Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Приключения ведьмы - Марина Ефиминюк на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

Я начала искать пути к отступлению: грамоту я старалась не показывать, уж очень сложно объяснить стражам, почему в ней написано черным по белому «профнепригодность» и «печать», а силушка по жилам течет. Я твердо решила спастись благоразумным бегством, трусливо поджав хвост, но за столиком, о который я взяла на себя смелость удариться, сидел старшина отряда. Страшный человек, надо сказать, – за несоблюдение закона он мог лишить лицензии любого мага, а меня посадить суток на пять в изолятор Совета. Я жалобно посмотрела на старшину, тот довольный представлением скрестил на груди руки и развалился на стуле. Мне пришлось достать из напоясной сумки свернутую бумажку, продемонстрировав все имеющие семь горящих звездочек.

Ваня грамоту изучал долго, скорее всего, после лошадиной дозы браги буквы у него расплывались, а документ двоился.

–Слушай, – изумился он, дыша мне в лицо перегаром, – тут написано, что ты пропечатана, за... за... запечатана, в смысле, оп... оп... опечатана, а это что тогда?

Он попытался поймать пятерней хотя бы одну звездочку, дабы представить ее мне в качестве доказательства. Я покосилась на старшину, тот нахмурился.

–Это фокус такой, я циркачка! – с ходу соврала я, пытаясь выхватить грамоту, но Петушков грамоту отпускать не собирался и настойчиво потянул ее в свою сторону. Лист с тихим звуком порвался напополам.

–Ой, – буркнул адепт, и отчаянно до слез икнул.

Я онемела. Перед глазами проплыла картинка маленькой конторки в Совете и ухмыляющееся веснушчатое лицо секретаря, шестой раз выписывающего мне грамоту.

Я так расстроилась, что, позабыв про субординацию, заголосила во всю силу своих легких:

–Ты баран мне грамоту испортил!

–Ты кого бараном назвала? – адепт выпучил глаза.

–Тебя назвала!

–Это я баран? – адепт даже ткнул себя пальцем в грудь, сверля меня злобным взглядом и выпятив нижнюю губу.

И тут кто-то произнес это страшное слово «дуэль», и оно разнеслось по комнате тихим шепотком, с каждой секундой превращаясь в равномерный гул. Пьяный Петушков рухнул на табуретку, словно слово было материально и могло сбить с ног, и ошарашенным взглядом разглядывал толпу. Я оторопело смотрела по сторонам, плохо соображая, что же вокруг происходит, и отчего все как будто с цепи сорвались.

Дуэли были строго-настрого запрещены уже ни один десяток лет, но до сих пор являлись излюбленным зрелищем падких до скандалов Московичей. Горячие боевые маги в пылу спора начинали применять опасные заклинания друг против друга, калечили и себя, и случайных свидетелей безобразия. В целях безопасности Совет издал закон со страшным вето и длинным списком того, что грозит ослушникам.

Мне сие действо сулило неделю исправительных работ, где-нибудь на свиной ферме за городом и скандалом с Марфой, а Ивану лишением лицензии на такой долгий срок, что он уже разучился бы колдовать, когда ее снова восстановили.

Вокруг началось невообразимое: дверь заперли на засов, а окна закрыли ставнями. Пьяные в стельку адепты, гордость всей нации, и одинокие, но очень гордые девушки делали нешуточные ставки, в зависимости от степени опьянения. Весь процесс проходил быстро и слажено, и возникало ощущение, что сие безобразие повторялось здесь уже неоднократно.

–Бог с вами, господа, – пыталась перекричать я толпу, – я не ведьма, я колдовать не умею, мне просто печать не поставили!

Меня никто не слушал, рядом со стойкой дородного усатого хозяина харчевни собралась целая толпа, тот принимал ставки и скрупулезно записывал их столбиком на желтой бумажке. Результат меня шокировал 78:2, этими двумя, поставившими на мою победу были Динарка, болеющая за меня из чувства солидарности, да маленький гном-лилипут, судя по злобным взглядам, направленным на адептов, ненавидящий последних до глубины своей маленькой гномьей души. После элементарных математических подсчетов в уме я поняла, что в случае победы, получу свой трехмесячный заработок. Глаза мои загорелись алчным блеском, и на долю секунды общее безумие возобладало над здравым смыслом, впрочем, быстро уступив место накатывающей волной панике.

