со мной так откровенно.

— Вы обладаете достоинствами великого фараона, в котором так нуждается наша страна, но перед вами препятствие, и оно кажется мне непреодолимым. И даже если вы в этом сражении победите, раны от него будут неизлечимыми.

Джехути сомневался, что фараон серьезно отнесется к его словам. Собрать под властью Египта враждебные провинции, даже за исключением провинции Хнум-Хотепа, уже было великим делом. Но настоящее перемирие требует длительного времени. А времени сейчас нет! Да и Сесострис, желая полной победы, рискует, возможно, тем, что все может рухнуть окончательно. Но и ждать больше нельзя... Выжидая, фараон ослабит свои позиции перед Хнум-Хотепом, а тот непременно сумеет извлечь из этого пользу для себя.

С момента приезда царя в провинцию Зайца начальник личной стражи Сесостриса и всей стражи Египта Собек-Защитник больше не спал. Ему, такому закаленному в боях и трудах атлету, приходилось нервничать, как мальчишке, потому что он до сих пор в полной мере не имел данных о безопасности на этой обширной территории. Кроме того, он должен был соединить своих людей с воинами Джехути, чтобы сформировать смешанные команды, которые ему не внушали доверия. Что ж, по крайней мере, Собеку удалось настоять на том, чтобы во внутренних покоях и вокруг дворца находились только его проверенные люди.

По всей вероятности, Хнум-Хотеп сделает попытку уничтожить монарха еще до того, как тот пойдет на штурм. Войска без своего верховного начальника, без сомнения, перейдут на сторону противника. Осталось понять, где и когда именно случится эта попытка покушения.

В Кхемену, столице провинции Зайца, атмосфера была гнетущей. Никто из разведчиков, отправленных генералом Несмонту по ту сторону фронта, так и не вернулся. И потому Сесострис ничего не знал о системе обороны Хнум-Хотепа. Атаковать вслепую? Это могло стоить поражения.

На рассвете Собек лично расставлял служащих дворца. Он относился недоверчиво даже к внешне безобидным старикам и лично осматривал кухни, где повара в его присутствии снимали пробы с блюд.

В тот момент, когда он, наконец, позволил себе присесть, чтобы съесть бобовый хлебец, к нему с удрученным лицом нерешительно приблизился один из его помощников.

— Что случилось?

— Еще ничего, командир... Пока ничего... Но ведь вы приказали докладывать вам обо всем...

— Говори яснее!

Собек отодвинул свой хлебец. К нему тут же подошел верный пес, который хотя до этого и лежал на своей подстилке, но давно нацеливался на это лакомство. Осторожно взяв из рук хозяина добычу, он аккуратно отнес ее к себе на место, чтобы там, в своем углу, спокойно полакомиться.

— Видите ли, командир...

— Ну, я жду. Давай, наконец!

— Что ж. Это, наверное, пустяк, но... Официальный дворцовый брадобрей вчера вечером, чуть раньше захода солнца, вошел во дворец, но никто не видел, чтобы он из него выходил. Обычно он заканчивает свое дело еще до завтрака.

— Стало быть, он спрятался!

— Успокойтесь, его инструменты у меня! Никому не позволено ходить по дворцу с оружием или с опасными предметами.

— Дурак! Он спрятал свою бритву в каком-нибудь укромном месте!

Собек и его помощник бегом бросились в сторону покоев Сесостриса. В небольшом коридорчике, который вел туда, помощник Собека заметил брадобрея.

— Это он!

Человек, сжимая в руках кожаный мешочек, в испуге остановился. Собек всей своей массой навалился на него сзади и повалил на пол. Его помощник связал ноги и руки пойманного веревкой, которая больно вонзилась в тело.

— Ну что, парень, хотел зарезать царя?!

— Нет, нет, клянусь вам, что нет!

— Сейчас узнаем!

Собек открыл мешок брадобрея.

В нем не было бритвы. Только великолепный скарабей из сердолика.

— Ты украл его?

Брадобрей опустил голову.

— Да... Это правда.

— У кого?

— У одной горничной.

— И ты его спрятал ночью, чтобы утром завершить преступление?

— Я думал, что меня никто не заметит. Простите меня, я...

— Я обеспечу тебе много лет тюрьмы.

Когда Собек известил фараона о том, что двое раненых разведчиков только что достигли первой линии пехоты, Сесострис изучал план штурма, представленный ему генералом Несмонту. Недоверчивый начальник всей стражи попросил Несмонту опознать этих людей до того, как они предстанут перед повелителем.

Один из молодых людей был ранен стрелой в левое плечо, у второго была в крови вся правая нога. Разведчики, гордые тем, что им удалось успешно выполнить задание, отказывались от медицинской помощи. Они не могли заниматься собой, пока не рассказали монарху и генералу о том, что видели во вражеском стане. Те их внимательно выслушали.

Несмонту поздравил юных воинов и произвел их в офицеры. Двое героев не могли удержать слез, когда фараон, который был выше их на целую голову, наклонился, чтобы поцеловать их.

После отправки раненых к военному медику Сесострис собрал малый совет, куда входили генералы Несмонту и Сепи, Хранитель Царской Печати Сехотеп и Собек-Защитник.

Несмонту обстоятельно подытожил полученные разведывательные данные. За его докладом последовало долгое молчание.

— Диспозиция Хнум-Хотепа неуязвима, — высказал свое мнение Сепи. — Чтобы пробить ее, нам потребуется армия, втрое большая, чем сейчас. И то не обойтись без тяжелых потерь. В нынешнем состоянии у нас нет никаких шансов.

— Я признаю, что эта операция очень сложна, — согласился Несмонту. — И все же отступать мы не собираемся. Я лично возглавлю свои элитные части, и мы прорвем оборону противника.

— Ты будешь сражаться как лев, — возразил Сесострис, — но это будет стоить тебе жизни. И если наши лучшие солдаты погибнут, то какие шансы у нас останутся?

— То, что нам известны позиции врага, дает нам значительное преимущество. Если мы сумеем им воспользоваться, то судьба, быть может, будет к нам благосклонна!

— Тщетные намерения! — запротестовал Собек. — Ты только что сам объяснил нам, почему мы заранее обречены на поражение.

— Попытаемся еще раз провести переговоры, — предложил Сехотеп. — Я чувствую, что способен уговорить Хнум-Хотепа.

— Он захватит тебя в заложники, — предсказал Сепи. — Голова правителя этой провинции тверже гранита. Хнум-Хотеп на переговоры не пойдет, потому что не захочет расстаться ни с одной из своих привилегий.

Никто не стал возражать Сепи.

— У нас нет выбора, — согласился Несмонту. — Как бы ни был велик риск, будем штурмовать. В противном случае престижу фараона будет нанесен смертельный удар.

— Мне кажется, нужно сохранить имеющееся положение, — сказал Сехотеп. — Давайте окружим Хнум-Хотепа и прервем сообщение провинции с внешним миром. Пусть жители испытают, что такое настоящий голод. Это заставит их сдаться.

— Утопия! Его провинция достаточно богата, и еды хватит на многие месяцы, даже на годы. Кроме того, если не будем действовать мы, это сделает он.

— Здесь главное — безопасность царя, — напомнил Собек-Защитник. — Во время атаки царь не должен подставлять себя опасности.

— Именно об этом я и думаю, — прогремел Несмонту. — И сам пойду во главе своих солдат!

Сесострис встал.

— Решать буду я. Последнее слово за мной. И его вы узнаете завтра утром во время ритуала в святилище Тота.

7

В белом в мелкую складочку платье с короткими рукавами и бежевым корсажем, юная жрица поклонилась Древу Жизни и стала играть ему на маленькой арфе, которую очень трудно настроить. Инструмент в полметра высотой, сделанный из сикоморы, имел четыре струны. Музыкантша поставила его нижнюю часть на свое плечо и для лучшей гармонии держала горизонтально. Извлекаемые звуки охраняли два небольших скульптурных изображения, вырезанных на арфе: магический узел Исиды и голова Маат.

Юная жрица стала играть медленную, ритмичную мелодию, унимающую боль и несущую блаженный покой.

