Приключения ведьмы

Впереди освещенными окнами замаячил постоялый двор, и мы прибавили ходу. Подъездная дорога, да и сам двор были растоптаны лошадиными копытами, грязная жижа доходила до щиколоток. Темные от воды, давно не крашенные стены двухэтажной гостиницы наводили на мысль, что она была построена еще до Тысячной битвы. На первом этаже разбитое окно заткнуто подушкой, из другого, приоткрытого, шел тяжелый запах тухлой рыбы.

Мы вошли в плохо освещенный холл, запах стал практически удушающим. Сюда из трапезной доносились приглушенные звуки лютни, смех и обрывки разговоров. За огромным столом всклокоченный мужичок в дамском байковым халате, завязанном пояском на плотном животике, читал газетный листок. Он окинул нас недружелюбным взглядом, видимо, компания из маленького мальчика, довольно грязной девочки, опухшего гнома-альбиноса, и избитого мужчины не вселяла доверия. Мы подошли к стойке.

– Откуда Вы такие? Деньги у вас есть? – пошел он в атаку.

– Есть, есть, – буркнула я, доставая и демонстрируя мешочек с золотыми.

– А чей это ребенок? – опять насторожился хозяин.

– Мой, – я покосилась на Анука, увлеченно сосущего палец.

– Ее, – подтвердил Пан, увидев недоверчивый взгляд хозяина.

– А отец где?

– Вон, – я ткнула пальцем в Ивана, понимая, что при всем моем желании гнома за отца не выдать.

– Чой-то не похож.

– Слушай, дядь, – не выдержал Пантелей, – с тобой родословной расплачиваться или деньгами? Золотые есть, что еще нужно? Если родословную, так давай лист, нарисую. У меня древо ветвистое, кого в роду только нет! Думаешь, почему я такой белый?

Мужик крякнул.

– Да мне то что. Это все наш священник бормочет, что женщина с ребенком и без мужа греховна, и что гномы рассадники всех болезней. Вот и спрашиваю, так для порядку, а то жена съест. А вы, кстати сказать, какой веры? – вдруг спросил он, уже принимая деньги, настолько неожиданно, что я едва не выпалила: «А какой надо?» Но вместо этого очень дипломатично спросила:

– А Вы?

– Я единому Богу поклоняюсь!

– Вот и мы ему! – обрадовался гном. – Ему родненькому молимся и днем, и ночью. Поклоны бьем, образа целуем.

– А я своему молюсь после обеда на заходящее солнце, поклоны не бью, и образов у него нет, – вдруг насторожился мужик, подозрительно посматривая на нас.

Тут голос подал Анук:

–Спать, мама, спать, – мальчик начал хныкать и тереть глазки.

– Вот, – укорил хозяина Пан, – довел дитятко до слез. Не стыдно, а еще верующий.

– Женщина с мужем и с ребенком в большие апартаменты, а ты, – он, брезгливо морщась, протянул Пану ключи, – в маленькую комнату.

Потом он кивнул на сохраняющего молчание, дабы никого не пугать черной дырой вместо переднего зуба, Ивана.

– А чой-то он молчит?

– Глухонемой, – нашлась я, вырывая ключ из рук гнома ключ.

– А откуда синяк?

– С лошади упал пьяный, – не покривила я душой.

– О, – последовала целая тирада, – так люди-то и погибают...

Но я уже ничего не слушала, а, неся на руках мальчика, поднялась по лестнице на второй этаж.

Очень хотелось помыться, уложить Анука спать, и прилечь самой, и даже соседство Ванечки меня сейчас мало смущало. К моему огромному разочарованию хозяин гостиницы громким словом «апартаменты» называл маленькую темную коморку с двумя узкими пружинными кроватями, колченогими стульями и круглым столом, накрытым яркой клетчатой скатертью. На подоконнике стояла полу завядшая пыльная герань, на окне дешевые занавески, на полу вытертый коврик. Слава богу, постельное белье оказалось свежим, чистым и накрахмаленным до хруста. Снизу доносились женский визг и громкий смех. Я уложила Анука, умылась еле теплой водой из кувшина и, едва коснувшись подушки, погрузилась в блаженный сон.

Мне казалось, я только что закрыла глаза, когда в комнату со страшным грохотом ввалился пьяный Иван. Он уселся на свою кровать, громко икнул, скинул на пол грязные сапоги, а потом, завалившись, громко захрапел, перекрывая шум из трапезной.

Охранничек, блин! С такой охраной только на эшафот подниматься! Вот если сейчас нападут, кто нас с Ануком будет защищать? Да я только и способна, что щит поставить, пусть и очень замысловатый. Кстати, о щитах. Такого, какой я сделала в доме у упырей, нет не в одном учебнике! Приятно, черт возьми!

Мои мысли перекинулись на гнома. Я лежала и думала, почему он альбинос, и тут поняла, что мне очень интересно, а где он, собственно, находится. Пьяный Ванятка уже в постельке, но чтобы Пан заходил в номер, я не слышала.