Нам с Петушковым расчистили пространство, нарисовали на полу белым мелом линии, и толпа обступила нас тесным кругом.

–Ну, Аська, – давала мне последние указания Динара, – глубоко вздохни и как в Училище.

–В Училище? – горячо зашептала я. – Когда нормальные дети в Училище в фантики играли, я столы взрывала! Забыла? Я не умею колдовать, одни только светильники и могу делать!

–Сделай светильник! – предложила подруга. – Вехрова, если выиграешь, мы озолотимся!

–Ты точно озолотишься! – в отчаянье рявкнула я. – Когда мой труп будешь на ярмарке за деньги показывать, как тело самой глупой в мире бабы!

Пока я спорила со ставшей невменяемой подругой, Иван искал поддержку в бутылке с брагой, доведя себя до бессознательного состояния. Его сотрясал жестокий приступ икоты, длинные худые ноги не держали, а взгляд блуждал по толпе.

–К черте! – услышала я команду.

«Может помолиться?» Молиться я не умела, креститься, кстати, тоже. Оставалось набрать больше воздуха в легкие и заголосить дурным голосом: «По-мо-ги-те!»

Мы с Иваном встали напротив друг друга, несчастного шатало, как юнгу впервые сошедшего с корабля на сушу. Я ужасно испугалась, как бы «гордость нации» не покалечила себя ненароком. А «гордость нации» постояв некоторое время, громко икнула, вместо привычного запаха жасмина боевого заклинания пахнуло перваком. Я на всякий случай пригнулась, прикрывая голову руками, но ничего не произошло. Ванюшка постоял еще мгновение, а потом с грохотом рухнул ничком на пол. Я с все возрастающим недоумением услышала равномерное сопение, а потом и откровенный хрюкающий храп.

–Мы что выиграли? – обратилась я к Динаре.

–Мы богаты! – заорала та от радости. Народ, ожидавший кровопролитной схватки, зашумел и недовольно разошелся по своим местам продолжать кутеж. Я, улыбаясь, поспешила за выигрышем к хозяину таверны.

–Будем делиться или за дуэль с адептом Совета в карцер отправимся? – услышала я голос и лениво обернулась, за спиной стоял старшина. От нечаянной победы кровь во мне бурлила, наполняя душу ощущением безнаказанности и порождая наглость.

–А ты докажи, что дуэль состоялась, – ухмыльнулась я.

Когда ночью Сергий забирал меня из карцера при Совете, я знала – надо было сразу дать старшине денег, потом обошлось дороже!

* * *Внизу простиралась темно-зеленая долина. Огромный лес кольцом огибал ее. И река. Синяя, ярче синего неба, в котором парила я. Я летела, я играла с ветром, с солнечными лучами, запутавшимися в моих волосах. Я вдыхала свежий, прохладный воздух.Но я знала, я чувствовала: это не мои сны, эти сны я у кого – то украла. Эта мысль приносила почти физическую боль, нестерпимую настолько, что слезы сами начинали течь по щекам, оставляя мокрые дорожки...

Я дернулась и проснулась, глаза уперлись в рыжий кошачий зад, покоящийся на подушке рядом с моим лицом. «Зараза!» – я попыталась спихнуть кота на пол, но не тут-то было. Он решительно не собирался покидать належанного места, вцепился когтями в наволочку и заорал дурным голосом. Битва была проиграна, так и не начавшись. Когда мой Кузя начинал вопить, то будил всех соседей. Комнатку я снимала в Гильдии Магов, а маги, как известно, народ нервный и раздражительный, два раза предупредят, на третий порешат. У кота уже было два предупреждения.

