Невероятные приключения в лесной школе

Коська Ухин и Колька Колючкин промолчали.

Хрюша им тоже не очень понравилась, но соглашаться с Волковым и Лисовенко они не захотели.

Хотя после случая с шакалом Бациллой Вовка к ним больше не приставал, но и дружбы пока не клеилось.

Первым уроком в тот день была лесная история. Мамонт Африканович очень интересно рассказывал про древних саблезубых тигров, но все плохо слушали его — что называется, вполуха.

Ученики то и дело поглядывали на парту, за которой, похрюкивая, сидела новенькая.

А когда прозвенел звонок на перемену, и все ученики выбежали во двор, Коська Ухин первым закричал:

— Чур, не вожу!

— Чур, не вожу! Чур, не вожу! Чур, не вожу! — разбегаясь, подхватывали остальные.

— Хрюша! Тебе водить! — убегая последней, крикнула Соня Лосева.

— А я-а не-э игра-а-ю-у!.. — что-то жуя, лениво протянула новенькая.

Все растерянно замерли:

— Что?!

— Не хочу-у!..

И как только она это сказала, всем стало ужасно неинтересно, и никто и не думал разбегаться, догонять друг друга — так игра в салки и не заладилась.

Послонялись они по школьному двору, дождались звонка и пошли на урок.

— Ну и зануда эта Хрюша! — сморщился Вовка Волков.

— Плавильно! — кивнул Рудик Лисовенко.

И как не хотелось Коське с Колькой — возразить было нечего.

С того всё и началось. Какую бы игру не затевали ребята, Хрюша нудно тянула:

— Не хо-о-чу-у!.. Не интере-эсно-о!

И всем сразу почему-то становилось не интересно играть, и никакая игра больше не клеилась. Так на перемене и слонялись они лениво по школьному двору.

А ещё начались странные дела.

Например, однажды Соня Лосева и Верочка Выверчук возвращались из школы домой. По дороге они увидели. Что из гнезда выпал птенчик и жалобно пищит в траве. Соня и Верочка были самыми добрыми девочками в классе, всегда и всем сочувствовали, всех жалели. Верочка так дружила с птицами!.. Прыгая по деревьям, она часто заходила к ним в гости. А тут они молча отвернулись и прошли мимо. Смущённо посмотрели он друг на друга, но не смогли себя пересилить и помочь бедному птенчику.

Им было лень…

А на другой день Вовка волков и Рудик Лисовенко случайно провалились в яму. И хотя яма была неглубокой, и из неё можно было легко вылезти, став друг другу на плечи, они всё же лежали и не вылезали. Им было лень что-то делать. А все стояли у ямы и удивлялись. Но никто не пытался вытащить Вовку и Рудика. Всем тоже было лень. И если бы не учитель физкультуры макак Макакович, Вовка и Рудик так и лежали бы в яме.

Ну и конечно не играться, не учиться никому не было охота. На уроках все сидели вялыми и сонными, а дома их никто не мог заставить делать уроки.

Даже отличники Мишутка Медведенко и Раиска Мяу впервые стали получать «двойки».

Пантера Ягуаровна паниковала.

— Что же это делается?.. Ужас! Кошмар! Надо немедленно собирать родительское собрание!.. Запишите и немедленно передайте родителям, что я жду их завтра на родительское собрание!

Глава вторая. Родительское собрание. «Час о́т часу не легче!» Домашние неприятности

И вот — родительское собрание.

Пантера Ягуаровна сделала новую причёску, припудрила нос — заметно, волнуется.

— Дети! Домой! Все домой! Уроки окончены! Все по домам! — уже в который раз говорит она каким-то незнакомым голосом.

А кто ж пойдёт домой, если родительское собрание?

Домой не пошёл никто.

Хотя и лень, а надо посмотреть и послушать, что там происходит на родительском собрании.

Весь класс притаился за окном.

Замерли. Слушают.

Заяц — Коськин папа Константин Константинович Ухин, старший научный сотрудник НИИ капусты — писал диссертацию, и от Коськиных родителей пришла мама.

Зато от Колькиных родителей пришёл папа — Коль Кольевич Колючкин, заведующий отделом критики в «Лесной газете». Он всегда ходил на всякие собрания, любил бывать в центре всех событий — такая уж у него профессия.