Я поднялась, натянула одежду. Надо срочно его найти. В конце концов, если и он натрескается крепкой, что мне тогда делать? Да, дело даже не в опасностях, грозящих Ануку, а в том, что я завтра их не подниму, и мы опять протянем время до обеда, а надо ехать.

Гном оказался в трапезной на первом этаже, отвечающей общему уровню гостиницы. В таком грязном и прокуренном помещении лично я бы есть побоялась. Маленькие замызганные столики, с застарелыми темными кругами от вина и прожженными язвами от сигарных окурков и низкие стульчики, на закопченном потолке давно немытые керосиновые лампы с налипшими мухами. В углу маленькая сцена, сколоченная из не струганных досок, здесь разместился ансамбль полупьяных эльфов, орущих пропитыми голосами песню и подыгрывающих себе на лютнях невнятный мотив. Публика собралась разношерстная, кутили здесь и люди, и гномы, и даже пара перевертышей, женщины во фривольных нарядах с ярко накрашенными губами, и ни одного трезвого лица. Картину завершал хозяин сего заведения, разливающий по стаканам мутную жидкость, в заляпанном фартуке, одетом на все тот же женский байковый халат. Свободных столиков здесь не оказалось, очевидно, постоялый двор был единственным пристанищем для оголодавших усталых путников на много миль вокруг.

Гнома я обнаружила за столом в самом углу трапезной. Он сидел с довольно неприятной компанией и остервенело играл в карты, ударяя ими со всей силы по столу. Вид у него был полусумасшедший, глаза алчно блестели, в зубах дымилась папироса.

– Пан, – позвала я, он не услышал. – Пан, – гном не реагировал. – Пан, мать твою! – громко выругалась я, потеряв терпение.

– О, – обратил он на меня мутный взгляд, и расплылся в широкой улыбке, – Аська, ты пришла принести мне удачу?

Все сидящие за столом повернули головы в мою сторону. Я остолбенела: компашка вокруг гнома подобралась отборная, мужички выглядели сплошь разбойниками с большой дороги, скорее всего, ими и являлись, ведь где-то недалеко проходил торговый путь в Стольный град. Одежонка у них потрепанная, сапоги изношенные, а вот мечи, свисающие с поясов, очень дорогие и явно у кого-то позаимствованные.

– Пан, – громыхнула я, перекрикивая кошачье завывание эльфов, – я не удача, я твоя совесть! Постыдись своего поведения, пойдем спать!

– Киска, моя, волнуется, – обратился он к собутыльникам, те понимающе покивали. – Ну, иди ко мне, моя крошка, Пантелей тебя согреет.

– Гном, чертов! – в ярости завизжала я, брызжа слюной. – Немедленно пошел спать!

– Ох, кисонька гневается, – опять обратился он к приятелям, – но я-то знаю, как ее успокоить.

Он схватил меня за место чуть пониже талии, от возмущения я охнула, а мужики захохотали.

– Да иди ты! – отбросила я его руку, а потом увидела в середине грязного стола золотые монеты и шепнула ему на ухо. – Пан, вы играете на деньги?

– Да не переживай ты, Аська, я держу ситуацию под контролем, уже три раза выиграл, вот дам им отыграться и пойду спать! – ответил он, шепот у него получился очень громкий, сидящие за столом услышали все до последнего звука. Один из собутыльников криво усмехнулся, и именно это меня насторожило.

– Слушай, – шепнула я опять, – они тебя надуют. Я слышала, шулеры специально дают выиграть, а потом до трусов раздевают.

– Да, нет, – махнул рукой гном, – я этих парней давно знаю.

Я тяжело вздохнула, уговорить его не проигрывать собственных денег я не могла, поэтому вернулась обратно в номер и от избытка переживаний и почти бессонных суток моментально заснула. Среди ночи мне показалось, что по комнате кто-то ходит. «Скорее всего, Ваня», – подумала и провалилась обратно в сон.

Солнце заливало маленькую комнатку, лучи падали на дощатый пол через небольшое оконце; солнечный зайчик скользнул по моему лицу, и я поморщилась и открыла глаза.

Иван зашевелился на соседней койке, потянулся всем телом до хруста в позвонках, ударился головой о железную дужку кровати, широко улыбнулся всей своей щербатостью и произнес:

–Доброе утро!

Я удивленно уставилась на него, я и не представляла, что Петушков знает нормальные человеческие слова:

–Вань, ты сейчас сильно башкой ударился? – на всякий случай уточнила я.

–Почему? – удивился он.

Петушков одним рывком встал с кровати, от резких движений голова у него закружилась, он с трудом устоял на ногах и оперся рукой о стену. Адепт умылся и деликатно вышел, давая мне возможность одеться.

К тому времени, как я разбудила Анука и привела себя в относительный порядок, в комнату с подносом в руках зашла маленькая быстрая старушка. Увидев счастливо улыбающегося Анука, она запричитала:

–Ой, девка, сыночек у тебя красивый. И в кого? Отец страшен, как смерть моя, ты тоже так себе, а мальчик ясно солнышко.