Комната моя находилась в подвальном этаже, здесь всегда было темно и сыро. За ночь печь остывала, и воздух пропитывался зимним холодом. Я потеплее закуталась в одеяло и уставилась в потолок, где чернело пятно от керосиновой лампы. В маленькое окошко падал серый свет, каждый день через забрызганные снаружи стекла я видела одно и то же: ноги сотен куда-то спешащих людей. На выцветших обоях желтели водяные разводы, чтобы скрыть особенно некрасивые пришлось повесить на стену карту Словении с Солнечной Данийей. Пол скрипучий, прогнивший, а иногда мне было страшно, что обрушится потолок, и меня завалит в этом неуютном подвале Гильдии.

Я пыталась, как могла, скрасить убогость обстановки, положила на дырявые половые доски домотканые половички, на окошко повесила шторку, на подоконник поставила цветочек и даже завела кота. Пол оставался ледяным, кот оказался сущим наказанием, а старая коморка, так и осталась коморкой, мало подходящей для жилья.

Кто-то забарабанил в хлипкую дверь, грозя выбить ее. Тут шпингалет с грохотом открылся сам собой, и в комнату ввалилась Динара. Судя по возбужденному виду и горящим недобрым светом глазам, подруга задумала совершить новую глупость.

– Ты что еще спишь! Мы же его пропустим!– охнула она вместо приветствия.

– Ага, а что пропустим-то? – я сладко потянулась, хрустя суставами.

– Как? Ты что не знаешь? Концерт «Веселых Баянов»! – всплеснула руками подруга.

– Чего? – не поняла я.

– Ничего, а кого, деревенщина! – исправила меня Динара, кидая на кровать одежду, – Давай быстрее. Единственное выступление в Стольном граде.

Непонятно откуда она достала и развернула лубяной свиток. На нем были изображены страшные рожи четырех парней, судя по всему, живописец, выполняющий сие художество, был либо зело пьян, либо вовсе не умел рисовать.

– Ну, как? – спросила она.

– Ужас, – отозвалась я, натягивая теплую рубаху.

– Ага, – согласилась подруга. – Пока все кресты не получим с концерта не уйдем!

Я едва не поперхнулась, представив себе, сколько времени придется торчать на морозе.

Подгоняемая Динарой, как новобранец старшиной отряда, я собралась в рекордный срок. Нас ждал охваченный ярмарочной лихорадкой город.

Ярмарочную неделю стали проводить после окончания войны с данийцами, завершалась она в канун Рождества всеобщими гуляниями и бесплатным пивом из бочек, подаваемым на Главной площади всем желающим. Война закончилась так давно, что события тех дней безвозвратно стерлись из памяти простых обывателей. Мы, молодое поколение, знали о ней в основном из книг. Свидетелей, а тем более участников военных действий с каждым годом становилось все меньше и меньше.

К этой годовщине Тысячной Битве никто уже не помнил, с чего начался конфликт. Люди проиграли и битву, и войну. Данийцы – прирожденные войны, обладающие практически нечеловеческой силой, от злости превращались в уродцев с короткими мелкими клыками и черными глазами без белков. Их предводители – прекрасные Властители, в битвах парили в небе на прозрачных крыльях, сотканных из воздуха. Данийские войска возглавлял Аватар Фатиа, именно он заключил со Словенскими магами «Пакт о перемирии и ненападении» и увел своих воинов в Солнечную Данийю.

Раз в году в Данийю отправлялась делегация. Обратно возвращались, как правило, лишь две трети посланников, что случалось с остальными, знали лишь Совет, да сами данийцы. Простой народ утверждал и искренне верил в то, что все данийцы – демоны, посланные на землю в кару за людские грехи.

Нам, дворовой ребятне, о той войне рассказывал одноногий дед Кузьма, работавший за харчи сторожем в Училище Магии. По вечерам мы прибегали в его коморку, грызли сухари, лежали на жарко натопленной печке и слушали, разинув рты, военные байки.

