Помоги проекту - поделись книгой:
— Нет. Иногда краем глаза замечал какое-то движение. — Шон отстранился и, беспечно улыбнувшись, поднялся на ноги. — Может, она не для меня.
А я бы назвала тебя идеальной мишенью для привидения с разбитым сердцем. — Бренна поежилась под его удивленным взглядом и отвернулась. — Теперь должно заработать, — добавила она, дернув ручку. — Проверим, нагреется ли.
Зажужжал таймер, и они оба вздрогнули.
Посмотри сама, ладно? Мне пора. — Шон выключил таймер.
Это твоя тревожная сигнализация?
Одна из них. — Он поднял палец, и, словно по приказу, наверху бодро зазвенел будильник. — Второй сигнал. Через минуту, когда кончится завод, он сам заткнется. Иначе мне каждый раз приходилось бы бегать в спальню и хлопать его по кнопке.
А ты, оказывается, умный.
О, у меня бывают просветления. — Шон снял куртку с вешалки. — Кот на улице. Если заскребется в дверь, не жалей его. Велзи знал, что его ждет, когда решил переехать со мной.
— Ты не забыл его покормить?
— Ну, я же не совсем дебил. — Шон обмотал шею шарфом. — Он сыт, а если проголодается, придет попрошайничать к вашей двери. Впрочем, он в любом случае придет, чтобы посрамить меня. До встречи в пабе?
— Куда я денусь?
И только, когда за Шоном закрылась дверь, Бренна вздохнула.
Глупо сохнуть по Шону Галлахеру. Он никогда не посмотрит на нее так, как ей хочется. Он думает о ней, как о сестре, или еще хуже… вроде, как о названом брате.
Опустив взгляд на грязные рабочие штаны и исцарапанные ботинки, Бренна признала, что сама виновата. Шон любит ухоженных, обходительных девушек, а она совсем не такая. Конечно, она могла бы преобразиться, консультантов вокруг в избытке: Дарси, сестры, а теперь еще и Джуд. Но она терпеть не может всю эту суету и считает ее бессмысленной. Если даже накраситься и приодеться ради мужчины, его же все равно привлечет не одежка и косметика, а она сама, так ведь?
А самое главное, если она накрасит губы, надушится и натянет соблазнительное платье, Шон покатится со смеху, скажет что-нибудь глупое, и придется его ударить.
Так зачем же мучиться?
Женские ухищрения она оставит Дарси, неизменно женственной и обаятельной, и своим сестрам, которые все это обожают, а ее стихия — ее работа.
Бренна погоняла духовку на разных режимах, заодно проверила жаровню и, убедившись, что все работает, выключила плиту, собрала инструменты. Она хотела уйти сразу, ведь здесь ей больше нечего было делать, но коттедж словно не отпускал ее.
Бренна всегда чувствовала себя здесь как дома и часто забегала навестить Старую Мод Фицджералд, прожившую здесь столько лет, что и не сосчитать.
Мод умерла, и в коттедж приехала погостить Джуд. Подружившись с Джуд, Бренна, как и раньше, заглядывала сюда по пути домой или в деревню. Но теперь здесь живет Шон, и придется расстаться со старой привычкой, хотя очень не хочется. Здесь так тихо, спокойно и много красивых вещиц, которые за свою жизнь собрала Мод. Джуд оставила их в коттедже, и Шон, похоже, не собирается их трогать. В крохотной гостиной просто глаза рябит от цветного стекла и очаровательных статуэток фей и магов.
Шон не тронул и книги Мод, и старый потертый ковер, правда, втиснул в кукольное пространство маленькое подержанное пианино. Теперь в гостиной вообще не повернуться, но пианино добавило уютному домику очарования. Старая Мод любила музыку, и ей бы понравилось.
Бренна провела пальцем по исцарапанному черному дереву, скользнула взглядом по нотным листам, разбросанным на крышке. Шон вечно сочинял какую-нибудь мелодию или выуживал старую, чтобы что-то изменить. Бренна сосредоточенно нахмурилась, всматриваясь в черные закорючки и точки. Она не считала себя особенно музыкальной. О, она могла пропеть мятежную песню, не рискуя привлечь внимание окрестных собак, которые принялись бы подвывать ей, но игра на музыкальном инструменте — совсем другое дело.