От Верочки Выверчук тоже пришёл папа — Белобил Белобилович Выверчук, верхолаз-высотник. Он очень любил дочку и всегда сам ходил на всякие собрания.

От Бебешко пришла бабушка. Зинины родители были в разводе. Её папа — Козёл Козлович Бебешко — завёл семью в другом лесу. А мама — солистка лесного театра оперы и балета — заслуженная артистка Козелия Бебешко целыми днями была на репетициях, а вечерами — на спектаклях.

И от Раиски мяу пришла бабушка. Папа поехал на охоту, а мама была на курорте.

Рыжина Никитична Лисовенко, товаровед магазина «Птица — яйца», прислала вместо себя дочку, старшую сестру Рудика, молодую лисичку Лизу — студентку техникума лесной промышленности.

От Сони Лосевой пришёл дедушка — пенсионер Сохат Сохатович.

От Бори Сука пришёл папа — инженер Борис Борисович Сук.

От Хрюши пришли двое — мама, Хавронья Веприевна, домохозяйка, и дедушка, Веприй Кнурович Кабанюк, старый землекоп.

От Волковых не пришёл никто. Волковы на родительские собрания не ходили.

И Пантера Ягуаровна начала собрание:

— Дорогие родители! — начала она, — Я очень обеспокоена тем, что твориться в классе! Это что-то невероятное! Совсем непонятное!.. Я в полной растерянности!.. Успеваемость за последнее время так резко снизилась, что я ума не приложу!.. Домашние задания систематически не выполняются, ученики невнимательны, ленивы. Слушать — слушают, а в глазах — пустота. На какой только козе я к ним не подъезжала!.. Простите, бабушка Бебешко, это я образно… Я собрала вас, чтобы посоветоваться. Давайте вместе, общими усилиями вытягивать класс. Но знаете, прошу прощения, мама Кабанюк, мне кажется, всё началось с появления в классе Вашей Хрюши…

— Ах, хрю-хрю!.. Ах!.. — обиделась мама Кабанюк, Хавронья Веприевна, — Что Вы такое говорите?! Наша Хрюшечка такая девочка!.. Гладкая, выхрю-кормленная!..

— Да-да, — подтвердил дедушка Кабанюк, — Это кто-то на неё в школе плохо влияет! Хрю-хрю, кто-то из учеников!

— Ну, знаете! Это уже, знаете ли, непорядочно! — не вытерпел Белобил Белобилович Выверчук, — Валить с больной головы на здоровую, это, знаете ли, свинство! Моя Верочка…

— На зеркало неча пенять… — выскочила из-за парты бабушка Бебешко, — На себя посмотрите! На себя-бя-бя!..

— «На себя-бя-бя!» — передразнила Хавронья Веприевна, — Умные какие! Моя Хрюша им весь класс портит!

— Не только я так думаю! — не сдавалась бабушка Бебешко, — Так думают…

— Хрюкала я на вас! Я свою дочку в обиду не дам!

— Не очень-то хрюкайте, — прошипела бабушка Мяу, — Я за свою Раиску могу и глаза выцарапать!

— А я… А я…

— Уважаемые родители! Успокойтесь! — замахала лапами Пантера Ягуаровна, — Не делайте базара из родительского собрания! Как вам не стыдно!

— Плавильно! — пискнула Лиза Лисовенко. Она, также как и брат, не выговаривала букву «р» (впервые на родительском собрании ругали не их Рудика, а кого-то ещё!).

— Не надо ссориться. Надо как следует разобраться и проанализировать ситуацию, — заключил Борис Борисович Сук.

— Да, надо посерьёзней, — поддержал его Сохат Сохатович Лосев, — Я и правда замечаю, что наша Соня последнее время очень изменилась. И уроков не делает, и дома не помогает. Воды принести — и то ленится! Может, можно что-то изменить…

— Да-да, и Коська какой-то не такой стал! — добавила мама Ухина.

— Точно! И Колька наш тоже! — кивнул папа Колючкин, — Поначалу, мне казалось, это временно, но теперь вижу… Надо, звери добрые, наисерьёзнейшим образом взяться за… это самое… за воспитание! А в воспитании подрастающего поколения критика… это самое… значительное дело!.. Вот!