«Доподлинно мне известно, – шепелявил дед, – что все они людоеды! Сколько наших пожрали! Как-то, помню, мы их стоянку накрыли, а там костей человеческих тьма!» Дед был любителем крепкой, чем больше он принимал на грудь, тем страшнее и фантастичнее становились его рассказы. Что де ногу он потерял во время битвы с сотней данийцев, а потом, будто, ее сам Аватар Фатиа оторвал. Мы были детьми и верили всем его россказням, и только повзрослев, я узнала, что Кузьма и на войне-то никогда не был и ногу потерял после ее окончания. Будучи молодым, он сильно напился, уснул в сугробе и отморозил пальцы на ноге. В целях экономии он пошел лечиться к магу-самоучке, тот вроде брал гораздо дешевле дипломированного лекаря. В результате вместо выздоровления больной заработал гангрену, и ногу ему забесплатно отрубил мясник. Трифон, тогдашний наставник Училища, в качестве отступных за горе лекаря предложил Кузьме место сторожа за еду и ночлег. Дед с радостью согласился, с тех пор стал «ветераном Тысячной битвы» и отмечал ярмарочный день, уходя в недельный запой, как и все, забывая, что празднует поражение Словении, а не победу.

Ярмарка проводилась на главной мощеной красным кирпичом площади, рядом с Домом Совета.

Сегодня здесь была настоящая толчея, вокруг шумели, ругались, наступали друг другу на ноги, слышались выкрики зазывал на невиданные аттракционы, высились карусели.

Деловитые гномы торговали едой и оружием, украшениями из полудрагоценных камней. Чего тут только не было: огромные копченые окорока, пахнущие так, что желудок начинало сводить. Сыры с добавками от белого до ярко-оранжевого цветов, заставляли закрывать глаза от желания их попробовать. Бочонки с пенным медом, сваренным по старинным гномьим рецептам. Стоило пройти рядом с их прилавками, и гномы наперебой предлагали свой товар, старались перекричать друг друга, ругаясь между собой, последними словами.

Сквозь толпу пробирались мальчишки-разносчики газет, выкрикивая новости. «В Бурундии был пойман опасный ведьмак! – раздавался звонкий голосок, перекрывавший даже крики торговцев пирожками. – Спешите только в сегодняшнем номере новый указ Совета о продлении лицензий на магию! Вурдалаки устраивают акцию протеста! Купите газету, – уговаривал тоненький мальчишеский голосок, – великая афера – 100 человек обманут! Купите газету! Великая афера – 101 человек обманут!»

Свой товар здесь предлагали и эльфы. Они казались существами из другого мира, маленькие остроконечные ушки, выглядывали из-под длинных светлых волос, взгляд тяжелый, ощупывающий толпу. На все вопросы о цене они лишь кивали на маленькие таблички с цифрами. Они казались торжественными и презрительными к всеобщей суете, царившей на рыночной площади, но на самом деле, ни один из эльфов-торговцев не знали Словенского языка. Издавна повелось, что красавцы из лесной страны на севере Словении жили обособленно, в людские и Данийские конфликты, в отличие от гномов, не встревали. Язык у них был свой, певучий, сложный, очень редко кто из них мог изъясняться с людьми, поэтому все больше диалоги строились жестами.

Товары у эльфов дорогие и очень качественные, если меч гномьего производства через пару месяцев можно было использовать только как кухонный нож, то эльфиский служил долгие годы. Ткани тончайшие, полупрозрачные, сотканные, словно из воздуха, нежных пастельных тонов с набивным рисунком. Такой отрез – мечта каждой уважающей себя девушки старше шестнадцати. А уж сапожки из мягкой оленьей кожи казались верхом совершенства.

Я остановилась у прилавка с такими сапожками, сердце забилось сильнее, глядя на цифру, обозначенную на дощечке. Если добавить к деньгам, оставшимся от уплаты штрафа за дуэль, пару золотых, то можно и купить их.

«А заодно затянуть пояс потуже, чтобы есть после этого хотелось поменьше!» – съехидничал внутренний голос. Я фыркнула. Надо сказать, мой внутренний голос – это отдельная песня, просыпался он, когда сам того захочет. На пресловутое шестое чувство походил, как коза на барабан, и чаще всего смахивал на обычную глупость.