Однако, раз уж она здесь одна, почему бы не удовлетворить любопытство? Бренна снова опустила на пол свой ящик, выбрала один из листов и села за пианино. Прикусив от напряжения губу, она нашла до первой октавы и стала медленно стучать по клавишам одним пальцем.
Неплохо. Как и все, что Шон сочинял. Даже неумелое исполнение не смогло испортить мелодию. И, как часто бывало, Шон придумал к этой мелодии слова. Бренна откашлялась и запела, изо всех сил стараясь не фальшивить:
Бренна вздохнула. Как трогательно! Как все песни Шона, но эта какая-то щемящая. Слезы луны. Жемчужины для Красавицы Гвен. Несбывшаяся любовь.
— Как печально, Шон. Неужели ты и впрямь так одинок?
Она хорошо знала Шона, но все равно не могла найти ответ на свой вопрос. А хотела бы. Она всегда хотелаподобрать к Шону ключик. Но он не был ни мотором, ни механизмом, который можно разобрать, чтобы узнать, как он работает. Мужчин, к ее огромному сожалению, гораздо труднее разгадать.
Наверное, все дело в его волшебном таланте. В то время, как ее способности… Бренна опустила взгляд на свои руки. Да, надо признать, что у нее способности совсем другие, проще не придумать.
Ну, по крайней мере, она умеет их использовать и зарабатывает на вполне приличную жизнь, а Шон
Галлахер витает в облаках. Если бы у него была хоть капелька честолюбия, если бы он хоть немного гордился своим талантом, он продавал бы свои мелодии, а не складывал их в ящик.
Парню необходим хороший пинок под зад, чтобы не растрачивал понапрасну свой дар.
Ладно, об этом она подумает в другой раз, а сейчас у нее полно работы.
Бренна поднялась и уже наклонилась, чтобы взять ящик с инструментами, когда краем глаза заметила какое-то движение. Она резко выпрямилась, испугавшись, что это вернулся Шон — он всегда что-нибудь забывал — и застал ее врасплох. Разумеется, она не имела права копаться в его нотах и играть на пианино.
Однако это был не Шон.
В проеме двери стояла зеленоглазая женщина с распущенными по плечам светлыми волосами, в струящемся до пола простом сером платье. От одного взгляда на ее печальную улыбку разрывалось сердце.
Бренна мгновенно узнала женщину и задрожала от волнения и восхищения. Она открыла было рот, но не смогла выдавить ни слова. Голова кружилась, сердце отчаянно билось.
Бренна попыталась снова, озадаченная внезапно нахлынувшей слабостью.
— Красавица Гвен. — О, хоть это она смогла произнести, столкнувшись с трехсотлетним призраком.
Слеза, сверкающая серебром, скатилась по бледной щеке Гвен.
Его сердце в его песне, — прошелестел нежный, словно лепестки роз, голос. — Слушай.
Что вы… — Бренна не успела закончить вопрос. Она снова была одна, и лишь слабый аромат роз витал в воздухе.
— Ну, ладно. Ладно. — Бренна без сил опустилась на стул у пианино. — Хорошо. — Она попыталась выровнять сбившееся дыхание, и сердце наконец перестало колотиться о ребра.
Когда дрожь в коленях прошла и Бренна понадеялась, что сможет устоять на ногах, она решила как можно скорее рассказать о случившемся какому-нибудьразумному и чуткому человеку. А кто у нас самый разумный и чуткий? Разумеется, мама.
Дом О'Тулов, разросшийся за счет пристроек не без помощи Бренны, стоял почти у самой дороги, попыхивая дымом из печных труб. Когда отцу приходила в голову мысль добавить еще одну комнату, старшая дочь с энтузиазмом помогала сносить старые стены и возводить новые. Самые счастливые ее воспоминания были связаны с работой бок о бок с весело насвистывающим Майклом О'Тулом.
Почти успокоившись за время короткой поездки, Бренна остановила грузовичок позади маминого драндулета и отметила про себя, что давно пора его в очередной раз покрасить.
Она вошла в дом, как всегда теплый и уютный, пронизанный ароматом свежеиспеченного хлеба. Молли хлопотала на кухне, вынимала из духовки противни с темными горячими буханками.
— Мам!