У меня отвисла челюсть от такого комплимента.

–Не родной, что ли? – покосилась она на меня. У меня полезли на лоб глаза, я откашлялась и с трудом выдавила из себя:

–Кто? Сын?

–Отец, – всплеснула руками старуха, усаживая себе на колени мальчика.

–Родной, – соврала я, глядя на то, как бабка ловко кормит малыша кашей, – он в деда весь.

–А как тебя звать красавец? – сюсюкала бабка.

От неожиданности я прикусила язык. «Эх, бабка, лучше тебе не знать его имя!» – пронеслось в голове.

–Анук Бертлау, – отчеканил тоненький детский голос.

«Ну, все приехали! Давай, родной, еще и место проживания скажи!» – я едва не подавилась от раздражения. Старуха посерела, сняла малыша с колен и пересадила на соседний стул, вручив большую ложку в детские ручки.

–Слушай, девка, – откашлялась она, – а имя-то у него данийское какое-то, они всех своих Властителей на "А" зовут.

–А это я его в честь крылатого Властителя и назвала, – бодро соврала я, молясь, чтобы бабка не поняла, какую я говорю чушь, – они все красивые, вот и сын красавцем вышел.

–Ясно, – протянула бабка, – все-то вас, молодежь, на экзотику тянет. – Она помолчала, – а муж-то твой, что ли пьет?

–Бывает, – осторожно отозвалась я. – Сейчас время такое, с кем не бывает.

–Обманывает он тебя.

Я снова поперхнулась и сделала внушительный глоток молока из кружки.

–Не глухонемой он, – продолжала бабка тем же располагающим тоном, – вчера как напился, так песни орал с такой бабой, прости господи мою душу, – она поспешно перекрестилась.

Очевидно, в этом месте я должна была показать праведный гнев. В это время в комнату вошел Ванятка, страшный синяк делал его похожим на бродягу, никто бы и не подумал, что перед вами маг пятой ступени.

–Ах, ты гад! – заорала я на него, вскакивая и грозя кулаком. Петушков без лишних слов шарахнулся обратно в коридор, хлопнув дверью. У бабки в предвкушении скандала загорелись глаза.

–Ладно, – кивнула я, – вы идите, я с ним сейчас поговорю, – я помолчала и добавила, – по-семейному.

Сгорая от любопытства, старуха покинула комнату. Через пару минут в дверях показалась Ванина башка.

–Ась, – позвал он, – ты уже пришла в себя?

Я махнула рукой:

–Извини, это все старуха.

Петушков старался ко мне не приближаться, подозревая меня в буйном помешательстве, вид у него был задумчивый и очень расстроенный.

–Что-то случилось? – поинтересовалась я, собирая сумку.

–У Пана спроси, – буркнул он.

Провожали нас все служащие гостиницы, они с жадностью всматривались в Ванино лицо, ища в нем следы свежих синяков. Разочарование их было всепоглощающим, когда ни у него, ни у меня новых побоев не обнаружилось.

Погода радовала: дождь прекратил и весело сияло солнце. Гном казался чернее тучи, все время молчал. Помалкивал и Ваня, лишь изредка кидал на Пантелея недобрые взгляды.

–Что случилось? – не выдержала я. – Быстро отвечайте, алкоголики проклятые!

Приятели переглянулись, но промолчали.

–Я требую! – настаивала я. – Что это за тайны Совета Магов? Пан, что ты успел натворить?

Гном откашлялся:

–Ну, э-э-э, вчера, – промямлил он и замолк.

–Что было вчера? – насторожилась я.

–Ну, в общем, ты была права насчет этих парней, они меня до нитки обобрали.

–Молодец! – пожала я плечами, чувствуя внутри подобие удовлетворения. – Я тебя предупреждала.

Вокруг пели птички, в лесу набухали почки, кое-где появлялась зеленая травка, по еще голым веткам деревьев прыгали маленькие шумные пичуги. Красота и благодать, я вздохнула полной грудью...

–Я проиграл не только свои, но и общие деньги! – скороговоркой выпалил гном.

–Что?! – заорала я и закашлялась. В глазах потемнело, воздух отказывался поступать в легкие. – Ты проиграл все наши деньги?! – прохрипела я.

Гном потупил взгляд и сделал вид, что рассматривает конскую гриву.

–Так это ты вчера забрался в комнату, своровал кошелек и все проиграл! – я не могла поверить в происходящее.

–Я был уверен, что выиграю! – Пан походил на нашкодившего школьника.

–Не оправдывайся! – заголосила я во всю мощь своих легких. – Вы не на прогулку вышли! Один уезжает в неизвестном направлении и больше не возвращается, – я махнула рукой, имея в виду Виля, – другой проигрывает все деньги, – я ткнула пальцем в гномье лицо, – третий не просыхает, – я кивнула на Ваню. – О чем вы думаете? Как можно быть такими безмозглыми?!