–Аська, чего встала? – толкнула меня в спину Динара. – Пойдем, а то окончательно опоздаем!

Сильный, забористый морозец разрумянил щеки совершенно счастливой подруги, та с редкой для хрупкой девушки силой расталкивала народ и быстро пробиралась на Северную площадь, где давали концерт «Баяны». Я нехотя плелась за ней, постоянно получая толчки то в спину, по бока. Сама я была тщедушная, поэтому особенно сильные удары заставляли меня отступать и терять из виду Динарку.

–Вон они! – вдруг бешеным голосом заверещала та. Окружающие, завидев очередную сумасшедшую фанатку, быстро расступились, образовав вокруг подруги свободное пространство. Воспользовавшись общим замешательством, я, наконец, смогла ее догнать.

–Где? – прохрипела я, запыхавшись.

–Да, вон! – показывала пальцем с острым подпиленным ноготком куда-то вверх подруга.

Я задрала голову и кроме стены колокольни ничего больше не увидела. Тут я заметила, стройные женские фигурки в звоннице.

–Ну, дают! – удивилась я.

Динара схватила меня за руку и, усиленно работая локтями, протащила сквозь толпу. Нам открылся вид на Северную площадь, где было настоящее светопреставление. Я никогда в своей жизни не видела столько девушек. Красивые и не очень, совсем молоденькие и уже зрелые девицы, визжали так, что закладывало уши, и тянули руки куда-то вперед. За всем этим гамом едва угадывалось, еле слышное пение довольно фальшивых голосов:

Плакала береза, красными листами,Плакала осина кровавыми слезами...

–Что они поют? – смутилась я.

–Какая к черту разница? – заорала мне в лицо Динара. – Главное их послушаем!

Толкаясь и ругаясь, как сапожники, мы с трудом протиснулись сквозь толпу. Сценой оказались две телеги, соединенные вместе, голоса у певцов тихие, подкрашенные для громкости простейшим заклинанием, запах которого витал вокруг. «Баянов» оказалось четверо, худые и длинные как жерди с новенькими дорогими лютнями в руках. Не смотря на всю их смазливость, мне показалось, что на Динаркином лубяном свитке художник смог-таки уловить суть их лиц. Долго и напряженно прислушиваясь, я поняла, что один из них играет не в такт.

–Я что ради этого в такую рань вставала? – возмутилась я. – Пойдем лучше на лучников посмотрим!

–Дура ты, Аська! – скривилась подруга. – Ты посмотри, какие женихи знатные! Да тебе все девки в городе завидовать будут, глядя на такого парня!

Я хотела было возмутиться и объяснить ненормальной кто из нас дура, но не успела. Какая-то особенно влюбленная и поэтому наглая девица, потеряв остатки стыда, решила забраться на телегу, дабы потрогать предмет своего восторга. Глядя на нее, разгоряченная, орущая толпа совершенно озверела, вся женская масса начала наступать на бедных певцов, пытаясь оторвать кусочек их одежды или, на худой конец, вырвать из рук лютню, как военный трофей.

Парни побледнели и сбились в кучку, такой горячей любви они, явно, не желали. От особо надоедливых и прытких поклонниц отбивались ногами. В это время на телегу забрался толстый гном в невообразимом разноцветном полушубке, из-под которого торчали ярко-желтые порты. Он приложил маленькие ухоженные ручки к лоснящимся упитанным щекам и заголосил тонким голосом: «Стража! Стража! Касатиков убивают!» Стража, конечно же, не появилась, а его голос сошел на «нет», когда какая-то девчонка-малолетка схватилась его за штанину и попыталась вырвать лоскут. «Дура! – заорал гном басом. – Я всего лишь импресарио, на них одежду рви!» – он ткнул пальцем в своих питомцев.