А «подрастающее поколение» сидело за окном и всё слышало.

Но странное дело. «Серьёзные меры», которые собирались применить к ним их родители, их нисколько не волновали.

Всех охватила какая-то ленивая вялость.

А в воздухе летала какая-то серая паутина, похожая на рыболовную сеть. Но тонкая, лёгкая, еле заметная. Как только паутина останавливалась над головой, слипались глаза, и хотелось спать.

Соня уснула сразу же после выступления Коль Кольвича Колючкина. За нею захрапела Хрюша Кабанюк. За ними уснули Верочка Выверчук и Зина Бебешко. Раиска мяу долго боролась со сном, но он овладел и ею. Заснули и мальчишки.

Под конец родительского собрания весь класс в полном составе спал под окном, и никто так и не узнал, какие «серьёзные меры» решили предпринять их родители.

Первым проснулся Коська Ухин. Какая-то муха-цокотуха залезла к нему в ухо и жужжала так, что хочешь — не хочешь, а пришлось проснуться.

Коська тряхнул головой, выгоняя муху, и удивлённо захлопал глазами. Весь класс в полном составе спал под окном школы. А в школе было тихо — собрание давно закончилось.

— Эгей! Вставайте! Да что с вами! — закричал Коська, расшевеливая одноклассников. Но это было не так-то просто сделать. Если бы не Колька Колючкин, которого Коська разбудил первым, кто знает, как бы удалось разбудить остальных — так крепко спали. Пришлось Кольке пустить в ход свои колючки. И тут все проснулись и стали оглядываться.

— Ой! Как же мы заснули?

— Ай! Час о́т часу не легче!

— Плавильно!

Но и удивиться они не смогли. Лень было удивляться.

…А дома их ждали неприятности.

Глава третья. Непредвиденные последствия «серьёзных мер». Таинственное исчезновение Хрюши Кабанюк. Переполох в школе. Поиски. «Зачем я им „двойки“ ставила?» «Ау!»

Как та история продолжалась, дружок, и говорить-то не хочется. Ты бы, наверное, тоже не захотел, что бы кто-то подсматривал, как твои родители осуществляют свои «серьёзные меры». Вот и мы не будем смотреть!

Скажу только одно — ни одна из этих «серьёзных мер» результатов не дала. Кроме уныния и слёз.

Весь класс ходил теперь хныкающий и зарёванный.

Причём плакали они вовсе не из-за «серьёзных мер». А вообще безо всякой причины. А родители, ничего не понимая, с ещё большим усердием предпринимали свои «серьёзные меры».

Но успеваемость так и не сдвинулась с места. В дневниках учеников красовались одни «двойки».

— Ну и дети! — сердился Мамонт Африканович, — Ничего запомнить не могут!

Пантера Ягуаровна с каждым днём становилась всё строже.

А уроки превращались в сплошное рыдание.

Как ни странно, меньше всех плакали Коська Ухин и Колька Колючкин — бывшие трусишки.

И никто не думал, что такими ужасными плаксами окажутся Вовка волков и Рудик Лисовенко. Коська удивлялся, как они без конца рыдают, и не мог поверить, что это те самые хулиганы, которых они боялись. Коське даже начало казаться, что они уменьшаются. Становятся совсем маленькими и жалкими. Да и остальные ученики будто тоже уменьшились. Особенно, Хрюша Кабанюк. Она больше всех плакала и рыдала:

— Ох, хрю-хрю! Несчастная я! Ох, хрю-хрю, несчастная-а!.. — приговаривала она, шмыгая пятачком.

Без слёз не взглянешь.

Но вот однажды…

Шли утром Коська с Колькой в школу. Впереди показалась рыдающая и причитающая Хрюша: «Ох, хрю-хрю, несчастная я-а!..»

Но едва стали ребята приближаться к Хрюше, как голос её начал стихать.

Тропинка, по которой они шли, завернула за куст. И Хрюша исчезла в кустах.

Коська с Колькой, догнав её, заглянули в кусты и… удивлённо переглянулись.

Хрюши нигде не было.

— Ой! — удивлённо взглянул Коська на Кольку.