— Пресвятая Богородица! Ты меня напугала, девочка. — Молли поставила противни на плиту и обернулась. Улыбка осветила ее добродушное, все еще молодое лицо. Рыжие волосы Молли, унаследованные ее дочерьми, сейчас для удобства были скручены в узел на макушке.
Прости, мам, у тебя опять орет музыка.
Для компании. — Молли протянула руку и приглушила радио. Собака — лохматая рыжая Бетти, — дремавшая под столом, перевернулась на другой бок и широко зевнула. — Почему ты так быстро вернулась? Я думала, у тебя полно работы.
Ну, да. Я ехала в деревню, чтобы помочь папе, и по дороге заглянула в коттедж починить плиту Шону.
Ну-ну. — Молли отвернулась, начала снимать с противня буханки и выкладывать их на широкую деревянную доску.
Шон торопился и ушел еще до того, как я закончила, и я недолго была одна в доме. — Услышав хмыканье матери, Бренна смущенно переступила с ноги на ногу. — В общем, когда я уходила… ну, там была Красавица Гвен.
Я всю жизнь надеялась ее увидеть. — Разумная Молли прежде всего налила чаю в две кружки и поставила их на стол. — Но не привелось.
Эйдан говорил, что не раз видел ее, когда еще был ребенком, а потом и Джуд, когда жила в коттедже. — Немного успокоившись, Бренна села за стол. — Но я как раз перед этим спрашивала Шона, и он сказал, что не видел ее… чувствовал ее присутствие, но ни разу не видел. И вдруг она появляется передо мной. Почему, как ты думаешь?
Я не знаю, дорогая. Что ты почувствовала?
Кроме изумления? Пожалуй, жалость к ней. А потом совсем растерялась, потому что не поняла смысла ее слов.
Молли вытаращила глаза.
Она заговорила с тобой? Я никогда не слышала, чтобы она с кем-то разговаривала, даже с Мод. Мод бы от меня не утаила. И что же она тебе сказала?
Она сказала: «Его сердце в его песне», а потом «слушай». А когда я опомнилась и хотела спросить ее, что это значит, она уже исчезла.
Раз там живет Шон и ты играла на его пианино, я бы сказала, что послание достаточно ясное.
Но я же всегда слушаю его музыку. Невозможно пробыть рядом с ним и пяти минут, чтобы не услышать.
Молли хотела что-то сказать, но спохватилась и накрыла ладонью пальцы дочери. «Моя милая Мэри Бренна, — подумала она, — как же тебе тяжело понять все то, что нельзя разобрать на составные части, а потом собрать заново».
Когда придет твое время, ты поймешь.
Так хочется ей помочь, — прошептала Бренна.
Ты хорошая девочка, Мэри Бренна. Может, очень скоро как раз ты ей и поможешь.
2
Шон решил, что в такую промозглую и ветреную погоду лучше всего предложить посетителям рагу Маллигана. На кухне, как обычно по утрам до открытия паба, царила тишина. Шон строгал овощи и обжаривал ломти молодой баранины, наслаждаясь последними минутами покоя.
Скоро заявится Эйдан и начнет донимать расспросами, сделано ли то, готово ли это. Потом наверху зашевелится Дарси, затопает туда-сюда, включит музыку под свое сегодняшнее настроение.
А пока паб всецело в его распоряжении.
Шон никогда не хотел взваливать на себя семейный бизнес — это дело Эйдана — и был рад, что родился вторым. Однако паб много значил для него, олицетворяя незыблемые семейные традиции. С тех самых пор, как первый Шеймус Галлахер с женой построили паб у
Ардморской бухты и распахнули его массивные двери, Галлахеры славились гостеприимством. Здесь всегда можно было встретиться с друзьями и соседями, пропустить кружечку пива или стаканчик виски, вкусно поесть, послушать хорошую музыку.
Родившись в семье владельца паба, Шон прекрасно понимал главное в этом деле: каждый, кто заглянет сюда, должен чувствовать себя желанным гостем. С годами «Паб Галлахеров» завоевал репутацию уютного местечка, где всегда звучит живая музыка.
Любовь к музыке передалась Шону по наследству — через паб и кровь предков — и была так же неотделима от него, как синева глаз или добродушная улыбка.