Тут мне стало весело, я громко хохотала и прикрикивала: «Разденьте их догола! Нечего девок молодых смущать!», пока не поняла, что толпа наступает, и нас с Динаркой подминают под себя не в меру влюбленные поклонницы «Баянов». Мы находились у самой сцены и пути к отступлению оказались перекрыты людской массой. Я схватила подругу за шкирку и толкнула, та шлепнулась и отползла в самое безопасное место – под телегу, следом за ней я. Какого же было мое удивление, когда мы обнаружили там всех четверых красавцев и несчастного гнома в разорванном полушубке. Зрелище было жалкое и уморительное, но подружка и здесь не растерялась, с совершенно безумным видом протянула свиток со страшными рожами и прошептала: «Крестик поставьте!»

Парни шарахнулись, было, из-под телеги, но разгоряченная толпа являлась лучшим аргументом для возвращения обратно, гном закрестился и запричитал: «Чур, меня! Чур, меня!» Я расхохоталась страшным голосом, как настоящая ведьма. «Бесы! – охнул пискляво гном, хватая за грудки то одного парня, то другого, – За какие же грехи посланы? И чем я провинился-то?» Я отсмеялась, отдышалась и обратилась к нему:

–Обедом накормите, вытащу!

Тот, не долго думая, замотал вихрастой башкой. Я вылезла обратно к толпе, как раз в это время девицы, наконец, сообразили, что «Баяны» самым чудесным образом исчезли, и решили громить площадь. Забравшись в самую гущу, я сложила ладони рупором и заорала во всю мощь своих легких:

–Вон они! Они туда побежали! – ткнув пальцем в сторону Главной площади.

–Вон они! Вон они! – раздалось вокруг. Толпа озверелых поклонниц моментально двинулась в указанном направлении, сметая все и всех на своем пути.

–Лови их, – подлила я масла в огонь, но мой призыв либо не восприняли, либо не услышали. В это время на опустевшую мостовую из-под телеги выбрались «Баяны», гном и подруга, не спускающая влюбленных глаз с парней.

Пробирались мы, как партизаны, темными улочками, известными мне с детства. Я шла первая бодрым шагом, напевая скабрезную песенку. Мальчики беднели от любого женского голоса, судорожно прижимали некогда шикарные лютни и ожидали за каждым поворотом наткнуться на орущую толпу. Гном пыхтел и ковылял на своих коротких ножках, стараясь не отставать. Динара, едва не плача, завершала процессию, неся уже развернутое, как транспарант, лубяное безобразие с лицами музыкантов. Через минут двадцать показался «Веселый поросенок», не сговариваясь, мы прибавили ходу.

– Дошли, слава богу, – проснулся гном, – а то я чуть не помер. Одышка, зараза, замучила.

– А Вы приходите к нам в лавку травницы Марфы, мы Вам быстренько лекарство найдем, – не стала теряться я, зазывая выгодного клиента, – и ребятам, – кивнула я в сторону четверки, – что-нибудь от горла, а то на морозе поют, голоса сажают.

Последнее предложение написало на их челах неподдельный ужас, видимо, перспектива быть вылеченными от чего бы то ни было, пугала всех до беспамятства.

–Но я не настаиваю, – быстро ретировалась я, решив, что еще слово и обеда нам не видать.

–Ну ладно, девоньки, ладно. Обсудим потом, а сейчас кушать, есть или жрать. У меня после таких разборок всегда аппетит просыпается, – подытожил гном мою тираду.

Всемером мы зашли в харчевню. Хозяин, усатый, дородный дядька, чуть не обмер:

–Ох, какие гости, какие гости, а доченька-то моя, Аленка, на вас, касатиков, пошла полюбоваться, а тут вы сами и пожаловали. Честь-то, какая, честь, – запричитал он.

–Лучше дверь на засов запри и ставни закрой, – гаркнул совсем уже пришедший в себя гном, – а то весь твой сарай разберут на прутики. Ну, девоньки, давайте знакомиться, – обратился он к нам, когда мы все расселись за длинным столом.

–Ася, а это Динара, – представила я оторопевшую от такого нежданного счастья подругу.

–Угу! – поддакнула она, съедая глазами четырех красавцев.

–Аспид, – важно представился гном. – Я импресарио этих орлов.

–Чего? – не поняла я, гном махнул рукой: дескать «неважно».



Поделиться книгой:

На главную
Назад