Безволосый, прежде чем приступить к возлиянию, ждал, пока в небе замрут последние звуки.

— Небо и звезды играют свою музыку в честь Древа Жизни, — напомнил он. — Солнце и Луна поют хвалы, а богини в его честь танцуют. Истинному музыканту известен план Создателя, он чувствует ту материю, что движет миром, и приводит его составляющие в резонанс. Так рождается небесная музыка, скромными исполнителями которой можем быть мы. Пусть твоя музыка станет ритуалом.

Прибыв на Абидос, Жергу чувствовал себя неуверенно. Он, правая рука богатого и могущественного Медеса, секретаря Дома Царя, был назначен главным инспектором амбаров. В этой должности он ездил по всему Египту и шантажировал богачей, которым угрожал преследованиями в случае отказа отдавать ему, в полной тайне, часть своих доходов.

Толстяк Жергу — любитель вкусно поесть, неплохо выпить и позабавиться с женщинами, три раза разведенный — должен был сесть в тюрьму за избиение своей последней жены. Но Медес выручил его из этой ситуации, приказав ходить только к профессиональным жрицам любви.

Мнительный, боявшийся мистической власти божеств и магов Жергу отправлялся в поездки, запасаясь большим числом амулетов. И все же, как только его нога ступала на священную землю Осириса, он чувствовал: невидимые силы оказывают ему сопротивление.

Будучи опытным моряком и хорошим охотником, Жергу ненавидел неоправданный риск. А Медес подверг его такому риску, снова послав именно сюда. Но он не мог ни в чем отказать своему покровителю, и приезжал в этом место под предлогом привоза жрецам съестных припасов, стоявших в официальном списке поставок.

Истинной же целью поездки было совсем другое: возобновить контакт с одним из постоянных жрецов, превратить его в союзника в надежде овладеть богатствами Абидоса.

Во время их последней встречи Жергу подумал, что затею можно реализовать. Но чем больше он размышлял, тем страшнее ему становилось, что жрец расставляет ловушку.

И, тем не менее, ни один аргумент не сумел переубедить Медеса, который настаивал на этом плане. Жергу буквально заставил себя сойти с борта судна — и то только после нескольких литров крепкого пива.

Как и в прошлое свое посещение, Жергу был поражен числом стражников, занятых наблюдением за городом. Что происходило в Абидосе? Каждого вновь прибывшего тщательно обыскивали, каждый корабль и каждая ладья проверялись с носа до кормы!

Жергу не стал исключением. Видя, как к нему идут с дубинками четыре крепких стражника и командир, он вспотел.

Сейчас его арестуют, бросят в тюрьму и станут допрашивать!

— Ваши документы, — потребовал офицер.

— Вот они.

Дрожа всем телом, Жергу вручил военному свой папирус. Тот стал внимательно его читать.

— Инспектор амбаров Жергу, официальная командировка на ладье со съестными припасами... Проверим сейчас, совпадает ли с действительным грузом.

Офицер странно посмотрел на Жергу.

— Вы плохо выглядите.

— Должно быть, я съел негодной пищи.

— У нас есть военный доктор. Там, на командном посту. Если вам станет хуже, обязательно сходите к нему. А пока мои ребята осматривают ваш груз, пойдемте со мной.

— Зачем это?

— Затем, что на ваш счет я получил специальные указания.

Жергу почувствовал, как ноги под ним обмякли. Ему стоило больших трудов удержаться и не упасть. По всей видимости, судьба его была решена. И побег невозможен — вон сколько солдат на берегу! В отчаянии он отправился за офицером, который привел его в большую комнату, где работало с десяток писцов.

Офицер взял с этажерки деревянную табличку и протянул ее Жергу.

— Учитывая частоту ваших поездок в Абидос, вот ваш временный пропуск, подписанный начальником внешних сношений. Всегда имейте данный документ с собой, когда ездите в этот город. Он не дает вам права ходить по территории, запретной для непосвященных, и не освобождает вас от какого бы то ни было контроля. Но если человек нам знаком — это упрощает дело.

Жергу не был способен произнести ни слова, только слабо улыбнулся.