Мало что в жизни он любил больше возни на кухне под доносящиеся из зала мелодии. Правда, частенько ему приходилось покидать свое убежище и помогать в зале или за стойкой, ну так что за беда? Чуть раньше или чуть позже каждый посетитель получал то, зачем пришел.
Шон гордился своей кухней и своими кулинарными творениями, а потому редко — случалось, конечно, но редко — что-то у него подгорало или остывало.
Когда над кастрюлей поднялся ароматный пар, Шон добавил в загустевший бульон базилик и розмарин. Как советовала Молли О'Тул, по его мнению, лучшая повариха в округе, он сам выращивал специи, правда, не все. Майоран пока был сушеный из деревенской лавки, но Шон уже решил выращивать свой и купить, как предложила Джуд, фитолампу — специальную лампу для ускорения роста трав. Попробовав рагу, Шон проверил остальные кастрюльки и сковородки и начал шинковать капусту на салат, который посетители поглощали галлонами.
Над головой послышались шаги, затем донеслась музыка, сегодня британская. Шон узнал мелодию и, довольный выбором Дарси, подпевал Энни Леннокс, пока в кухню не ворвался старший братец в толстом рыбацком свитере.
Эйдан был пошире в плечах, покрепче и позадиристее. В его шевелюре почти того же цвета, что и барная стойка из каштана в зале их паба, на солнце поблескивали золотистые искры. И хотя лицо Шона было не таким широким, а глаза поярче, никто не усомнился бы, что это братья.
И над чем ты посмеиваешься? — поинтересовался Эйдан.
Над тобой. Ты такой довольный, как кот, объевшийся сметаны.
— А почему бы и нет?
И правда, почему бы и нет. — Шон налил в кружку горячего чая и протянул Эйдану. — Как поживает наша Джуд?
С утра подташнивает, но, похоже, ее это не тревожит. — Эйдан глотнул чаю и вздохнул. — А я не стыжусь признать, что с испугом смотрю, как она бледнеет, едва поднимается с кровати. Где-то через час все проходит, но для меня это очень длинный час.
Решив немного передохнуть, Шон отложил нож и взял свою кружку.
Я бы ни за какие деньги не согласился стать женщиной. Хочешь, я чуть позже отнесу ей рагу? Или, может, лучше куриный бульон?
Думаю, она справится с рагу. И мы оба будем тебе очень благодарны.
Мне нетрудно. Блюдо дня — рагу Маллигана. Можешь внести в меню. А еще я приготовлю сливочный пудинг.
В зале зазвонил телефон, и Эйдан закатил глаза.
— Надеюсь, это не поставщик с очередной проблемой. У нас заканчивается портер, и я беспокоюсь.
Вот еще одна из множества причин радоваться, что бизнесом руководит Эйдан, подумал Шон, когда брат покинул кухню. Одно дело разливать за стойкой пиво и слушать истории старого мистера Райли, совсем другое — общаться с поставщиками: просить, требовать, спорить. А еще планировать бизнес, вести бухгалтерские книги, рассчитывать налоги. Лично у него голова раскалывается от одних мыслей обо всем этом.
Шон помешал рагу в огромной кастрюле, подошел к лестнице и, закинув голову, крикнул, чтобыДарси побыстрее тащила вниз свою ленивую задницу. Он вовсе не злился на сестру, просто они привыкли браниться, и его не удивило ответное проклятие.
Вполне довольный началом дня, Шон вышел в зал помочь Эйдану снять стулья со столов, но, к его удивлению, Эйдан стоял за стойкой и хмуро таращился в пустой зал.
Звонил поставщик? Проблемы?
Нет, вовсе нет. — Эйдан перевел хмурый взгляд на Шона. — Звонили из Нью-Йорка. Некто Маги.
Нью-Йорк? Там же еще и пяти утра нет.
Я знаю, но, судя по голосу, парень трезв и в полном сознании. — Эйдан поскреб макушку, встряхнулся, поднес к губам кружку с чаем. — Он хочет построить в Ардморе театр.
Театр? — Шон опустил на пол первый стул и оперся о него. — Для кинофильмов?
Нет. Для музыки. Для живой музыки и, возможно, спектаклей. Он сказал, что слышал о «Пабе Галлахеров» как местном центре народной музыки. Хотел узнать мое мнение.
Поделиться книгой: